Дневник Альхазрифа, из народа ингису’улов

1 день новой жизни

Жаль не успел забрать с собой все вещи, что хотел. Мать рвала и метала так, что было не особо-таки до сборов. Я даже не успел попрощаться с дорогими мне когда-то Кефином, Корвусом, Самаэлем и Нэньей. Моя венценосная мать и вовсе не захотела меня видеть.

Итак, я принял решение временно покинуть остров Райленхор. Мне больно от того, что бегу из дома в столь трудное время, но иначе нельзя – слишком много дел я натворил здесь.

Начинаю новую жизнь и держу путь на юго-восток. Капитан торгового судна «Холодный Фьорд» любезно согласился взять меня в качестве балласта за всего-то четыре амбера…Сукин сын! В любом случае, выбора у меня не было.

Если ветер не стихнет, через неделю судно достигнет моря Йахч’аал Змарай, кажется. Через 10 дней, обогнув мыс Мустаджал, мы должны встать на якорь в порту Гизарм на острове Шай. После чего возьмем курс на настоящий остров сокровищ Сумир в море Лимукатра Змарай. Великий Феникс, ну и названия у этих восточных людей с материка Талим Джул. Следующая остановка планируется в столице – славном городе Джелаларканд, где я и хочу остаться на некоторое время.

3 день новой жизни

Погода портится, а у меня, похоже, начинается морская болезнь. Постоянно мутит, нет аппетита, а то, что я с трудом пытаюсь съесть не могу удержать в себе и с полчаса.

4 день новой жизни

У меня лихорадка. О, великий Феникс!

5 день новой жизни

Час муравья. Мы сильно отклонились от курса. Симптомы лихорадки появляются у экипажа судна. Моряки грешат на меня, но в чем моя вина? Море сильно штормит, экипаж боится разбиться о рифы около пользующихся дурной славой островов Мегрух Алиф.

5 день, час Скорпикоры

Худшие ожидания сбываются. В объятьях стихии наше судно как скорлупка, которую вот-вот разнесет о рифы.

Так странно…зачем я об этом пишу если все равно обречен на погибель. Возможно, следованно бы провести последние минуты жизни за молитвами. Мое тело с этим дневником даже не вынесет на берег, как говорит матрос по имени или прозвищу Гарпун. Я оберну дневник промасленной кожей и уберу за пазуху…Не хочу, чтобы подарок Нэньи был оторван от меня раньше, чем я найду смерть. Других воспоминаний с собой я не взял.

Видать не долгой суждено было быть моей новой жизни…

Храни нас, Великий Феникс!

6 день еще одной из моих новых жизней

Вчера я видел морских тварей паворо, пожиравших экипаж живьем, даже не пережевывая. Я верил, что паворо живут лишь в сказках старых нянь и историях пьяных моряков. Сейчас я и вовсе не знаю где та грань, за которой начинается вымысел, а реальность искажается до неузнаваемости.

Голова раскалывается. Помню, что ударился о привальный брус, дальше та самая реальность уплыла от меня.

Итак, все же море выплюнуло меня на берег… Похоже я здесь один среди камней и крабов. Шторм закончился, забрав 8 человеческих жизней. Около часа я шел по побережью и думал о словах Гарпуна. Видно боги решили сыграть со мной злую шутку. А может быть я просто проклят?

Так или иначе, я все еще жив и дневник цел.

7 день новой жизни

Я на небольшом острове, где нет источника пресной воды, нет дерева, нет даже знакомых звезд в этом неприветливом небе.

Утром я видел дым на соседнем острове. Начинается отлив, может быть эти твари, сожравшие команду Фьорда, в это время покинут обмелевшие рифы… Возможно это шанс. Попробую утром пересечь риф на юго-востоке острова вплавь.

28 день жизни

Я удивляюсь своей способности оставаться в живых, мой отец бы мной гордился…Оставлю иронию и начну сначала.

Тогда, 20 дней назад утром я пересек расстояние между двумя островами почти вброд. Я был несказанно рад тому, что паворо покинули рифы. Но радость моя была недолгой.

Остров отличался от предыдущего наличием редкой, но все же, растительности. Зато назойливых насекомых и каменных змеек было предостаточно. Гады не ядовитые, однако, их укусы имеют свойство гноиться и долго не заживать. Желая посмотреть, откуда идёт дым, я залез на неизвестное мне дерево, порвал правую штанину.

Уже через полчаса из кустов я наблюдал за лагерем на востоке острова. Люди, в большинстве мужчины, что-то заносили в пещеру, заросшую плющом, а обратно возвращались, разумеется, с пустыми руками. Хотелось рассмотреть ближе, что в ящиках, я оперся на руку, не заметив спящую каменку. Укус был неожиданным…неожиданностью как я понял было и для работяг услышать ругательства из кустов.

