Глава 15. – Пришел все-таки? – Невилл насмешливо посмотрел на Гарри

– Пришел все-таки? – Невилл насмешливо посмотрел на Гарри.

Тот под взглядом друга смутился еще больше.

– Мне надо извиниться.

Лонгботтом улыбнулся уже приветливее.

– Ну, попробуй. А то он нас с утра с ума сводит.

– Злится?

– Намного хуже. Проявляет обаяние и общительность. И первого, и второго в избытке.

Гарри не знал, как реагировать на подобное заявление.

– И что мне делать?

Невилл пожал плечами.

– Терпеть, раз уж ты сам заварил эту кашу.

В этот момент в комнаты спустился Снейп. Выглядел он совершенно необычно в черной рубашке навыпуск и в тон ей брюках. Судя по всему, план мести был им разработан во всех деталях.

– А, Гарри, – легкая улыбка, словно Снейп на самом деле рад его видеть. – Ты как раз вовремя. Невилл, мы будем поздно.

Его взяли под локоть и увлекли к двери. Гарри понял, что вообще не знает, что сказать. От профессора пахло дорогим парфюмом, с довольно приятной горьковатой нотой. Рука Снейпа так уверенно его направляла, что Поттер подумал, что это, черт возьми, действительно напоминает свидание, вот только он, судя по всему, не поклонник, а ангажированная барышня. Ужас какой-то. Совершенный кошмар.

* * *

– Мы будем бифштексы – мне сказали, что они у вас чудесные. Моему другу – средне прожаренный, мне – с кровью. Что будем пить, Гарри?

Поттер сходил с ума, а вот Снейп, похоже, наслаждался. Выглядел так, будто при жизни каждый день в свободное от шпионажа и преподавания время ходил на свидания, ну а когда под рукой не было достойной его внимания особы – оттачивал навыки флирта на официантках.

– Мне все равно. Заказывайте сами.

Профессор кивнул.

– Может, девушка, вы нам что-нибудь посоветуете?

Девушке на вид было за сорок, ее отличала решительная челюсть и отсутствие обаяния, но сейчас ее щеки розовели, а улыбка выдавала двойную дозу приветливости.

– Есть отличное виски. Осталась только одна бутылка, но для вас…

Да она в первый раз видела Снейпа, а обхаживала – как завсегдатая. Тот улыбнулся уголком рта и поднес руку дамочки к губам.

– Буду благодарен.

Особа умчалась, словно у нее выросли крылья.

– Галантность сильно недооценивают. Ты так не считаешь, Гарри?

Он нахмурился.

– Может, хватит паясничать? Я пришел принести вам свои извинения.

Снейп задумчиво на него посмотрел.

– Хорошо. Оплатишь обед – и ты прощен, – Гарри не был готов к такому повороту событий, но профессор решил не держать его слишком долго в заблуждении относительно своих мотивов, рассудительно пояснив: – Глупо ссориться с потенциальным любовником.

Гарри встал. Это уже переходило всякие границы.

– Я ухожу. Я искренне раскаиваюсь в том, что наговорил. Вы не виноваты в случившемся и вправе распоряжаться своей жизнью так, как считаете нужным. Простите мне мои слова, если не можете – не прощайте, но терпеть насмешки я не намерен.

– Нет.

– Нет, не прощаете?

– Нет, вы не уходите. Бросите меня без сопровождения – меня посадят в Азкабан. Не думаю, что дементоры любвеобильны.

– Там больше нет дементоров, – он сел на стул. Снейп был прав: у него отсутствовала палочка, поэтому стоило хотя бы вернуть его домой.

– Неважно. Министр будет недоволен.

– Кстати, о министре, – Гарри был рад сменить тему, поэтому коротко изложил профессору идею Кингсли. Тот внимательно ее выслушал. Когда им принесли заказ, Снейп кивнул.

– Звучит довольно неплохо. Меня устраивает. Ложь неубедительная, но если ее подкрепить документами… – Снейп пожал плечами. – Я согласен на любое имя в обмен на свободу.

Гарри кивнул.

– Все получится. Уверен, сделано будет отлично.

– Думаю, мне лучше уехать от мистера Лонгботтома. Будет сложно налаживать наши отношения в его доме.

– Послушайте, ну может, хватит?

– Это был ваш план.

Гарри смотрел, как профессор нарезает свое полусырое мясо, и чувствовал себя так, словно это от него отрезают куски. Что за мерзкое чувство?

– Это была глупость. Я хочу, чтобы вы выжили, но почему бы вам не найти кого-то, кто отвечает вашим вкусам?

