Лисенок и сны

Когда мы в компании рыжей снова появились в воротах, деревенские удивились и сильно испугались. Некоторые, судя по выражению лиц, были готовы в любой момент обделаться со страху. Уж не знаю, почему. Может, подумали, что мы пришли отомстить за испорченное детство рыжей? Во всяком случае, по дороге к дому Лиски я буквально кожей ощущал направленные на нас напряженные, полные ненависти взгляды, и не раз ловил себя на том, что принимался поглаживать рукояти ножей. Одергивал руку, мысленно напоминал себе, что на таких "грозных" нас садоводы‑огородники напасть не решатся, но через несколько секунд все равно тянулся к перевязи.

Дом, в котором жила Лисара, был большим, добротным, покрытым не соломой, как подавляющее большинство, а черепицей, с расписанными ставенками и удобным крыльцом. Окруженный плетеным заборчиком из ивовых прутьев огород радовал глаз густыми мясистыми сорняками и парой грядок с луком и петрушкой, чуть в стороне виднелся стандартный домик уединения и какой‑то сарайчик – вот и все хозяйство. Следом за рыжей мы вошли в дом и огляделись. Мда… Что называется, шаром покати! Внутри было пусто, если не считать отчима Лисары, похрапывающего на печи. И лишь отметины на дощатом полу говорили о том, что когда‑то давно на нем стоял большой тяжелый стол и пара лавок, благополучно проданные алконавтом.

Заглянув в остальные помещения, я обнаружил ту же безрадостную картину. И только в кладовой нашелся старый веник, да несколько старых тряпок. Похоже, после смерти жены у мужика окончательно отказали тормоза, и за несколько дней он вынес из дома все, вплоть до посуды. Окончательно войдя в роль агента по продаже недвижимости, я придирчиво осмотрел каждую комнату, но плесени, термитов, жуков‑короедов или тараканов (усатые наверняка давно передохли от голода либо переселились к соседям) не увидел. Спустился в подвал, где стояли рассохшиеся бочки и валялись с десяток пустых глиняных бутылей, после чего заглянул на чердак, где собиралась рыжая, и принял самое активное участие в сборах, решительно выбросив все то жалкое недоразумение, которое девушка считала одеждой.

– Не переживай, потом новую купим! – пообещал я повесившей уши рыжей и отравился договариваться с пропойцей.

Разбудить мужика оказалось делом сложным. Небритый, распространяющий запах перегара и давно не мытого тела алкаш упрямо отказывался приходить в себя, не реагируя даже на массаж ушей. И только после того, как Дар достал одну из своих склянок и влил в отчима Лисары глоток красноватой жидкости, в его глазах появились признаки мыслительной деятельности.

Очнувшись, мужик попросил воды, жадно опустошил мою флягу и только после этого поинтересовался, кто мы такие и что здесь делаем. Уразумев, что я хочу уговорить старосту приобрести дом Лиски, он выразил самое активное желание сотрудничать. И даже не стал спорить, когда я заявил, что половину вырученных денег придется отдать рыжей. К слову, та уже успела собраться и стояла рядом с небольшой котомкой, куда уместился весь ее нехитрый скарб, и самодельным луком в руках, при взгляде на который Дар брезгливо поморщился. Я хотел предоставить мужику немного времени привести себя в порядок, но тот лишь отмахнулся и, опасаясь, как бы мы не передумали, чуть ли не бегом помчался к дому Вука.

В этот раз староста не потрудился надеть маску добродушного старичка и встретил нас в штыки. Но сообщение о том, что мы не собираемся селиться в доме Лиски, а только хотим его продать, быстро настроило Вука на деловой лад, после чего пошел ожесточенный торг. Ну никак я не хотел отдавать превосходную избу задаром! Одергивал пропойцу, согласного и на десяток серебрушек, и в красках описывал просторные комнаты, отдельно подчеркивая отсутствие вредителей и крепкое дерево без признаков гнили, способное простоять не один десяток лет.

В конце концов, видя, что скупой старик не желает идти навстречу, я заглянул в его глаза и мрачно пообещал выкупить дом самостоятельно, после чего сжечь его ко всем чертям. Угроза подействовала. Смерив меня злым взглядом, староста предложил два с половиной золотых. Сущие копейки, если судить по ценам приграничья, но пришлось соглашаться. Дождавшись, когда Вук принесет монеты, я отсчитал долю Лисары, сунул остальное в трясущиеся руки пьяницы и кивнул своим на выход, больше не желая здесь задерживаться. А уже на пороге услышал злой шепот старика:

– Вот же нелюди!

– Тем и гордимся! – с достоинством сказал я на прощание.

Народа на улице стало больше. Создавалось такое впечатление, что нас вышло провожать все население деревеньки, прихватив с собой садовый инвентарь. Хотелось верить, что просто на всякий случай. Идя к воротам, я ежесекундно ожидал от них подлянки типа камня в спину или гнилого помидора, но все обошлось. Оказавшись за частоколом, мы дружно и не скрывая облегчения вздохнули, после чего скорым шагом потопали по дороге. И только тогда мне удалось изловить верткую идейку, которая оказалась простой до банальности.

– Лиса! – окликнул я шагавшую позади рыжую. Та подскочила ко мне и замерла, навострив пушистые ушки, словно образцовый солдат в ожидании приказа. Это выглядело настолько комично, что я не удержался от смешка и произнес: – Да нет, какая же ты лиса? Ты совсем еще лисенок!

Реакция девушки на невинную шутку меня удивила – ее лицо вытянулось, а уши поникли.

– Что такое?

– Ничего, – девушка опустила глаза. – Просто так меня мама называла.

– Извини, не знал. Больше не повторится.

– Нет, командир, мне нравится! Только это… привыкнуть надо.

