Окончательный диагноз

Лидия Лукьяненко

Лиза так бежала, что едва не угодила под трамвай. По этому поводу ей даже вспомнилась Аннушка, купившая масло. Но, слава богу, она хоть и скользнула ногой в легком ботинке на обледенелых рельсах, но вертикально удержалась. И прыгнув, как горная коза, через подтаявший на лужице лед, легко впорхнула в двери издательства.
Сейчас Главный ее убьет. Она опоздала и опоздала существенно. Спасти ее может только она сама и та куча материала, которую она притащила. Главное, не дать ему напасть первым. Она уже хорошо изучила его характер. Нужно застать его врасплох, ошарашить, заговорить. В общем, как говориться, запудрить мозги! А то не сносить ей головы. У нее, конечно, веская причина для сбоя в работе. Действительно веская! Но это известно только ей и говорить никому не стоит. Никогда и никого не нужно обременять своими проблемами и бедами. Это она уяснила уже давно. Разве только, если нужна помощь. А так просто, чтобы посочувствовали – это никогда не нужно. Это – лишнее. Только у праздных и глупых людей может возникнуть нелепое желание поплакаться в жилетку. У нее никогда на это не хватало ни времени, ни сил. А помощь нужна. Ох, как сейчас ей нужна помощь! Только у кого ее искать? Где найти сведущих в этом вопросе людей? Ну, во всяком случае, не в их издательской среде.
Все это пронеслось у нее в голове, пока она прыгала через две ступеньки и взбегала по крутой лестнице на третий этаж. Перед дверью главного редактора, она на секунду замедлила шаг, и резко, даже не восстановив сбитое бегом дыхание, рванула дверь.
Главный был не один. За его столом восседал солидный мужчина, еще довольно молодой, в отлично сшитом пиджаке и желтым галстуком на темно-синей рубашке.
Это что, последний писк моды, - чуть подняла она бровь, краем глаза заметив недовольно выпяченную губу главного. Их главный был классный мужик, но грозный. Не терпел безалаберности и непунктуальности. А Лиза, как впрочем, большинство их сотрудников, грешила этим. Если и прощались прогулы и опоздания, то только за хорошую работу. Если принес журналист отличный материал да ко времени! - То ладно, пусть его, можно простить опоздание или задержу по другим делам. Но если просто схалтурил!
Поэтому Лиза, ни минуты не мешкая, и не обращая внимания на недовольную мину главного, бойко затараторила:
-Виктор Петрович! У меня репортаж с места аварии маршрутки! Успела переговорить с водителем и двумя пострадавшими. Материал практически готов – через полчаса отдам в номер! На интервью с аргентинским писателем пробилась! Вот! – она достала из сумки пачку листов и припечатала их к столу. - На сегодняшнюю тусовку по случаю открытия спортивного комплекса не успеваю. Но есть возможность написать статью о Хлебникове! Он согласился на интервью.
Ее расчет оказался верен. Главный умел быстро реагировать. С недовольства он легко переключился, улавливая суть дела. Надутая мина его мало-помалу сползала с лица, уступая место заинтересованности. Мысленно он уже, наверное, прикинул, во сколько строк выльется ее статья и интервью, и уже даже расставил их по полосам.
Лиза, выпалив все это, на минуту замолчала, давая главному прожевать информацию. Она мешком рухнула на стул и стала разматывать длинный вязаный шарф со вспотевшей шеи. Виски были влажные. Она чувствовала, как неприятно прилипли к ним пряди волос. Шарф она сняла, бросила себе на колени, и спустила с плеч расстегнутую куртку.
Главный взял ее интервью с известным аргентинским писателем и, присев за стол, быстро просмотрел ее. Хорошо, что главный – человек дела. Другой на его месте вычитал ее за вчерашний прогул и сегодняшнее опоздание, но Виктор Петрович ценил людей творческих и инициативных. Лиза, если была в ударе, могла столько материала принести! И какого! Сейчас, правда, она блефовала. Материал так себе. Просто у нее не было времени. А просить отгулы для личных нужд было не в ее привычках!
Главный потер высокий, с сильными залысинами лоб и снял очки.
-А что у тебя по теме драки в супермаркете?
Так. Она так и знала, что он ничего не упустит! Тут главное не мямлить: «не знаю как», да «не успела».
-Это не моя тема, Виктор Петрович! Не идет она. Не верю я этому пострадавшему! А разобраться до тонкостей времени нет. Отдайте Верховцеву – он имел дело с мелкими кражами. Быстрее справиться.
К ее удивлению, главный и тут не возразил. Снова надел очки и обратился к сидевшему напротив мужчине:
-Вот, Семен Алексеевич, рекомендую: наш лучший журналист – Елизавета Нестерова. Толкова, активна, правда, излишне эмоциональна, как истинная женщина. Да еще пунктуальностью не отличается, - не удержался он, чтобы не подковырнуть. – Но, думаю, она как раз тот человек, который вам нужен.
Лиза повернулась к мужчине уже с чисто профессиональным интересом.
-Господин Ушаков хочет сделать нам заказ на серию статей.
Ушаков церемонно нагнул голову, видимо изображая поклон. На голове никакой лысины, машинально отметила Лиза, даже намечающейся. Волосы густые, темные, хорошо уложенные. Глаза внимательные, рот волевой. Такому палец в рот не клади. Скулы жесткие, нос ровный. С женской точки зрения, довольно привлекательный мужчина. Тридцать с небольшим.
Она опустила глаза и слегка растянула губы в подобии улыбки:
-Надеюсь, это - не банковская тема?
-Нет. – Улыбнулся Семен Алексеевич, показав хорошие зубы.
-Нужно сделать ряд статей о сети салонов красоты «Диана». – Вставил главный. - Знаешь, о таких?
-Слышала.
-Понятно. Нужны интересные статьи.
-Хвалебные, - снова улыбнулся Ушаков. – Но – правдивые.
-Хорошо. – Согласилась Лиза, радуясь, что легко отделалась.
-Договорились.
Ушаков встал. Он оказался невысокого роста, но держался внушительно. Пожал руку главному. Протянул визитку Лизе и попросил связаться с нм завтра ровно в двенадцать тридцать. «Еще один педант!» - подумала Лиза, когда дверь за ним захлопнулась.
-Лиза, где ты пропадала вчера? – вывел ее из размышлений главный.
Она так расслабилась, что сказала первое, что подвернулось на язык. А подвернулась, конечно же, правда.
-Сестре стало плохо.
-Что такое?
-Не знаю. Никогда раньше ничего подобного не было.
-Я могу помочь?
-Пока не знаю. – Лиза тряхнула головой, выбираясь из домашних проблем в свой профессиональный мир. – Ушаков этот – владелец салонов?
-Да…. Так что там с Катюшкой?
-Я же говорю, не знаю.
Главный недовольно заерзал:
-Интервью пойдет. Что там с аварией?
-Виноват водитель КамАЗа.
-Жертв нет?
-Один человек в тяжелом состоянии.
-Хорошо. Отнеси материал.
Лиза громко топала по гулким коридорам издательства. Как некстати этот Ушаков со своими салонами. Ей сейчас о какой-нибудь медицинской клинике бы материал собирать, глядишь, и нашла бы нужного специалиста. Но деньги, как всегда, нужны. Так что от работы не откажешься. Но все же, что же такое вчера было с Катькой?
Она вошла в свой отдел и насущные, и как всегда, важные дела поглотили все ее внимание.
Они с сестрой давно жили одни. С тех самых пор, как умерла их мама. Катьке тогда было десять лет. Ей – восемнадцать. Своего отца Лиза не помнила. Не осталось от него ничего, кроме отчества. Даже фамилия у нее была мамина. А отца Кати – помнила, хоть и туманно. Жил с ними некий дядя Леша. Ее не обижал, а с мамой ругался. Потом пропал куда-то. Мама тянула их одна, поэтому дома бывала мало, только по ночам. Денег вечно не хватало. Лиза сразу поступала на вечернее отделение, чтобы работать и учиться. Она подрабатывала уже с восьмого класса. Все летние месяцы работала на суконной фабрике. Мама настояла, чтобы школу закончила. На две зарплаты жить было легче. Но на фабрику мама больше не пустила. Устроила в свою редакцию – младшим корректором. И – на филологический вечерний. А сама по-прежнему хваталась за любую работу. По ночам печатала, переводы делала. Потом – ночью умерла. Не болела, просто легла спать – и больше не проснулась. Если бы она болела, они бы ухаживали, переживали, и хоть немного были бы подготовлены к этому. А так все это оказалось очень страшным, как всякое неожиданное несчастье. Что делать? Как жить? В один миг все переменилось. Лизе – восемнадцать, Кате – десять. В доме толпы чужих незнакомых людей: жильцы их дома, работники ЖЭКа, служащие социальных служб. Эти, последние, особенно напугали их.
