Март 2013. Страх крови и результат торга

И все же, несмотря на бесконечные дискуссии и скандалы, новый состав правительства был утвержден. На самом деле, в этом были заинтересованы все прагматичные политические силы. Отставка аль-Арайида окончательно лишила бы их каких-либо ориентиров, а в совокупности с жесткой позицией исламистов и ростом общественного недовольства при фактической недееспособности (или недостаточной дееспособности) органов правопорядка грозила ввергнуть страну в новый хаос и породить массовое насилие. Пожалуй, именно страх перед насилием, которым были пропитаны разговоры в столичных кафе, комментарии на страницах политиков в Facebook, теле- и радиорепортажи, который кожей чувствовал каждый тунисец, едва выйдя на улицу, позволил не допустить (пока что) еще одной революции в стране и сохранить исламистам свою (пусть и неполную) власть.

Еще до официального оглашения состава нового правительства в прессе появлялось несколько предварительных вариантов. Так, один из них представил директор едва ли не самой популярной в стране радиостанции Mosaïque-FM. Обращало на себя внимание отсутствие в списке представителей партии Вафа, а также таких фигур как известный правозащитник и один из основателей Конгресса за республику Абдельвахаб Маатар и бывший министр иностранных дел и зять Рашида Ганнуши Рафик Абдесалям, а также упразднение двух министерств. Согласно этому списку ан-Нахда должна была получить шесть портфелей (политического советника премьер-министра, министров здравоохранения, высшего образования, промышленности, сельского хозяйства и министра по правам человека). Еще четыре портфеля должны были отойти к близким к ан-Нахде беспартийным (министров обороны, среднего образования, спорта, министра по религиозным делам). Три портфеля отводилось Конгрессу за республику (торговли, по делам женщин, по инфраструктуре), столько же – ат-Такаттулю (министра финансов, министра по социальным вопросам, госсекретаря по внутренним делам). Беспартийные также должны были получить ряд значимых постов, среди них: министры внутренних и иностранных дел, юстиции, регионального развития и культуры. Впрочем, Мухаммед Аффас (на тот момент – генеральный прокурор), которого прочили на должность министра юстиции, считался попутчиком ан-Нахды, а некоторые другие кандидаты до того работали в правительстве Джебали. Наконец, несколько второстепенных портфелей должны были получить малозначимые умеренно светские партии (Новый Дустур, ал-Аман, Демократический Альянс).

По всей видимости, этот гипотетический состав правительства отражал промежуточные итоги договоренностей между различными игроками. Обращают на себя внимание три обстоятельства. Во-первых, очевидно, что, как и в предыдущем случае, политический принцип в формировании кабинета полностью подчинял себе принцип профессиональный, что, кстати сказать, совершенно не соответствовало тунисским традициям (При Хабибе Бургибе главным принципом назначения был номенклатурный, при Бен Али – технократический). Во-вторых, ан-Нахда чувствовала себя достаточно уверенной, чтобы не только пытаться сохранить за верными людьми все значимые должности, но и постараться усилить свое присутствие в правительстве, передав портфель министра обороны своему стороннику. Вполне ожидаемо, что одновременно она пыталась снять с себя ответственность за самые проблемные сферы – экономическую, социальную и информационную, либо подарив соответствующие министерства партнерам, либо попросту их упразднив. (В случае с министерством по делам информации есть один нюанс. Его упразднение могло стать шагом на пути к снижению государственного контроля над СМИ, в чем более других были заинтересованы исламисты. Еще ранее они выступали с инициативой приватизации государственных телеканалов, что встретило неприятие у светской оппозиции, ведь деньги на покупку каналов, если у кого из политических партий и были, то только у ан-Нахды). Наконец, в-третьих, примечательно распределение портфелей среди малых партий. В представленном списке нет ни одного представителя антиисламистской оппозиции, а из умеренных сил в наибольшем выигрыше, судя по всему, должен был оказаться ат-Такаттуль, которому предстояло сохранить важный портфель госсекретаря по внутренним делам (в правительстве Джебали ат-Такаттулю принадлежали министры среднего образования, туризма и по социальным делам. Причем министр среднего образования Абдельлатиф Абид – профессор арабской филологии – был по некоторым взглядам близок в ан-Нахде, что выразилось не только в его стремлении к арабизации образования, но в нашумевшей истории с Harlem Shake (разновидность флэш-моба – Ред.). 23 февраля 2013 ученики старших классов из престижного столичного района Менза, подобно тысячам своих ровесников в других странах, устроили Harlem Shake. Некоторые его участники были одеты в костюмы салафитов и эмиров нефтяных монархий Залива. В ответ на эту акцию министр немедленно уволил директора лицея, в котором она проходила, что вызвало волну возмущения в обществе и в особенности среди молодежи, что выразилось, среди прочего, в хакерской атаке на сайт министерства образования..

