Долго и счастливо. 6 page

Джаред делает шаг вперед и крепко прижимает друга к себе, обхватывая его своими ручищами.

- Дурак ты, братишка! – Дженсен пытается сопротивляться, что-то бурчит, но Падалеки только усиливает объятия. – Нет уж, к черту все твои барьеры, ты меня выслушаешь. Ты не прав, знаешь? Думаешь, я когда-нибудь мог без тебя? По-настоящему? Неправда. Я говорил тебе спасибо за все, что ты для меня делал, но ты как будто не слышишь. А я благодарен.… Да это слово даже не то! Я говорил, что умру за тебя. Это так. Неужели ты считаешь, что я могу тебя не любить? Что могу перестать тебя любить? На свете нет никого, кто бы знал меня так хорошо, как ты, никого, кого бы я знал так хорошо, как тебя. Ты допускаешь мысль, что я тебя на кого-то променяю? Что тебе не будет места в моей жизни? Ты всегда будешь частью меня – никто и ничто этого не изменит. К черту всех, к черту все – мне нужно, чтобы ты был, чтобы ты был счастлив, чтобы ты был рядом. Как бы далеко я ни сбегал, как бы далеко не уводила тебя судьба, ты все равно рядом. Нам обоим это нужно….

Джаред прерывается, потому что чувствует, как Эклз вздрагивает в его руках. На мгновение ему кажется, что тот плачет, и Падалеки взволнованно отстраняется.

Джен не сдерживается и ржет в голос.

- Блин, Джей, я-то думал, что это у меня проблемы с головой.

Джаред улыбается, склонив голову на бок. В глазах Джена пропало беспокойство. Пусть лучше смеется.

- Но ведь помогло?

Дженсен внезапно становится серьезным.

- Помогло, - выдыхает он, притягивая Падалеки к себе, целуя в подбородок, в уголок рта, накрывая его губы своими…

Джаред отвечает охотно, жадно, нетерпеливо.

Про матч они забывают.

***

Мэган уезжает через два дня – работа и учеба отвлекают. По очереди звонят Эмили, Джейк, Рик и Дэвид. Джею очень хочется уговорить Дэйва приехать в гости, к ним или к океану – просто об этом мальчике он должен был заботиться. Дэвид на самом деле не был ему кровным сыном, но являлся полноправным членом семьи. Никто и никогда бы не позволил ему в этом усомниться.

Дэвид обещает появиться осенью, но пока дела не позволяют. Дженсен болтает с ним по телефону, наверное, около часа, и Джаред обнаруживает внутри себя какое-то глупое и ничем не мотивированное чувство, похожее на ревность. На следующий день он звонит Джену из питомника и просит телефонной консультации по налогам. Эклз мужественно пытается продраться сквозь вереницы цифр и процентов, обзывает друга идиотом и бросает трубку. Тем не менее, Падалеки жутко доволен результатом: они проговорили в общей сложности сорок семь минут, а значит, еще не надоели друг другу, но что еще важнее – Дженсен приезжает. Чтобы обозвать его идиотом уже лично и помочь с налогами.

Видимо, счастье в жизни есть.

Как же иначе?

Вечером по ТВ показывают небольшой блок, посвященный показу фильма. Джаред с любопытством вглядывается в экран, будто не был на вечеринке. Работу хвалят, обещают приличные кассовые сборы и награды съемочной группе. Дженсен не проявляет к новостям никакого интереса, по старой привычке зарываясь пальцами в волосы Падалеки. Вообще-то это отвлекает от просмотра – Джею сложно на чем-то сосредоточиться, когда кто-то, особенно Дженсен, вот так к нему прикасается, - но Падалеки ни за какие сокровища не попросит Эклза перестать. Пусть ему слишком приятно, но ведь счастье в жизни есть?..

Неожиданно знакомое лицо на экране заставляет его прищуриться и податься вперед – зрение все-таки уже не то. Вот, опять промелькнула…

- Дженсен, это… - черт, как же ее? – Это Пэм?

Джен устало разминает затекшую шею, зевает.