Катька была несовершеннолетняя, и они всерьез решили упрятать ее в детский дом. «В интернат, а не в детский дом», - уточняли они. Какая, скажите, разница? Если ее сестра будет жить вместе с другими сиротами в закрытой школе. А видеть ее можно будет только по выходным. Когда до нее дошло, Лиза, наконец, обрела возможность нормально мыслить.
-Никуда Катя не пойдет! – заявила она толстой тетке с огромной прической на голове. – Я совершеннолетняя. Могу сама о сестре заботиться.
-Формально – да. – Противно поджав губы, согласилась толстая. – И жилплощадь вам остается. – (Складывалось впечатление, что ее очень расстраивает тот факт, что двухкомнатная квартира в центре Питера, остается такой пигалице). – Но как вы сможете обеспечить нормальное воспитание десятилетней девочки. Вас еще саму воспитывать и воспитывать.
Она осуждающе осмотрела субтильную фигурку Лизы, словно та лично была виновата в собственной худобе и неказистости.
-Наша мама целыми днями работала. Мы привыкли быть одни и все умеем делать. И готовить, и стирать, и шить. Я работаю и учусь. Катя хорошо учится в школе. Мы – не неблагополучные дети!
-Нам это известно, - толстая смотрела уничтожающе, но убеждала не Лизу, а находящихся рядом двух солидных дядек – представителей власти.
Один был худой и высокий, второй пониже и поплотнее. Низкий скучал, ему было все-равно. Высокий смотрел сочувственно, и, видимо, его слово было решающим. Лиза обратилась к нему:
-Спасибо, что помогли с похоронами. С остальным мы справимся сами. Мне сказали, что на Катю положено пособие. И я работаю. Нам хватит.
-А что, Клавдия Николаевна, - сказал высокий, - девушка, похоже, серьезная. Думаю, девочку можно оставить дома.
-Вы не представляете, как вам будет трудно, - теперь Клавдия Николаевна вела натиск на нее. – Воспитание подростка – серьезное и нелегкое дело даже для взрослых: родителей, учителей. Вы не знаете, какой высокий у нас сейчас процент детской преступности! Квартирные кражи, драки, даже убийства. И все это совершают дети, не намного старше вашей сестры! Если нет контроля взрослых, произойти может что угодно. И потом уже не исправишь! Дурные наклонности, проявившиеся в этом возрасте, потом практически не искореняются!
-Я думаю, вы утрируете, Клавдия Николаевна, - вмешался низкий дядька. – Да и тут – девочки. Какая преступность?
-А вы вспомните судьбу Котельнических девочек? А ведь они жили с отцом?
-А что с ними случилось? – спросила до сих пор молчавшая Катька.
-Очень нехорошее случилось, девочка, - уклончиво ответила Клавдия Николаевна и сделала знак Лизе, чтобы она увела сестру в другую комнату.
-Котельнические Светлана и Анна, оставшись без матери, попали в дурную компанию. – Стала просвещать она собравшихся, когда Катя отошла. – Девочки покатились по наклонной плоскости. Сначала – дворовая компания, вино, карты. Потом стали заниматься проституцией. В итоге: одна попалась на краже. А вторая родила ребенка и выбросила на помойку! А если бы отец определил их в интернат – этого бы не случилось! Нельзя детей оставлять одних! – она внушительно повернулась к высокому. – Восемнадцать лет – это не возраст. Что она может? Вы на нее посмотрите!
Дядьки уставились на Лизу. Но она, понимая, что сейчас от нее зависит судьба сестры, выпрямилась во весь свой небольшой рост и старалась выглядеть внушительней.
-Не трогайте сестру! – строго сказала она. – Ей и так плохо без мамы. Не лишайте нас друг друга! У нас больше нет родных! Это в вашем интернате ее научат, и пить, и курить. Я обещаю, что хорошо воспитаю сестру.
-Ну, что, Клавдия Николаевна, поверим? - примирительно улыбнулся высокий.
-Я – категорически против! – заявила та. – Если бы не было прецендетов….
-Ну, раз на раз не приходится. – Примирительно сказал он и сразу показался Лизе невероятно симпатичным. – Интернат - это не дом родной. Дома и стены помогают, правда, Лиза?
Она кивнула, сглотнув комок благодарности.
-Значит, определим так. Пока опекуном будет старшая сестра. И выделите сотрудника для осуществления постоянного контроля со стороны вашего ведомства.
-Я лично буду осуществлять контроль, - грозно заявила Клавдия Николаевна, - чтобы сразу принять меры. При первых тревожных симптомах!
Лизе стало ясно, что теперь они постоянно будут находиться под колпаком этой мегеры, и стоит им допустить одну единственную ошибку….
-Учителей школы, где учится девочка, предупредите. – Наставительно продолжал высокий. - С участковым связь держите. В районной поликлинике должны быть в курсе.
Клавдия в такт кивала головой.

…Катя осталась с Лизой. Сначала непривычно и пусто было им в квартире без мамы. Первое время они часто плакали, обнявшись, особенно по вечерам, перед сном. А потом плакать стало некогда. Лиза едва успевала: с работы в институт, после института – в магазин. Катя сразу после уроков бежала домой – обедала, убирала квартиру, делала уроки, готовила ужин. В выходные они полдня занимались уборкой: скребли полы, мыли окна, стирали, гладили. По понедельникам приходила Клавдия Николаевна. Совала нос в каждый угол, делала замечания, проверяла Катькин дневник, расспрашивала Лизу о работе. Лиза боялась ее. А ну, как ей снова стукнет в голову, и она опять затеет перевод Катьки в интернат. Поэтому, как не бесили ее эти расспросы, вела себя вежливо и сдержано. И сестре все время внушала, что им нельзя, как другим детям делать, что вздумается, гулять, где хочется, и дружить с кем попало. Одна ошибка – и все! Их разлучат. Поэтому она должна вести себя безукоризненно.
Катя боялась интерната и слушалась безоговорочно. Она никуда не ходила после школы, ни к подружкам, ни во двор. Гуляла только с сестрой. Приглашать подружек домой тоже не решалась, а вдруг Клавдии Николаевне это покажется подозрительным! Летом Катя посещала летний лагерь в собственной школе, а в загородные лагеря Лиза ее не отпускала. Да Катя и сама не стремилась. Она стеснялась своей бедной одежды и со временем стала сторониться детей. Лиза понимала, что это - плохо. Катя живет замкнуто, ни с кем вне школы не общается, постоянно сидит дома. Книги и телевизор – вот и все ее друзья. Лиза была для нее всем – мамой, подругой, сестрой, учителем. А Катя со своей стороны очень любила сестру и боялась ее подвести. Так они и жили.
Катя окончила школу почти на «отлично». По двум предметам только было «хорошо». Сидя постоянно дома, она стала прекрасной кулинаркой, такие блюда научилась готовить – пальчики оближешь! Выучилась шить, вязать. Старые мамины вещи распускала на нитки и вязала себе и сестре свитера и шапочки. Перекраивала старомодные юбки в симпатичные модные вещи. Лиза же старалась покупать добротную обувь, чтобы долго носилась. Потом Катя выросла, начала подрабатывать, помогать сестре. Но привычка жить обособленно и экономно осталась. Катя тоже сразу поступала на вечерние отделение. Работать пошла в рекламное агентство. Первое время ничего не получалось. Зарабатывала мало, уставала сильно. Потом, ничего, втянулась. Стало легче – все-таки две зарплаты! Клавдия Николаевна и сейчас приходила, больше по привычке. Она уже не искала повод их повоспитывать, наоборот, все чаще и чаще жаловалась на жизнь. Все же она была одинока, и эти девочки постепенно стали ее единственной привязанностью. А сестры, как прежде, спокойно переносили ее визиты. Теперь они уже не боялись интерната. Кате недавно исполнилось девятнадцать. Но они по-своему сочувствовали Клавдии и были ей благодарны, несмотря ни на что. Кто знает, как сложилась бы их жизнь без ее вмешательства? Хорошо, что у них обстоит все благополучно. Катя учится, Лиза закончила. Обе работают. Могут себе позволить в театр, в кино сходить. А что на море не ездят, так дай только срок! Катя выучится, станет больше зарабатывать, вот тогда и отдыхать станут.
Одно смущало: вследствие их затворнической жизни и постоянного отчуждения от сверстников у них не было никаких отношений с молодыми людьми. Они так тщательно ограждали себя от ребят. Так постоянно пугала их этим Клавдия, что сестры превратились в настоящих монашек. Даже мысленно не позволяли себе увлечений. И вот – результат! Пусть Кате пока только девятнадцать – успеет еще. Но Лизе уже – двадцать семь, а она кроме работы ничего не видит.
