Глава 29. В воскресенье вечером Питер увез Марка, Пам, Джесс и Мэтью домой, а Мел осталась в Траки с Вал

В воскресенье вечером Питер увез Марка, Пам, Джесс и Мэтью домой, а Мел осталась в Траки с Вал.

Она отказалась от коттеджа и сняла номер в мотеле и каждый день ходила в больницу. А в среду доктор сказал, что девочка может возвращаться домой. Время, проведенное Мел с дочерью, оказалось приятным и полезным для них обеих. Они подолгу разговаривали о жизни, о мальчиках, о Марке, о сексе, о браке и Питере, о Мел. И Мелани почувствовала, что теперь знает Вал намного лучше, чем прежде. Ей хотелось, чтобы у них чаще появлялась возможность для общения, но, разумеется, без таких трагических обстоятельств.

Вал тяжело пережила аборт, но понимала, что, родив ребенка в шестнадцать лет, она разрушит всю свою дальнейшую жизнь. Мел не могла не согласиться с этим. Девочка призналась матери, что была готова на некоторое время отвлечься от Марка и встречаться с другими мальчиками. Глубина их взаимоотношений пугала Вал, и ей не хотелось, чтобы подобное повторилось. Мел порадовалась выводам дочери и надеялась, что этот урок пойдет ей на пользу.

– Мне так жаль, малышка.

– Мне тоже, мамочка… Прости, пожалуйста…

Она вернулась в Лос‑Анджелес раскаявшейся, и в тот вечер за ужином Мел заметила, что теперь она обращается с Марком скорее как с братом, и он, похоже, не имел ничего против. В их отношениях уже наметились едва заметные перемены, и это было к лучшему. Питер поделился своими наблюдениями с Мел.

– Я знаю. – Она кивнула. – Думаю, большой роман закончился.

– Вот и хорошо. – Питер устало улыбнулся.

У него выдался тяжелый день, он пять часов провел в операционной. – Теперь мы можем выпустить его на свободу и пожелать ему удачи. Я никогда не предполагал, какое мучение иметь дочерей. – Хотя ему порой было нелегко с Пам, но это ни в какое сравнение не идет с тем, что довелось пережить Вал. А всему виной ее соблазнительная фигура. – Как жаль, что она не уродина.

– Мне ли говорить об этом, – усмехнулась Мел. – Из‑за этого за последние годы у меня прибавилось много седых волос.

Но, явившись на следующий день на студию, она поседела еще больше. Она попросила дать ей больничный на три дня. Пока она отсутствовала, Стивенс изо всех сил старался дискредитировать ее. К счастью, режиссер знал, что он ненавидит Мел, поэтому его происки не могли причинить ей реального вреда.

Однако было неприятно слушать сплетни, которые он распустил о ней Мел в тот же вечер рассказала об атмосфере, в которой ей приходится работать на студии, Питеру, и он был взбешен.

– Почему этот подонок… – Он сжал кулаки, а Мел устало улыбнулась его реакции.

– Он действительно подонок.

– Мне жаль, что тебе приходится терпеть такое.

– Мне тоже. Но так уж получилось.

– Почему он так ненавидит тебя?

– Главным образом из‑за разницы в оплате, а еще потому, что ему не хочется делиться своей популярностью. Он много лет был гвоздем программы. Я тоже вела программу одна, но я понимаю, что надо приспосабливаться к ситуации Больше всего мне бы хотелось избавиться от него, но, как я понимаю, из‑за этого не стоит раздражаться.

– Плохо, что он этого не понимает.

– Ты прав.

Атаки Стивенса продолжались весь следующий месяц, отчего Мел почти все время плохо себя чувствовала. У нее появились головные боли, и она не могла без страха ходить на работу. Мел старалась как можно чаще брать интервью, чтобы меньше бывать на студии. Она больше времени выкраивала для девочек, особенно для двойняшек. Обвинение, брошенное Джессикой после аборта Вал, не прошло бесследно.

И сейчас Мел пыталась быть одинаково внимательной ко всем детям. Но она почувствовала, что Пам считает себя обделенной заботой и вступала в сговор против Мел с миссис Хан всякий раз, когда подворачивалась такая возможность. От всех неприятностей у Мел просто опускались руки, трудно было угодить всем. А в последнее время она чувствовала себя настолько плохо, что ей стало не под силу удовлетворить не только их потребности, но и свои собственные.

И однажды, когда она пошла с Мэтью за покупками, ей пришлось присесть, чтобы перевести дыхание.

У нее так закружилась голова и затошнило, что она подумала, будто вот‑вот потеряет сознание. Она уговорила мальчика ничего не рассказывать отцу, но он был так расстроен, что проговорился об этом Джесс, которая немедленно доложила Питеру, когда тот пришел домой. За ужином он задумчиво посмотрел на Мел, а вечером спросил ее о случившемся.

– Ты больна. Мел?

– Нет, а в чем дело? – Она отвернулась, чтобы он не мог видеть ее лица.

– Я не знаю. Но маленькая птичка принесла мне на хвостике известие, что ты не очень‑то хорошо чувствовала себя сегодня днем. – Он с беспокойством посмотрел на нее, когда она вновь повернулась к нему.