- Да, наверное, мне не видно…

- Тогда надень очки, нечего зрение портить, - Джей осекся, натолкнувшись на хмурый взгляд Эклза. Надо срочно замять тему. – Я ее не заметил тогда. У нее связи? На показ просто так не пускают…

- Это как посмотреть. Я гожусь под обозначение «связи»?

- Ты привел ее на показ? – уточняет Падалеки у друга.

Тот чуть пожимает плечами.

- Ну, да. Помнишь, я обещал студентам подарок? Зарисовки. Та их сценка – «Единство». Ее признали лучшей, я согласен целиком и полностью. В качестве приза – возможность побывать на премьере. Памелла – талантливая девочка, я ее сразу заметил. Такой показ – неплохой шанс посмотреть на мир кино изнутри и показать себя. Я познакомил ее с некоторыми людьми, которые, надеюсь, в дальнейшем помогут…. Ну и чего ты так на меня пялишься?

Ты такой милый, Джен, знаешь…. Это здорово, что ты так заботишься о студентах, здорово, что так им помогаешь. Я просто до потери пульса тобой горжусь.

Интересно, если Джей скажет это вслух, Эклз его просто вырубит или потом еще неделю разговаривать не будет?

- Я не пялюсь.

- Пялишься.

- Не пялюсь!

- Пялишься!!!

Словно им опять всего-то третий десяток.

- Просто думаю, что это отличная идея.

- Ну, спасибо, без тебя бы не разобрался, - ворчит Дженсен и ерзает на диване, но уже через три минуты его рука опять в волосах Джея, так что он не сердится всерьез….

Мэган уехала, и про Чаки теперь можно забыть. Джаред даже не делает вид, будто попытается заснуть у себя, и сразу идет за Дженсеном в спальню. Тот всю дорогу вздыхает, закатывает глаза, раздеваясь, обзывает следящего за ним Падалеки старым извращенцем, кряхтит, забираясь в кровать…

Ночью он привычно чувствует на плече руку Дженсена и улыбается.

Впервые за долгое время он видит Сьюзен во сне.

***

- Привет.

- Дженсен?..

Сьюзен растерянно оглядывает стоящего на пороге ее дома Эклза и в сомнении прикусывает губу. Джен понимает, что инициативу придется проявлять ему. В конце концов, не зря же он пришел…

- Можно войти?

- А, да-да, конечно, - девушка широко распахивает дверь, впуская припозднившегося гостя.

Они молча проходят в зал и нерешительно переглядываются, чувствуя неловкость.

- Ты…. Э…. Хочешь что-нибудь? Кофе, чай? Есть пиво.

- Спасибо, кофе был бы очень кстати.

Кофе – отличный повод занять руки и мысли. Пока Сью колдует над чашками, Джен усилием воли заставляет себя собраться.

- Как Дэйв?

- О, замечательно, спасибо! – Сьюзен расплывается в улыбке. – Много рисует и просится гулять. Он, правда, уже спит…

- Прости, я знаю, что поздно…

- Нет, что ты, все в порядке! – поспешно перебивает девушка, подавая Дженсену кофе. – Вот, угощайся.

Джен делает большой глоток, слегка обжигая небо и наслаждаясь этим ощущением. Он всегда любил горячие напитки.

- А ты? Все хорошо?

Сью опускает глаза, но отвечает уверенно.

- Да, отлично.

Эклз недоверчиво оглядывает ее осунувшееся лицо, бледные щеки с нервным красным румянцем. Качает головой.

- Сью…. Мы оба знаем, зачем я пришел, так что, пожалуй, начну.

Она тут же ловит его взгляд, чуть отклоняясь назад, словно границу рисуя, и просит.

- Дженсен…. Не надо. Я…. Я не могу говорить с тобой об этом. Я все равно ничего не скажу.

Он пытливо всматривается в ее глаза, что-то решает про себя и произносит твердо.

- хорошо. Тогда говорить буду я, а ты послушаешь.

- Дженсен…

- Сьюзен, пожалуйста.

В его голосе столько мольбы, что ей ничего не остается, как сдаться.