Теперь Клавдию все больше занимала эта тема. И она при каждом визите горестно вздыхала и призывала девочек начинать обращать внимание на молодых людей. Она была привязана к сестрам. А так, как сама не имела ни семьи, ни детей, только безупречную репутацию, то с возрастом стала понимать, что этого для счастья слишком мало.
Лиза не являлась такой уж затворницей, как полагала Клавдия. У нее были несколько коротких невинных романов с юношами, в основном из среды коллег. Но рассказывать об этом, она, естественно, не спешила. У Кати дела обстояли хуже. Они никогда ни с кем не дружила из ребят. Лишь недавно она стала замечать на себе заинтересованный взгляд одного взрослого, как ей казалось, мужчины. Он работал в соседнем офисе, и они часто встречались в лифте, в коридоре, в кафе. На вид мужчине было лет двадцать пять. Кате это казалось очень много. Она стеснялась, терялась и даже не решалась пока сказать об этом Лизе.
После института Лиза стала работать журналистом. Попутно подрабатывала, где только придется: и рекламой заняться не брезговала, (она же Катю и устроила по своим связям), другие возможности использовала. Поэтому ее рабочий день представлял собой череду быстрых встреч, телефонных звонков, постоянных разъездов. Вчерашний день следовало провести в офисе – подводили итоги прошедшего года, намечали планы на будущий. Все сотрудники были на местах, и только она не появилась. Катька напугала ее до смерти. Ни с того, ни с сего утром грохнулась в обморок. Лиза растерялась, не знала, что делать – в скорую звонить, или участкового вызывать.
Вскоре сестра пришла в себя, но чувствовала себя весь день плохо – кружилась голова, одолевала слабость. Лиза позвонила Клавдии и по ее совету все-таки вызвала участкового врача с районной поликлиники. Врач пришла только после обеда. Послушала сердце, померила давление. Поговорила с прибежавшей на звонок Клавой о жизни и заявила, что это – переутомление. Велела полежать пару дней и принимать витамины.
К вечеру Кате стало лучше. Сегодня утром она даже вызвалась пойти на работу. Лиза ее отговорила, но сама рванула по неотложным делам.
Со всем своим отчаяньем и журналистской хваткой, она неожиданно нахраписто и легко прорвалась на интервью к именитому зарубежному писателю, с переводчиком которого безуспешно общалась уже неделю. После беседы с ним успела забежать к знакомой в офис и быстро набрать статью. А когда ехала в издательство, в маршрутку, в которой она сидела, врезался КаМаЗ. Серьезно пострадал только один пассажир, который ехал стоя. Он упал, разбил голову и потерял сознание. Лиза отреагировала быстро и профессионально. Она вытащила диктофон, успела задать несколько вопросов обалдевшему водителю, подъехавшим сотрудникам милиции и врачу скорой помощи. После этого она поймала такси и надеялась, что новый случайный материал спасет ее от разноса.
…Лиза поставила последнюю точку и отправила на печать. Надо просмотреть, что тут ей на стол накидали на сегодня. Если нет ничего срочного, то через пару часов можно будет поехать домой.
Завтра надо встретиться с Ушаковым и посетить хотя бы один из его салонов. Если заказ, значит, хорошо заплатят…. Да, напугала ее вчера Катюха! Дай бог, чтобы это было просто переутомление, без последствий.

Катя неожиданно выдала себя. Эти непонятные приступы слабости и легкие кратковременные обмороки появились еще месяц назад. На работе, прямо за столом ей вдруг стало дурно. Она уронила голову на стол, и некоторое время сидела без движения. К счастью рядом никого не оказалось, было время обеда и большинство сотрудников выскочили из офиса перекусить. Катя в офисе тоже обычно не задерживалась, но после этого целый час провела за столом, не двигаясь с места. Сил не было. Потом все прошло, и она почти забыла об этом случае, но через две недели все повторилось. Она как раз ехала в метро и почувствовала страшную слабость. Усилием воли она старалась остаться в сознании и не свалиться на пол. Через минуту ей немного полегчало, но она стала совершенно мокрая от пота. К своей остановке она едва пришла в норму и с трудом добралась домой. Вторичное проявление непонятного недуга испугало ее не на шутку. Но Лизу она пока не хотела беспокоить. И вот сегодня с утра – снова здорово! Может, это и правда переутомление, как сказала врач. Но Лиза, похоже, ей не поверила. А когда услышала ее слова, что это не впервые, то вообще перепугалась. Это было видно по ее лицу. Она, конечно, старше и умнее, но иногда Кате сестра казалась испуганным ребенком. Она так всегда всего опасалась: дурного влияния на Катю другими детьми, интерната, ее детских болезней, строгой Клавы Николаевны.
А Катя не умела долго бояться. С десяти лет она вела домашнее хозяйство, по сути дела, самостоятельно – Лиза приходила поздно. И привыкла во всем полагаться на собственные силы. Она научилась многим вещам и постепенно перестала бояться того, что обычно пугает детей: темноты, одиночества, бедности. По сравнению с тем, что не стало мамы, это были уже не беды. Катя много читала, особенно русскую классику. Героям Достоевского приходилось намного хуже, а ведь и они находили силы жить. А у нее все же была старшая сестра, которая заботилась о ней, любила, воспитывала, баловала. Опасения, которые проистекали из страшилок Клавы, она не разделяла. Ну, что такого, если к ней станет приходить подружка или даже друг? Но Лиза не хотела этого и она подчинялась. Со временем привыкла к вынужденному одиночеству, и общения с друзьями в школе ей стало вполне хватать. А дома у нее был свой мир: мир книг, фильмов и фантазий. Она очень любила мечтать. А для этого процесса не нужны друзья. Бедная Лиза! Прямо, как у Достоевского. Что же она так всего боится? Наверное, так подействовала на нее смерть мамы. И та ответственность, которая на нее ложилась в лице маленькой Катьки. Поэтому она всегда во всем помогала Лизе. И сейчас не хотела ее пугать. Но сама Катя уже знала, что это не переутомление. Это – что-то плохое. Возможно то, от чего умерла мама. Врачи тогда сказали – слабое сердце. А ведь мама никогда на него не жаловалась?
Катя вытянула руку из-под одеяла и посмотрела на нее. До чего тонкие и бледные пальцы. У нормальных людей не могут быть такие руки. Ей всего девятнадцать, а она чувствует себя, как в девяносто. Хочется лежать и не двигаться. Ее сверстники сейчас несутся по городу, хохочут в кафе, смотрят кино, танцуют на дискотеках. Да и она была такой совсем недавно!
Жизнь после школы удивила ее. Оказывается, столько всего интересного! И теперь ей все можно! Она совершеннолетняя и никто не отправит ее в интернат! До чего жалко Лизу. Из-за нее она пропустила лучшие годы жизни. Вместо того, чтобы танцевать и влюбляться, бегать на свидания и вечеринки, она сидела при ней, как няня. Как молодая мама, слишком рано родившая дочь. С той только разницей, что никого она не рожала и ничего не испытала, что этому бы предшествовало.
Катя вздохнула. Как ей хочется, чтобы Лиза была счастлива, любима. Она достойна этого больше остальных. Ей надо самой заняться своим здоровьем и не пугать сестру. Обязательно станет принимать витамины и соблюдать режим. В молодом здоровом теле ни одна хворь не задержится.
…Лиза снова спешила, но в этот раз упала. Нога болела. Под джинсами, слава богу, ничего не видно. Но от этого болит не меньше. Сегодня с утра валил такой густой снег, что вообще ничего не видно. А тут еще гололед. Снег-то идет, а температура около нуля. Снег не тает, но легко утаптывается и скользкий-скользкий. Но не важно, что она упала. Важно, что не опоздала. На встречи с заказчиками она старалась никогда не опаздывать, это же не главный. Главный ее, как облупленную знает и ценит, можно сказать, даже любит. А вот заказчик сразу определит к ней отношение по первой минуте общения.