В общем, меня сильно избили, связали и подвесили за руки и ремень штанов на массивный сук наклонившегося дерева, где я провисел до вечера. Люди спорили между собой на восточном языке. В мой адрес звучали слова «нагрох мусабак» и «даок шасар». Позже на приисках острова Сумир я понял, что «шасар» означает «раб».

По повадкам и акценту те люди напомнили мне пиратов из Квистена. Слышал я в детстве от одного пьяного пирата, как они любят портовых шлюх, выпивку и награбленное богатство. Значит ли это, что прятали они в пещере…явно не шлюх… но, сейчас не об этом.

Пока этот сброд пил и веселился после утомительного рабочего дня, меня тревожил вопрос, почему они оставили меня в живых. Ответ не заставил себя долго ждать. С луной двое пьяных пиратов притащили в здоровой железной клетке странное животное, это была ящерица, но гигантских размеров, на ее шею, спину и лапы были надеты ремни с шипами. Домашний питомец был медлителен, каждый его шаг был ленив и неуклюж. Раздвоенный язык часто ощупывал землю впереди огромной башки, глаза светились, отражая лунный свет и пламя костра. Тварь сразу заинтересовалась мной. Она каждый раз долго прицеливалась стоя на задних лапах, чтобы совершить прыжок и ухватить меня за ногу. Каждый раз, из последних сил я подтягивался, но надолго меня не хватило. В очередной раз ящер прыгнул и под восторженный хохот, и свист стянул с левой ноги сапог. Зато в следующий раз этот засранец получил каблуком правого сапога прямо в нос и разозлился не на шутку. Четверо здоровых пиратов еле удерживали разбушевавшегося зверя длинными веревками. Когда в следующий раз питомец получил от меня тычок каблуком с железной набойкой в рожу, тот начал крутиться и извиваться, швыряя своих хозяев в разные стороны. Один угодил в костер. Оставшихся троих тварь ловко порвала на куски, прямо на глазах у публики, после чего, прихватив чью-то свежеотделенную от туловища ногу, все так же лениво отправилась к себе в клетку. В воцарившийся минутной тишине раздавались лишь хруст свежей плоти и увлеченное чавканье.

- Даок эт’каа шасар. – Поднявшись спокойно сказал, очевидно, самый старший из головорезов: - Намарш Йахч’аал Сумир!

Меня сняли с дерева, как собаке бросили что-то поесть и выпить, а на утро с завязанными глазами бросили в шлюпку и увезли на какой-то корабль. Я видел, как главарь получил за меня от человека в красном головном уборе и свернутым в кольцо кнутом у бедра несколько блеснувших на солнце предметов. Два дня и две ночи я сидел в клетке с самыми разными людьми: там были старики, взрослые мужчины, женщины и даже дети. Не сложно было догадаться, что всех нас объединяла одна участь.

На острове Сумир бахар нас выгрузили и сразу погнали из порта на карьеры. Ударами палок нас вынудили упасть на колени. Черный от беспощадного солнца и пыли надсмотрщик о чем-то лениво спрашивал новоприбывших шасар. Когда очередь дошла до меня, я поднял голову и не нашел ничего умнее сказать: «Здрасте, я тут вообще-то проездом, это какая-то ошибка…» Собственно, ошибкой было открыть рот…меня снова сильно испинали, и побили палками. Повезло, что вступился тот человек в красной чалме. Меня поволокли под руки к своему местному надзирателю.

Тот сначала задавал вопросы на своем, но потом сел на резной стул, почти что трон, спросил уже на общем языке: «Ты кито такой? Откида свалился мне на голова?» Я ответил что-то вроде: «Меня продали в рабство против воли, я не сделал ничего противозаконного!» - «Здесь каждый невиноват, один Пазах Фасир виноват! Кито ты такой спрашивать тебья изволю! Почему любезный Раджир сказать моя, ты четыре люди Заату Хадэш убить? А? Молчать?» - «Не я их убил, а огромный ящер, которому меня хотели подать на ужин!» - ответил я.

Пазах Фасир подумал, прищурил глаз и с хитрой ухмылкой на лице сказал: «Значить обмануть ты грозный мусабак Заату, бить его в нос и не угодить в зубы…ловкий значить…». Его рот искривился в хитрой улыбке еще сильнее. Мне еще тогда показалось, что этот поддонок что-то замышлял.

- «У меня есть тебе испытание, принеси мне голова Игига. Освобожу, будешь как Раджир большой господин, важный-важный ходить будешь. Плеть от Пазах получить и жена красивая, дочь Раджир, каменный цветок пустыни, красавица!».