Джен молчит, собираясь с мыслями. Все заготовленные слова куда-то подевались, и в итоге он говорит совсем не то, что собирался.

- Знаешь, Джею как-то с женщинами не слишком везло. С Сэнди какая-то ерунда получилась, а Аманда и вовсе была стервой, - при одном только упоминании ее имени, Дженсен с силой сжимает в руках чашку. Сьюзен смотрит на его руки. – Впрочем, она и сейчас наверняка стерва, портит жизнь какому-нибудь честному пастуху кенгуру в Австралии…. Хотя мне это глубоко по барабану, пока она не лезет к Джареду…. С самого начала мне не понравилась…. Джей спокойно отнесся к разводу, но…. Я-то знаю, что в глубине души он себя порой накручивает. Типа, почему мне так не везет и в том же духе…. Я сразу понял, что он в тебя влюбляется, пусть и говорил больше о Дэвиде и Рике, о том, как они чудесно ладят, неважно, что малыши хорошо ладят со всеми, - Джен усмехается, потом смущенно терт лицо. – Ты прости, я понимаю, что сумбур получается, просто…. Наверное, самонадеянно прозвучит, но в людях я разбираюсь. И когда вас вместе увидел впервые…. Вы, конечно, друзья и все такое, но то, как ты на него смотришь… - Сью вспыхивает, а Эклз будто не замечает. – Не говори мне, что ничего к нему не испытываешь. Но при этом сбегаешь, как только Джей делает шаг навстречу. Ты хороший человек, Сьюзен, я знаю. И знаю, что Джаред тебе не безразличен…. Ему больно сейчас, он не понимает, что сделал не так, и я просто хочу спросить тебя, всего один вопрос, - Дженсен делает паузу, сглатывает. – Почему?

Сью сидит к нему вполоборота, положив сжатые в кулаки руки на стол. Костяшки пальцев белеют, и Джену очень хочется эти ладони разжать, чтобы не видеть, как ей тяжело….

- Я не могу с тобой говорить об этом, Дженсен. Я… ни с кем не могу говорить. Только не этот вопрос.

Она поднимает на него глаза, полные слез, и Джен не выдерживает – накрывает ее руки своими, придвигается ближе.

- Сью…. Ты видела нас, мы – чокнутое семейство, готовое постоять друг за друга. За эти месяцы ты стала нам родной. Чтобы там ни было, мы поможем. Проблемы решаются…

- Не в этом случае….

- Выход всегда есть…

- Дженсен…

- Послушай…

- У меня лейкоз!

Она выкрикивает это отчаянно, почти зло, потом прикусывает губу, и Джен ощущает, как она дрожит, но не пытается вырваться или оттолкнуть его руки…. Только спустя пару мгновений до него начинает доходить смысл сказанных ею слов.

Сьюзен смеется нервно.

- Нет, это…. Ничего, знаешь. Все в порядке. Сейчас тот момент, когда люди пугаются, думают, что надо что-то сказать… Ничего не надо. Это все…. В общем…

- Сколько?

Он не уточняет, как давно, какое лечение, он знает, что это – приговор. Его вопрос, в который раз, бьет в цель.

- Полгода. Может, год.

Они молчат. Дженсен ждет, что дрожь, охватившая девушку, пройдет, но чувствует, как подрагивают пальцы под его ладонями.

- Я не могу, не хочу, чтобы он через это проходил, - шепчет вдруг Сьюзен, отворачиваясь. – Я видела, во что превращается жизнь, когда у тебя на руках умирает кто-то близкий…. Это страшно, Дженсен. И нечестно по отношению к Джею. Я, правда, не думала, что все так далеко зайдет… я… - она вдруг всхлипывает и громко, истерически смеется. – Это все эгоизм, знаешь. Просто так хотелось в последний раз почувствовать себя нужной. Совсем немного. Я себе каждый день говорила – еще немного и все. А потом смотрела ему в глаза и не было сил уйти…. Но так же нельзя! И как сказать ему…. Я не имею права делать это с ним, я и так себя почти ненавижу…. Я должна была, понимаешь?

