Тихоня Исин

Крис уже около часа вздыхал в своём кабинете, не зная, куда себя девать. Огромным минусом в этом интернате было то, что тут часто совершенно нечем было заняться в обычные будние дни. Может, именно из-за этого он решил завести себе мальчиков? Наверное, это тоже сыграло свою немалую роль. Хотя, в прочем, Ифань и до этого замечал в себе тягу к хрупким малышам.

Поздняя весна. Та пора, когда противная слякоть давно пропала под действием тёплых лучей. Приятно было выглянуть в окно и увидеть радующую глаз молодую зелень. Директор очень любил весну в своём приюте, ибо она была действительно прекрасна. Но, к сожалению, у его мальчиков началась пора экзаменов и различных контрольных, а значит прикасаться к ним – табу. Они должны проводить время за учёбой, а не на его члене. Он запрещал это и себе и им самим, ведь фавориты так или иначе порывались ублажать его, а про Тао Крис вообще молчит, зная, что мальчишка даже сейчас, на одной из важных контрольных, думает о нём. Это, конечно же, радовало, но и плохие оценки у малышей ни к чему.
Перебрав сотню документов, Ифань раздражённо пихнул их в ящик стола, борясь с желанием позвать кого-нибудь из мальчиков. Прямо с контрольной? Да он с ума сошёл.
- Ащщ, - мужчина раздражённо запустил пятерню себе в волосы, сбивая всю укладку, с которой возился с утра.
Ему давно так не хотелось тупо потрахаться. Он уже в который раз понимает, что благородность и желание своим малышам добра его когда-нибудь погубит.

Ифань поднялся с кресла и направился к книжной полке. Опять чтение. Опять книги. Все они уже начинали раздражать, какими бы интересными не были. Он взял одну из книг и тут же со вздохом вернул на место. Медленно директор подошёл к окну, наслаждаясь прекрасным видом. Невольно на губах появилась улыбка. Хотелось распахнуть створки и впустить приятный весенний ветерок в кабинет, вдохнуть свежий воздух, почувствовать запах цветов, но, к сожалению, Крис сейчас в одной рубашке и точно простудится.
Точно! А почему бы не прогуляться?
Спустившись к себе в комнату, мужчина схватил пиджак, надеясь, что солнышко его согреет, и вышел в сад через заднюю дверь. Вокруг было ни души, хотя директор в этом и не сомневался. Он медленно прогуливался, решив сегодня не сходить с каменной дорожки. Крис знал, что в итоге, петляя по всему саду, она приводит к скрытой от глаз ивами беседке. Беседка была старой, но мужчина не стал в ней ничего менять, когда нашёл. Точнее, ему показал один из его малышей в прошлом году. Странно, что старший не видел её ранее. Беседкой, почему-то, почти никто и не пользовался, так что здесь можно было редко кого заметить.
Но, к удивлению Криса, только-только подходя к ней, он заметил сквозь ветки ивы тёмный силуэт. Когда же директор подошёл совсем близко, то увидел мальчика, стоящего возле мольберта. Он был очень легко одет, почти по-летнему, каштановые волосы в беспорядке торчали во все стороны, руки держали небольшую кисть и палитру. Мальчишка задумчиво прикрыл глаза, слегка склонив голову вбок, будто пытаясь вспомнить какой-то образ, а потом он резко открыл глаза, и кисть запорхала по бумаге. Мужчину тот заметил только тогда, когда Ифань ступил на деревянное покрытие беседки. Малыш мгновенно засиял, улыбаясь, и отложил свои художественные инструменты, начав быстро вытирать себя от краски лежавшей рядом тряпкой.
- Почему ты не на контрольной? – нахмурился Крис. Мальчик тут же поник, - хэй, я не ругаю! Быстро написал?
Мальчишка кивнул, вновь улыбнувшись.
- Точно уверен, что всё правильно ответил? – в этот раз он кивнул несколько раз, прикрыв глаза, показывая, что «да, уверен».
- Ну, тогда ладно, - пробормотал Ифань и приблизился к мольберту, так как мальчик вернулся к работе, поняв, что объятий, кажется, сегодня не будет.
- Исин-а, - выдохнул мужчина, понаблюдав какое-то время за ним, - тебе не холодно?
Тот отрицательно мотнул головой, делая ещё мазок.
Крис осмелился взглянуть на работу одарённого малыша, и удивлённо выдохнул, узнав образ самого себя.
- Почему опять я? – рассмеялся директор, притягивая художника к себе. Он дико смутился, склонив голову, но прижался крепче, выпустив кисть и палитру из рук. Мальчик приподнялся на цыпочках и прижался своими губами к щеке директора, заставив его вновь тихо рассмеяться.
- Продолжай работу, - он потрепал Исина по волосам, превратив его беспорядок на голове в полнейший хаос, - подожду тебя на лавочке.
Мужчина сел на деревянную лавку, стоящую в беседке, на освещённую солнцем часть, чтобы вновь согреться, ведь мальчишка поставил мольберт именно в тени. И как тот не мёрз? Хотя, кто его знает? Крис уверен, что тот привык и не к такому в своей жизни.

