Глава 5 Асия губайдуллина-1. Да, конечно Машу уважают

...Да, конечно... Машу уважают... Вот, только сказала — к нам, так медсестра сразу и согласилась. А я — кричу-кри­чу, а все — ноль эмоций.

Зато я красивее всех. Рост — уже почти метр семьде­сят, талия — шестьдесят пять сантиметров.

Я красивая, красивая, красивая. Вот и девчонки все го­ворят: «Какая ты, Аська, красивая!» И Машка тоже говорит. Да я и сама в зеркало вижу — не слепая. И я ещё бу­ду счастливой, буду, буду — назло всем. Назло кому? А кому?

Семья у нас богатая, и в семье все красивые. По сговору — уже жених у меня был, из другой такой же семьи, тоже богатой, и тоже красивой. Я его фотографию видела, та­кой симпатичный парень. Ренат.

А тут — на гимнастике упала и ногу ушибла, правую. И всё болит и болит нога, всё не проходит. Родители встре­вожились, стали по врачам таскать. Потом долго лечились у бабки, у знахарки. Читала бабка заклинания, да ничего не помогло.

Попала в больницу, когда нога была, как колода, и диа­гноз уже был — «заражение крови». Спасали меня врачи и ногу распахали — от колена до щиколотки, да с двух сто­рон. «Лампасные» разрезы, как при гангрене, так врач ска­зал. Жизнь спасли, а нога — страшная, колено не сгибает­ся, свищи открылись.

В семье жениха, как узнали, что со мной, так от свадьбы отказались. Отец мой, от всего этого, чёрный как ночь ходил, на меня не смотрел. Как отрезало его от меня — ещё бы, не оправдала надежд, семью подвела.

Пустил он клич среди друзей, чтоб разузнали, где такие болезни лечат. Деньги кому-то платил, путёвку доставал, и сам меня привёз сюда.

— Лечись, — говорит, — но часто приезжать не будем. Мне ещё брата твоего надо на ноги ставить. Вылечишься — посмотрим, что делать с тобой.

В смысле — что же мне делать с тобой, никчёмной та­кой, такой увечной, такой хромой.

Когда отец уехал, я плакала недели две. Потом успоко­илась немного, а потом у меня появилась тайна. Вот такая появилась у меня тайна — я не вернусь домой.

Я не вернусь туда, где я — уже никто. Никогда я для них уже прежней Асенькой не буду. Да я и для себя уже прежней не буду никогда. У меня теперь здесь семья — роднее, чем там.

Маму только жаль немного, но я не хочу быть такой, как мама. Я не хочу всю жизнь плакать и молчать, и за того же­ниха выходить замуж, которого они мне будут теперь искать, может, ещё и деньги приплачивать, чтоб он на хромо­ногой женился. Я сама себе жениха найду. Я брюки наде­ну, и почти не видно ничего.

Нет, мне надо к зеркалу, потому что я боюсь. Я боюсь — вдруг я встану, а у меня нет красоты. Я боюсь, боюсь, бо­юсь — и это моя вторая, ещё более страшная тайна.

Я измучилась внутри, потому что рассказать об этом ни­кому не могу. Я боюсь потерять то, что у меня ещё есть...