У Сьюзен хватает духу повернуться к Эклзу. Она готова к презрению, осуждению, ненависти, упреку, но видит только сочувствие и понимание. Это так странно, что Сью перестает, наконец, дрожать. По щекам беспрепятственно бегут слезы.

Дженсен проглатывает ком в горле.

- А как Дэвид?

Она чуть улыбается.

- Он здоров….. Я нашла одну семью…. Они готовы взять его к себе. Усыновить. Хорошие люди. Добрые. И обеспеченные. Мы еще ни о чем не договаривались точно, но…. Дэйв в таком возрасте – он быстро меня забудет. И… будет счастлив…. Прости, - Сью всхлипывает, стараясь сдержать эмоции, но боль оказывается слишком сильной. – Прости, я не… я… Боже….

Дженсен встает из-за стола, быстро подходит к девушке, поддерживает, не давая упасть, и Сьюзен отчаянно цепляется за него, утыкается носом в живот и плачет, заглушая рыдания, чтобы не разбудить сына. Джен мягко гладит ее по голове и шепчет что-то, сам не понимая, что. Это, пожалуй, неважно…

Позже Дженсен наливает воды в стакан, подает его заплаканной, но уже спокойной, Сьюзен. Она молча кивает в знак признательности, пьет мелкими глотками. Джен что-то обдумывает пару секунд, а потом тихо говорит.

- Я не могу сказать, что понимаю твои чувства и представляю, как это тяжело. Наверное, я не тот, кто мог бы давать советы, но…. Всегда есть смысл выслушать другую сторону, - он замолкает, следя за реакцией девушки. Она не шевелится, но слушает. – Ты неправа, Сью. Мы часто пытаемся убежать от проблемы, проигнорировать ее, уменьшить боль, тем самым причиняя другую. Ты думаешь о том, что можешь принести несчастье, но совсем не думаешь о том, что вы оба можете испытать. Пусть это будут месяцы, но они будут – светлые и настоящие…

Сьюзен удивленно смотрит на Дженсена, и он видит, что та силится понять, что эти слова действительно ей в новинку.

- Ты можешь дать себе шанс, дать шанс ему, да всем нам. Просто быть рядом и жить, так, как ты хотела. Ты ведь могла бы лечь в больницу, растянуть время, но не сделала этого. Потому что хочется жить…. Ты можешь жить рядом с нами…. Ты должна поговорить с ним, Сью. Вы сумеете услышать друг друга. Это будет гораздо честнее…. И, знаешь, он ведь любит Дэвида. Ты не думала, что…. Мы могли бы позаботиться о твоем сыне, - Джен тепло улыбается. – У тебя замечательный малыш.

- Ты… - голос тихий, хриплый, будто говорить трудно. – Ты думаешь, Джаред…. Он… вы хотели бы…. Дженсен, но ведь я вам – никто.

- Но можешь стать кем-то, - Эклз осторожно касается ее плеча, чуть сжимает. – Поговори с ним, Сью. Пожалуйста. Обещай хотя бы, что подумаешь.

- Хорошо, я обещаю…. И, Дженсен…. Ты замечательный друг. Я рада, что ты есть у Джея… Ты ведь будешь за ним присматривать?

Дженсен не может сдержать улыбку. Кивает.

- Конечно.

- Спасибо, Джен. За все спасибо….

Она позвонит Джареду через три дня. Через восемь месяцев ее не станет. Джаред станет официальным опекуном Дэвида, а малыш – членом странной семейки Эклзов-Падалеки.

***

- Джен!!! Джееен!!! Мы едем сегодня!!!

Джаред подскочил в семь утра и носился по дому как ненормальный минут пятнадцать, пока не понял, что без Эклза просто невыносимо. Дженсен, взглянув на часы, взвыл не своим голосом и послал друга так далеко, что Джей готов был покраснеть, если бы уже не был бордовым от волнения.

Сегодня вечером они поедут к океану!

- Вот там-то я от тебя и избавлюсь, - сообщает сонный, но злой, Джен. – Место тихое, незаметное. Привяжу к булыжнику и утоплю. Меня никто не заподозрит, мы же друзья….

