Глава 23. Майоров откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и молчал

Майоров откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и молчал. Но предположить, что он спит, можно было только в горячечной лихорадке. Не может от спящего человека исходить такое давящее напряжение.

Лапченко очень хотелось уйти. Впервые за время обожания своего кумира Шура тяготилась обществом Алексея.

Словно почувствовав это, Майоров открыл глаза и, глядя в потолок, монотонно заговорил:

– Шура, извини. Ты можешь идти. Только постарайся не болтать, очень прошу.

– Да что ж я, не понимаю, что ли! – истово завопила на самом деле ничего не понимающая предводительница фанов. – Все, рот на замок!

– Спасибо. Очень рассчитываю на твое слово. Но если информация об Ирине Гайдамак просочится в прессу, не показывайся мне на глаза.

– Какая такая информация? – Шура театрально округлила глаза. – Не было никакой информации, вообще ничего не было!

– Вот и отлично, – усмехнулся Алексей, все еще наслаждавшийся видом потолка. – Всего доброго.

– До свидания, Алексей. – Шура торопливо открыла дверцу и выпала из джипа. На воле ей стало полегче, и она, жалобно сопя, проныла: – Как-то мне неудобно вас оставлять в таком состоянии. Может, помочь чем?

– Иди, Шура, иди, – на лице Майорова появилась кривая гримаса под названием «улыбка ласковая, безмятежная».

Но, судя по всему, Алексей явно переборщил. В общем, сногсшибательное получилось зрелище.

Шура покачнулась, часто-часто закивала, пятясь, покинула своего кумира и, продолжая двигаться задним ходом, развила фантастическую скорость.

Алексей по-прежнему сидел неподвижно. Он боялся пошевелиться, казалось – одно движение, и тело взорвется. Как взорвалось только что на мелкие кусочки мгновенно замерзшее болото внутри его души. Вязкой пустоты безразличия больше не было. Липкой злобы тоже. Но и нежности, раскаяния, любви пока не появилось.

Майорова захлестнуло полностью одно-единственное чувство – ярость. Она заставляла нервы вибрировать, сердце – избивать грудную клетку, а мозг – работать четко и ясно.

Алексей вытащил из кармана мобильный телефон и набрал номер.

– Да, – холодно отозвался низкий голос.

Говоривший знал, кто звонит, но ни былой радости, ни тепла Алексей не почувствовал.

– Здравствуйте, Сергей Львович.

– Слушаю вас.

– Вы что, и здороваться со мной не хотите? И почему на «вы»?

– Чего тебе, Алексей? – устало произнес генерал Левандовский.

– Сергей Львович, я сейчас не буду ничего объяснять, нет ни времени, ни сил. Я попозже приеду к вам, и мы все обсудим. Пустите?

– Не знаю. Спрошу у детей. У Кузнечика. Она плачет до сих пор, по Аннушке скучает.

– А что… – с трудом справившись со спазмом в горле, Алексей спросил: – Разве вы с Анной не общаетесь?

– Нет, – сухо ответил Сергей Львович. – Она исчезла. Но с каких пор тебя это волнует? Ты, по-моему, доволен собой и своей жизнью. Жизнью с новой пассией.

– Пожалуйста, не надо об этом. Я виноват, знаю. Но по телефону обсуждать ситуацию не хочу. Да и не могу я сейчас. Мне надо еще в одно местечко подскочить, кое-что уточнить. А вечером я приеду к вам и буду сидеть под дверью, пока вы меня не впустите. Мне очень нужна ваша помощь.

– Ладно уж, – проворчал генерал, – приходи. Ирина Ильинична рада будет. Она все это время нас убеждала, что скоро дурь у тебя из головы выветрится. Мы, если честно, ей не верили. И как дурь?

– Вроде исчезла. Сергей Львович, пожалуйста, если получится, соберите по своим каналам всю информацию о личности Ирины Дмитриевны Гайдамак.

– Этой твоей новой бабы?

– Она не моя баба!

– Рассказывай! – хмыкнул Левандовский. – Мы газеты читаем, телевизор смотрим.

– Сергей Львович, давайте об этом вечером, ладно?

– Хорошо, – голос генерала потеплел. – Ох, Лешка, Лешка, натворил ты делов!

– Знаю.

– Знает он! В общем, ждем тебя часикам к семи вечера. Одного ждем, без баб.

– Сергей Львович!

– Шестьдесят два года уже Сергей, из них сорок – Львович. Обормот ты, Алексей, вот кто!

И генерал положил трубку.

Майоров посидел еще минут пять, напряженно размышляя. Наверное, следовало бы хоть немного расслабиться после разговора с Левандовским, но не получалось. Узел в груди затягивался все туже, мешая сердцу биться.