Снейп смотрел на него отрешенно – как раньше.

– Может, вам стоило поинтересоваться, есть ли они у меня, прежде чем вносить свое потрясающе рациональное предложение? Что если люди мне вообще не нравятся? Если я, общаясь с ними, чувствую лишь скуку и раздражение?

Гарри смутился.

– Вам нравилась мама.

Снейп кивнул.

– Нравилась, но именно Лили, а не какой-то набор ее черт. Мне нравился неповторимый завершенный образ, и, учитывая, что никого похожего я в жизни больше не встретил, думаю, что строить свое будущее на надежде, что за пять лет изменится то, что не изменилось за гораздо больший срок, – очень сомнительная попытка.

Гарри покраснел.

– Но вам нравится Невилл. Мне так кажется.

Снейп пожал плечами.

– Он – самая ненавязчивая личность, которую я встречал. Жить с ним в одном доме терпимо, но я не вижу причин заставлять его испытывать неудобства по моей вине.

– Но он хочет!

Снейп хмыкнул.

– А вы – нет. Что не меняет моих намерений. Вы это затеяли – вам и мучиться.

Гарри нахмурился.

– Это цирк и самоубийство.

Снейп пожал плечами.

– А вы чего ожидали? Роз и свадебных колоколов?

– Но я предпочитаю женщин!

– У меня вообще нет предпочтений, кроме одиночества. Но раз с этим не сложилось… Не мучайтесь, Поттер, у вас будет время ко мне привыкнуть.

– Черт! Я не хочу к вам привыкать!

Несколько посетителей паба с удивлением на них посмотрели. Снейп снова улыбнулся официантке: «Вот видите, с кем приходится общаться». Та понимающе закатила глаза.

– Спокойнее, Поттер, – ну, хоть не Гарри. – Вам придется смириться с ситуацией и принять в собственном плане активное участие. Потому что если вы этого не сделаете, я могу случайно проговориться, например, при сыне Малфоя, об истинном положении дел. Или, может быть, это будет ваш ребенок.

Гарри побледнел.

– Вы не посмеете.

Бровь Снейпа взлетела вверх, голос стал бархатным.

– Вы в этом так уверены? Что вас, Поттер, заставило думать, что я человек, не лишенный чести? Мои поступки в прошлом? Увольте, они как раз свидетельствуют об обратном. Я привык ходить по праху, а на вас наступлю даже с некоторым удовольствием. Мне совершенно нечего терять. Можете сказать то же самое о себе? Если нет, тогда заткнитесь, ешьте свой бифштекс и не смейте мне перечить.

– Это шантаж?

– Это игра. Не хотите играть в любовь – будем в войну. Вы меня оскорбили, а я не умею прощать. И вы заплатите, так или иначе.

Он часто сталкивался с угрозами, но вот уже несколько лет не испытывал такого предательского страха. Гарри сделал глоток виски, отметив, что оно и правда хорошее. Снейп ухмыльнулся:

– Ну вот и договорились.

* * *

– Как прошло ваше свидание?

Гарри уже пожалел, что посвятил Алису в свои личные дела. Он до утра гулял по Лондону, проводив Снейпа домой к Невиллу, и злился. На себя, на мир, но преимущественно на профессора, и это было такое приятное, знакомое чувство из прошлого. Ну конечно, Снейп был скотиной. Гарри понимал, что просто осознание этого с годами поблекло. К его ужасу, в одном Дамблдор был абсолютно прав: профессор был очень смелой и решительной сволочью. Пустота, отсутствие каких-либо привязанностей делали его неуязвимым. Снейп не цеплялся за жизнь, он ей постоянно перечил. У Гарри сейчас было очень мало шансов победить, но к утру он пришел к выводу, что не намерен сдаваться. И может быть, у него не было плана, но он желал его найти, а поэтому взглянул и на Алису, и на кофе с пончиками очень благосклонно.

– Ужасно. Меня шантажируют.

Девушка нахмурилась и налила кофе и себе.

– Есть чем?

Гарри кивнул.

– Есть.

– А вы сказали ему про девушку?

Он покачал головой.

– Не пришлось. Не думаю, что это изменит его планы.

Алиса задумалась.

– У него есть причины желать вас унизить?

Гарри кивнул.

– Есть. И они подкреплены его собственным отвратительным характером.

– А он гей?

– Нет, я не думаю, что теперь он вообще кого-то любит, но в прошлом он был привязан к женщине.

Алиса улыбнулась.

– Так это же чудесно, сэр!

Гарри удивился.

– Почему?