- Я тебя тоже люблю! – сообщает сияющий Джаред, которому настроение сейчас ничто не сможет испортить…. Ну, почти.

Когда Дженсен зевает шестьдесят первый раз, Падалеки чувствует укол совести и предлагает Эклзу еще поспать. Тот запускает в Джареда подушкой и со словами «если разбудишь меня через десять минут – точно утоплю» скрывается в спальне.

Что ж, пока Дженсен дрыхнет, можно доделать дела. Джей носится как заведенный. Гуляет с Бэки, которую решено оставить на попечение Саманты, а потому собачка удостаивается повышенного внимания, болтает по телефону со всеми детьми по очереди и собирает кучу приветов для Джена, в третий раз проверяет, все ли сложено в сумках, звонит Саманте, чтобы узнать, как дела со щенками чау-чау и как там лапа у Рекса, потом беседует с Кимберли, которая клятвенно обещает не мучить студентов Эклза теорией и уделить побольше внимания практическим заданиям, готовит для себя и Джена бутерброды….

В конце концов, когда довольный и выспавшийся Эклз, потягиваясь, входит в зал, то застает милую картину: Джаред спит на диване, подтянув колени к подбородку, а сверху на нем уютно посапывает Бэки.

- То же мне, двое из стаи, - беззлобно бормочет он, прикрывая Джея пледом. Бэки, почуяв движение, лениво поворачивает мордочку в сторону Эклза, а потом укладывается обратно, тяжело вздохнув.

Он выходит на балкон, вдыхая душный жаркий воздух…. Дженсен привык держать себя в руках, да и спать хотелось, но он ждал поездки не меньше, чем Джаред.

Джен не понимал людей, которые называли океан холодным. Для него он был свободой и безграничностью. А еще там они были… были…. Там они были вдвоем, они – Джаред и Дженсен, там они позволяли себе стать самими собой настолько, насколько это было непозволительно в привычной жизни. Это здорово, когда у тебя есть человек, от которого не нужно прятаться. Пусть и ненадолго…. Дженсен снимал свою скорлупу, расправлял плечи, и казалось, что крылья тоже имеют привычку рождаться заново. Потом он наденет свой кокон опять, поставит все уровни защиты, обретет себя в себе и для себя, но это потом…. Там, у океана, Дженсен позволит всему исчезнуть, оставив только свежесть, силу и капли воды на губах. И Джареда.

Он помнил, что было там. Какими они были там. Он ни за что не согласился бы расстаться с этим воспоминанием….

Хлопнула дверь, и на балконе появился лохматый и как обычно довольный Падалеки. Он стоял чуть позади Дженсена, смотрел на город перед собой и ни о чем не думал. Потом сделал шаг вперед и положил подбородок на плечо друга. Они простояли так долго, пока ноги не затекли, слушая перемешанное в летнем мареве дыхание того самого «мы»…

… Джаред высовывался из окна автомобиля, подставляя лицо ветру, и напоминал спаниеля. Плохо причесанного спаниеля. Джен ругался и пытался заставить его вести себя прилично, чтобы людей не пугать, но Падалеки только скалился в ответ. Он-то знал, что Эклз просто волнуется, но не признается.

Ну и ладно, я тогда тоже поупрямлюсь.

Они оказываются на месте уже ночью. Диккенс, их водитель и помощник по совместительству, вносит вещи в дом, обещает на следующий день пригнать Порше, чтобы не оставлять отдыхающих без транспорта, а также вывешивает график, по которому он будет приезжать через день, кроме выходных: привозить еду, проверять, как у них дела, не нужно ли чего, при необходимости убирать в комнатах. При желании они могут оставлять записки и уходить куда-нибудь, чтобы не нарушать ощущения оторванности от цивилизации. Эклз скептическим взглядом окидывает комнату с кабельным ТВ, компьютером, интернетом, встроенным кондиционером и кисло улыбается Джареду.

Вот тебе и оторванность от цивилизации.

Джей смеется, хлопает Джена по плечу, пожимает руку Диккенсу и торопится на мансарду.

