Государство — продукт непримиримости классовых противоречий

С учением Маркса происходит теперь то, что не раз бывало в истории с учениями революционных мыслителей и вождей угнетенных классов в их борьбе за освобожде­ние. Угнетающие классы при жизни великих революционеров платили им постоянны­ми преследованиями, встречали их учение самой дикой злобой, самой бешеной ненави­стью, самым бесшабашным походом лжи и клеветы. После их смерти делаются попыт­ки превратить их в безвредные иконы, так сказать, канонизировать их, предоставить известную славу их имени для «утешения» угнетенных классов и для одурачения их, выхолащивая содержание революционного учения, притупляя его революционное ост­рие, опошляя его. На такой «обработке» марксизма сходятся сейчас буржуазия и оп­портунисты внутри рабочего движения. Забывают, оттирают, искажают революцион­ную сторону учения, его революционную душу. Выдвигают на первый план, прослав­ляют то, что приемлемо или что кажется приемлемым для буржуазии. Все социал-шовинисты нынче «марксисты», не шутите! И все чаще немецкие буржуазные ученые, вчерашние специалисты по истреблению марксизма, говорят о «национально-немецком» Марксе, который будто бы воспитал так великолепно организованные для ведения грабительской войны союзы рабочих!

При таком положении дела, при неслыханной распространенности искажений мар­ксизма, наша задача

В. И. ЛЕНИН

состоит прежде всего в восстановлении истинного учения Маркса о государстве. Для этого необходимо приведение целого ряда длинных цитат из собственных сочинений Маркса и Энгельса. Конечно, длинные цитаты сделают изложение тяжеловесным и нисколько не посодействуют его популярности. Но обойтись без них совершенно не­возможно. Все, или по крайней мере все решающие, места из сочинений Маркса и Эн­гельса по вопросу о государстве должны быть непременно приведены в возможно бо­лее полном виде, чтобы читатель мог составить себе самостоятельное представление о совокупности взглядов основоположников научного социализма и о развитии этих взглядов, а также чтобы искажение их господствующим ныне «каутскианством» было доказано документально и показано наглядно.

Начнем с самого распространенного сочинения Фр. Энгельса: «Происхождение се­мьи, частной собственности и государства», которое в 1894 году вышло в Штутгарте уже 6-ым изданием³. Нам придется переводить цитаты с немецких оригиналов, потому что русские переводы, при всей их многочисленности, большей частью либо неполны, либо сделаны крайне неудовлетворительно.

«Государство, — говорит Энгельс, подводя итоги своему историческому ана­лизу, — никоим образом не представляет из себя силы, извне навязанной общест­ву. Государство не есть также «действительность нравственной идеи», «образ и действительность разума», как утверждает Гегель⁴. Государство есть продукт об­щества на известной ступени развития; государство есть признание, что это обще­ство запуталось в неразрешимое противоречие с самим собой, раскололось на не­примиримые противоположности, избавиться от которых оно бессильно. А чтобы эти противоположности, классы с противоречивыми экономическими интересами, не пожрали друг друга и общества в бесплодной борьбе, для этого стала необхо­димой сила, стоящая, по-видимому, над обществом, сила, которая бы умеряла столкновение, держала его в границах «порядка». И эта сила,

ГОСУДАРСТВО И РЕВОЛЮЦИЯ

происшедшая из общества, но ставящая себя над ним, все более и более отчуж­дающая себя от него, есть государство» (стр. 177—178 шестого немецкого изда­ния)⁵.

Здесь с полной ясностью выражена основная идея марксизма по вопросу об истори­ческой роли и о значении государства. Государство есть продукт и проявление непри­миримости классовых противоречий. Государство возникает там, тогда и постольку, где, когда и поскольку классовые противоречия объективно не могут быть примирены. И наоборот: существование государства доказывает, что классовые противоречия не­примиримы.

Именно по этому важнейшему и коренному пункту начинается искажение марксиз­ма, идущее но двум главным линиям.

С одной стороны, буржуазные и особенно мелкобуржуазные идеологи, — вынуж­денные под давлением бесспорных исторических фактов признать, что государство есть только там, где есть классовые противоречия и классовая борьба, — «подправля­ют» Маркса таким образом, что государство выходит органом примирения классов. По Марксу, государство не могло бы ни возникнуть, ни держаться, если бы возможно было примирение классов. У мещанских и филистерских профессоров и публицистов выхо­дит, — сплошь и рядом при благожелательных ссылках на Маркса! — что государство как раз примиряет классы. По Марксу, государство есть орган классового господства, орган угнетения одного класса другим, есть создание «порядка», который узаконяет и упрочивает это угнетение, умеряя столкновение классов. По мнению мелкобуржуазных политиков, порядок есть именно примирение классов, а не угнетение одного класса другим; умерять столкновение — значит примирять, а не отнимать у угнетенных клас­сов определенные средства и способы борьбы за свержение угнетателей.

Например, все эсеры (социалисты-революционеры) и меньшевики в революции 1917 года, когда вопрос о значении и роли государства как раз встал во всем

В. И. ЛЕНИН

своем величии, встал практически, как вопрос немедленного действия и притом дейст­вия в массовом масштабе, — все скатились сразу и целиком к мелкобуржуазной теории «примирения» классов «государством». Бесчисленные резолюции и статьи политиков обеих этих партий насквозь пропитаны этой мещанской и филистерской теорией «при­мирения». Что государство есть орган господства определенного класса, который не может быть примирен со своим антиподом (с противоположным ему классом), этого мелкобуржуазная демократия никогда не в состоянии понять. Отношение к государству — одно из самых наглядных проявлений того, что наши эсеры и меньшевики вовсе не социалисты (что мы, большевики, всегда доказывали), а мелкобуржуазные демократы с почти социалистической фразеологией. С другой стороны, «каутскианское» извраще­ние марксизма гораздо тоньше. «Теоретически» не отрицается ни то, что государство есть орган классового господства, ни то, что классовые противоречия непримиримы. Но упускается из виду или затушевывается следующее: если государство есть продукт непримиримости классовых противоречий, если оно есть сила, стоящая над обществом и «все более и более о m чужд а ю щая себя от общества», то ясно, что освобо­ждение угнетенного класса невозможно не только без насильственной революции, но и без уничтожения того аппарата государственной власти, который господ­ствующим классом создан и в котором это «отчуждение» воплощено. Этот вывод, тео­ретически ясный сам собою, Маркс сделал, как мы увидим ниже, с полнейшей опреде­ленностью на основании конкретно-исторического анализа задач революции. И именно этот вывод Каутский — мы покажем это подробно в дальнейшем изложении —... «за­был» и извратил.