– Я уверена, что этот человек с вами просто играет. Если он натурал, пусть даже самых широких взглядов, в постель он вас не потащит. Ну, изобразит интерес, чтобы смутить и шокировать, насладится растерянностью – и все. Шеф, а почему бы вам не подыграть ему?

Гарри задумался. В чем-то Алиса была права. На секунду в нем проснулся азартный подросток, который никогда не пасовал перед профессором. Он не боялся Снейпа тогда, так с чего ему начинать теперь? Он представил лицо своего противника, когда он согласится с его планом.

– А знаешь, в чем-то ты права.

Девушка кивнула.

– Точно, шеф, вы любого сделаете! Он явно не готов к вашей активности.

– Не перехвали, – Алиса пожала плечами и стянула с его тарелки последний пончик. – Ну и что мне в свете этого предпринять?

Алиса хмыкнула.

– Устройте ему еще одно свидание. Я знаю все клубы для геев и лесбиянок в Лондоне. Уверена, мы подберем что-то скромное и со вкусом.

Гарри тоже хмыкнул. Если бы Северус Снейп сейчас увидел улыбку главы аврората, он бы, наверное, занервничал.

– Ну что ты, Алиса. Нужно что-то пафосное, шикарное и максимально безобразное.

Девушка встала.

– Пошла писать список.

* * *

– Ты куришь?

Гермиона затушила в пепельнице сигарету.

– Я маюсь дурью.

Рон посмотрел на собранную сумку.

– Ты куда-то едешь?

Она покачала головой, чувствуя себя безмерно уставшей. Не было ни боли, ни горечи. Она любила его, но понимала, что не настолько, чтобы кого-то мучить. Была ли Гермиона готова к такому повороту событий? Нет. Ей казалось, что их весна безнадежно утрачена, а что искать в осени, кроме покоя? Как выяснилось, Рон не был столь безнадежен. Что ж, оставалось за него только порадоваться.

– Нет, это детские вещи. Думаю отправить детей к моим родителям, у твоих сейчас не очень спокойно.

Ему тоже было горько.

– Гермиона, ты не должна…

Она взяла его за руку.

– Рон, ты и так пошел мне навстречу. Мы будем поддерживать видимость отношений, пока Рози не уедет в школу, а потом как-нибудь все уладим. Но я тебя понимаю, ты влюблен. Это прекрасный период, и его хочется разделить с близким человеком. Ты можешь жить у Яны.

– Не веди себя так, Гермиона. Ты не обязана…

Она его обняла.

– Ну что ты, дурачок. Мы столько вместе прожили вместе, у нас прекрасные дети. Все будет хорошо.

А как еще могло быть? Он смотрел на нее с сожалением.

– Гермиона, я не могу понять, зачем тебе все это? Ты хоть сама понимаешь, что эта твоя святость надуманна? Я не считаю, что ты должна бить тарелки мне об голову, но ты же даже обсуждать ничего не хочешь. Ты самая умная, ты все решила, никто не пострадает…

Она кивнула.

– А что, Рон, разве так не лучше?

Он покачал головой, обнимая ее.

– Ты хоть понимаешь, как такое твое отношение угнетает? Ладно – меня, но дети… Сегодня их устраивает все, но что будет завтра? Им нужна не просто устроенная жизнь, но и веселая и радостная.

Она покорно кивнула.

– Я подумаю об этом.

Рон поцеловал ее в висок.

– Гермиона, я люблю тебя. В том, что мое сердце треснуло, виноват я сам, но ты его упрямо разбиваешь на осколки. Подумай о себе.

Он вышел, а она сидела, уставившись в пустоту. С ней что-то не так. Она сжигает книги, она отпускает мужа, даже не пытаясь бороться, не чувствуя ни сил, ни желания. Отпускает так, словно сама этого давно хотела. Может, так странно женщины стареют? Что ж, ее душа поседела как-то слишком рано.

* * *

– Здравствуйте, – она силилась улыбнуться. – Гарри на работе, так что он просил передать вам ключи. Дом чист, никаких последствий шабаша.

Она держалась молодцом. Он был большим и удивительно некрасивым. Чего стоил один этот нос, пару раз усилием чьего-то кулака менявший форму, и разделенные вместо пробора шрамом короткие волосы. В рубашке, брюках и дорогих итальянских туфлях он походил на мафиози из фильмов ее молодости.

– Кирк, сынок, отгони машину в гараж, – он кинул ключи от спортивной машины высокому парню, с гордостью поймавшему их на лету. Парень ухмыльнулся и поехал, похоже, отнюдь не к гаражу. Маггловский кузен Гарри, чью принадлежность к монстрам опровергло время, посмотрел на нее. Улыбка вышла кривоватой, но, похоже, только из-за усталости.