Они остаются одни. Перед глазами – темное небо и темно-синий океан.

- Пойдем?

Джаред приподнимает бровь, делает приглашающий жест рукой в сторону водной глади.

- Джей, сейчас ночь.

- Ну, пойдем…

Они оба понимают, какую игру ведут, и с трудом сдерживают улыбки.

- Мы еще вещи не разобрали.

- Ну, пойдеееем…

- А, черт с тобой, пошли, Падалеки!

Когда-то давно, может, в прошлой жизни или в общем на двоих сне, лет тридцать или пять заветных желаний назад, они уже переживали, проживали это – такую же ночь, такой же диалог, те же чувства, те же мечты…

И Джареду совсем не кажется глупым, что он берет Дженсена за руку.

Тот и не думает отдаляться.

Здесь они вечны.

***

Настойчивый стук в дверь заставил Джареда вздрогнуть.

Хотя открывать он не собирался. Все равно.

После похорон прошло две недели, четырнадцать дней из которых он не показывал носа на улицу…. Что, говорите, две недели и есть четырнадцать дней? Ну, да, он все это время сидел дома, благополучно спихнув все рабочие дела на своего агента, а детей отправив к Дженсену. На звонки не отвечал, в гости не приглашал.

И вот сейчас кто-то нетерпеливо постучал в дверь.

«Да пошли вы…», - подумал Джей и перевернулся на другой бок.

Дверь пнули. Еще и еще. Падалеки нахмурился, но с дивана не встал.

Звон ключей и щелчок замка заставили его подпрыгнуть. Ключ был только у одного человека, кроме него самого, а значит это был…

Джаред выскочил в прихожую, приготовившись высказать Эклзу все, что он о нем думает – просил же не трогать его, в самом деле! – но наткнулся на злобный взгляд Эмили, а на ноге тут же повис Рик, огласив дом радостным «папа!». Дэвид робко подошел следом и повис на соседней штанине. За ними с серьезным видом стоял Джейк, а Мэган с любопытством вертела головой на руках у Эмили, пуская слюни маме на кофточку. Почему-то от этой картины Джей испытал острый приступ удовольствия.

Тело действовало как на автомате, пока Падалеки присаживался и обнимал детей, позволяя им обхватить себя за шею. Между тем послышалась возня, приглушенное ругательство и компанию дополнил запыхавшийся Эклз с кучей пакетов. В них Джаред безошибочно угадал еду, игрушки и некоторые вещи мальчишек – тот минимум, который Дженсен взял с собой, согласившись присмотреть за Риком и Дэйвом.

Джен сгрузил пакеты на пол и перевел дыхание. Джареду ужасно хотелось провалиться сквозь землю. И вылезти где-нибудь в Сибири. Ну, или куда бы он там попал.

С географией Джей тоже не очень дружил.

- Папа, - повторяет Рик ему в ухо, обжигая дыханием. От этого короткого «папа» Джею становится совсем тошно.

Он не готов. Не готов к людям, к ответственности, к вопросам, к жизни. Боль, раздражение, нервозность, страх – все давит и выкручивает и хочется убежать. Наверное, эти эмоции слишком ярко отражаются на его лице, потому что Дженсен хмурится и подходит ближе. А может, дело в другом.

Это же Дженсен.

- Эй, парни, помогите-ка донести эти пакеты до кухни, а то рук не хватает.

Джейк тут же подходит к отцу, оглядывая пакеты, Дэвид отпускает Джареда и делает шаг назад, все еще неуверенно, Рик поворачивается к Падалеки и с улыбкой спрашивает.

- А потом мы поиграем с папой?

Джей даже рот раскрыть не может, не то чтобы ответить. Впрочем, Эмили и шанса ему давать не собиралась.

- Конечно, милый, иди пока с Дженом на кухню.

Как только они скрываются из виду, Джаред принимается судорожно шарить руками по полочкам в прихожей. Он чертыхается, напрочь забыв о присутствии Эм, пока та не напоминает о себе все тем же звоном ключей.

- Не это потерял?