– И что сообщила маленькая птичка? – Ей хотелось выяснить, что известно Питеру.

– Что ты чуть не упала в обморок в супермаркете. – Он ласково усадил ее рядом с собой на кровать. – Это правда, Мел?

– Более или менее.

– Что случилось?

Она вздохнула и опустила глаза, а затем снова подняла на него взгляд.

– Этот осел, Поль Стивенс, сводит меня с ума.

Думаю, я, наверное, заработала язву желудка; в последние несколько недель я отвратительно себя чувствую, Питер печально посмотрел на нее.

– Мел, пообещай мне, что ты сходишь к врачу.

– Хорошо, – отозвалась она, однако в голосе не слышалось уверенности. – Но у меня просто нет времени.

Он схватил ее за руку.

– Тогда найди время. – Он уже потерял одну жену, и мысль потерять другую казалась невыносимой. – Я требую этого. Мел! Или я сам уложу тебя на обследование в больницу.

– Не говори глупости. У меня просто закружилась голова.

– Ты ела?

– Какое‑то время нет.

– Тогда это могло послужить причиной. Но в любом случае я хочу, чтобы ты обследовалась – Только теперь он заметил, что она похудела, осунулась и у нее бледный вид. – Ты ужасно выглядишь.

– Вот здорово, спасибо.

Он наклонился и нежно взял ее за руку.

– Я просто волнуюсь за тебя, Мел. – Он крепко прижал ее к себе. – Я так люблю тебя. Так ты завтра договоришься о встрече с врачом?

– Ладно, ладно.

И на следующее утро он дал ей список терапевтов и специалистов.

– Ты хочешь, чтобы я посетила их всех? – ужаснулась Мел, и он улыбнулся.

– Достаточно одного или двух. Почему бы тебе не начать с Сэма Джонса, терапевта, № пусть он скажет, кому еще тебе надо показаться.

– Почему бы тебе просто не уложить меня на обследование в клинику Майоу на недельку? – Она пошутила, но это совсем не позабавило его. Она выглядела даже хуже, чем вчера вечером.

– Я мог бы.

– Нет уж, черта с два.

Она записалась к Сэму Джонсу. Ей пришлось бы ждать целый месяц, если бы она не сказала медсестре, кто она такая, и тогда в очереди пациентов чудесным образом нашлось для нее местечко на тот же день.

Она приехала на прием к двум часам, а к четырем ей следовало быть на работе, и Джонс, не тратя времени зря, приступил к осмотру, а заодно направил сделать анализы. Ей казалось, что он исследовал каждый дюйм ее тела.

– Пока вы мне кажетесь здоровой. Возможно, усталой, но в основном здоровой. Но давайте посмотрим, что скажут анализы. Вы давно чувствуете себя усталой?

Она рассказала ему о всех симптомах, тошноте, головных болях, о напряженной атмосфере на студии, о переезде из Нью‑Йорка, о смене работы, аборте Вал, о замужестве и о жизни с призраком бывшей жены Питера в доме, который до сих пор не стал ей родным.

– Стоп – Он со стоном упал в кресло, хлопнув себя по лбу. – Мне тоже становится дурно. Вы только что сами поставили себе диагноз, друг мой Я полагаю, вам не нужна моя помощь Шесть недель на берегу моря – вот что вам необходимо.

Она улыбнулась Джонсу:

– Хотелось бы. Я говорила Питеру, "то это все – мои нервы.

– Возможно, вы правы. – Он предложил ей принимать валиум или снотворное, но Мел решительно отказалась. Вернувшись домой в тот вечер, она рассказала Питеру о результатах своего визита к Сэму Джонсу.

– Вот видишь, со мной все в порядке. Я просто переутомилась.

Они и сами знали это, но у него оставалось сомнение.

– Давай посмотрим, что скажут анализы.

Она удивленно посмотрела на него и пошла укладывать Мэтью спать. Пам слушала стерео, а двойняшки делали домашнее задание в своей комнате. Марк ушел гулять. Несколько дней назад до Мел дошли слухи, что у него появилась новая подружка, первокурсница из Колумбийского университета Лос‑Анджелеса, но Вал, казалось, это совсем не трогало. В ее классе учился мальчик, который, по ее словам, был «ужасно привлекательным» У Джессики тоже наконец появился приятель, который дважды водил ее в кино. На какое‑то время в жизни детей наступило затишье. Она вернулась к Питеру, облегченно вздохнув.

– На западном фронте без перемен, – доложила она. Наконец‑то все становится на свои места, или по крайней мере так думал он. Но ни один из них не был морально готов к известиям, полученным на следующий день.

Мел забыла позвонить доктору Джонсу перед уходом на работу, и ей оставили записку, чтобы она позвонила ему домой, когда вернется. Питер первым увидел записку и сам позвонил Сэму, но его старый друг и коллега не пожелал ничего сообщить ему.

– Сначала я хочу поговорить с твоей женой, Пит.

– Ради бога, Сэм, в чем дело? – испугался он, но Джонс был непреклонен, и Питер набросился на Мел, как только она вошла.