Поэтому предстала она пред ясные очи Семена Алексеевича с таким радостным видом, словно это было самое лучшее событие в ее журналистской жизни. Ушаков все время ухмылялся. Его губы то ли морщились в затаенной усмешке, то ли у него была такая привычка - кривить рот. Но во время разговора он все время словно насмехался над ней. При этом его глаза смотрели испытывающее. Если бы Лиза была сердцеедкой, она, несомненно, отнесла бы это на счет своих женских достоинств. Но Лиза никогда не считала себя красавицей. Катьку – да. Все самое лучшее в их семье досталось ее младшей любимой сестре. У Катьки были потрясающие пышные вьющиеся волосы и очаровательные ямочки на щеках. Поэтому улыбка делала ее неотразимой. Глаза у нее огромные серые, вечно удивленные, а ресницы! Никакой туши не надо. Лизе волосы достались потоньше, глаза поменьше, на щеках не ямочки, а две вертикальных сладки, как скобки. А масть у них одна, обе темно-русые, сероглазые. Такой была мама…
Ушаков обстоятельно объяснил задачу и пригласил ее в главный салон, который находился в этом же здании, на первом этаже. Во время их экскурсии странная полуулыбка-полунасмешка не сходила с его лица. Но Лиза уже привыкла к этому выражению и перестала на нее реагировать. Семен Алексеевич оказался на редкость нудным. Он так долго водил ее по салону, так подробно все рассказывал, что это начало раздражать Лизу. Она привыкла работать быстро, умела все схватывать на лету и совершенно не нуждалась в его опеке. Но он был заказчиком, человеком, который платит, и оборвать его на полуслове или резко завершить визит было не в ее интересах. Она уже знала, что напишет. И ей было уже не интересно. Но она мужественно терпела его длительную экскурсию и не проявляла никаких признаков нетерпения.
…Когда Кате было лет шесть, а дядя Леша уже оставил их, сестра очень заболела. Мама тогда сильно перепугалась и рассказала Лизе, что сразу после рождения у Кати была остановка сердца. До трех лет врачи подозревали скрытый порок, но он, слава богу, так и не подтвердился. Младшей они, понятное дело, ничего не говорили. Но мама все собиралась со временем найти хорошего врача и тщательно обследовать Катю. Не успела… А Лиза жила теперь в вечной тревоге, а ну как Катя снова заболеет! Как она сможет вылечить ее? Но, слава богу, скрытая болезнь пока не давала о себе знать. И вдруг…
-Лиза! Вы не слушаете меня? – ухмылка Ушакова стала шире. – Я вас замучил?
-Нет-нет, что вы! Вы так хорошо подробно рассказываете,… Я просто отвлеклась немного. Простите…
-У вас какие-то проблемы?
-Нет. Хотя, может быть. Да.
-Так что: нет, может быть или да? – ухмылка стала еще шире. Он словно забавлялся ее растерянностью.
-Может быть, - улыбнулась Лиза, и складки-скобки отчетливо проступили на щеках.
-Расскажите? – заговорщески подмигнул Семен Алексеевич.
-Обязательно. Только напишу первую статью.
-Отлично. С нетерпением жду материал. Сначала его просмотрю я. Сколько вам понадобится времени?
-Завтра я принесу статью.
-Хорошо. Жду вас к обеду. Успеете?
-Успею.
Этот Ушаков показался ей странным типом. Ходит и лыбится себе под нос, как дурак. Исподтишка ее разглядывает. Уж не влюбился ли, часом? Хотя не такая она раскрасавица, чтобы внушать любовь с первого взгляда. Обычный интерес к журналисту. Если он так дотошно все рассказывал да еще так внимательно ее изучал, то материал завтра будет исследовать под микроскопом. Да. Предстоит еще одна бессонная ночь. И черт ее дернул сказать, что успеет до завтра! Мог бы пару дней подождать. А она больше бы времени уделила Катьке. Приготовила бы что-нибудь. Хотя она так готовит, что сестра только из жалости есть будет. Вот Катька готовит – это да! Вообще у нее сестра – на все руки мастерица! А Лиза умеет только деньги зарабатывать. И то, небольшие. Но умеет. И быстро. А это тоже искусство.
Она втащила полные пакеты в коридор и сразу вдохнула умопомрачительный запах. Не входя на кухню, она уже знала, что сестра приготовила царский ужин. Они так его и называли: «царский». Это от «мясо по-царски», которым их как-то угостила Клавдия. Она принесла им свиные отбивные, запеченные с луком под сыром. Это блюдо им так понравилось, что с тех пор они время от времени не отказывали себе в удовольствии полакомиться им. Но, как водится, изобретательная Катюша не могла подходить к процессу без творчества. Поэтому рецепт царского ужина долго совершенствовался. Подбирались разные варианты ингредиентов, слои продуктов менялись местами. И, наконец, получилось именно то блюдо, которое они предпочитали больше всего. Катя добавляла в него тонко нарезанный картофель, тертую морковь, кучу специй и зелени, сверху все это закрывалось тонко отбитыми куриными грудинками, засыпалось сыром, заливалось майонезом и в духовку. Получалось – объеденье! Действительно, не всякий царь едал такое. Правда, Катька время от времени утверждала, что для настоящего вкуса не хватает маринованного лука, но Лиза не любила лук, и младшей приходилось в этом идти сестре на уступку.
Лиза сняла запорошенную снегом куртку, сбросила ботинки и втащила пакеты на кухню. Катька тонко шинковала капусту и мурлыкала себе под нос.
-Привет, - Лиза чмокнула сестру в висок.
-Привет, - ответила Катька, с улыбкой подняв на секунду глаза от ножа.
-Как ты?
-Хорошо.
-Зачем встала?
-Ужин приготовить.
-Не надо было. Видишь, сколько я всего принесла, чтобы ты не напрягалась.
-А я не напрягаюсь. Мне в радость. Ты же знаешь.
-Кать, ну ты сядь хотя бы. – Лиза присела у стола, и снизу вверх смотрела на улыбающееся с ямочками лицо сестры.
-Сидя мне шинковать неудобно.
-Зачем тебе эта капуста?
-Не тебе, а нам. – Поправила Катя. – Салат сделаю. Картошка почти готова.
Их любимое блюдо все величали по-разному. Клавдия по-прежнему называла «мясо по-царски», Лиза – «царский ужин», а Катя – «картошка по-царски».
-Через пять минут будем ужинать. Иди руки мой. – Скомандовала Катюшка.
Лиза, вздохнув, подчинилась и, сбросив в комнате свитер, направилась в ванную. Все, как мама: «Руки перед едой вымой», «Сиди не горбясь», «Лежа не читай». Это еще кто кого из них воспитывал, если смотреть в корень. В комнатах идеальный порядок. Катька не отдыхала, а снова сновала по квартире с тряпкой в руках. Надо с ней серьезно поговорить. Она снова вздохнула, и, вымыв руки, вернулась к столу.
Стол уже был накрыт, все благоухало и вызывало отменный аппетит. Даже сервировала Катя красиво: салфетки, приборы. Обыкновенная питьевая вода, но в высоких нарядных стаканах.
Лиза, как всегда, ела быстро, чуть торопливо. Катя делала это красиво, изящно держа в руках приборы. Уже с трех лет она всегда пользовалась ножом и вилкой. Мама умилялась, глядя, как маленькая кудрявая Катька торжественно и чинно режет ножом колбасу на маленькие кусочки. Это стремление все делать красиво было у нее в крови. Она никогда не торопилась во время еды, даже, когда была голодна. А Лиза всегда ела быстро, даже когда не особенно хотелось. Они были такими разными, и все-таки были ужасно похожи. Они даже думали одинаково, и часто заканчивали фразы друг друга. Вот и сейчас.
-Кать, - Лиза уже насытилась и могла доедать медленнее. – Надо что-то делать.
-Знаю.
-Я думаю…
-…уж не порок ли это? – договорила Катя за нее. – Думаю – нет.
-Но меня это…
-…пугает. Меня – тоже. Но я, надеюсь, что это…
-…возрастное? Не думаю.
-Я думаю, что у мамы…
-… было то же самое? Не пугай меня!
-И не собиралась, - Катя положила приборы на край почти полной тарелки. – Если хочешь, я пройду обследование в нашей поликлинике.
-В нашей? Нет, не хочу. Ты помнишь того участкового с руками грузчика и видом алкаша, который заменял нашу кремлевскую старушку?
«Кремлевской старушкой» они прозвали своего участкового терапевта. Пожилой толстой врачихе было на вид лет под семьдесят. Что она делала в столь почтенном возрасте в поликлинике – оставалось загадкой. По вызовам она практически не ходила, да ее и не вызывали. На приеме честно отсиживала и больничные, не скупясь, выписывала. Но, как врач, ничем помочь не могла. Лиза раз пришла к ней, и та стала слушать ее стетоскопом, дужки которого беспечно болтались у нее на груди.
-Вы забыли в уши вставить, - сказала тогда Лиза.
-Ничего, - не растерялась старушка, - я и так слышу.
После этого они стали ее называть «кремлевский врач» или «кремлевская старушка».
-Можно в студенческую поликлинику сходить – предложила Катя. – Там тоже прием бесплатный.