Неизвестно, до какой степени приведенный список отражал реальные замыслы премьер-министра на 5 марта – маловероятно, что это была полная фальшивка, однако вполне возможно, что он устарел еще до своего появления в печати. Основной реакцией гражданского общества на него было разочарование и раздражение: складывалось ощущение, что массовые акции протеста, сотрясавшие страну последний месяц, не привели ни к какому результату, и даже пролитая кровь не может заставить власти хотя бы постараться услышать общество, которым они взялись управлять. В комментариях на различных интернет-порталах звучали бесконечные обвинения ан-Нахды в непрофессионализме, стремлении к узурпаторству, равнодушии к людям и в глупости. Переговоры между партиями длились еще два дня, и наконец вечером 8 марта информагенства опубликовали окончательный вариант предложения премьер-министра.

Ан-Нахда получала следующие портфели: министра по правам человека и юстиции переходного периода, здравоохранения, транспорта, информационных технологий и коммуникаций (в предыдущем варианте этот пост отсутствовал), инфраструктуры и окружающей среды, высшего образования и науки, сельского хозяйства. Все эти портфели достались тем же людям, которым принадлежали и ранее. Кроме того, исламисты сохранили за собой должности министра, уполномоченного по экономическим вопросам, и госсекретаря по вопросам иммиграции, а также ввели пост делегированного министра при главе правительства. Им стал Нураддин Бхири (адвокат, примкнувший к ан-Нахде еще в 1977 г. и занимавший высокие должности в движении в 1980-е гг. Прославился своей гражданской активностью на поприще борьбы с сионизмом и Западом. После выборов 2011 г. стал министром юстиции, после чего возглавил и Высший совет магистратов, что вызвало громкий скандал) – сильная фигура в исламистском лагере, очевидно поставленная на это место для помощи аль-Арайиду.

Три места достались Конгрессу за республику, причем, если два из них (по делам женщин и по государственному землевладению и земельным вопросам) принадлежали ему и ранее, то министерство торговли они получили впервые. Возглавил же его уже упоминавшийся Абдельваххаб Маатар, ранее занимавший пост министра труда. При этом Конгресс не смог провести своих людей ни на места министров без портфелей, ни на места госсекретарей. Таким образом, в целом позиции партии в правительстве ослабли, хотя и не так сильно, как может показаться, учитывая общее сокращение штата правительства.

Ат-Такаттуль сохранил за собой министерство по социальным вопросам, а его представитель Илайис Фахфах, ранее возглавлявший министерство туризма, теперь стал министром финансов. Одновременно партия лишилась портфеля министра среднего образования (в том числе и в связи со скандалом с Harlem Shake). Один ее представитель сохранил за собой должность министра, уполномоченного по борьбе с коррупцией, а другой стал госсекретарем по региональным делам при министре внутренних дел. Ранее представитель партии также занимал теперь упраздненный пост госсекретаря по отношениям с Европой при министре иностранных дел.