– Позвони Джонсу!

– Сейчас? Зачем? Я только что вошла; могу я по крайней мере повесить пальто?

– Прошу тебя. Мел…

– О боже – Его беспокойство насторожило ее, и она подумала, что Питер что‑то скрывает. – В чем дело?

– Я не знаю. Он мне ничего не сказал.

– Ты звонил ему? – встревожилась она.

Он признался:

– Да. Но он ничего не стал мне говорить.

– Хорошо.

– Ради бога…

– Ладно, ладно. – Она набрала номер домашнего телефона, и миссис Джонс пошла за мужем. Питер склонился над Мел, но она сделала ему знак рукой, чтобы он отошел. Они с доктором обменялись обычными любезностями, прежде чем перейти к причине его звонка.

– Я не хотел ничего говорить Питеру, пока не скажу вам. – У него был серьезный тон, и Мел затаила дыхание. Может быть, Питер оказался прав, с ней что‑то ужасное. – Вы беременны, Мел, но я подумал, что вы захотите сами обрадовать его. – Он широко улыбался, сообщая ей эту новость, но Мел было не до улыбок Она смотрела остекленевшим взором, а Питер напряженно следил за выражением ее лица, убежденный, что известия плохие. Он медленно опустился в кресло и стал ждать, когда она повесит трубку.

– Ну что?

От него трудно было отмахнуться. Он просто сидел и смотрел.

– Что он сказал?

– Ничего особенного.

– Черт возьми! – Питер вскочил. – Я видел твое лицо. Ты мне скажешь сама или мне позвонить ему?

– От него ты не дождешься ни слова.

– Ну уж дудки. – Питер начинал злиться, а Мел никак не могла прийти в себя. Она посмотрела на мужа и встала.

– Давай поговорим в твоем кабинете?

Он молча последовал за ней и закрыл дверь. Мел опустилась в кресло.

– Я не понимаю.

– Скажи мне, о чем у вас шла речь, и я постараюсь объяснить тебе, Мел, только, ради бога, не молчи.

Она неожиданно улыбнулась:

– Я беременна.

– Ты – что? – Он с недоверием уставился на нее. – Не может быть!

– Но это так.

И вдруг радостная улыбка озарила его лицо.

– Ты беременна?

– Да. – У Мел был такой вид, будто ее переехал поезд. Питер подошел к ней и нежно обнял.

– Это самая восхитительная новость, какую я слышал за последние годы.

– Неужели? – Она все еще была в шоке.

– Да, черт подери.

– Ради бога, Питер, нам только этого не хватало.

Мы уже и так задыхаемся от забот. А тут еще ребенок Сейчас? Мне тридцать шесть, у нас с тобой пятеро детей… – Питер сник.

– Ты сделаешь аборт? – спросил он как можно спокойнее.

– Я не знаю. Не знаю, смогу ли я.

– Тогда не надо ничего решать, не так ли?

– Ты так легко говоришь об этом. – Она с грустью посмотрела на него. – Но все совсем не так просто.

– Ерунда. В твоем контракте имеется пункт об отпуске по беременности. Ты говорила мне об этом.

– О боже, я забыла. – И тут Мел рассмеялась, вспомнив, как она удивилась этому пункту. И неожиданно ее положение показалось ей ужасно забавным.

Она смеялась и никак не могла остановиться. Питер поцеловал ее в щеку и достал бутылку шампанского из бара‑холодильника Налив себе и Мел по бокалу, он произнес.

– За нас, – а затем добавил:

– За нашего ребенка Она отпила глоток и поспешно села. Ее почти мгновенно затошнило.

– Я не могу. – Она буквально позеленела на глазах. Питер поставил бокал и подошел к ней.

– Дорогая, с тобой все в порядке?

– Со мной все прекрасно. – Она улыбнулась и прислонилась к нему, все еще не в силах поверить в такой поворот судьбы. – Моим дочерям почти по семнадцать, а я беременна. Ты можешь себе такое представить… – Она снова засмеялась. – Я даже не могу понять, как это случилось, если только ты не сделал дырочку в моей диафрагме.

– Какое это имеет значение? Воспринимай это как подарок. Мел, я ежедневно имею дело со смертью. Я борюсь с ней, я ненавижу ее, я стараюсь перехитрить ее, я делаю все, что могу. И вот ты с драгоценным даром жизни, дарованным нам судьбой. Было бы преступлением не оценить это.

Она тихо кивнула, тронутая его словами. Какое право она имела ставить под сомнение такой дар?

– Что мы скажем детям?

– Что у нас будет ребенок и мы в восторге от этого. Я так испугался за тебя, подумал, что ты больна.

– Я тоже так думала. – Она улыбнулась, почувствовав себя лучше. – Я рада, что это не так – А я рад еще больше, чем ты, Мел. Я не смог бы жить без тебя.

– Ты даже не думай об этом.

В этот момент пришел Мэтью и, постучав в дверь, сообщил, что пора ужинать. Но, прежде чем пойти в столовую, Питер позвал всех в гостиную и произнес небольшую речь.