Исин – ещё один из его мальчиков фаворитов. Директор и сам не знал, чем привлёк его к себе этот мальчишка, но всё в нём было необычайно притягательно. Да, наверное, именно необычность и нравилась ему в нём. Творческие души всегда были для мужчины приятной загадкой, и этот малыш был одной из них. Талантом, к слову, тот обладал просто прекрасным. Казалось, чем бы духовным он ни решил заняться, то всё ему удастся просто прекрасно. Исин танцевал, рисовал, писал стихи и прозу, только вот петь, к сожалению, он не мог. Просто потому, что был немым.
Что натерпелся этот малыш, Ифань боялся представить. Его мать попросту ненавидела его, сделав всю жизнь бедного мальчика адом. Женщина изначально не хотела ребёнка, да и зачем? Она молода, красива, богата, но муж настоял. К сожалению для Исина, всего лишь через пару месяцев после рождения, его отца убивают, и мать начинает ненавидеть его с троекратной силой. Крики младенца раздражают женщину, и та просто звонит в частную клинику, где мальчишке удаляют голосовые связки. Всю жизнь художник переживал одни унижения и оскорбления, поэтому вырос необычайно тихим.
Держать репутацию хорошей матери богатой дамочке надоело, и она сплавила сыночка в этот интернат. К слову, это единственная хорошая вещь, которую она для него сделала.

Крис уже начал подумывать, что скоро заснёт, припечённый весенним солнышком, как на него коленки забрались и стали ластиться, словно котёнок.
- Закончил? – мужчина перебирал волосы мальчишки, пытаясь хоть как-то пригладить торчащие локоны.
Исин кивнул, потёршись щекой о его плечо.
- Я могу взглянуть? – Ифань пробежался пальчиками по его спине. Художник отрицательно замотал головой и слегка поёрзал на его коленках.
- Хорошо, не сейчас, - улыбнулся директор, когда тот стал стягивать с себя футболку. Странно, но он всегда прекрасно понимал Исина, хоть в основном его ответы были односложными.
Мальчишка слез с его колен и спустил с себя шортики, кидая к футболке. Через трусы было видно, что тот уже не на шутку возбуждён, что всегда удивляло Криса. Казалось, что одно только прикосновение заставляет стоять его маленький член колом. Трусы малыш тоже снял, вновь быстро забираясь к мужчине на коленки. Он так ластился к нему, так тёрся, что Ифань был уверен – не останови он Исина сейчас, то тот запачкает ему весь костюм, а ведь ему ещё идти обратно к себе в кабинет. Ловко подхватив мальчонку за талию, директор положил его на лавку, и тот немного поёжился. Видно, что ему было немного жёстко лежать на деревянных досках. Крис вновь приподнял его за талию и постелил футболку и шорты малыша. Тому, кажется, стало немного удобнее, но он всё равно лёг по-своему. Перевернувшись на живот, Исин положил щёку на бедро старшего, а ноги слегка раздвинул, позволяя директору трогать там сколько его душе угодно.
Облизав средний палец, Ифань сразу приставил его к сжатому колечку мышц мальчика, медленно проталкивая его внутрь, пока сам художник расправлялся с молнией на штанах старшего и пытался вытащить напряжённый член. От ласки внутри его, малыш всё время выдыхал, прикрывая глаза и останавливаясь на секунду. Он уже расправился с упрямой ширинкой и даже с трусами, но крепко сжав член в руках, так и не коснулся его губами: как только Исин поддавался вперёд, Крис ускорял движение пальчиком, и тот начинал судорожно дышать, останавливаясь на полпути.