-Тебе не надо, где бесплатно. Надо, где хорошо. И потом, в студенческой тебе в прошлом году, после поступления сделали кардиограмму, анализы и сказали: все хорошо, можешь в космос лететь! И сейчас скажут.
-Так, может, и вправду все хорошо было?
-Может, и было. Пойми, тебя надо в специальной клинике обследовать. Где всякие приборы есть, аппаратура новейшая.
-Это только в частных больницах. Знаешь, какие там расценки?
-Да, плевать, какие там расценки. Если надо, я еще парочку халтурок подберу…
-….и все ночи писать будешь, а днями бегать, как угорелая. – Недовольно нахмурилась Катя. – и так худющая, как весенний грач. А будешь еще больше мотаться, не только мне, но и тебе деньги на лечение потребуются.
-Не в этом дело, - перебила ее Лиза. – Понимаешь, соваться куда-попало, без рекомендации, да еще в частную клинику – дурное дело. Деньги возьмут и ничего не обнаружат! Надо найти хорошего специалиста, который точно поможет. Тогда и денег не жалко.
-Ага.… Не жалко, - вздохнула Катя. – Если бы они были.
Это было правдой. Как они не старались, как не тянулись, жизнь день ото дня все дорожала. Цены на продукты и одежду неуклонно ползли вверх. Ежемесячные квитанции за квартиру, за свет, за телефон складывались в приличную сумму. А проезд? При их-то работах? Проездной, это хорошо. Но все чаще приходится пользоваться маршрутками. А когда весь день состоит из одних разъездов, то накатаешь иной раз больше, чем на обед потратишь.
-Замуж тебе надо, - сказала Катя и горестно, как бабка, подперла щеку рукой.
Это тоже был мамин жест. Все-таки как Катька на нее похожа. Гораздо больше, чем она, Лиза. Она улавливала только мамины черты в себе и сестре. Несомненно, что-то должно было быть и от их отцов. Но своего Лиза никогда не видела, а дядю Лешу плохо помнила. Даже фотографии его не сохранилось. Они были мамиными дочками и больше родными, чем бывают настоящие родные сестры.
Разговор после этого свелся к Катиным уговорам поскорее найти парня Лизе. Старшая сестра, как всегда, отшучивалась.
-Мне больно думать, что ты одна из-за меня! – настаивала Катя.
-Я не одна, а с тобой.
-Этого мало. Тебе нужна семья. Муж, дети.
-Ты моя семья! И мое дите.
-Вот это и плохо! У тебя должна быть полноценная жизнь. Пожалуйста, обрати на это внимание! Я была бы так счастлива, если бы ты влюбилась.
-А ты думаешь, я никогда не влюблялась?
-Может быть. Но ты точно никогда не относилась к этому серьезно. Ты занималась только мной и работой.
-Так получалось.
-Знаю. Но теперь, пожалуйста, немного … разнообразь свою личную жизнь, - Катя смотрела умоляюще. – Ну, хоть ради меня.
-Да тебе-то что за польза, появись у меня мужчина?
-Я бы перестала о тебе волноваться. И не важно, богат он или беден. Главное, чтобы был хороший человек и тебя любил. Пусть и жил бы с нами. У нас две комнаты. Вы бы поженились, нарожали бы детей. Я бы тебе помогала их растить.
-Ага! И стала бы старой девой с племянниками на руках! Нет уж дорогая. Это я хочу увидеть, как ты благополучно выйдешь замуж, а уж потом, если у тебя будет заботливый муж, и я начну думать о личной жизни!
-Начнешь, - фыркнула Катька, и ямочки снова заиграли на ее щеках. – Когда тебе сорок стукнет! Это мне до старой девы еще лет десять. А ты, если за ум не возьмешься, ею и будешь!
-Да я уже старая дева, - махнула рукой Лиза и, встав, вымыла тарелку. – Двадцать семь лет, а любовного опыта, как у школьницы. Да и то, думаю, сегодняшние школьницы далеко от меня ушли.
-Вот именно. Лизонька, я тебя прошу, заведи себе парня. Хотя бы в плане эксперимента. Нельзя же так!
-Хорошо-хорошо, сестричка! Но и ты обещай, побольше отдыхать и не напрягаться. Дай мне немного времени. Я найду для тебя врача.
-Да ты не врача ищи, а хорошего парня!
-По-твоему, хороший парень не может оказаться врачом?

Она легла спать в три часа ночи. Что поделаешь, если ночью ей работается лучше всего. Зато утром долго спала. Главный ее не тревожил – дал задание и ждет результат. В сущности, такой заказ можно считать настоящей удачей. И денег заработаешь, и выспишься вволю, и сам себе хозяин хотя бы неделю.
Когда она проснулась, было уже больше десяти. Она сладко потянулась и прислушалась. Так и есть! Катя неисправима! Она и не думает отдыхать, а снова хозяйничает на кухне. Лиза нахмурила брови и уже приподнялась на локте, готовая позвать и отчитать сестру. Но, подумав, не стала этого делать и снова легла. С кухни доносился тихий звон посуды и привычное мурлыканье. Катька в своей стихии. Раз готовит и напевает – значит, ей хорошо и нечего здесь кричать. И вообще, скорее всего, это все ее необоснованные страхи. Не зря сестра ее называет паникершей.
Они с Катей завтракали вкуснейшими блинчиками, залитыми растопленным маслом и посыпанными сахаром. Это было их любимое блюдо с детства. У Кати блинчики получались нежные, тонкие, ароматные, вкуснее не сыщешь. Вот уж кому замуж пора.
Катя ей сегодня казалась похорошевшей и посвежевшей. И Лиза чувствовала себя тоже прекрасно. Для ее самочувствия всегда было важно хорошо выспаться с утра. Она могла не есть, если нечего, и это не сказывалось на ее внешности, но стоило не выспаться – сразу круги под глазами и вид замученный. Но сегодня она выспалась. Вот и явилась в офис Ушакова в прекрасном расположении духа. Не в деланно прекрасном, а действительно, в отличном настроении.
Вопреки ее ожиданиям, Семен Алексеевич не долго изучал статью. Один раз внимательно прочел. Раздумчиво на нее посмотрел с минуту и подмахнул на последней странице: «Утверждаю!».
-Хорошо, - кратко сказал он. – Все правильно и написано интересно. Можете отдавать в номер.
Лиза привычно растянула губы в улыбке, но что-то в лице Ушакова заставило ее насторожиться.
-Что-то не так? – спросила она, забирая листки.
-Как вам сказать? Все изложено верно, и несомненно талантливо… Вы прозу писать не пробовали?
-Пока, кроме статей, ни на что не хватает времени.
-Ну, потом, может быть, дай только срок…
-Так что со статьей? Вы сказали: «Изложено верно…», но что?
-Но отстраненно.
-В смысле?
-Для первой статьи – этот материал подходит. Но для продолжения, я хотел бы вам предложить иной подход к освещению наших салонов.
Лиза всем своим видом изобразила вежливую заинтересованность. То есть мягко улыбнулась и приподняла брови.
-Интересно?
-Обсудить это предлагаю за обедом в ресторане. Здесь напротив, через дорогу. Я уже заказал столик.
Возможно, в другое время Лиза бы отказалась, но сказано это было тоном, не допускающим возражений.
Так что ей ничего не оставалось, как спокойно последовать за ним в ресторан. Она, нимало не смущаясь, отдала свою видавшую вида курточку и связанный Катькой теплый шарф молодому элегантному гардеробщику. По роду своей деятельности ей приходилось бывать и в более шикарных местах. И ничего страшного, что на ней джинсы и свитер. Она на работе, а не на свидании.
Содержание меню повергло ее в замешательство. Блюда были написаны на трех языках, но и на русском их названия для нее звучали так же, как на французском. Ушаков, казалось, ничего не замечал. Держался приветливо, но по-деловому.
-Выбрали?
-Полагаюсь на ваш вкус, - ответила Лиза. Она начинала чувствовать себя неуютно, а это уж совсем ни к чему. Журналист должен быть уверенным и наглым, а не кисейной барышней.
-Понятно. – Не удивился Ушаков. – Тогда так, что вы предпочитаете: мясо или рыбу?
-Мясо.
-Острое любите?
-В меру.
-Гарнир?
-Картошка.
-Хорошо, - кивнул он.
Есть люди, которые согласие всегда выражают одним словом: «отлично», «ОК», или «супер», как ее сотрудник Арик. У Семена Алексеевича таким словом было «хорошо». Он по десять раз в час произносил его. Лиза, как истинный филолог, считала это признаком бедности языка. Столько есть слов, способных передать те же чувства, а человек пользуется одним, как попугай.