– Мы должны сообщить вам одну волнующую новость. – Питер, сияя от радости, посмотрел на Мел.

– На следующей неделе мы поедем в Диснейленд! – воскликнул Мэт, и все засмеялись и начали высказывать свои догадки. Марк подумал, что они решили построить теннисный корт, Пам – что они покупают яхту, двойняшки остановились на «Роллс‑Ройсе» и поездке в Гонолулу, и все поддержали эту мысль, но Питер всякий раз отрицательно качал головой.

– Нет. Ничего подобного Хотя Гонолулу звучит заманчиво. Возможно, на Пасху. Но мы должны сообщить вам нечто намного более важное, чем это.

– Ну же, папочка, что это? – Мэтью умирал от любопытства, и Питер посмотрел прямо на него.

– У нас будет ребенок, Мэт. – Затем перевел взгляд на всех остальных. Мел тоже наблюдала за выражением их лиц, но они были не готовы к реакции детей точно так же, как и к результатам анализов, который им сообщил Сэм Джонс.

– Вы что? – Пам вскочила и с недоверием уставилась на Мел – Это самая отвратительная новость, которую я когда‑либо слышала. – С этими словами она расплакалась и убежала в свою комнату, а Мэтью смотрел на них с дрожащими губами.

– Нам больше не нужны дети. Нас уже и так пятеро.

– Но он может стать для тебя хорошим другом, Мэт. – Питер посмотрел на малыша, в глазах которого появились слезы. – Остальные ведь намного старше тебя.

– Мне это нравится. – Он отправился в свою комнату вслед за сестрой, а Мел обернулась к двойняшкам и увидела Вал в слезах.

– Не жди, что я буду радоваться за тебя, мамочка. – Она встала, и ее пышная грудь вздымалась. – Я только что убила собственного ребенка два месяца назад, а теперь ты полагаешь, я буду радоваться твоему? – Она выбежала из комнаты, а Марк пожал плечами, но ему эта новость тоже не особенно понравилась. А Джессика просто смотрела на них, как будто ее ударили Она знала, какая тяжесть уже лежит на их плечах, и не могла понять, как они могут даже думать о прибавлении семейства. И, что самое худшее, Мел считала, что девочка права. Джесс отправилась наверх, сославшись, что ей надо зайти к Вал Марк тоже исчез, и они остались сидеть в гостиной вдвоем. Мел вытирала слезы.

– Ну вот, пожалуйста.

– Они свыкнутся с этим. – Он обнял жену за плечи, а подняв глаза, увидел миссис Хан, уставившуюся на них – Ужин стынет. – У экономки был свирепый вид. Мел встала в подавленном состоянии Все дети неодобрительно отнеслись к перспективе появления еще одного ребенка, к тому же у нее продолжались неприятности на работе. Мел казалось, что она просто не справится со всем этим сразу, и, когда они вошли в столовую, у нее заныло сердце Подняв взгляд, она увидела, что миссис Хан смотрит на нее.

– Я не могла не слышать эту новость. – Ее сильный немецкий акцент всегда действовал Мел на нервы. А в манере говорить начисто отсутствовали теплота и доброта. – Разве в вашем возрасте не опасно рожать детей?

– Вовсе нет, – слащаво улыбнулась Мел, – мне всего тридцать шесть. – Она прекрасно знала, что миссис Хан пятьдесят один год. Питер не смог скрыть улыбку. Ему теперь нравилось все, что делала Мел.

И его ничуть не волновало поведение детей. Но она не могла притронуться к ужину, вспоминая недавнюю сцену.

Мел поднялась к ним, но все двери оказались закрытыми. Когда она пришла к себе в спальню, Питер настоял, чтобы она легла, и это рассмешило Мел.

– Ради бога, я всего на четвертой или пятой неделе беременности.

– Не имеет значения. Важно с самого начала правильно вести себя.

– Думаю, мы сделали это примерно два часа назад в гостиной, – вздохнула она, лежа в постели. – Ну и приемчик они нам оказали, не так ли? – Их реакция сразила ее наповал, она почувствовала себя незащищенной, нежеланной и одинокой.

– Дай им возможность привыкнуть. Основания для расстройства есть только у Вал и Мэта, но я уверен, что они переживут это потрясение.

– Бедный Мэт. – Мел улыбнулась, подумав о нем. – Ему хочется быть нашим малышом, и я ни капли не виню его.

– Возможно, это будет девочка, – с восторгом предположил Питер, но Мел застонала.

– Этого мне только не хватало. У нас их уже трое. – В ту ночь они долго лежали без сна, а утром перед уходом Питер нежно поцеловал ее. Но когда Мел спустилась вниз на завтрак и увидела Мэта, Пам и двойняшек, то у нее сложилось впечатление, будто она вступила во вражеский лагерь. Она оглядела их и почувствовала, как ее охватывает отчаяние. Они никогда не смирятся.

– Мне жаль, что вы все так это восприняли.

Вал не смотрела ей в глаза, а Джесс выглядела ужасно расстроенной, Мэтью не прикоснулся к еде, а когда Мел взглянула в глаза Пам, ее поразили ненависть и злоба, смешанные с ужасом.