– Спасибо. Вы, должно быть, Флер?

Она искренне изумилась.

– С чего вы взяли?

Он пожал плечами.

– Гарри только одного члена своей семьи характеризовал как красавицу.

Гермионе хотелось хмыкнуть или метнуть в него чашку, которую она сжимала в руке.

– Вы так подумали из-за кофе? Англичане обычно пьют в это время чай.

Он пожал плечами.

– Не только. Еще осталось?

Она кивнула.

– На дне кофеварки.

– Угостите?

– Это ваш дом.

– Значит, да. Может, есть что поесть?

Такого разговора она не ожидала, но этот огромный маггл уже прошел в холл, стянул со своих массивных мозолистых рук с припухшими разбитыми костяшками стильные перчатки для управления автомобилем и аккуратно убрал их в верхний ящик дубового комода. Для этого ему пришлось нагнуться, белая майка, влажная от пота, едва не затрещала от элементарного напряжения мышц. По мнению Гермионы, он был огромен как-то несуразно. Словно большой медведь, правда, не плюшевый, а проволочный, очень потрепанный и начинающий седеть на висках.

– Боюсь, этот вопрос Гарри не проконтролировал.

Он потянулся, разминая затекшие в машине плечи.

– Ну, яйца-то найдутся? Хотя я ем только белки.

Она хмыкнула.

– Следите за фигурой?

Он пожал плечами.

– У меня наследственная предрасположенность к инфаркту. Предпочитаю с этим бороться, а не мириться. А вы, «Не Флер», омлет будете? Я обычно готовлю чудный.

Гермиона подумала: «А почему нет?» Он в детстве избивал ее друга, потом как-то научился с ним сосуществовать и благословенно ничего не знал о ней и ее седеющей душе. Ну, так почему бы не поесть, если она сама никогда не заставит себя что-то приготовить в пустом доме.

– Насколько чудный?

* * *

Она только что съела невероятно аппетитное месиво из кусков грудинки, брокколи и яичных белков. С Дадли Дурслем можно было делить пространство. По крайней мере, есть на одной кухне, выгребая на опережение двумя вилками со сковородки самые прожаренные и аппетитные кусочки.

– Тебе нравится?

Она кивнула, отпивая остывший кофе. Они как-то легко перешли к самым примитивным формам общения, вроде распивания той бурды, что она сварила, из одной кружки, при этом он все время решал по телефону вопросы, связанные с бизнесом, а она просматривала пару свитков данных статистики.

– Угу… У тебя есть редкий дар: приготовить из остатков в холодильнике нечто пристойное.

Он кивнул.

– Плавать любишь?

Она покачала головой.

– Ненавижу.

Он пожал плечами.

– Ну, тогда я один, а тебе покажу кое-что другое.

Гермиона не смутилась, она просто констатировала факт.

– Мне, вообще-то, пора.

Не было похоже, чтобы он расстроился.

– Один маггловский фокус – и ты уйдешь, как только тебе надоест. Идем, – она последовала за ним скорее из вежливости, чем из любопытства. Дадли отвел ее в огромную светлую комнату на первом этаже. Она была заперта во время их вечеринки, и в нее никто не совался, потому что Гарри никогда бы не потерпел вмешательства в личную жизнь своего кузена. Только белая штукатурка, забросанный матами пол и подвешенное к потолку на крюке продолговатое кожаное нечто, напоминавшее сосиску. – Улыбочку!

Она резко обернулась.

– Что?

Дадли пожал плечами и положил на маленький столик у двери, который она не заметила, камеру. Затем нажал пару клавиш на миниатюрном компьютере и достал из поставленного рядом с ним принтера ее фотографию. Немного удивленное и совершенно усталое лицо. Он долго рылся в баночке со специальными булавками и достал четыре разноцветных. Золотую, оранжевую, синюю и белую. Ими он прикрепил ее снимок к боксерскому мешку и улыбнулся, довольный собственной выходкой.

– Это враг на сегодня. Он умеет дать сдачи, – прежде чем она успела возразить, он подошел вплотную и извлек из чехла на ее поясе волшебную палочку. – Я положу ее в холле. Заберешь, когда будешь уходить. А сейчас сделай мне одолжение – врежь ей.

Она нахмурилась.

– Это глупо.

Он усмехнулся.

– Да нет, это клево.

Ну да, она еще помнила. Она еще была Гермионой Грейнджер.