Особого выбора у меня не было. Но мысль об очередной женитьбе ошпарила меня как кипяток утку, перед тем как ее ощипать. Когда я согласился Пазах Фасир как-то противно и враждебно рассмеялся. Раджир стоял неподвижно с пустыми глазами, на его лице не дрогнул ни один мускул. Он был похож на человека измученного, убитого горем когда-то очень давно, что похоже сам того уже не помнил. Я видел раньше такие глаза - они никогда не смеются, даже когда человек делает вид что ему весело.

Мне вручили накидку песчаного цвета, поношенные сапоги с толстой подошвой, повязку на голову, карту с отметкой моего местонахождения, и накормили. На лицо поставили странную магическую печать, смысл которой мне был не понятен, но рабы, мимо которых я проходил, плевали мне под ноги. На северо-западе острова меня ждал паром. Паромщик был старик, но крепкий и жилистый. Он что-то крикнул мне в след и показал три пальца, когда я вступил на землю Игига. У меня было три дня…

Неприятности начались сразу. Я увидел человека, решил подойти ближе. Когда это нечто впялило на меня свои мертвые глаза, а из синих губ вырвалось утробное мычание, мой внутренний клапан открылся сам и слил все содержимое мочевого пузыря на песок. Я так и стоял в оцепенении пока мертвяк не схватил меня за горло одной левой лапой, второй у него не было, и поднял над пустыней на добрых полтора локтя. Я пытался освободиться, пинал его ногой в пах и пустое пузо, но заметного эффекта это не приносило. Мои легкие уже начали гореть, мышцы наливались свинцом, в глазах темнело. Из последних сил, все также безуспешно пытаясь разжать пальцы мертвяка своими, я резко повернул туловище в сторону противоположную сгибу локтя трупака и ударил в сустав ладонью. Его лапища неестественно изогнулась, а я упал на колени. Пока я жадно хватал ртом плавящийся воздух, мой покалеченный красавчик начал вправлять свою черно-синюю иссохшую граблю на место. Не теряя времени, я вскочил, и ногой сбоку ударил мертвяка в колено. Сустав снова поддался с хрустом сухого дерева. Я встал сзади положил левую ладонь на покрытый язвами лысый затылок и резким движением правой руки, как меня учила Нэнья, свернул тонкую шею синего засранца. Да с такой силой, что башка его осталась у меня в руках. Бывшее когда-то лицо приобрело выражение, как мне показалось, наивысшего спокойствия и внеземной благодати. Губы сложились даже в некоторое подобие благодарной улыбки. Что ж, возможно я и, правда, освободил его душу. Я снова сделал своего отца, храни его Феникс!

К вечеру в округе рыскающих по пустыне мертвяков становилось все больше, к ним добавились гигантские волосатые пауки, повылазившие прямо из песка. Пару раз я видел, как на ровной поверхности вдруг образуется воронка диаметром с два метра, и оттуда появляются сперва мохнатые лапы, а потом и мясистое туловище арахнидов. Я ползал на брюхе, а накидка неплохо прятала меня от глаз или какие там у них органы чувств, но все равно было так страшно, что каждый шорох едва не доводил меня до приступа. К ночи появились еще и какие то летающие шары с одним огромным глазом и кучей мелких по всему шарообразному туловищу.

Я сильно углубился вглубь острова, на рассвете, обогнув каньон с севера, я дополз до отмеченного на карте гигантского скелета великана, на половину погрузившегося в пески пустыни. К полудню солнце стало особенно беспощадным. Страдая от жажды и температуры, с тоской я посмотрел назад. Стена песка высотой метров в 15 с чудовищной скоростью двигалась в мою сторону с востока. Бежать от песчаной бури было бесполезно, да и не куда. Я лег лицом к буре и укутался в накидку, особенно старательно пряча лицо. Когда меня заносило песком, я выкарабкивался и снова лежал неподвижно. Спустя час буря прекратилась, а передо мной открылась совершенно невероятная картина. Я стоял на плодородной земле, справа шумел ручей, на пальмах щебетали птицы, под ногами расстилался ковер из сочной травы.

- «Ты не похож на других странников». – Услышал я позади.

Обернувшись, я увидел невероятно красивую девушку с черными, как уголь волосами, открытой великолепной грудью, ее руки, плечи и лицо покрывали изящные узоры глубокого синего цвета. На сапфировых радужках ее глаз медленно расширялись вертикальные зрачки. Голос был нежный и опьяняющий как молодое вино. Одна маленькая деталь в ней меня смущала, что ли…все, что ниже талии хозяйки пустыни были вовсе не ножки как у всех женщин, а настоящий змеиный хвост, покрытый настоящей змеиной чешуей.

- «Ты меня боишься, странник? О да, ты должен».

Шипя чешуей, она подползла ко мне, пристально с любопытством разглядывая печать на моем лице.

- «Так ты пришел убить меня. Твоя печать». – Улыбаясь как ведьма, ламия обнажила два смертоносных ядовитых клыка, хорошо выделявшихся на фоне остальных белоснежных маленьких зубов.