Отлично. У нее ключи от его автомобиля.

Отлично.

- Отдай.

- Прости, - они криво усмехается. – Уже пообещала Мэг, что она может с ними поиграть.

Мэган вертела головой, глядя то на мать, но на Джареда, и радостно улыбалась. Не подозревая о том, что ее интересы нагло используют в своих целях циничные взрослые…. Самое время для иронии, Джей, самое время…

- Отдай. Мои. Ключи.

Эмили никогда терпением не отличалась, но сейчас она не взрывается. Наоборот. И холодная решимость, которой от нее веет, пугает, пожалуй, больше. Если бы Джареду не было так хреново…

- Зачем, позволь спросить? Чтобы ты снова попытался удрать от жизни? Обойдешься, Падалеки! Ты достаточно посидел в тишине, пора вытаскивать голову из задницы…

- У тебя дочь на руках…

- Боишься, что она достаточно повзрослела, чтобы понять, какой ты гребаный придурок?

Он качает головой, кривит губы.

- Спасибо, ты очень мила, учитывая ситуацию…

- Да пошел ты! Хватит прикрываться смертью Сью! Слабак чертов. Мы дали тебе время, Джаред, до хрена времени, чтобы прийти в себя, но ты и дальше предпочитаешь строить из себя жертву. Чем ты занят? Оплакиваешь свою горькую судьбу? Думаешь о том, почему жизнь к тебе так несправедлива?

- Я просто хочу побыть один!

- Ты достаточно побыл один, хватит! Ты скинул на меня четверых детей и ждешь, что я буду как терпеливая мамаша с ними нянчиться? Ты о сыновьях подумать не хочешь, а? О том, что один из этих мальчиков потерял мать, о том, что второй все две недели доставал нас расспросами «когда мы поедем к папе?», о том, наконец, что твой лучший друг корчит из себя героя, а по ночам не может заснуть из-за кошмаров и может уже сыграть зомби в каком-нибудь дурацком фильме ужасов. Причем без грима! Знаешь, Джей, я все могу понять и даже могу быть терпеливой, но вот роль матери Терезы мне не идет категорически. А тебе, идиот, пора подумать о живых. Так что тащи свой тощий зад на кухню, помоги Джену приготовить ужин и проведи время со своей семьей!

Разумеется, Джаред уходит. Разумеется, в свою комнату. Разумеется, он сидит там один. Разумеется до того самого момента, как к двери подбегает Рик и зовет его ужинать.

Ему становится совсем невмоготу. Чувство вины – его только не хватало – захлестывает Джареда, когда он замечает темные круги под глазами Дженсена, когда чувствует, как сын постоянно тянется к нему, когда видит, что Дэвид растерян и даже испуган…. Желание сбежать, исчезнуть, раствориться становится еще сильнее, и Джей с нетерпением ждет, пока придет время укладывать детей спать.

Эмили смотрит на него с откровенным презрением.

Дженсен вообще на него не смотрит.

От последнего наблюдения становится совсем тошно.

Дженсен не смог бы объяснить, что именно его разбудило посреди ночи, хотя смутно догадывался о причине. Он открыл глаза, и первая мысль в голове оказалась ясной и говорящей – Джаред.

Джен сполз с кровати, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Эм, натянул футболку и осторожно вышел из комнаты. Он не задумывался о том, куда именно направляется, погрузившись в размышления, пока не обнаружил себя стоящем на заднем дворе. На скамейке, подтянув колени к подбородку, сидел Джаред. Джен задумался, как бы обозначить свое присутствие, и собрался уже покашлять, когда Джей неожиданно хрипло заговорил.

- Прости, вел себя как идиот.

Да уж, Эмили умеет быть убедительной.

Эклз сделал пару шагов к другу, остановился, но потом все-таки подошел вплотную и уселся рядом.

- Тебе не за что извиняться, Джей, только приходи в себя.

- Нет, - тот упрямо помотал головой. – Я действительно….Взвалил на вас столько. Как будто произошедшее меня одного касается. А ты… ты помог, как всегда. Хотя следовало бы врезать мне хорошенько… - он усмехается, бросает быстрый взгляд на друга. – Но я возьму себя в руки, обещаю. Хватит уже. И я нужен им.

