Диспетчер стоянки

Платная стоянка – за углом…

В это время раздался чей-то пронзительный свист. Мальчик обернулся… На углу стояла группа подростков. Один из них показывал рукой на Катину машину.

Костя тут же нырнул обратно в салон. Катя мгновенно оценила обстановку и нажала на газ.

Совершив круг по площади, «Жигули», отъехали от вокзала.

Мальчик обернулся. Подростки уже о чем-то говорили с диспетчером…

22. ДВОР КАТИНОГО ДОМА.

Машина въехала во двор уютного переулка на Патриарших.

Катя вытащила из салона мольберт с этюдником.

КАТЯ

Помоги, пожалуйста…

Тот взял их, ожидая, пока она запрет машину.

В глубине двора стояла черная карета, из окна которой за ними наблюдали Вольф с Курлычёвым.

ВОЛЬФ

Она?..

КУРЛЫЧЕВ

Это же Маша!.. (Рванувшись было из кареты.)

ВОЛЬФ (придержав его за руку)

Не теперь, Александр Петрович! Вашу встречу я организую позже…

КУРЛЫЧЕВ

Разве такое может быть?..

ВОЛЬФ

В мире много необъяснимого!

КУРЛЫЧЕВ

А кто этот мальчик?..

ВОЛЬФ

Ученик!.. Берет уроки живописи… Кстати! В этом измерении ее зовут Екатериной…

23. КВАРТИРА КАТИ.

Катя жила на последнем этаже старого дома. Квартира была двухэтажной: на мансарду вела винтовая лестница.

Со всех сторон на мальчика смотрели веселые клоуны, страшные фантастические существа, былинные женщины, седобородые старцы. Одни портреты висели на стенах, другие – стояли прямо на полу, а некоторые даже парили под потолком. Среди яркого карнавала красок, Костя вдруг увидел лицо паренька, совсем еще ребенка. Оно было строго и печально. Особенно глаза. Еще Костя успел заметить портрет самой Кати. Она изобразила себя, стоящей в огне – в костюме Жанны д»Арк. К ее пылающей фигуре тянулись множество рук – с зажженными свечами, спичками, зажигалками, обрывками горящих газет. Лицо Кати-Жанны выглядело спокойным. Лишь в глазах, устремленных к небу, застыли слезы…

КОСТЯ

Здорово!.. (Кивнул на винтовую лестницу.) И там тоже?..

КАТЯ (забирая мольберт с этюдником)

Там моя мастерская… Ступай мыть руки и давай ужинать!

24. КУХНЯ.

Они сидели на уютной кухне, под цветастым абажуром с бахромой. Катя без конца подкладывала гостю то котлету, то – лапшу, то – огурец. Он ел без роздыху, успевая при этом отвечать на ее вопросы.

КАТЯ

И каждый день ты на вокзале?

КОСТЯ

Конечно! А вдруг это был вещий сон!.. Вещие сны всегда сбываются.

КАТЯ

И твой сбудется. Ты обязательно найдешь своих родных. Ешь, не стесняйся… (Кладет на тарелку две оставшихся котлеты.) А что было потом, когда все это приснилось?

КОСТЯ

Стал собираться в дорогу. Заныкивал сухари, скопил деньги…

КАТЯ

И никто в интернате не знал?!..

КОСТЯ

А зачем в мои сны соваться?.. Весной сбежал. Где – на перекладных, где – на электричках… А можно… еще лапши?..

Катя высыпала в его тарелку весь остаток из кастрюли.

КОСТЯ

Люди злые… Начнешь просить – гонят. Даже бомжи… У них каждое место заныкано. Ментам настучали. Вовремя смылся…

Он насухо вытер тарелку куском хлеба.

КОСТЯ

А сейчас Пастух житья не дает.

КАТЯ

Это кто такой?!

КОСТЯ

Парень один. Ему девятнадцать, а уже дважды был в отсидке.

КАТЯ

И чего он от тебя хочет?

КОСТЯ

Чтобы я стал его «козлом».

КАТЯ

Кем?!

КОСТЯ

В его тусовке все «козлы». «Будешь, – говорит, – у меня пастись…»

КАТЯ

Это как же?..

КОСТЯ

Воровать, значит…

КАТЯ

А ты?..