– Как пожелаешь, – пожав плечами, я перешел к делу: – Во‑первых, поздравляю с успешным завершением операции под кодовым названием "Раскрути старика на бабло"! Роль ты свою отыграла достойно – я видел, как ты на переговорах Вука взглядом буравила. Не каждый так сумеет. Короче, можешь собой гордиться! Но поскольку бюджетом нашей семьи заведую я, вырученные за дом деньги останутся у меня. На них мы при случае купим тебе нормальные шмотки и лук, который своим видом не будет оскорблять чувственную натуру Дара. Если же ты до этого времени захочешь от нас уйти – не волнуйся, верну все до медяка. Идем дальше! Сейчас у нас в планах на ближайшее будущее стоит поиск нормального жилья. С крепкой крышей над головой и хотя бы минимальным набором удобств, но без двуногих соседей. Насколько я знаю, ты успела изучить здешние леса. Можешь посоветовать место, где мы можем обосноваться?

Рыжая задумчиво почесала ухо и ответила, махнув рукой на север:

– В той стороне есть одна деревенька, брошенная еще во время войны. От половины домов в ней одни головешки остались, а у тех, что огонь не тронул, либо крыши худые, либо стены покосились. Но в колодце есть вода, неподалеку течет ручей, а люди туда лет десять не заглядывали.

– Почему ты так в этом уверена?

Рыжая принялась перечислять, загибая пальцы:

– Ну, жилых деревень, кроме нашей, поблизости нет – раз! Посланным Вуком охотникам заходить так далеко нет нужды – два! Бандитские шайки и искатели приграничья о ней ничего не знают – три! – наткнувшись на мой полный сомнения взгляд, девушка поспешила добавить: – Точно, не знают! Деревня со всех сторон так сильно заросла деревьями и кустами, что обнаружить ее невозможно. Если только случайно не наткнуться, как я.

– А идти до нее сколько?

– Если на ночь не останавливаться, то уже к утру доберемся.

Тогда это просто идеальный вариант. От Проклятых земель достаточно далеко, зато до Страда – рукой подать. И не беда, что дома в этой деревеньке не в лучшем состоянии. Руки у нас растут, откуда нужно – поправим, подлатаем, вычистим. Нужно только позаботиться о посуде, каком‑нибудь бельишке и прочих необходимых мелочах, составляющих основу комфорта.

– Отлично. Веди! – кивнул я Лисенку.

Шагая следом за рыжей, я крепко задумался. Ну вот, мое хваленое везение в который раз сработало, обеспечив нам быстрое решение назревшей проблемы. И тут бы порадоваться удачному стечению обстоятельств, но нет – терзало меня смутное сомнение, что "это ж‑ж‑ж неспроста". А ну как в один распрекрасный день с неба (или откуда там?) снизойдет сама Хинэль и скажет, с ехидной ухмылкой потирая ручки: "Ну‑с, батенька, таки свой к"едит удачи вы уже исче"пали. Чем "асплачиваться будете? Ась? Гово"ите, что догово" не офо"мляли и даже условий конт"акта не знаете? А везением кто пользовался нап"аво и налево? Пушкин? Вот‑вот. П"ишло в"емя все ве"нуть и неп"еменно с п"оцентами! Что? П"ямо сейчас не можете? Тогда, голубчик, не обессудьте, но вам п"идется познакомиться с такими же злостными неплательщиками. Они как "аз томятся на адском пламени в местной п"еисподней. П"ойдемте!"

Я вздрогнул, так как ощутил прикосновение к своему плечу.

– Командир, я говорю, здесь нужно свернуть, – повторила Лисенок, топавшая рядом.

Помотав головой, чтобы избавиться от чересчур яркой картины, которую мне нарисовало воображение, я пробормотал: ""аз надо – све"нем!" и двинулся за рыжей на едва заметную тропинку, огибавшую кленовую рощицу и уводившую все дальше на север.

Около часа мы шли по зеленым лугам. За это время Лисенок успела пообщаться с котятами, рассказать любопытной Вике о своем отце, похвастаться Дару умением стрелять из лука и даже обидеться, когда эльф обозвал ее оружие никчемной палкой. А потом мы вошли в лес. Передвигаться стало сложнее. Приходилось перепрыгивать вылезшие из земли корни, обходить колючий кустарник, уворачиваться от веток, так и норовивших хлестнуть по лицу. Причем если рыжую и Дара, чувствовавших себя в лесу, как дома, это не тормозило, то нам с Викой было несладко. Всего за пару часов мы успели капитально вымотаться, поэтому, едва стемнело, я объявил привал под предлогом того, что котята уже с трудом передвигают лапами.

Отыскав в лесной чаще полянку‑пятачок, я сбросил с плеч поклажу и с наслаждением потянулся, вспомнив известный анекдот про ботинки. И чего, спрашивается, упирался, тащил этот проклятый мешок с продуктами? Надо было раскидать их на всех и топать налегке! Мда, плохой из меня командир – даже в мелочах видно полнейшее отсутствие тактического мышления.

Дождавшись, пока нелюди поставят на землю свои сумки, я принялся нагружать их работой:

– Вика, на тебе хворост. Дар, берешь Мурку и идешь на охоту. Вон в той стороне, – я указал направление, откуда ветерок приносил запах пернатой дичи, – расположилась стая каких‑то птиц. Удачи! А мы с тобой, – я повернулся к Лисенку, – поглядим, что нам отслюнявил староста.

Ушастик достал из чехла лук, который рыжая проводила полным зависти взглядом, привычным движением натянул тетиву, подхватил колчан и вместе с мариланой скрылся в чаще. Орчанка с увязавшимся за ней Каром ушла добывать горючий материал, а я, воспользовавшись представившейся возможностью, обратился к Лисенку:

– Пока нас никто не слышит, есть что‑нибудь, что я должен знать о тебе?