Они молчат, усиленно изучая розовый куст напротив. Дженсен собирается с мыслями, чувствуя, что это еще не все, что надо сказать что-нибудь, чтобы Джаред услышал и отпустил, но Падалеки снова его опережает. Смотрит удивленно и шепчет:

- Ты босиком, Джен? – он вскакивает со скамейки, вскрикивает. – Пойдем! Ты же простудишься! – тянет друга за руку, резко, так, что Джен едва не сбивает его с ног, поднимаясь. Эклз пользуется моментом, замечая, как Джаред вздрагивает от прикосновения, и встряхивает его за плечи.

- Джей!

Падалеки обмякает, издает какой-то странный звук и, закрыв глаза, просто впечатывается в Эклза, прижимается крепко-крепко, так, что дух захватывает, и, наконец, плачет.

Они не замечают, как оказываются на земле. Дженсен гладит Джареда по голове, по плечам, едва касаясь губами его лица, и повторяет, что все хорошо, все в порядке, он должен поплакать…. Джей дрожит в его руках минут пять, а потом прерывает долгим злым поцелуем.

Через два дня они идут в парк развлечений, и Джаред чувствует, что может быть счастливым, как никто другой.

Потому что, оплакивая ушедших, нужно помнить о живых.

Иначе рискуешь потерять того, кто тебе действительно дорог.

***

Джаред открывает глаза и медленно потягивается. Сквозь неплотно прикрытые шторы пробивается яркое летнее солнце. Только чего-то не хватает…

Дженсен! Дженсен?

На кухне тихонько играет музыка. Старый добрый рок, - определяет Падалеки, на цыпочках подкрадываясь к двери. В тонкую щелку хорошо виден Джен, колдующий у плиты и слегка покачивающийся в такт музыке.

Все-таки здесь они оба молодели.

Странно, наверное, но ему не хочется разрушать этот маленький островок спокойствия, и потому Джей так же тихо и осторожно возвращается в спальню, переодевается, идет умываться и на ходу придумывает гениальный план действий на сегодня.

Естественно, Эклз ни за что не поддержал бы эту идею, если бы не океан. Однако он просто говорит «Идем!».

И они идут.

Это место Джаред и Дженсен обнаруживают случайно. Падалеки, как обычно, не сидится на месте, и он тащит Эклза прогуляться. Они о чем-то болтают, смеются, любуются волнами, наслаждаются свободой…. А потом Джею просто необъяснимо важно становится сфотографировать «вон ту прикольную птичку!». Птичка фотографироваться не желает и улетает за валуны. Несмотря на ворчание Эклза, обещающего Джареду множественные переломы, если он туда полезет и свалится. А если не свалится, переломы ему гарантирует Дженсен.

Падалеки лезет. И находит не только птичку.

Этот укромный уголок, скрытый от посторонних глаз валунами, становится «их» местом. Джей и Джен проводят здесь всякий раз всего один день, потому что волшебства не должно быть много. Теплый песок, шепот волн, небо, небо, небо…. И никаких воспоминаний о мире, о делах, о других людях. Будто есть только океан, песок и они….

Джаред задумывается, что это была не такая уж блестящая идея, когда видит, как бледнеет его друг. Несколько лет назад это расстояние было короче, а камни – меньше. Падалеки и сам устает ужасно, мечтая поскорее упасть на песок и съесть приготовленные дома бутерброды, а за Джена ему становится страшно. В конце концов, после, наверное, сорок шестого или сорок седьмого вопроса «Ты в порядке?», Эклз одаривает Джея таким взглядом, что последний затыкается и просто пристраивается рядом. Ну, на всякий случай.

…когда преодолен последний рубеж, мир привычно отступает. Джею кажется, что силы возвращаются невероятно быстро. Дженсен усаживается, невольно поморщившись, и безотчетно потирает коленку. Хотя он никогда не говорил, Падалеки уже догадался, что нога периодически его беспокоит.