КОСТЯ

У меня свои дела…

КАТЯ

Для себя, значит, воруешь?

КОСТЯ

Жить-то надо!..

КАТЯ

Логично.

КОСТЯ

Да вы не волнуйтесь, я вас не обворую…

КАТЯ

Ну, спасибо!

КОСТЯ

У вас и воровать-то нечего!..

КАТЯ

В самом деле! Ты ешь, Костя, ешь…

КОСТЯ

Вообще-то я… не Костя…

КАТЯ

А кто?!

КОСТЯ

Это я так для чужих назвался. Еще для ментов… А вообще-то меня Сашкой зовут! Курловым.

КАТЯ

И у меня сын Сашка! Ему почти столько, сколько тебе…

САШКА

А где он?

КАТЯ

В прошлом году с отцом на рыбалке… Лед проломился…

Она встала из-за стола и принялась наливать из-под крана воду в чайник.

САШКА

Там… его портрет?..

КАТЯ

Его… Хочешь у меня остаться?..

САШКА

Как это?..

КАТЯ

Насовсем.

САШКА

А как же сон?..

КАТЯ

Считай, что он уже сбылся…

25. КОМНАТА СЫНА.

Утром следующего дня Катя постучала в комнату, где спал Саша.

КАТЯ

Еду в Нескучный. Буду в четыре. Позже уже темнеет. На подзеркальнике – вторые ключи…

Хлопнула входная дверь.

Сашка вылез с постели. Заметил магнитофон. Нажал кнопку. По комнате раздалась песня «Посвящение»:

Дождям

так обязаны мы.

От меня до тебя

расстоянье дыханья.

Вождям –

этой грубой страны,

где любовь неверна,

как свечи колыханье…

Над кроватью висел фотопортрет Катиного сына.

Он осмотрелся. Комната – как комната, в которой когда-то жил мальчишка. Раскрытый секретер с учебниками и тетрадками. Небольшая библиотека. Несколько полок с коллекционными моделями машин. Шкаф с играми и аудиакассетами. У кресла на полу – футбольный мяч, ботинки на роликах, теннисные ракетки…

Домам –

где бывало тепло,

лишь когда обнимал

закадычного брата.

Снегам –

от которых светло,

даже если уже

ничего и не свято!

26. КУХНЯ.

На кухне он попил чай с любимыми котлетами.

27. ПРИХОЖАЯ.

В прихожей, на подзеркальнике, увидел ключи. Повертел их в руках. На брелке-автомобиле было выгравировано имя: «Саша». И еще адрес.

28. НЕСКУЧНЫЙ САД.

В Нескучном Саду стояла настоящая «золотая осень»! Деревья, кусты и трава – были обсыпаны желтым багрянцем.

Катя писала «Этюд с ротондой» – деревянной постройкой XIX века. На старом пне, из небольшого магнитофона – разносился по лесу все та же песня.

Долгам –

научившим копить,

не дающим купить

снисхождение Музы.

Врагам –

вот кого не забыть –

за умение бить,

за дворовые ВУЗы.

Отцу –

подарившему путь:

от юнца до венца,

от винца до сиротства.

Лжецу –

приоткрывшему суть:

что у правды и лжи –

максимальное сходство.

Катя была так увлечена работой, что не заметила, как позади нее, на аллее остановилась черная карета.

29. НА ПЕРРОНЕ.

Под ажурным колпаком Киевского вокзала стоял Сашка.

Его окружала веселая толпа встречающих. У многих в руках были цветы. По громкоговорителю объявили о прибытии поезда. Носильщики с тележками поспешили занять лучшие места вдоль перрона. Вскрикнул гудок тепловоза, и на перрон медленно вполз пассажирский состав. Несколько раз, как молитву, Сашка повторил шепотом детскую считалку.

САШКА.

Трень-брень-набекрень!

Начинайся, новый день!..

Дай краюху хлеба

и – чистого неба!

Состав остановился. Проводники откинули мостики над ступеньками… Из вагонов стали выходить пассажиры с бесчисленными чемоданами, тюками, корзинами. Послышались радостные возгласы и смех. Встречающие брали на руки детей, целовали их недовольно отворачивающиеся лица.

Сашка стоял в стороне и по-собачьи заглядывал в лица приезжих, ожидая от них встречного отклика. Но его никто не замечал.