– Я… я не совсем понимаю… – пробормотала рыжая, отчего‑то глядя на меня с опаской.

– Спрошу иначе. Чем ты отличаешься от людей, помимо необычной внешности? Может, тебе нужно регулярно пить свежую кровь, может, имеют место быть сезонные обострения, когда верх берет звериная натура, делая тебя опасной для окружающих, а возможно, в определенные дни в тебе внезапно просыпается жажда убийства? Если что‑нибудь подобное имеется – говори сразу, что я мог заранее подготовиться и остальных подготовить.

– А это обязательно происходит с такими, как я? – с ужасом в глазах спросила девушка.

– Лисенок, ты вообще чем слушаешь? Я только озвучил свои предположения, опасаясь, что у тебя имеется какая‑нибудь неприглядная особенность, о которой ты кому попало не рассказываешь.

– А‑а… – с облегчением протянула рыжая. – Нет, раньше ничего такого со мной не происходило, а с желанием убивать людей я давно научилась справляться.

Заглянув в честные‑пречестные зеленые глаза, я решил, что девушка не врет. Уф, прямо гора с плеч! А то я успел такого напридумывать – Голливуд нервно курит в сторонке!

– Хорошо. Но если вдруг почувствуешь, что тебя так и тянет вцепиться зубами в мою ляжку, предупреди, ладно? – я улыбнулся, демонстрируя рыжей, что шучу. – А какие‑нибудь необычные способности у тебя есть?

– Папа говорил, что мои слух, зрение и нюх намного лучше, чем у всех остальных. И двигаться я могу быстрее, а еще умею делать так, чтобы меня звери не замечали… Жаль, с людьми это не получается.

Иными словами, симптомы очень похожи на те, что наблюдаются у парочки пушистых искателей. Значит, девчонка не будет для нас обузой, а если ситуация с наемниками повторится, имеет неплохие шансы уцелеть. По поводу же "отвода глаз" неразумной живности стоит посоветоваться с Муркой. Нутром чую, это умение и способность марилан ощущать и управлять чужими эмоциями имеют общие корни.

Прикидывая, о чем забыл спросить, я вспомнил искателя‑орангутанга и решил удовлетворить свое любопытство:

– А хвост у тебя имеется?

И тут рыжая наглядно доказала мне, что умеет двигаться очень быстро. Не успел я и глазом моргнуть, как девушка повернулась ко мне тылом и одним рывком сдернула штаны, продемонстрировав ответ наглядно. Да, хвост наличествовал. Длинный, пушистый, как у кошки, огненно‑рыжего цвета, он так и просил прикоснуться к нему, погладить. Разглядывая это великолепие, я разрывался между желанием приказать Лисенку немедленно надеть штаны и попросить разрешения потрогать…

– Чем вы тут занимаетесь?

Эх, кто бы сомневался, что именно этот момент выберет для своего появления моя дражайшая половинка! Мозги сработали моментально. Я не стал отшатываться от Лисенка и вопить: "Это не то, о чем ты подумала!". Практика показывает, что в таких ситуациях девушкам меньше всего нужны оправдания, и мои клятвенные заверения в том, что рассматривал я вовсе не филейную часть тощей рыжей, пройдут мимо ушей орчанки. Вместо этого я поймал рукой хвост, попытавшийся боязливо прижаться к ноге своей хозяйки, и с улыбкой идиота протянул:

– Вика, ты погляди, какая красота!

Орчанка подошла к стоянке, бросила на землю собранный хворост и уставилась на нас, однако я, не обращая внимания на грозный вид супруги, нежно провел рукой вдоль хвоста, наслаждаясь ощущением пушистого меха.

– А почему ты прячешь такую прелесть под одеждой?

– Привычка, – ответила девушка и робко пояснила: – Меня из‑за него в детстве дразнили.

– Понятно, – я подключил к делу вторую руку и спросил у Вики: – Не хочешь пощупать? Пока хозяйка разрешает.

Орчанка фыркнула и со всей возможной язвительностью сказала:

– Нет уж, спасибо!

– Зря! Он намного пушистее муркиного… Эх, почему у меня такого нет?

– Что, кошачья память покоя не дает?

Я уловил в полушутливом тоне девушки едва заметные нотки облегчения и в притворном испуге воскликнул:

– Нет! Как ты вообще могла такое подумать! Я просто решил воспользоваться твоим отсутствием, чтобы безнаказанно полюбоваться костлявой попкой Лисенка!

Это окончательно успокоило Вику. Она снова фыркнула и отправилась собирать новую партию хвороста, а я, оставив хвост в покое, сказал рыжей:

– Можешь одеваться. Итак, с вопросами физиологии мы закончили, переходим к воспитанию. Вот скажи, тебе родители не объясняли, что обнажаться при чужих неприлично, а если этот чужой противоположного пола, так и вовсе непристойно?

– Ну, они что‑то такое говорили… – с сомнением протянула Лисенок, натягивая штаны.

Я даже рот открыл от удивления. Вот вам и приплыли! Не там я копал, не там. Способности, звериные чувства, хвост – все это мелочи по сравнению с отсутствием элементарных навыков поведения в обществе. А данный недостаток не исправить за пять минут. И за десять, и даже за полгода! Что толку, если я поднатужусь, перечислю все общепринятые правила поведения и заставлю рыжую вызубрить их назубок? Без практики нужные навыки все равно не появятся. Да уж, прямо какая‑то насмешка судьбы – после двух слегка… нет, сильно повернутых на традициях нелюдей получить асоциальную Лисенка, которая в этом отношении словно чистый лист!