Им подали обед. Ушаков ел, не торопясь и, видимо, именно сейчас и намеревался начать разговор. Но, увидев, как быстро Лиза расправилась с мясом ягненка в окружении картофельных крекеров, смолчал и тоже сосредоточился на еде.
Когда им подали кофе, он заговорил.
-Лиза, как вы планировали продолжать освещение нашей темы?
-Что вы имеете в виду? – не поняла она.
-Материал для первой статьи вы почерпнули из моего рассказа о нашем бизнесе. Так сказать, поверили мне на слово.
-Не только, еще и увидела своими глазами. Вы же устроили мне экскурсию по всем кабинетам, показали, какие услуги могут получить ваши клиентки. Насколько я поняла, вы ориентируетесь в основном на женщин.
-Не в основном, а исключительно. Сеть салонов «Диана» обслуживает только женщин. Удивляюсь, что вы этого не поняли.
-Но у вас в салоне: стоматологический кабинет, солярий, маникюр, парикмахер. Мужчины тоже пользуются этими услугами.
-Да. Но не у нас. Мы работаем только с женщинами. Такова политика Дианы. У нас только женские мастера.
-Простите, а лично вы, где обслуживаетесь?
-Поверьте, не в Диане. – Ушаков смотрел серьезно, даже, как ей показалось, чуть презрительно. – Так вы мне не ответили. Каким образом мы собираетесь освещать салоны в следующих статьях?
-Я предполагала, что после первой, так сказать, вводной статьи, каждая последующая будет посвящена одной конкретной услуге. Скажем: перечень и подробное описание услуг косметолога, маски, процедуры при различных проблемах кожи или новые тенденции современного макияжа. Я пообщаюсь с вашими специалистами, с их разрешения смогу понаблюдать процедуры…
-Я так и думал, - не дал ей договорить Ушаков.
-Не поняла? – опешила Лиза.
-Вы хотите описать преимущества наших салонов, опираясь на слова мастеров, людей, так сказать, заинтересованных в рекламе салона.
-Не только, я переговорю с клиентами. Узнаю, почему они предпочитают пользоваться услугами Дианы, а не других салонов.
-Допустим. А как вы собираетесь осуществить это?
-Вас интересуют методы моей работы? Я всегда сама определяю подход к освещению той или иной темы, и посвящать в ее тонкости …, - Лиза замялась, ища более мягкую формулировку, хотя раздражение уже закипало в ней, - посторонних, даже пусть заинтересованных лиц, я считаю излишним. Если статья вам не понравится, я ее перепишу в соответствии с вашими замечаниями. Вот и все. А пошагово отчитываться перед заказчиком, что, да как я делаю, это, по-моему, глупость.
-Я вовсе не собираюсь совать свой нос в ваши приемы работы и указывать, что и как вам делать, - примирительно ответил Семен Алексеевич. – Но, брать интервью у клиентов и мастеров, не лучший подход.
-А почему вы решили, что я этим ограничусь? – Лиза заводилась.
-Я ничего не решил, - привычная ухмылка пробежала тенью по его лицу. – И чтобы дальше не морочить вам голову, сразу скажу, что я, как заказчик, требую от вас.
-Я вся во внимании.
-Я хочу, чтобы при составлении статей вы опирались исключительно на собственные впечатления. Чтобы вы делились своими ощущениями, как женщина, а не как журналист.
-То есть…
-То есть я настаиваю, чтобы вы воспользовались услугами всех служб. От педикюра до солярия и изложили свое восприятие с позитивной точки зрения.
-А если мои впечатления не всегда будут позитивными? – ехидно осведомилась Лиза.
-Вы хотите заработать? – вопросом на вопрос ответил Ушаков и встал, давая понять, что разговор окончен. – Я дам распоряжение, вам выделят время для сеансов. Завтра вам позвонит наш администратор и сообщит график посещений. Желаю удачи.
Из ресторана он вышел первым, не подождав Лизу.
Как девушка - она обиделась, как журналист - возмутилась, а как Катина сестра - подчинилась. Ей действительно нужны деньги. Он в праве диктовать ей условия работы. Клиент всегда прав. Если он настаивает, чтобы она испробовала все на себе, значит, убежден в благотворном воздействии процедур. На первой встрече ей даже показалось, что он симпатизирует ей, а теперь отправляет ее улучшить свою внешность, словно она для него недостаточно хороша! Лиза хмыкнула. Хорошо еще, что она пишет не о пластической хирургии. Эта мысль вернула ее к насущным проблемам. Прошедший обед был подходящим случаем спросить его о хорошей клинике или знакомом враче. А она не использовала его. Хотя, может это, и не к чему? Катя утром выглядела вполне здоровой

Администратор позвонила утром и вызвала Лизу к себе.
«Какие они нудные в этой Диане», - думала Лиза, с утра впихиваясь в переполненную маршрутку. Она ненавидела, когда ее контролировали. Поэтому и пошла в журналистику. Она же не о политике пишет! Надо переходить в женский журнал. Будет писать маленькие рассказы на семейные и любовные темы. Правда, заработаешь там меньше, чем у них. Солидный заказчик иногда журналисту лично небольшую премию выделит за хорошую работу.
Администратором оказалась молодая красивая женщина, не старше Лизы. Общаться с ней было гораздо приятнее, чем с Ушаковым. Она представилась, усадила Лизу на удобный диван и за чашечкой чая изложила ей то, что в Диане называли комплексным методом:
-Когда к нам впервые обращается клиент, - начала Алевтина, или Аля, как предложила называть себя администратор. – Мы предлагаем ему воспользоваться полным комплексом. Во-первых, это выгоднее по цене, во-вторых, дает женщине возможность лично оценить работу мастеров и выбрать то, что им понравилось или необходимо в данный момент. В дальнейшем, клиентка сама определяет свои посещения салона. Но многие остаются пользователями комплекса и становятся постоянными клиентами. А для этой категории у нас предусмотрены гибкая система скидок, подарки к праздникам и возможность получать бесплатно некоторые новые услуги, с целью изучения спроса и тому подобное.
Аля улыбнулась и продолжила:
-Лиза, я не ошибусь, если предположу, что вы не посещаете салонов красоты. Ну, возможно, только парикмахерскую.
-Не ошибетесь, - усмехнулась Лиза, ничуть не обидевшись.
-Многие женщины не делают этого, хотя наши услуги не так уж дороги и многим по карману. Просто женщины не знают об этом. А если им рассказать, то возможно, они изменят свое мнение или хотя бы заинтересуются. – Она вопросительно посмотрела на Лизу.
-Возможно, - вежливо согласилась Лиза.
-Итак, - Аля снова улыбнулась, - на ближайшее время вам предоставляется право стать нашим почетным клиентом. Мы с удовольствием познакомим вас с нашим комплексом услуг. Сегодня вам предстоит посетить нашего лучшего мастера причесок, завтра у вас – маникюр и педикюр, дальше – по списку, - она пододвинула Лизе расписание. – Здесь указаны: дата, название процедуры, фамилия и телефон мастера, на случай непредвиденных обстоятельств. Если, скажем, вы хотите изменить время посещения, задерживаетесь, заболели и тому подобное. У нас очень плотный график и простой мастера недопустим. Вы меня понимаете? Последняя графа: адрес салона. Вы побываете во всех наших филиалах. Это распоряжение Семена Алексеевича. Общение с мастерами приветствуется. Они предупреждены и будут подробно комментировать ход процедур, и ответят на все ваши вопросы. Если нужна информация по используемым материалам и специфике подбора персонала, обращайтесь ко мне.
На прощанье она еще раз лучезарно улыбнулась и пожала Лизе руку. Визит занял пятнадцать минут, но у нее не сложилось впечатления, что ее вежливо выставили. Аля - профессионал, - подумала Лиза. Изучение списка ужаснуло ее: парикмахер и маникюрша, массаж и солярий, косметолог, визажист, стоматолог, антицеллюлитная процедура еще куча всего, чего она даже не слышала. Два дня - в салон, потом - день перерыв, очевидно, чтобы по свежим следам изложить свой восторг на бумаге.
-Чем ты не довольна? – удивилась Катя. – Тебе выпала такая возможность! Ты их цены видела? Нам в жизни такое не светит! А тут бесплатно! Да они тебе, наверняка, лучших мастеров выделяют. Так сказать - обслуживание высшего класса!
-Да я бы и без этого хорошо написала бы! Он, думает, что я такая тупая, что с микрофоном буду соваться к их высокочтимым клиентам. Я бы в очереди посидела, пообщалась.
-Лиза! А ты действительно тупая? А еще журналист! Какие очереди? Это же ВИП-салон. Они молодцы, что это предложили. Через пару дней ты бы сама об этом попросила.
Лиза задумалась и нехотя согласилась.