- «Скажи, ты сможешь поднять на меня кинжал, странник? Не пленит ли тебя моя красота?» - она говорила так сладко и упоительно: «Нет, ты мой! Навеки мой! Только мой!»

Медленно обретая дар речи, я все же уверенно сказал: «Дык, у меня даже кинжала то и нет, а что это за хрень у меня на лице я и сам без понятия…»

- «Тишшше, мой странник, печать можно снять. Цена этому – жизнь»

- «Я вовсе не хотел причинить тебе вред, прекрасная королева – удивился я – я должен принести Пазаху голову Игига…»

Едва успел я это сказать, как ламия залилась звонким смехом, таким, каким смеются над последними лопухами. Длинный хвост ее стал превращаться в нормальные человеческие ноги…неземной красоты, между прочим,…эти ножки и все что выше не дают мне теперь спокойно уснуть ночами.

- «Ну-ну, странник, иди же прикати надзирателю череп того истукана, что лежит посреди пустыни» - плавно, она подошла совсем близко, коснулась мягкими как шелк ладонями моего лица и совсем ласково заглянула в глаза. Я покраснел и почувствовал себя идиотом. Фасир обвел меня вокруг пальца.

- «Ты назвал меня королевой, почему, странник?» - она совсем близко прижалась ко мне своим совершенным телом. Клыки исчезли. Я чувствовал аромат ее волос. Она смотрела на меня слегка испуганными, но уже человеческими зелеными глазами. Я обнял ее за талию. Впервые в жизни я так бережно, всей душой прижимал к груди девушку.

- «Никто не сравнится с тобой…- в ее власти я говорил что-то еще, время и весь мир проходил как будто мимо…- мне нужна только ты…».

- «Ты меня хотя бы любишь?» - совсем смущенно спросила девушка.

- «Конечно, люблю!» - я улыбнулся и окончательно растворился в ее чарах, в мыслях признаваясь себе и ей: «Всю жизнь любил и мечтал о тебе…» А она как будто слышала меня. Чувствовала меня..

29 день жизни

Раджир научил меня неплохо обращаться с саблей, сегодня это спасло мне жизнь. Держась северного берега реки Нихра, мы попали в засаду местных аборигенов, к счастью их было не много, - «Да и не воины они вовсе…так пастухи да шкуродеры…» - как сказал бывший надсмотрщик. Ни разу не видел, чтоб пастухи так кидали ножи и копья… К закату взору открылся великолепный вид на озеро древнего морского змея Кошур. Стоит отметить, что Кошур вовсе не озеро, а затопленное морем жерло спящего вулкана, а весь Талим Джул – это его верхушка. Это объясняет то, что в реках Нихра и Тахиля практически отсутствуют течения. Удивительно!

К завтрашнему вечеру мы планируем перебраться через северную сестру псевдореки Тахиля – Талисса Тахиля и попасть в кишлак Арх. Пополним запасы еды, сменим одежду и дальше на север.

4 дня назад я вернулся на берег, старик уже ожидал меня с ехидной улыбкой. Подойдя ближе, я заметил, как его лицо изменилось, в нем были удивление и ненависть. Ах да…Сапфира сняла печать с моего лица...

Дальше все было как обычно… меня схватили, разбили нос, посадили в клетку, а вечером привели к Пазиру. Но после, события приобрели более стремительный характер. Раджир увидев мое лицо и, очевидно, дождавшись удобного момента, воткнул саблю в рот Пазаху, да так что она вышла на добрый локоть с противоположной стороны его черепушки. Дальше кровь, стража, кровь, пожары, бегущие во все стороны рабы, плеск воды, свистящие в воздухе стрелы. Так мы покинули остров Сумир.

«Мы вернемся за ней…вернемся за моей Сапфирой. Но позднее. Сейчас есть дело». Тоже мне, надсмотрщик – безусловность! Конечно, вернемся! Подумать только, дочь Раджира - женщина, которая мне снится каждую ночь. Сапфира.

На мой шуточный вопрос: «Ты что, однажды по пьянке перепутал возлюбленную с коброй?» - Раджир невозмутимо ответил: «За грехи отцов отвечают их дети»…Что ж, это так.

7 Ауру’ус месяца Пеликана

«Все от века единообразно и вращается по кругу, и безразлично, наблюдать ли одно и то же сто лет, двести или бесконечно долго. Если бы я прожил сто лет, я увидел бы смену сезонов всего лишь сто раз…но ты иной, не такой как другие ингису’улы, и подавно не такой как остальные люди ибо я не могу поймать ту нить что связывала твое прошлое с настоящим, а настоящее с будущим. Ты словно есть, но тебя нет»

Прошло 2 месяца и 17 дней с последней записи.