– Ладно, до поры до времени оставим твое воспитание в покое. Но постарайся передо мной больше без одежды не щеголять, если не хочешь, чтобы Вика посчитала тебя своей конкуренткой. Вот перед Ушастиком – пожалуйста! Он оценит, а я свою жену люблю и поводов для ревности, даже гипотетической, предоставлять ей не желаю… Блин, и кому я это все объясняю! Ты хоть что‑нибудь о взаимоотношениях полов знаешь?

– Конечно, знаю! Я видела, как девки с парнями обнимались в стогу сена, иногда замечала, как это делали мама с папой. Меня саму пытался обнять один лесоруб, только мне не понравилось, как крепко он меня сжимал, и я убежала…

Я обхватил голову руками и тихо застонал. Ребенок! О боги, какой ребенок! И куда, интересно, глядели родители сего чуда? Обучили грамоте, зато тему пестиков и тычинок раскрыть забыли. Видимо, посчитали, что деревенская жизнь быстро восполнит пробел в образовании. Но нет – сверстники предпочитали издеваться над рыжей, а не объяснять ей, откуда берутся дети, своей скотины в семействе не водилось, охотничьи странствия тоже не породили нужных вопросов, и в итоге Лисенок в свои пятнадцать понятия не имеет о сексе.

И просвещать я ее не собирался! Нет, не из‑за стеснения, а потому, что под рукой имелась превосходная кандидатка на эту сомнительную должность, только утром с блеском доказавшая свою профпригодность.

– Лисенок, тебе задание на будущее: когда останетесь с Викой наедине, попроси ее подробно рассказать, чем обычно занимаются мужчина и женщина, когда думают, что их никто не видит, а также как и почему появляются дети. Гарантирую, узнаешь массу интересного!

Открестившись от перспективы сексуального ликбеза, я решил, что пора бы и закруглиться. Нервишки – они ведь не железные, да и открытий для одного дня вполне достаточно. Только уточню кое‑что…

– Ты упоминала, что хорошо метаешь ножи. Продемонстрируешь?

Рыжая помотала головой:

– Не могу. Я тренировалась на папиных, которые он забрал с собой на Проклятые земли, а своих у меня нет.

– Попробуй эти.

Я достал из своей перевязи три ножика и протянул Лисенку. Девушка взвесила их в ладони, после чего один за другим швырнула в ближайшее дерево. Пара вонзилась в ствол по самые рукояти, а один отскочил в сторону. Результат, мягко скажем, не впечатлял, но если принять во внимание незнакомое оружие и отсутствие регулярной практики на протяжении нескольких лет… Ага, а также учесть расстояние до цели и магические руны на лезвиях.

– Хреново! – констатировал я, но, видя, что расстроенная рыжая готовится разрыдаться, добавил: – Не переживай! Техника броска у тебя поставлена правильно, а скорость выше всяческих похвал. Заведешь свой набор ножей и через пару‑тройку месяцев упорных тренировок сможешь меня превзойти. Но только меня. До Вики тебе еще расти и расти, а Дар вообще…

– Что? – спросил эльф, появившийся из‑за деревьев, словно чертик из табакерки.

Оценив две упитанные тушки местных тетеревов в его руках, я продолжил фразу:

– …большой молодец! Замечательный охотник, великолепный мечник и к тому же в магии разбирается. Одним словом – идеальный мужчина, за которого не грех выйти!

Мне почудилось, или Ушастк покраснел, услышав мою шутку? В лесу довольно темно – наверное, все‑таки, показалось. Следом за Даром нарисовалась Мурка с еще одной птахой в зубах, вернулась с новой охапкой хвороста орчанка, и я, оставив Лисенка разбираться с мешком, всецело сосредоточился на приготовлении ужина.

В процессе разбора выяснилось, что нам достался огромный кочан капусты, полкаравая, по нескольку кило едва румяных яблок, огурцов, помидоров, кабачков, пяток махоньких луковиц и зелень в ассортименте, а также навскидку около десяти килограмм мелкого картофеля. Есть, чем разнообразить меню! Разведя костер, мы с Даром взяли на себя самую неприятную часть работы – принялись разделывать добычу, орчанку заставили приготовить все необходимое для шашлычка, а рыжую усадили делать овощной салат. Нет, я помнил, что она не умеет готовить, но решил, что такое блюдо испортить невозможно.

Покопавшись в своей торбе, Лисенок извлекла на свет божий длинный уродливый нож, которым принялась нарезать огурцы в мой котелок. На минуту отвлекшись, я стряхнул перья с рук и взглянул поближе на данное убожество. Оценил ерундовую, мягкую сталь грубой поковки, неудобную, да еще и треснутую деревянную рукоять, глубокие рытвины, оставленные ржавчиной, поинтересовался у девушки, не дорого ли ей ЭТО, как память, и после отрицательного ответа с чистой совестью зашвырнул в кусты. Потом нашел в своей сумке кинжал работы Глимина (прямо как знал!) и подарил его Лисенку.

Девушка едва не описалась от счастья. Словно ребенок, получивший на день рождения долгожданную игрушку. Сперва она попыталась повиснуть у меня на шее, но потом ойкнула, смутилась и решила выразить благодарность словесно, вцепившись в подарок и прижав его к груди, будто опасалась, что его отнимут. Буркнув: "Да на здоровье!", я вернулся к потрошению птицы. Причем это занятие больше не казалось неприятным. Я даже песенку принялся мурлыкать – широко распахнутые, наполненные обожанием зеленые глаза здорово подняли мне настроение. А вот у Лисенка дело застопорилось – девушка самозабвенно игралась с кинжалом, лишь изредка вспоминая про овощи.