-Ты права. Я об этом как-то не подумала. Но неохота мне столько времени на посещения салонов убивать. Я бы лучше с тобой дома посидела.
-Дома ты уже насиделась! Выйди в люди! Такой шанс! Воспользуйся, сестричка, возможность почувствовать себя состоятельной женщиной. И – получай удовольствие!

…И Лиза действительно получала удовольствие. Постигать секреты женской красоты оказалось увлекательным процессом, а наблюдать изменения, да еще не со стороны, а, глядя в зеркало на собственное отражение, было волнующе и поднимало настроения лучше любого средства. Наслаждаться восхитительным расслаблением после высококлассного массажа или получать удовольствие от прикосновения чутких пальцев косметолога, было непривычно и удивительно приятно. И если с первой статьей еще были незначительные шероховатости в работе, пока она настроилась на определенный стиль, то остальные вылетали из под ее вдохновенного пера с небывалой легкостью. Будь у нее возможность, она бы и дальше получала этот запас бодрости и удовольствий, как и предполагалось постоянным клиентам комплекса от Дианы. И когда эти дни миновали, а все статьи были написаны, она ощутила невольное сожаление.
Изменения в ее внешности, не остались незамеченными. Знакомые все наперебой твердили, как хорошо она выглядит, как ей идет новая стрижка и до чего удачен сегодня ее макияж. Теперь она знала, как быстро и правильно подчеркнуть достоинства своего лица, и какие цвета в одежде ей идут больше всего. Беседа с психологом настроила ее на волну любви к себе и окружающим и убедила в том, что жизнь прекрасна и удивительна.
Но самое прекрасное и удивительное было в том, что противоположный пол обращал теперь на нее свое внимание, выражавшееся в восхищенных взглядах и предупредительном отношении, а не в дурацком заигрывании недотеп-переростков. Мастер удачно подобрал ей прическу и уже после первых дней посещения салонов ее облик стал меняться. Теперь она невольно привлекала к себе внимание, и не только старых знакомых и сотрудников, на нее стал иначе поглядывать даже Ушаков. А уж он точно насмотрелся в своей жизни на привлекательных женщин. Вторую статью она не передала ему лично, так как не застала его на месте. На следующий день забрала у его секретарши. Снова на последней странице внизу стояло размашистое «Утверждаю!». Он не перезвонил ей, значит, всем доволен, решила она. Третья статья ей удалась лучше предыдущих, и она снова оставила ее у секретарши, так как опаздывала на сеанс к косметологу. Лизу вполне устраивало подобное общение с ним. После их совместного обеда у нее не было ни малейшего желания встречаться с ним лично. Регулярные посещения салона и работа над этой темой нравились ей все больше, а возможность хорошо заработать, не видясь больше с Ушаковым, делали жизнь еще приятней. Но после четвертой статьи он сам назначил ей встречу, а, увидев перемены в ее внешности, был приятно удивлен.
-Вы заметно похорошели, Лиза! – сделал он ей комплимент. – Видите, все оказалось, не так страшно.
-Ну, что вы! – честно ответила Лиза. – Мне очень понравилось быть вашей клиенткой. Поверьте, если бы у меня была такая возможность, я с радостью бы оставалась ею долгие годы.
-Приятно это слышать. Значит, я не ошибся, предположив, что ваши впечатления окажутся положительными, - он проницательно посмотрел на ее, давая понять, что тоже помнит их неприятный разговор.
Она промолчала.
С этой минуты его обычная ухмылка приобрела вид заинтересованной улыбки, и он стал сначала в шутку, а потом все более серьезно ухаживать за Лизой.
По своей неопытности она этого сразу даже не поняла, и никаких ухаживаний не заметила. Зато отметила, что он стал вести себя более внимательно и предупредительно. А когда вся серия статей вышла в печать, Семен Алексеевич в качестве премии выдал приличную сумму лично ей, сверх обычного вознаграждения. Лиза, не заглядывая в конверт, с достоинством поблагодарила, а когда дома открыла его – чуть не свалилась со стула. Тысяча долларов! Целая тысяча долларов за дюжину статей! Это же получается почти по сотне за каждую статью! В издательстве ей выдадут не больше трехсот за всю серию. Какой хороший мужик, этот Ушаков! Устроил ей две недели удовольствий, посещения классного салона, да еще и такой гонорар отвалил!
Они с Катькой устроили себе настоящий праздник! Отправились в огромный магазин и купили обновки – каждой по дубленке. Себе Лиза выбрала короткую голубую дубленку с белой опушкой, а Кате – светло-бежевую длинную, с теплым капюшоном и пышным, под цвет дубленки, мехом. На оставшиеся деньги они сходили пообедать в ресторан, а вечером позвонил Ушаков и пригласил Лизу на ужин. Отказать ему после такой щедрости Лиза не могла. Она чувствовала себя обязанной. Ведь только благодаря ему, она за один раз смогла решить проблему зимней одежды для себя и для сестры. И, не раздумывая, она согласилась.
В этот раз все было иначе. Теперь Лиза была не рядовой служащей, а он большим начальником и важным господином. Теперь она была женщиной, а он влюбленным мужчиной. По крайней мере, так ей казалось.
…Ухаживания Ушакова были не спешными, а встречи не частыми. Со временем они стали друзьями. Катька была довольна, наконец-то у сестры появился достойный поклонник. Лиза не разубеждала ее, но сама было далека от восхищения. Ушаков был хороший человек и довольно привлекательный мужчина, но она не испытывала к нему никаких особенных чувств, которые он, видимо, пытался вызвать в ней. Кроме того, у него была семья. Историю его брака давно подробно осветила ей косметолог во время сеанса.
Салон открыла его нынешняя жена Диана, и назвала его своим именем. Сначала это была одна-единственная парикмахерская на окраине, где работали два мастера и маникюрша. Начинать было трудно. Приходилось работать без выходных, расценки делать доступными для всех. Диана сама была парикмахером. Первое время не гнушалась лично обслуживать клиентов. Потом дело расширилось, появилась своя клиентура.
За пять лет Диана открыла пять салонов. Потом решила выйти замуж. Диана была женщиной решительной и амбициозной. Пробивалась сама из самых низов. Создала собственное дело и решила, что пришло время строить прочную семью. Ушаков идеально подходил ей. Состоятельный, со связями, банкир, как муж – добрый и умеренный. Через год после свадьбы Диана родила сына, спустя еще год – второго. Она осуществляла свой план с неослабевающим упорством.
Двое маленьких детей - серьезный повод отойти от дел. После рождения второго сына Ушаков доверил дела банка управляющему и полностью посвятил свое время семейному бизнесу. Диана не могла справиться с делами и детьми одновременно. Мальчики болели, салоны требовали постоянного контроля. Ушаков посмотрел на ее метания и решил эту проблему в ущерб своим интересам.
После того, как он стал управлять «Дианой», состояние семейного бизнеса стало улучшаться. Он переоборудовал большинство кабинетов, сделал ремонт, пригласил специалистов сопутствующих услуг. Благодаря ему в Диане появился солярий и массажный кабинет, стал работать психолог. Он пригласил в Диану классных мастеров, повысил зарплату старым сотрудникам. Сама Ушакова была женщиной прижимистой и нервной, так что под руководством Семена Алексеевича многочисленный штат вздохнул с облегчением…
Ушаков никогда не говорил Лизе о своей семье, но она о ней знала.
…Новый год сестры встретили вдвоем дома у празднично накрытого Катькой стола. А на второй день после рождества Семен пригласил ее к себе. У него была квартира в городе. А семья его жила в загородном доме.
Лиза долго сомневалась, стоит ли… Катька подбадривала:
-Он же тебе нравится. Ты говоришь - хороший.
-Он женат.
-Но ты ведь замуж за него не собираешься?
-Тогда это - безнравственно.
-Спасибо, сестра. – Деланно обиделась Катька. – Что хорошо обо мне думаешь. Глаза раскрой! Сегодня двадцать первый век, а не девятнадцатый. Проще надо к жизни относится, проще…
-А я не умею проще.
-Учись, пока не поздно. Это все Клавкины стращалки. Никак ты от них не отделаешься. Сейчас девчонки в пятнадцать лет больше тебя о сексе знают. Тебе не стыдно?
-Не стыдно.
-Лиза, сестричка, - Катька присела на диван, где лежала старшая. – Пойми, я не толкаю тебя на панель. Я только хочу, чтобы ты потом не пожалела об упущенных возможностях.
-Катя, я не понимаю, как это можно, если без любви…
-Некоторые любовь всю жизнь ждут, но замуж выходят.
-А тут ни любви, ни замужества.
-Ой, как хочешь, Лиза! Можешь вообще не ходить.
