Глава семьдесят девятая

Дэннис лежал на кровати, которую поставили в комнату. Детективы принесли ему телевизор, пиццу и содовую, но он не хотел смотреть телевизор и не стал есть. Какая‑то страшная толстая ковбойша из полиции, которая должна была присматривать за ним, сидела за столом и читала книгу, не обращая на него никакого внимания.

Все, чего хотел Дэннис, это отправиться домой. Мисс Наварре сказала, что он не пойдет домой. Но откуда она знает? Она не работает у шерифа. А его отец работает. Отец вытащит его.

Но он видел отца только через окно в двери. Отец не пришел к нему, чтобы поговорить, наорать или еще что‑нибудь. Он только один раз взглянул на него и больше не возвращался.

Может, больше и не вернется.

Не в первый раз Дэннис подумал, каково это – быть членом такой семьи, как показывают по телевизору. Как у Вэнди Морган и Томми Крейна.

Он всегда ненавидел Томми Крейна. У Томми Крейна было все. Томми Крейн был умным, талантливым. У Томми Крейна были хорошие родители, которые делали для него все, что он захочет.

Он всегда ненавидел Томми Крейна, но теперь, когда он лежал на кровати в комнате в офисе шерифа и никто не обращал на него внимания и не приходил, чтобы проведать его, Дэннис подумал, как чертовски хорошо было бы побыть сегодня Томми Крейном.

Ритуал подготовки Томми ко сну ничем не отличался от каждого предыдущего вечера недели. Мать, все еще пребывавшая в ужасном расположении духа, заставила его принять лекарство от аллергии, которое он выплюнул в своей ванной.

Теперь он злился на нее. Даже несмотря на то, что поклялся не допустить позволить ей испортить его вечер, ей все равно это удалось. Его мать всегда должна быть в центре внимания, и она добивалась этого любыми путями. Обычно криком.

Томми устал от этого. Почему его матерью не может быть кто‑нибудь другой? Или почему они с отцом не могут жить вдвоем? Иногда он втайне желал, чтобы родители развелись, но, с другой стороны, всегда опасался, что его оставят с матерью, а не с отцом.

И вот они начали спорить. Томми пробрался в коридор, так далеко, насколько хватило духу, и попытался прислушаться. Он не мог разобрать почти ничего из того, что они говорили, потому что они ушли в свою спальню в дальнем конце коридора и закрыли дверь.

Но время от времени до него долетали отголоски. Его имя. Зачем тебе?.. Как ты мог?.. Энн Наварре…

Томми почувствовал тошноту, которая не имела никакого отношения к его лекарству от аллергии. Он не хотел быть проблемой. Его глаза наполнились слезами, и он поспешил к себе в комнату.

Ему было необязательно слушать. Он знал, что произойдет. Отцу осточертеет ссора, он уйдет и будет где‑то пропадать часами.

Только на сей раз он уйдет не один.