Ужин удался. Хорошо прожаренное, в меру посоленное и приправленное специями мясо так и таяло во рту, а салат… Его Лисенок все‑таки умудрилась испортить, покрошив туда несколько сырых картофелин. Но обижаться на расстроенную девушку никто не стал. Наоборот, похвалили за старательность и продолжили налегать на дичь. Ее всем хватило, и даже котятам досталось, хотя те в компании матери насытились первее нас, перекусив свежатиной.

А когда мясо было съедено, мы просто сидели, глядя на затухающий костер, и наслаждались снизошедшим на нашу компанию умиротворением. Говорить не хотелось. Не хотелось даже думать – мысли в голове ворочались с неохотой, как разомлевшие морские львы на лежбище, и где‑то там, в глубине души, позабывшей обо всех тревогах и мирских заботах, теплилась надежда, что этот хрупкий миг абсолютного счастья будет длиться вечно.

Но вскоре мне наскучило бездумно ворошить длинным прутиком красноватые угольки, и я принялся любоваться своей семьей. Невозмутимой Муркой, в глазах которой мелькали искорки, делавшие их похожими на диковинные драгоценные камни. Викой, лучившейся довольством и нежно поглаживающей животик развалившегося у нее на коленях Кара. Задумчивым Даром, ласкавшим ушки своей Лини и периодически косившимся на аналогичную часть тела сидевшей рядом рыжей… Идиллия!

И тут на мое тихое и спокойное лежбище залетел наглый альбатрос, который своим громким карканьем перебудил мирно дремлющих зверей. Сдержаться было выше моих сил, и я расхохотался под недоумевающими взглядами нелюдей. А отсмеявшись и вытерев непрошенные слезы, появившиеся в уголках глаз, пояснил спутникам:

– Не бойтесь, я еще в своем уме! Просто вспомнилось кое‑что из прошлой жизни.

– И что же с тобой произошло такого смешного? – поинтересовалась орчанка. – Расскажи, нам тоже хочется повеселиться!

– Да так, сущая ерунда! Читал я дома одну забавную книжонку. В ней главный герой – человек без мозгов, но с гипертрофированным понятием чести и совести, всю дорогу с упрямством, достойным любого барана, затаскивал к себе в команду представителей иных рас. Нет, в его послужном списке было великое множество других абсурдных подвигов, но именно над этим я особенно потешался. А сейчас вдруг поглядел на вас и понял, что сам недалеко ушел от того выдуманного обалдуя. Еще немного, и тоже попрусь на край света за сказочным мечом всевластия…

Я осекся, так как именно в этот миг все мои смутные подозрения, все сомнения и неосознанные догадки решили собраться в одну кучку и осчастливить меня простым и вполне логичным объяснением, от которого по спине поползли мурашки. А если нелюди появились в моей жизни только потому, что я прочитал об этом в книге? А если этот сюжет с переносом в другой мир – лишь плод моего больного воображения? А если все вокруг меня – иллюзия, а на самом деле я либо крепко сплю на сидении троллейбуса, либо валяюсь в коме в больничке, получив от гопников бутылкой по голове? Может быть такое? Да запросто! Если на мгновение опустить факт отсутствия разрывов в моей памяти до момента встречи со служителями Ахета, опровергнуть эту теорию невозможно. Доказательств‑то выше крыши!

Нужны конкретные примеры? Извольте! Во‑первых, откровенно нереальные детали вроде моего потрясающего везения, позволяющего выпутываться из самых безнадежных ситуаций. Подозреваю, причина его в том, что подсознание отчаянно сопротивляется наступлению финала этого крайне увлекательного действа, а потому раз за разом подсовывает мне свежесозданный спасательный круг. Типа Кинг‑Конга во время жертвоприношения или внезапного приступа болтливости у подставивших меня искателей. Сейчас‑то я понимаю – отряд бывалых бойцов с опытными магами ну никак не мог проглядеть приближение такой громадины, а сюжетную натянутость диалога парочки подлецов успел почувствовать еще в Тертосе.

А этот исцеляющий ножик? Вот уж чудо из чудес! Да я над самозарядным арбалетом едва не ржал во весь голос, но почему‑то весьма спокойно принял факт существования этого абсурдной по своей природе вещи. А мои "специфические особенности организма", благодаря которым я еще не оброс шерстью и не отрастил хвост, зато получил способность в короткие сроки залечивать серьезные раны? А это замедление времени, появившееся как нельзя кстати? А… Ладно, хватит! Переходим к следующему пункту.

Во‑вторых, вся окружающая обстановка, которая кажется слишком обычной для иного мира. Где отличия в силе тяжести, особенностях атмосферы, солнечном спектре, составе почвы? Нет, я могу допустить, что разумная жизнь, да еще и в антропоморфной форме способна зародиться только при наличии каких‑то определенных условий, но ведь в отношении отдельных достижений цивилизаций, идущих разными путями, не может быть такого поразительного сходства! Почему архитектура строений не вызывает у меня культурного шока? Почему повседневный быт не повергает в ступор? Почему, за исключением магии, здешний жизненный уклад так напоминает позднее Земное средневековье? Почему измененная флора и фауна Проклятых земель, в основной своей массе, очень похожа на земную, а то и вовсе аналогична ей?

Все потому, что мой разум не может создать нечто принципиально новое и подсовывает мне либо знакомые вещи, либо причудливое сочетание их элементов, а то и вовсе проверенные временем понятия с несколько смещенными характеристиками. Этим же объясняются странные обычаи нелюдей – осознавая, что психология иных рас должна сильно отличаться от человеческой, я придумал всякую ересь, которая хоть и выступает в роли обоснования их странностей, но никакой критики не выдерживает.