Больше всех из них расстроилась Пам. Мел попыталась поговорить с ней, когда она вернулась из школы, но девочка захлопнула дверь перед Мел и заперла ее. Мел постучала, но Пам не отозвалась.

В их доме поселились печаль, обида и гнев. Казалось, каждый пытается по‑своему наказать ее. Марк, к отчаянию отца, старался как можно меньше бывать дома, двойняшки сторонились матери, не впуская ее к себе, Мэт все время ныл, и у него появились неприятности в школе, а Пам отворачивалась и прогуливала занятия. За эти недели ей четыре раза звонили из школы и сообщали, что Пам исчезла перед вторым уроком, а когда она спрашивала девочку об этом, та пожимала плечами, уходила наверх и запиралась в своей комнате. В финальном акте проявления злобы она повесила портрет своей матери прямо над постелью в спальне Мел и Питера. Вернувшись однажды домой и увидев его там, Мел чуть не задохнулась от ярости.

– Вы видели, как она сделала это? – спросила она миссис Хан, держа портрет Анны в дрожащих руках.

– Я ничего не вижу, миссис Галлам.

Но Мел поняла, что экономка лжет. А когда Мел снова позвонили из школы, где училась Пам, и сказали, что она снова сбежала с уроков, она решила в тот день остаться дома и дождаться возвращения девочки.

Но к четырем часам ее еще не было. И Мел подумала, не замешан ли в этом какой‑нибудь мальчик.

В пять часов Пам с ухмылкой на лице вплыла в дом, удивившись, что Мел прождала ее весь день. А когда Мел повнимательнее пригляделась к ней, то поняла, что девочка явно одурманена наркотиками. После перепалки она отправила Пам наверх и поехала на студию. А вечером рассказала Питеру о своих подозрениях.

– Я, по правде говоря, сомневаюсь в этом, Мел.

С ней никогда такого не случалось.

– Поверь мне на слово. – Но он отрицательно покачал головой. А когда спросил Пам, та все отрицала Пам вбивала клин в их отношения, и Мел чувствовала, что теряет своего единственного союзника. Питер всегда вставал на сторону Пам. – Питер, поверь, я знаю, что она была под воздействием наркотиков.

– Не думаю.

– Я считаю, тебе следует поговорить с преподавателями. – А когда Мел попыталась обсудить это с Вал и Джесс, они выслушали ее вежливо, но отрешенно. Они не желали вмешиваться, и Марк тоже. Теперь Мел стала парией в собственном доме из‑за ребенка, которого она носила под сердцем. Она предала их.

И когда через две недели позвонили из полицейского участка, это была пиррова победа. Мел оказалась права Пам поймали, когда она, сбежав с уроков, покупала травку у каких‑то ребят в деловой части города. Питер вскипел от ярости и пригрозил отправить ее в исправительную школу, но девочка снова набросилась на Мел:

– Вы настраиваете его против меня. Вы хотите выжить меня из дома.

– Не говори глупости. Но я хочу, чтобы ты изменила свое поведение, пора прекратить каждый день сбегать с занятий, и курить травку, и вести себя в доме как маленький звереныш. Это твой дом, и мы все любим тебя, но нельзя так распускаться. Правила существуют в любом обществе, в любом доме.

Но, как обычно, Питер простил Пам, ввел только некоторые ограничения на неделю и пустил все на самотек. Он не поддерживал позицию Мел, и спустя две недели Пам снова забрали в участок. На этот раз она еще больше привлекла внимание, и Питер позвонил ее старому врачу. Ей назначили курс лечения, и Питер попросил Мел, не сможет ли она возить Пам на процедуры. В результате Мел пришлось чуть ли не силком таскать ее туда четыре раза в неделю, сломя голову нестись на работу, бежать вечером домой, стараясь уделять побольше внимания Мэту и двойняшкам. Единственное, чего ей хотелось в промежутках после рвоты от тяжелой пищи, упорно приготовляемой миссис Хан, – это спать.

– Я готовлю то, что нравится доктору, – говорила экономка, ставя перед Мел очередную тарелку с кислой капустой, а спустя еще месяц она оказалась в больнице с кровотечением и судорогами, и ее врач‑акушер печально посмотрел на нее.

– Если вы не будете вести более размеренный образ жизни, то потеряете ребенка. Мел.

Ее жизнь в эти дни стала настоящим сражением.

– Я не думаю, что это тронет кого‑нибудь, – ответила печально Мел со слезами на глазах.

– А вас?

Она кивнула, усталая, печальная.

– Тогда лучше скажите окружающим, чтобы они угомонились На следующий день Питер пришел навестить ее со скорбным видом.

– Ты действительно не хочешь этого ребенка, Мел?

– Неужели ты думаешь, что я пытаюсь избавиться от него?

– Так говорит Пам. Она сказала, что на прошлой неделе ты ездила верхом.

– Что?! Ты сошел с ума? Неужели ты думаешь, что я бы сделала это?

– Не знаю. Я понимаю, что это мешает твоей работе, или ты считаешь, что помешает в будущем. – Она с недоверием уставилась на него, встала с кровати и собрала свои сумки. – Куда ты?