Какими-то особенными навыками в сексе этот одаренный в искусстве мальчик не владел. Минет делал сносно, да и анальный секс ему не претил, в общем, всего было в меру, но Ифаня жутко заводили его вздохи. По понятным причинам, Исин не мог стонать, и это судорожное дыхание было безумно возбуждающим.
Вот и сейчас, этого горячего сбивчивого дыхания на его член было достаточно, даже никакого минета не надо. Да и попытки мальчонки дотянутся до напряжённого органа добавляли масла в огонь.
Если Тао был идеальным телом для секса, Лухан идеальным ртом для минета, то Исин был идеален с эстетической стороны.
- Насаживайся на меня, - прошептал Крис, вытаскивая пальчик из ануса малыша. Тот разочарованно выдохнул и лишь легонько чмокнул его головку члена.
С этим малышом директор был немного садистом. Даже от растяжки двумя пальцами, а то и больше, его мальчикам всё равно бывало больновато, но с Исином он всегда игрался всего одним. Малыш не сможет закричать, и это мужчина прекрасно знал, когда тот корчился, медленно опускаясь на его немаленький орган, безумно узкий и до одурения послушный, подчиняющийся ладоням на маленьких бёдрах. Его рот был широко раскрыт, будто тот кричит, и Крис блуждал пальцами по хрупкому телу, пока тот не принял член полностью в себя. Директор знал, что сейчас у того всё саднит в попке, и начинать двигаться сейчас было бы слишком. Может, он и садист, но не до такой степени.
Исин дрожал, понимая, что сейчас не двинуться, но, тем не менее, желание было слишком сильным. Он жалобно взглянул на мужчину, вцепившись в его пиджак и притягивая к себе, чтобы потянуться к губам, но Крис отрицательно мотает головой. Поцелуи только для Тао. Художник, однажды увидевший, как их языки переплетаются, как жадно директор припадает к губам черноволосого, ревностно желал того же самого, но пока, к его разочарованию, мужчина ни разу не позволил ему этого.
Мальчик уже готов был взорваться – наплевать на небольшую саднящую боль, пусть эта горячая плоть двигается в нём. Он дрожал, пытался поелозить, выдыхал, хватал губами воздух, но ничего. От обиды к глазам уже начали подступать слёзы. Ифань лишь наблюдал, слегка откинувшись на спинку скамьи и наблюдая за всей этой картиной. Он считал это безумно красивым, лишь кончиками пальцев позволяя себе касаться этого произведения искусства. Мужчина гладил его по пухлым щёчкам, касался пушистых ресничек, слегка ткнул в маленькую головку подушечкой мизинца, вслушиваясь в хриплое дыхание и наблюдая за его движениями. Сквозь толщу возбуждения пробивается колокольный звон, возвещающий о конце уроков, и только тогда Крис приходит в себя. Теперь ему надо поспешить, ведь сюда мог кто-то прийти, хоть шансы и невелики. Он крепко обнял Исина, и тот обвил его шею руками, всё так же судорожно выдыхая ему прямо в ухо.
- Давай, - мужчина слегка укусил его за ушко, - попрыгай на мне хорошенько.
А малыш этого и ждал, и, приподнявшись, резко опустился на его пылающий орган. Крис тихо простонал, обвивая тонкую талию мальчика руками. Тот резко двигался на нём, без проблем насаживаясь до самых яичек, быстро, вновь и вновь, мужчине не нужно было даже направлять и толкаться в него самого. Будь у мальчика голос, он бы стонал так, что было бы слышно на весь сад. Дыхание было таким громким, что за метр до беседки мимо проходящий мог бы услышать и понять, что что-то не так.
- Слезай, - резко оборвал его Ифань, и художник замер, - на колени.
Исин, слегка покачиваясь, быстро опустился перед ним. Мужчина встал и, придерживая свой член за основание, опустил его на губы мальчика. Те были слегка приоткрыты, и Крис чувствовал как горячие потоки воздуха обволакивают его головку. Художник всё судорожно дышал, пока директор не испачкал его лицо в сперме. Он сразу сел обратно на лавку, прикрывая глаза и застёгивая ширинку на штанах. Мальчик облизал свои губы, измазанные в белёсой жидкости, задержав на несколько секунд дыхание, и вновь громко выдохнул, пытаясь отдышаться. Между его ног были маленькие пятна, только уже от его спермы. В саду стало шумно от детского смеха, разговоров, и Исин быстро побежал к своей одежде, натягивая её на себя.

Тем временем, Ифань, уже отошедший от оргазма, разглядывал картину, стоящую на мольберте. Нарисованный директор интерната не был доскональным портретом, скорее это был образ, который мальчишка запечатлел глубоко в своём сердце, но ему очень нравилось.
- Ещё одна картина в моём кабинете, - выдохнул мужчина, - Исин, у меня скоро места для твоих работ не хватит. Правда, некоторые приходится весить у себя в комнате. Например, та картина, где я запечатлён обнажённым…
Художник густо покраснел, в сторонке разводя краску и обдумывая новые работы. Наверное, надо бы запечатлеть чудесный весенний пейзаж, но произошедшее пару минут назад всё ещё было ярко в его голове, и, кажется, Ифань не отделается от очередного произведения искусства с его обнажённым телом.