В‑третьих, банальное отсутствие информации. Ведь я смог изучить только крошечную часть этого огромного мира, да и то, положа руку на сердце, весьма хреново. Говоря языком геймеров, пока я брожу по одной конкретной локации, информация о соседних даже не думает появляться. Просто подсознание снабжает меня только самыми необходимыми знаниями, позволяющими хоть как‑то разобраться в происходящем. Я же до сих пор не представляю, какое на дворе время года, сколько дней насчитывается в местных месяцах, как называются дни в десятицах и какое имя у местной Луны! А все потому, что мой разум не способен грамотно выстроить отличную от земной систему временного отсчета.

В‑четвертых, мои спутники. С ними вообще отдельная песня! Уж очень своевременно они появлялись в моей жизни, да и обстоятельства их появления, мягко скажем, настораживают. Вот, к примеру, захотел я получить начальные сведения о мире, в который угодил – получил Дишура, который погиб сразу, как только я перестал в нем нуждаться. Пожелал обрести учителя – нашел самого лучшего, которого только можно представить. Ну а острая сексуальная неудовлетворенность привела к знакомству с Викой – мечтой любого нормального мужика, которая не только по собственной инициативе прыгнула ко мне в постель, но и потешила мое раздутое самомнение, признав лучшим кандидатом для супружеской жизни. Ну не смешно ли?

О Лисенке и говорить нечего. Мысли о детях и впечатления от встречи с мутантами, помноженные на боязнь излучения Проклятых земель вылились в сопливую историю очень необычного ребенка. О том, что появление девушки моментально решило нашу проблему с жильем, можно даже не упоминать. Мурка… Нет, с ней сложнее. Я готов поклясться, что пантеру с котятами не заказывал. Хотя, возможно, в данном случае постаралось мое подсознание. Чувствуя, что разум не выдерживает существования в окружении крайне враждебных тварей, оно подсунуло создание, которое не проявляло агрессии и помогло прийти в норму. Так сказать, морально подготовило к будущей встрече с людьми. И это сработало – к моменту знакомства с представителями рода человеческого я был вполне адекватен, что кажется довольно странным, учитывая долгое пребывание на смертельно опасной территории.

Спросите, почему тогда аборигены сразу по прибытии не сделали меня своим королем, не обеспечили шикарным дворцом, лучшими яствами и гаремом из десятка обворожительных красоток? Я же хозяин этого иллюзорного мира, так почему вместо того, чтобы как сыр в масле кататься, регулярно получаю синяки и шишки? Но ведь подсознанию‑то не прикажешь! Оно работает, как ему заблагорассудится. В моем случае, опираясь на скептическое отношение к недочитанной книге. Ерничал я по поводу сваливающихся на главного героя сладких плюшек, вот подсознание и сформировало для меня условия, больше похожие на реальность.

В‑пятых…

Я почувствовал, как меня трясут. Пришла леденящая душу мысль: "Вот и сказочке конец!", но взгляд остановился на обеспокоенном лице Вики, и я с облегчением выдохнул.

– Ник, что с тобой? – спросила орчанка, заметив, что я пришел в себя.

Ничего существенного! Просто я тут поразмыслил немного и пришел к выводу, что вы – плод моего воображения!

– Извини, задумался, – я постарался, чтобы голос звучал ровно.

– Фу‑ух! – супруга не скрывала облегчения. – А я уже решила, что тебя сколопендра ужалила. Даже Дара заставила противоядие найти.

Я поглядел на эльфа, сжимавшего в одной руке небольшую склянку, а в другой свою сумку. Пустую – все ее содержимое некрасивой грудой валялось у ног Ушастика. Нет, это надо же так глубоко уйти в себя, что даже нелюди переполошились!

"Уйти? – ехидно переспросил мой внутренний голос. – Может, наоборот, вернуться? Так сказать, сделать паузу в увлекательной игре, чтобы посетить свою бренную тушку и осмыслить возникшую догадку?"

Нет, хватит! Я больше не желаю думать об этом! А ты вообще заткнись! Мне только шизофрении не хватало для полного счастья.

– Со мной все в порядке, – сообщил я спутникам. – И незачем было переживать. Я же упоминал о своей вредной привычке задумываться в самый неподходящий момент? Так вот сейчас вы увидели, как это обычно бывает.

Стоявшая рядом Мурка, ласково ткнулась мордой мне в щеку, и я ощутил, как в скованное страхом сознание влился ручеек ободрения. Спасибо, подруга! Не знаю, какую часть моих мыслей ты поняла, но все равно спасибо за поддержку. Вот если бы ты еще назвала пару‑тройку фактов, способных опровергнуть мою теорию… Нет, к чертям сомнения! Рывком поднявшись, я оглядел присутствующих и бодро скомандовал:

– Раз все наелись, тушим костер, собираем вещи и идем искать удобное место, где можно скоротать ночь!

Нелюди послушались, хотя я видел, что задумчивого Дара, которому перепало немало моих эмоций, так и подмывало поинтересоваться, что же я надумал за время своей отключки. Оставив пятачок с кострищем и останками пернатых, мы потопали за Лисенком, а спустя четверть часа набрели на удобную, окруженную кустами полянку. Признав место идеальным для ночевки, я приказал располагаться. Достать простыни и установить сигнальный амулет было минутным делом. Как и в прошлый раз, Мурка с Викой улеглись у меня под боками, Дар с котятами растянулся рядом с орчанкой, а рыжая, которой я выделил запасную простынку, устроилась чуть в стороне. То ли стеснялась, то ли боялась, то ли просто привыкла спать одна. Приглашать Лисенка присоединиться к нашей компании я не стал (за границу сигналки не ушла – и ладно!), обнял любимых и моментально вырубился.

Среди ночи меня разбудило поскуливание. Прислушавшись, я понял, что эти царапающие нервы звуки издавала рыжая. Видимо, ей снилось что‑то малоприятное. Полежав несколько минут с открытыми глазами, я осторожно поднялся и подошел к Лисенку, намереваясь помочь ей выбраться из липкого кошмара. Девушка лежала, сжавшись в комочек, тихонько стонала и изредка вздрагивала всем телом, но не просыпалась. Выглядела при этом она такой маленькой и беззащитной, что я, наклонившись, вместо того, чтобы потрясти девушку за плечо, поддался чувствам и погладил ее по голове.