Она обернулась и посмотрела на него.

– Домой. Отшлепать твою дочь по заднице.

– Мел, послушай, пожалуйста.

Но она выписалась из больницы и поехала домой, забралась в постель, несмотря на все извинения Питера, а днем спустилась вниз и приказала миссис Хан приготовить на ужин цыпленка с рисом, что‑нибудь, что она могла бы для разнообразия съесть, и пролежала весь день, ожидая, когда все дети вернутся домой.

К шести часам все собрались и удивились, что она уже дома. А когда они спустились на ужин, она ждала их за столом с пылающим взором.

– Добрый вечер, Пам – Мел начала с нее. – Как прошел день?

– Нормально. – Она попыталась принять самоуверенный вид, но то и дело нервно поглядывала на Мел.

– Как я понимаю, ты сказала своему отцу, что на прошлой неделе я ездила кататься верхом. Это правда? – В комнате воцарилась мертвая тишина. – Я спрашиваю, это правда?

Она тихо произнесла:

– Нет.

– Я не слышу тебя, Пам.

– Нет! – закричала она, и Питер коснулся руки жены.

– Мел, пожалуйста, не расстраивай себя…

Мел посмотрела ему прямо в глаза.

– Мы должны все выяснить. Ты слышал, что она сказала?

– Да.

Мел снова повернулась к Пам:

– Почему ты сказала не правду своему отцу? Ты хотела, чтобы мы поссорились? – Пам пожала плечами. – Почему, Пам? – Она протянула руку и коснулась руки девочки. – Потому что я жду ребенка?

Разве это так ужасно, что ты хочешь наказать меня?

Знаешь, вот что я тебе скажу Независимо от того, сколько у нас детей, мы все равно будем любить тебя. – Мел увидела, как на глазах у Пам наворачиваются слезы, в то время как Питер продолжал держать ее за руку – Но если ты не прекратишь безобразия, которые вытворяешь с того момента, как я приехала сюда, я вышвырну тебя под зад отсюда на другую сторону города.

Пам улыбнулась сквозь слезы и посмотрела на Мел.

– Вы действительно это сделаете? – почти радостно спросила она. Это указывало на то, что они все еще любят ее.

– Да.

Затем Мел перевела взгляд на остальных, сидевших за столом.

– Это касается и вас. – Она посмотрела на Мэта и сказала более мягким тоном:

– Ты всегда будешь нашим малышом, Мэт. Этот ребенок никогда не займет твое место. – Но он, казалось, не поверил ей. Потом она повернулась к двойняшкам:

– И вы двое. – Она многозначительно посмотрела на Вал:

– Я вовсе не планировала, чтобы подобное стечение обстоятельств причинило тебе боль, Вал. Я не могла знать, что подобное еще когда‑либо случится со мной, как и ты не думала, что такое произойдет с тобой. Вы обе отнеслись ко мне бесчувственно, и это отвратительно с вашей стороны. – Затем она повернулась к Марку:

– Откровенно говоря, Марк, я удивлена видеть тебя сегодня за семейным столом. Кажется, в последнее время мы нечасто имеем честь лицезреть тебя У тебя кончились деньги, ты вынужден ужинать здесь для разнообразия?

– Ага, – усмехнулся он.

– Тогда, я думаю, тебе следует запомнить, что, пока ты живешь в этом доме, в твои обязанности входит бывать здесь чаще, чем раз в месяц. Надеюсь, ты понял?

Питер заметил, что Марка поразили ее слова, но он принял покорный вид.

– Да, мэм.

– А ты, Пам, – единственная дочка Питера осторожно посмотрела на нее, – с завтрашнего дня сама будешь ездить к врачу на автобусе. Я не собираюсь возить тебя по всему городу. Тебе почти пятнадцать лет. Пора самой отвечать за свои поступки.

– Я тоже должен ездить из школы домой на автобусе? – с надеждой воскликнул Мэт. Ему нравился автобус, но Мел улыбнулась и отрицательно покачала головой:

– Нет, ты не должен. – Потом она вновь оглядела всех присутствующих. – Надеюсь, вам всем ясно, что я сказала. С тех пор как мы с вашим отцом сообщили вам, что я беременна, вы, по своим собственным причинам, вели себя как маленькие звереныши, и лично мне это неприятно. Я не могу изменить то, что вы чувствуете, но я в состоянии изменить ваше поведение, и я не желаю мириться с тем, как вы обращаетесь со мной, все вы. – Она бросила взгляд на миссис Хан. – Здесь места хватит всем, для вас, для меня, для вашего отца, для этого ребенка, но мы должны по‑доброму относиться друг к другу. И я не собираюсь позволять вам продолжать наказывать меня, – внезапно у нее на глазах выступили слезы, которые ей не удалось удержать, – за этого еще не родившегося ребенка. – С этими словами она бросила салфетку и пошла наверх, даже не прикоснувшись к еде. Но по крайней мере в этом она добилась успеха: миссис Хан приготовила салат и жареного цыпленка с рисом. Тогда Питер посмотрел на детей. Они выглядели пристыженными и присмиревшими.