Наконец, двенадцать важнейших министерских портфелей, а также несколько должностей госсекретарей перешли к беспартийным, чей background может кое-что прояснить в реальной расстановке сил. Так, министром обороны был назначен магистрат Рашид Саббах (военные на эту должность в независимом Тунисе не назначались никогда). Выпускник аз-Зитуны, специалист по исламскому праву, он стал судьей в 23 года. Во времена Бургибы входил в Высший исламский совет и дважды возглавлял аппарат министра юстиции, а затем стал первым верховным судьей Высшего кассационного суда. После революции был приглашен Каидом ас-Себси на должность председателя Высшего исламского совета. Такая биография в совокупности с ролью субъективного фактора в кадровых назначениях ас-Себси и спецификой религиозной политики Бургибы указывает, во-первых, на высокий профессионализм, во-вторых, на отсутствие симпатий к ан-Нахде и в-третьих, на принадлежность нового министра к старой тунисской элите. Вместе с тем, как отметил Саббах в своем интервью радио Expresse-Fm, относительно новой должности с ним вели переговоры Нураддин Бхири и Абдельфатах Муру, что свидетельствует о полной удовлетворенности этой кандидатурой со стороны ан-Нахды, или, по меньшей мере, самых прагматичных и национально ориентированных ее кругов.

Назначение на пост министра внутренних дел Лотфи Бен Джедды было красивым политическим ходом. Этот человек далекий от высокой политики, стал известен благодаря своему блестящему гражданскому поведению в январе 2011 года. В то время он служил судебным следователем в Кассерине – городе, где с 8 по 12 января 2011 г. происходили ожесточенные столкновения восставших с внутренними войсками, приведшие к гибели 21 человека и нескольким сотням раненых. Тогда он записал показания полутора тысяч свидетелей и выдал пятнадцать ордеров на арест, пять из них предназначались тогдашнему министру внутренних дел. Такое поведение – редкое со стороны представителя власти – было по достоинству оценено жителями, которые даже предлагали его кандидатуру на президентский пост. Таким образом, даже если Бен Джедду не достает бюрократического профессионализма, он представляется фигурой, во-первых, далекой по своим внутренним убеждениям от исламизма (иначе он бы не был судебным следователем при Бен Али), во-вторых, удачно подчеркивающей верность новых властей революционной традиции, и в-третьих, демонстрирующей их заботу о внутренних регионах страны. Последний факт может при определенных обстоятельствах оказаться особенно ценным, учитывая извечное противостояние в стране трех регионов – столицы, побережья и внутренних гуверноратов. Последние (самые бедные и конфликтогенные районы страны) всегда считали себя обиженными, будучи (частично по объективным причинам) мало представлены во власти.

Третий тип беспартийного министра представлен Надиром Бен Амму, который возглавил министерство юстиции. Это типичный академический ученый, известный специалист по торговому праву, автор нескольких монографий, преподававший в качестве приглашенного профессора в Сорбонне, университетах Канады и Италии. К властным структурам он ранее отношения не имел, однако, вероятно, как и большинство тунисской интеллектуальной элиты тесно связан личными отношениями со светскими политическими кругами. Характерно, что вторая фигура, предназначавшаяся на эту должность – судья Лейла Бахрия в результате стала госминистром по Африке и арабским странам при министре иностранных дел, то есть заняла должность, чрезвычайно важную, в первую очередь, для ан-Нахды.

Нураддин ал-Хадеми сохранил пост во главе министерства по делам религий. Формально беспартийный, этот специалист по шариату, имеет тесные связи с Саудовской Аравией и монархиями Залива, где много раз бывал, преподавал и участвовал в исследовательских проектах. В целом он считается выразителем исламистских взглядов.

Вскоре состоялось утверждение правительства в НУС. Единственной фракцией, выступившей категорически против предложенного состава, стала Вафа (9 голосов против, 1 за), что, впрочем, было вполне ожидаемо. Остальные же партии более или менее единогласно предложение одобрили.