-И не ходить неудобно. Словно я испугалась. Или не доверяю ему. Он всегда вел себя безупречно. – Лиза говорила скучным голосом, лежа и глядя в потолок. Ушаков обещал заехать через час, и она не знала, как поступить.
-У тебя такое лицо, словно ты не на свидание, а на заклание собираешься. Не хочешь – не ходи.
-Да нет, - вздохнула Лиза. – Пойду. Не насиловать же он меня будет?
-Да почему ты вообще думаешь, что раз домой зовет, то непременно с последствиями?
-Я просто знаю, что он так думает. Раз согласилась на встречу в укромном месте, значит…
-Дура ты, Лизка, - Катя обняла сестру и прижалась щекой к ее лицу. – Но я тебя люблю.
-Я тоже тебя люблю.
Ушаков позвонил и сказал, что ждет во дворе.
Лиза быстро натянула свитер и джинсы, и спустилась во двор. Семен копался в моторе машины. Увидев ее, он закончил, и, захлопнув капот, повернулся к ней, вытирая тряпкой руки.
-Что-то с машиной?
-Есть немного. Масло гонит. Загоню завтра в сервис. Пусть посмотрят. Ну, что? Поехали?
-У тебя руки в мазуте.
-Дома отмою.
-Зачем же грязными руками пачкать машину. Давай поднимемся ко мне. Вымоешься. С сестрой тебя заодно познакомлю.
-Да? Ну, давай.
В лифте Семен поцеловал ее.
-Рад тебя видеть.
-Я тоже.
Она нажала кнопку звонка. Катя не открывала. Они подождали минуту, и Лиза вытащила ключ:
-Сначала я войду. Может, она не одета или в ванной.
…Катя лежала посреди комнаты на ковре и казалась бездыханной.
-Семен! – Закричала Лиза и бросилась к сестре. – Семен! Скорее!
Ушаков вбежал. Охватив взглядом всю сцену: сестра на полу, Лиза рядом в слезах, держит ее голову на коленях - вытащил телефон и набрал номер скорой.
К приезду бригады скорой помощи Катя пришла в себя, но, как всегда после обморока, была очень слабой. Ушаков вызвал не обычную скорую помощь, а неотложку из «Максима», известной частной клиники. За визит они взяли двести долларов, но ничего вразумительного сказать не смогли.
-Нужно обследование.
Молодой врач в синем медицинском костюме сделал Кате кардиограмму, измерял давление, долго задавал разные вопросы и снова повторил:
-Нужно обследование. Хотите, можем прямо сейчас вас отвезти в нашу клинику.
-Нет-нет, не хочу. – Заволновалась Катя.
-Ну, тогда можете приехать завтра утром. Как вы себя сейчас чувствуете?
-Хорошо.
-Ну, совсем хорошо, вряд ли, но в настоящий момент, - он перевел взгляд на испуганную Лизу, - ваше состояние стабильно. Угрозы жизни нет, так что сами решайте.
-Доктор, неужели вы не можете ничего более конкретного нам сказать? – Лиза снова чувствовала всепоглощающий страх за сестру. – У вас же есть опыт. На что это похоже? Сердце? Давление?
-Без тщательного обследования вам никто ничего не скажет. Это же не в первый раз? Значит, что-то есть. Но в настоящий момент я ничего определенного вам не скажу. Кардиограмма не плохая, давление низковато, но не очень. Понимаете, есть много заболеваний и состояний, которые могут вызывать головокружения и кратковременные обмороки. Например, беременность. Вы уверенны, что вы не в положении?
-Конечно, нет, - возмутилась Катя и даже привстала на постели от такого оскорбительного предположения.
-Лежите-лежите, - остановил ее врач. – Значит так, вот чек и заключение о нашем визите. Надумаете завтра приехать, вот наши координаты.
Он положил визитку на стол, и бригада уехала.
Лиза, естественно, никуда не поехала, Ушаков остался у них. Лиза сделала чай с бутербродами и усадила его в комнате у маленького журнального столика. Семен сидел в кресле. Лиза рядом с полулежащей на диване Катей. Лицо сестры немного порозовело, но чаю ей не хотелось, и одолевала слабость. Чтобы не пугать Лизу, она все же взяла в руки чашку, но не пила, а просто держала ее в руках.
-Я не стану вас долго беспокоить своим присутствием, - сразу сказал Ушаков.
Он тоже не прикоснулся к угощению.
-Но вы зря отказываетесь от обследования. Это – хорошая клиника.
-И очень дорогая, - ответила Катя. – Нам это не по карману.
-Пусть вас этот вопрос не волнует, Катя.
-Нет, вы не обязаны нам помогать.
-Но я хочу вам помочь, - настаивал он.
Лиза не вмешивалась. Ей было бы неловко просить Ушакова о помощи. Она же видела, сколько он заплатил за обычный вызов из этой клиники! Но ведь он сам предлагал!
-Лиза, - обратился он к ней, - видя, что у Кати нет сил поддерживать разговор, но выражение лица остается непреклонным. – Завтра я заеду за вами и отвезу в больницу.
Лиза согласно кивнула.
-А сейчас, прошу меня простить. Мне пора. Отдыхайте, Катюша. Приятно было с вами познакомиться.
Лиза проводила его к лифту и благодарно, даже с каким-то новым чувством, ответила на его поцелуй.
-Зачем ты согласилась? – спросила Катя, приоткрыв глаза, как только она вернулась в комнату.
-Потому, что с этим больше тянуть нельзя.
-Это дорого… и неудобно, - упрямо прошептала Катя.
-Дорого, - согласно кивнула Лиза и присев рядом, подоткнула плед. – Хорошо, что он сам это предложил. Я бы не осмелилась. И хорошо, что он сегодня приехал к нам, и что мы вернулись – хорошо. А вот, что с тобой снова то же самое – это плохо. Но, теперь у нас есть надежда. Тебя обследуют, пролечат и все будет … хорошо. – Улыбнулась она.
-Что ты все «хорошо» да «хорошо», - слабо ответила на улыбку сестры Катя. – Другого слова не подберешь, филолух?
-Это я от Ушакова подхватила. У того всегда все «хорошо».
-А он, Лиза, и сам хороший. Сразу видно. Хороший человек, переживает, хочет помочь. Я думаю, со временем ты сможешь его полюбить.
-Теперь придется. – Насмешливо улыбнулась Лиза.
-Это из-за меня? Даже и не думай. Я тогда совсем не поеду!
-Поедешь, как миленькая! Ты думаешь, я так собираюсь с ним рассчитаться за твое лечение?
-А что, нет?
-Во-первых, я и так собиралась это сделать. А во-вторых, я только что поняла, как важно, когда рядом есть мужчина, который быстро, по-мужски, может помочь решить любую проблему. Пока мы с тобой не замужем, для нас лучше, что рядом такой Ушаков, а не какой-нибудь …
На следующий день Катя легла в клинику.
У Лизы снова был плотный график. Главному нужен был свежий материал. Гонял всех до седьмого пота. О чем писать было непонятно. Высасывали из пальца сенсации, да чаи гоняли. В отделе их было четверо, кроме начальника: она, Арик, Степка и Нина Николаевна. За окном бушевала метель. Они пили чай из больших кружок, обсуждали последние новости, советовались по поводу сырых статей, что в разобранном состоянии висели у каждого на мониторе. Бывает такое время, когда не пишется. Причем не у тебя одной, а у всех сразу, как порчу навели на отдел. Они придумывали несуществующие случаи и давали друг другу подсказки по теме. Получалось иной раз так смешно, что весь отдел охватывал беспричинный неудержимый хохот.
В такой момент в отдел зашел главный.
-Молодцы, здорово, - укоризненно сказал он, глядя на смеющиеся физиономии сотрудников. – В издательстве мор, а они ржут! Что за люди? Ни стыда, ни совести!
Но его лицо тоже невольно расплывалось в бестолковой улыбке.
-Вот нечем станет вам платить, тогда посмеетесь, - сказал он на прощанье и позвал Лизу. – Пошли.
В кабинете главного восседал Ушаков. Главный редактор, сославшись на дела, оставил их. Лиза смутилась. Зачем он пришел сюда. Позавчера они виделись и не только виделись…. После того, как Катя легла на обследование, Лиза перестала искать повод отказываться от встреч. Она была так благодарна ему!…Сестра права. Это – нормально и нечего из этой связи делать проблему. Но, то, что он пришел в редакцию, неправильно. Мог бы дождаться вечера.
Но Семен не казался соскучившимся и не был в игривом настроении, каким он становился, как только они оставались вдвоем. Наоборот - выглядел озабоченным.
-Я только что из клиники, - без предисловий начал он. –