Невероятно, но это движение заставило рыжую расслабиться. Она перестала стонать, а когда я решил закрепить успех и снова провел пальцами по меху между ее ушками, сонно пробормотала:

– Папа?

– Спи, Лисенок, – пошептал я, продолжая ласкать рыжую.

Девушка послушалась, облегченно выдохнула, сунула под щеку кулачок и затихла. Я потратил еще пару минут, пока не убедился, что дурной сон больше не вернется. Потом укрыл Лисенка краем простынки, чтобы она не замерзла ненароком (хоть шерстка у нее достаточно теплая, но с наступлением ночи в лесу стало сыро и зябко), и хотел вернуться на свое место, но столкнулся взглядом с Ушастиком. Эльф, приподнявшись на локтях, рассматривал меня, словно впервые видел. Я вопросительно вскинул брови, надеясь получить объяснение столь странного поведения, а Дар, увидев мою гримасу, довольно улыбнулся и прошептал:

– Вот теперь, Ник, я тебя узнаю.

– Что ты хочешь этим сказать? – так же едва слышно, чтобы никого не разбудить, уточнил я.

– Я о твоих сегодняшних поступках, которые до сих пор остаются для меня загадкой. Вот объясни, почему ты сразу не разрешил Лисаре пойти с нами? Ведь я чувствовал и твою жалость, и недовольство собственным решением. Так почему же ты начал изображать из себя строгого командира, а затем устроил дурацкое голосование? Хотел поглядеть, хорошо ли мы усвоили твои уроки? Или догадывался, что мы не бросим девушку в беде, но специально заставил всех высказаться, чтобы заложить основу для доверительных отношений? А может, для твоих дальнейших планов было необходимо, чтобы Лисара тебя боялась, но в нас видела товарищей по несчастью?

Я тяжело вздохнул. Сколько разных предположений, и все мимо. А во взгляде столько решимости, что ясно – пока не услышит ответ, не отстанет. Ну и что, прикажете назвать истинную причину, побудившую меня отказать Лисенку? Но поймет ли меня эльф? Ладно, попытка – не пытка! Присев на корточки рядом с Ушастиком, я собрался с мыслями и попытался облечь их в слова:

– Помнишь нашу последнюю стычку? В тот день я понял, что люблю свою жену. Люблю так сильно, как до этого не любил ни одну женщину. А осознал я это, едва ее не потеряв. Да, не удивляйся, если бы я не успел отбить ножи, Вике не помог бы ни сит, ни даже Поглотитель. Уж больно точно метнули гады, – Я помассировал пальцы, на которых остались едва заметные ниточки шрамов – своеобразное напоминание о допущенных ошибках, и продолжил: – После вчерашней ночи мои чувства только усилились. Может, всему виной орочьи амулеты, но сейчас я ощущаю себя так, словно обрел вторую половинку. Каким‑то образом Вике удалось заполнить пустоту в моей душе, появившуюся после гибели родителей, сделать меня полноценным. И я точно знаю – если вдруг с ней ("Не дай боги!!!") что‑нибудь случится, жить дальше у меня не получится. А сегодня, услышав просьбу Лисенка, я первым делом подумал: если наша семейка снова увеличится, то в следующей схватке я могу и не уследить за всеми сразу. Просто не успею. И тогда кому‑то придется умереть… Теперь понимаешь?

– Да, – прошептал Ушастик.

– Осуждаешь?

– Нет, завидую.

Прислушавшись к чужим эмоциям, я понял, что эльф не шутил, и развел руками:

– Прости, ничем не могу помочь. Вику я никому не отдам. Даже тебе.

Дар ухмыльнулся:

– Ответь еще на пару вопросов и считай, что извинения приняты.

Вот ведь жук!

– Ник, я заметил, что ты стал хорошо видеть в темноте…

– И даже больше, – перебил я эльфа. – После той схватки все мои чувства усилились минимум в два раза. Просто из‑за стресса неожиданно пробудились навыки Мурки, до этого лежавшие мертвым грузом в моей памяти, а рецепторы решили под них подстроиться.

– В два раза? – удивленно переспросил Дар. – А побочные эффекты усиления еще не проявились?

– Я не заметил. Думаю, благодаря ускоренной регенерации моим органам чувств удается выдерживать чрезмерную нагрузку без негативных последствий.

– Ясно. А мне почему не сказал?

– Решил для начала убедиться, что это не временное явление. Ведь ты все равно планировал начать обучение с разработки моих мышц и связок, разве не так?

Ушастик кивнул:

– Тогда второй вопрос – о чем ты подумал, рассказывая нам о прочитанной книге?

– Ни о чем, заслуживающем твоего внимания.

Попытка увильнуть от ответа оказалась неудачной.

– Не верю! – решительно заявил эльф. – Я ощутил твой ужас, и сейчас хочу понять, что именно заставило тебя оцепенеть от страха.

Блин, этого я и боялся! Но придется рассказать. Стыдливо опустив взгляд, я признался:

– Я подумал, что все вокруг может оказаться сном, и испугался, что когда‑нибудь мне придется проснуться.

– Сном? – Дар явно не верил своим ушам. – Что за бредовая теория?

– Почему, бредовая? На мой взгляд, внятная и логичная. Особо не напрягаясь, я могу привести десятки доказательств в ее пользу. А факт, способный ее опровергнуть, всего один. Причем, что обиднее всего, с точки зрения здравого смысла, именно он является самым невероятным из всех, и если хоть на миг усомниться в его достоверности…

– Ник, ты меня удивляешь! Как можно сомневаться в реальности окружающего мира?

