ГЛАВА 4. «Па-а-зарастали стёжки-дорожки, где проходили

... «Па-а-зарастали стёжки-дорожки, где проходили... Эх... милого ножки...» Песня сопровождается характерным железным громом. Ещё минута, и в дверях обрисовывает­ся фигура нянечки Любы, обвешанная десятком тёмно-зе­лёных суден — горшков для лежачих. Наступил «час икс», или «обслуживание».

— Кто обслуживаться будет? — гремит Люба — пр-р-р-а-шу слабонервных удалиться!

— Люба, Люба, потише! — девчонки берут судна и бы­стренько прячут их под одеяла.

— Сейчас всё женихам расскажу!

Её круглое лицо, повязанное по самые брови косынкой, её круглая фигура с отсутствием всяких намёков на талию, белёсые, почти незаметные брови и улыбка с отсутствием одного из передних зубов — что может быть прекраснее? Где ты теперь, Люба, наш белый ангел?

Через минуту её голос гремит уже с половины «жени­хов», вызывая почти такую же реакцию у мальчишек, как и у девчонок. «Обслуживание» происходит сразу после ти­хого часа, перед школой.

Любу все любят, несмотря на её пошлые прибауточки, и полное отсутствие брезгливости. В Любе нет пренебре­жения к нам, прикованным к постелям. Для неё всё проис­ходящее — просто течение жизни, как и для нас.

Какая вонь, однако!

Как только проветрилось немного, в палату зашла мед­сестра дежурная, Лидия Георгиевна, или просто Лида. Ли­де лет около пятидесяти, она полновата, слегка отдутлова-та, но лицо её приятное, добродушное. Покрикивает она, чаще всего, для порядка:

— Люба, кровать из подсобки закати! — и ко всем: — «Завтра новенькая у вас, в девятый! Ходячая! Куда по­ставим?»

Давайте к нам! — отозвалась красавица Асия. — Вот сюда, к нам с Машкой. Вот наши кровати подвинем, и сю­да вкатим! Давай, Люба! На нашей половине ходячих нет!

Аська откинула назад иссине чёрное крыло своих длин­ных, гладких волос, наклонилась к Маше и сказала ше­потом:

— С того края — Нинка бегает, а у нас — мне прихо­дится. Залесскую в расчет не берём.

— Да, Лидия Георгиевна, давайте её к нам, — сказала Маша.

Маша сидела в платке, повязанном на лоб. Когда при­везли её в больницу, в Курск, у неё нашли вшей. А так как была она тяжёлой, то не пожалели её, обрабатывать воло­сы не стали, и остригли наголо. А тоже хорошая коса бы­ла, на хуже, чем у Аськи, только белая. Сейчас уже воло­сы прилично отросли, но Маша всё равно редко снимала платок. Не то, чтобы стеснялась — всё равно все всё зна­ли. Привыкла в своём платке, что ли.

— Давайте к нам! — повторила Маша.

Это и решило дело. Машу уважали не только в девятом, но и в десятом. Не только в десятом — Машу уважали и со­трудники.