– Знаете, Мел права. Вы отвратительно обращались с ней.

Пам попыталась взглядом смутить отца, но это не сработало, Марк от неловкости заерзал на стуле, а Вал опустила голову.

– Я совсем не хотела…

Тут вмешалась Джесс:

– Да, ты хотела. Все мы этого хотели. Мы рассердились на нее.

– Непорядочно было так вести себя с ней.

– Ладно, папочка. Теперь мы будем хорошими. – Мэт похлопал отца по руке, и все заулыбались, а спустя несколько минут Питер понес тарелку в их комнату, где Мел плакала, лежа на постели.

– Ну, дорогая, не расстраивайся так. Я принес тебе кое‑что поесть.

– Я не хочу есть. Мне плохо.

– Тебе не следует так возбуждаться. Это вредно для тебя.

Она обернулась, с недоверием глядя на него.

– Вредно для меня? А ты когда‑нибудь задумывался, насколько вредно для меня, чтобы все в этом доме так скверно обращались со мной?

– Теперь они исправятся. – Она ничего не ответила ему. – Но и ты не должна быть так жестока к ним, Мел. Они ведь еще дети.

Она прищурилась и посмотрела на него.

– Я не говорю о Мэте, ему всего шесть лет, и он многого еще не понимает. Но остальные уже почти взрослые люди. В последний месяц они все так ополчились на меня. Пам даже солгала тебе, чтобы ты подумал, что я пытаюсь избавиться от нашего ребенка, и ты поверил ей! – Мел вдруг разозлилась на него, и он опустил голову, но потом снова посмотрел на нее.

– Я знаю, что ребенок помешает твоей работе, и сначала ты сама не хотела его.

– И даже сейчас не уверена, хочу ли я его. Но он дарован нам Богом, и этим все решено. Только где ты собираешься поместить его в этом доме?

– Я еще не думал.

– Я в этом не сомневалась. – Мел не хотела ссориться с ним, но он по‑своему причинил ей боль. Она заговорила с ним более спокойно:

– Можем мы, в конце концов, продать этот дом?

Он ужаснулся:

– Ты сошла с ума? Это дом моих детей.

– И ты построил его с Анной.

– Не об этом речь.

– А я об этом. И здесь нет места для нашего ребенка.

– Мы пристроим крыло.

– Где? Над бассейном? – Это была бредовая идея, и он понимал это.

– Я приглашу своего архитектора" и посмотрю, что он предложит.

– Ты женат не на доме.

– Но и не на тебе. Ты связала себя брачными узами со своей проклятой работой, о которой так печешься.

– Это несправедливо.

Он продолжал злиться.

– И ты не откажешься от нее ни на один день, не так ли? Даже если это будет стоить тебе потери нашего ребенка… – Их голоса разносились по всему дому.

– Этого не случится. – Она соскочила с постели и встала напротив него. – Но ты и дети можете потерять меня, если вы все не перестанете мучить и не начнете для разнообразия делать и для меня что‑нибудь.

Они рады поиздеваться надо мной за то, что я осмелилась забеременеть, а ты пытаешься затолкать меня в свою старую жизнь, в то время как твоя дочь вешает портрет своей матери над моей кроватью.

– Всего один раз. Большое дело. – Это не произвело на Питера никакого впечатления.

– Эта вещь не должна даже находиться в доме. – Затем она пристально посмотрела на него. Все зашло слишком далеко. – И мне тоже здесь не место. На самом деле… – Она бросилась к шкафу, вытащила чемодан и бросила его на кровать, затем прошла к комоду и принялась швырять вещи в открытый чемодан. – Я ухожу до тех пор, пока ты все не обдумаешь. Эти дети, все они, должны научиться нормально вести себя, а тебе советую перестать обращаться с Пам как с маленьким нежным цветочком, а то к шестнадцати годам она станет наркоманкой или сделает еще какую‑нибудь глупость, которую не исправишь никакими дисциплинарными методами.

– Могу я напомнить тебе, что не моя дочь забеременела в этом году? – Это был удар ниже пояса, и он понял это, как только слова сорвались с его губ. Но было уже поздно.

Мел с ненавистью посмотрела на него.

– Туше. И мы можем поблагодарить за это твоего сына.

– Послушай, Мел… почему бы нам не успокоиться и не поговорить. – Питер внезапно испугался выражения ее глаз, он знал, что ей нельзя расстраиваться, но она так разозлила его.

– Пожалуй, ты отчасти прав. Я собираюсь успокоиться, но мы не будем разговаривать. По крайней мере, не сейчас. Сегодня вечером я ухожу отсюда, справляйся с детьми сам. Тебе действительно стоит посидеть и подумать, что ты хочешь сделать с ними, с этим домом и со мной.

– Это что – ультиматум, Мел? – Его голос прозвучал на удивление спокойно.

– Да.

– А что ты будешь делать в это время?

– Я ухожу, чтобы самой принять кое‑какие решения. Хочу ли я жить в этом доме, хочу я или нет бросить работу и хочу ли я избавиться от этого ребенка.

– Ты серьезно? – Он был потрясен, но Мел вдруг стала пугающе спокойной.