– Задремал как‑то один мудрец, и приснилось ему, будто он – бабочка. Проснулся он и никак не может понять: то ли он мудрец, которому приснилось, что он – бабочка, то ли бабочка, которой сниться, что она – мудрец… Не смотри на меня так! Я эту историю в одной философской книжке вычитал и до недавнего времени тоже считал неправдоподобной. И вообще, разве тебе не снились очень реальные сны? Пусть даже кошмары? Разве ты ни разу не просыпался с мыслью – слава богам, это был только сон?

Ушастик задумался, после чего прошептал:

– И какой же факт не дает тебе окончательно уверовать в то, что ты спишь?

– Я отчетливо помню момент своего появления в этом мире.

– Что?

– Ты не ослышался, я из другого мира.

Странно, но раскрыв свой секрет, я почувствовал облегчение. Потом радость, затем удовлетворение, и лишь тогда догадался, что это не мои эмоции.

– И что же тебя так осчастливило?

– Я наконец‑то получил объяснение всех твоих странностей, – с улыбкой ответил Дар.

– И все? – не дождавшись продолжения, разочарованно уточнил я.

– А ты надеялся увидеть, как я лишаюсь чувств от осознания того факта, что нахожусь рядом с иномирянином? – иронично переспросил Ушастик.

– Нет, конечно! Просто ты как‑то слишком уж спокойно принял сообщение о существовании нескольких обитаемых вселенных.

– Ник, если Мать сотворила наш мир, что могло помешать ей создать рядом еще несколько? Меня больше удивляет тот факт, что у служителей Ахета хватило силы, чтобы перенести тебя. Я изучал узор обычного портала и знаю, что воспользоваться им могут лишь могущественные маги, а тут даже не портал, а проход в иной мир! Но зачем? Чтобы забрать оттуда человека для ритуала извлечения жизни? По‑моему, дешевле купить сотню рабов на невольничьем рынке.

Ага, вот и еще один пункт в копилку доказательств "бредовой" теории!

– Значит, расспрашивать о моем мире ты не станешь?

– Позже! – решительно заявил Дар и пояснил: – Вчера из‑за ваших любовных иргищ я не успел выспаться и сейчас надеюсь, пока представилась возможность, наверстать упущенное.

Ну‑ну, так я и поверил! Ясное дело, эльфу нужно время, чтобы обдумать полученную информацию и сформулировать вопросы.

– Тогда не мог бы ты напоследок подкинуть мне еще одно доказательство реальности происходящего? Чтобы я тоже мог заснуть спокойно.

– И что же ты хочешь услышать? У меня есть множество весомых аргументов, но я подозреваю, далеко не все из них тебя удовлетворят.

– Просто расскажи, как в этом мире учитывают время.

Доказательство вышло так себе. О том, что в местных сутках, аналогично земным, насчитывалось двадцать четыре часа, разделенные на шестьдесят минут, по шестьдесят секунд в каждой, я узнал еще в Тертосе, рассматривая найденный хронометр. На этом сходство не заканчивалось. Месяцев в году тоже было двенадцать, по три десятицы в каждом, за исключением последнего ветровоя, дней в котором было чуть меньше – двадцать шесть. Дни в десятице названия не имели – все так и говорили: "третьего дня прошлой десятицы" или "к восьмому будущей".

Дар сообщил, что данную систему в глубокой древности придумали эльфийские ученые, а остальные расы просто воспользовались их наработками, включая простейшие механизмы измерения времени. Сейчас в Империи повсеместно встречаются солнечные, песочные и даже водяные часы. Механические тоже давно изобретены, однако до сих пор остаются дорогим удовольствием, доступным немногим. Разумеется, о наручных речи не ведется – до такого местные умельцы еще не дошли, но в домах имперских аристократов, как правило, имеется резной ящик с маятником, циферблатом и парой стрелок, а в крупных городах на центральной площади обычно стоит высокая башня с часами и колоколом. Что любопытно, магические хронометры из‑за своей дороговизны и неточностях в работе, от которых так и не удавалось избавиться магам‑изготовителям, распространения не получили.

Времена года были те же, хотя и назывались по‑другому, новый год начинался с приходом зимы. К слову, традиции отмечать его празднествами и народными гуляниями не было ни у одной из рас. Сейчас шла первая десятица лета. Впереди был сбор второго урожая, к которому готовились все, занимавшиеся сельским хозяйством, впереди была жара, обещавшая осушить все мелкие ручьи в округе и превратить большую часть Проклятых земель в выжженную пустыню, впереди была дождливая осень… Эх, что‑то меня на лирику потянуло!

Поблагодарив Ушастика и пожелав ему спокойной ночи, я улегся на свое место. Но едва я закрыл глаза, как рядом заворочалась орчанка. Повернувшись на бочок, она пробормотала нечто невнятное, обхватила меня рукой и затихла, получив уверенность, что я никуда от нее не денусь. Притворщица! Так замечательно прикидывалась спящей, что мы с Даром ничего не заподозрили. Вот только забыла про супружеский амулет, который сейчас исправно транслировал мне эмоции девушки. Накрыв своей рукой ладошку Вики, я прошептал:

– Я рад, что тебе тоже не важно, из какого я мира.

В эмоциях супруги появилась тревога:

– Ты же не собираешься возвращаться?

– Нет. Мое место здесь.

Орчанка успокоилась и вскоре тихо посапывала мне в ухо, а я еще поразмышлял на тему иллюзий и реальности, додумался до того, что обе наши вселенные с таким же успехом могут оказаться всего лишь сновидением какого‑то высокоразумного существа, после чего приказал себе не маяться дурью и вслед за Викой скользнул в мир снов.