– Да – Ты избавишься от нашего ребенка?

– Возможно. Кажется, вы все полагаете, что я должна поступать так, как мне говорят, делать то, чего от меня ждут. Я должна день за днем жить здесь, мириться с миссис Хан, выносить все, что выкидывают дети, я должна жить с фотографиями Анны, глазеющими на меня, должна возить Пам к врачу день за днем, я должна родить этого ребенка, несмотря на…

Несмотря на что, догадайся? Я ничего не должна.

У меня тоже есть право выбора.

– И я не имею права ничего сказать на этот счет? – снова разозлился он.

– Ты сказал достаточно. Ты защищаешь Пам всякий раз, стоит мне открыть рот. Ты говоришь мне, как великолепна миссис Хан, а я твержу тебе, что всем сердцем ненавижу ее, ты говоришь мне, что это – твой дом, и ты полагаешь, что я должна родить нашего ребенка. Нет, я не должна. Мне тридцать шесть лет, и, честно говоря, я думаю, что слишком стара для этого. И я достаточно взрослая, чтобы пресечь такое отвратительное отношение ко мне со стороны кого‑либо, тебя или детей.

– Я не знал, что гнусно поступал с тобой, Мел.

Она печально посмотрела на него:

– За последние шесть месяцев я изменила всю свою жизнь ради тебя, отказалась от любимой работы, от своего дома, своего города, от собственной независимости. У меня здесь работа, которая доставляет одни неприятности, она стала для меня шагом вниз, и мне приходится иметь дело с настоящим подонком.

Похоже, ты ничего этого не оценил. А для тебя все осталось по‑прежнему. У твоих детей есть собственные комнаты, свой дом, повсюду фотографии их мамочки, их экономка, их папочка Единственное неудобство заключается в том, что теперь им приходится мириться со мной Но если кто‑нибудь из вас полагает, что я никуда не денусь, тогда, возможно, вам всем стоит задуматься, на какие перемены вы готовы пойти. Или я могу уехать домой.

Он выглядел испуганным, но голос у него оставался твердым.

– Мел, ты бросаешь меня?

– Нет. Но я уезжаю на недельку, чтобы кое‑что обдумать и решить свою дальнейшую судьбу.

– Ты за это время сделаешь аборт?

Она отрицательно покачала головой и с трудом сдержала слезы.

– Я не поступила бы с тобой подобным образом.

Если я приму такое решение, то сначала поставлю тебя в известность.

– Уже слишком поздно для этого. Ты рискуешь.

– Тогда я приму это во внимание Но в данный момент я собираюсь определить, чего хочу я, а не чего хочешь ты, или чего ты ожидаешь от меня, и что удобно для тебя, или что нужно детям. У меня тоже есть свои потребности, но до этого никому нет дела уже очень давно, даже мне самой.

Он медленно кивнул, расстроившись, что она уезжает, пусть даже на неделю.

– Ты сообщишь, где ты остановишься?

– Не знаю.

– Куда направляешься?

– Не знаю. Я хочу сесть в машину и уехать, и мы увидимся с тобой через неделю.

– А как же твоя работа?

– Я сообщу им, что снова больна. Уверена, что Поль Стивенс будет в восторге.

Питер понимал, что должен что‑то сказать ей, пока она не ушла.

– Мне будет ужасно не хватать тебя.

– Мне тоже. Но, вероятно, в том‑то и весь смысл.

Может быть, пришла пора нам обоим решить, как много все это значит для нас, чего это стоит и какую цену мы готовы заплатить за то, чего хотим.

Он кивнул, глядя, как она вышла за дверь, а через мгновение услышал, как входная дверь закрылась за ней. Ему хотелось обнять ее, сказать ей, что он любит ее больше жизни, что он хочет, чтобы у них родился ребенок, но гордость помешала ему броситься за ней, и он остался стоять посреди спальни. И вот она ушла.

На неделю? Навсегда?

– Где мамочка? – с удивлением спросила Вал, заглядывая в их комнату, проходя мимо.

– Вышла. – Питер посмотрел на нее. – Ушла. – Он решил сказать ей правду. Он должен сказать всем об этом. Они тоже повинны в ее уходе. Они все несли ответственность за то, что пришлось ей испытать. Он не примет всю вину на себя, хотя сейчас он осознавал, что большая часть вины лежала на нем. Он был таким упрямым. Мел пошла на все перемены ради их новой жизни, а он не сделал ничего. Она была права, это несправедливо. Питер печально посмотрел на Вал, которая, казалось, ничего не поняла.

– Ушла? Куда?

– Я не знаю. Она вернется через неделю.

Вал стояла пораженная. Она поняла. Они все зашли слишком далеко. Они так разозлились на нее. Теперь их поведение казалось таким глупым.

– С ней ничего не случится?

– Надеюсь, Вал. – Он вышел в холл, обняв ее за плечи, а в это время Джесс поднялась по лестнице и посмотрела на них.

– Мама ушла?

– Да, – ответила Вал за него. – Она уехала на неделю. – В это время остальные тоже поднялись наверх, услышали, что сказала Вал, и остановились, уставившись на отца.