Алексей включил зажигание и с визгом покрышек рванул с места. Что вызвало вполне предсказуемую реакцию мирно топтавшейся неподалеку толпы голубей и еще более предсказуемый трехэтажный мат дворника, вляпавшегося ботинками в результат реакции голубей.

Ангелу-хранителю Алексея Майорова пришлось в этот день туговато. Дорога от Склифа до медицинского центра в Марьино отняла у бедолаги массу сил и нервов, поскольку опекаемый объект явно не заботился о собственной безопасности, проламывая себе дорогу по московским дорогам, словно носорог сквозь заросли. Визг покрышек, автомобильные гудки и возмущенные матюги вызвали у ангела мигрень. К концу поездки он устало рухнул на крышу остановившегося джипа и остался лежать, вяло шевеля крыльями.

Алексей, сняв с рукава непонятно откуда взявшееся белоснежное перо, открыл стеклянную дверь медицинского центра.

В регистратуре дежурил томный юноша вполне определенного оттенка. Убогий прикид вошедшего не смог ввести отрока в заблуждение, поскольку отрок видел джип забавного мужчинки. Кого же напоминает этот очкарик? Кого-то такого сладкого, сексуального, такого…

Узнавание было почти рядом, но хамское поведение посетителя настолько шокировало трепетную душу администратора, что душа немедленно запросила компенсации. Пришлось звонить Лялику.

Майоров, только что вытряхнувший из дежурного (в прямом смысле слова, чуть не порвав юноше воротник рубашонки) нужные сведения, сосредоточенно шагал по коридору заведения, рассматривая таблички на дверях. Ага, вот она!

Табличка, в смысле. Потому что в кабинете сидел он. Тот самый специалист, проводивший не так давно обследование Алексея Майорова на предмет способности оного к деторождению.

– Что вам у… – начал было специалист, но ему пришлось замолчать, поскольку довольно сложно разговаривать со сдавленным горлом.

– Мне угодно, прыщ похабный, узнать правду, – прошипел Алексей, сдавливая жирную шею врача все сильнее.

Но врач почему-то говорить отказывался. Он хрипел, булькал и выкатывал глаза. Пришлось прервать увлекательное занятие и сесть на стол, расшвыряв какие-то бумажки.

Сидя на краю стола и покачивая ногой, Алексей с холодным любопытством следил за игрой красок на физиономии эскулапа. Когда багрово-фиолетовый цвет, пройдя несколько этапов, перешел, наконец, в умеренно-красный, Майоров снял очки и бейсболку, вплотную наклонился к толстяку и процедил:

– Узнаешь?

– Д-да, конечно, – пузан даже попытался подобострастно улыбнуться. – Только я не понимаю, чем вызвано подобное поведение.

– Не понимаешь? – Алексей наклонился еще ниже, но вспотевший от ужаса специалист по бесплодию воздух отнюдь не озонировал. Пришлось вернуться в исходную позицию. – Ты абсолютно уверен?

– Да. То есть нет, – глаза врача забегали, причем в разные стороны. – То есть не знаю.

– Сколько тебе заплатили?

– Кто?

– Женщина, которая привела меня сюда.

– Мне никто ничего не платил! – эскулап постепенно начал приходить в себя. – Все платежи идут только через кассу! И вообще, что вы себе позволяете, господин Майоров! Я сейчас милицию вызову!

– Да-а-а? – Алексей наклонил голову к плечу, с веселой злостью рассматривая толстяка. – И что ты им скажешь?

– Все скажу, все! Как отвратительно себя ведет одна известная медиа-персона, к примеру!

– И как ты сфальсифицировал результат анализа этой медиа-персоны, тоже скажешь? И сколько за это получил?

– Вы ничего не докажете! – врач, вцепившийся было в телефон, отдернул руку, словно аппарат бил током.

– Ну почему же? Достаточно обследоваться в солидном государственном медицинском учреждении и сравнить результаты, – Алексей внимательно следил за реакцией собеседника.

А тут и внимания особого не нужно было. Физиономия пузана опять стала напоминать баклажан, руки, похожие на перекормленных крабов, лихорадочно зашарили по карманам, затем вытащили пузырек с какими-то таблетками, но с мелкой моторикой у врача были проблемы. Открыть пузырек и достать таблетку он не смог.

– Помочь? – усмехнулся Алексей и, не дожидаясь ответа, затолкал таблетку между прыгающими губами врага и помог запить ее водой.

Минут через пять толстяк очухался. И выдал Майорову всю интересующую того информацию. Клятвенно пообещав молчать об инциденте в обмен на полное забвение случившегося со стороны Алексея.

Слово свое эскулап сдерживал. На протяжении целых десяти минут. После чего все же снял телефонную трубку и набрал номер.

Алексей посмотрел на часы. Так, всего лишь половина четвертого. До визита к Левандовским еще больше трех часов. Информация, полученная в этом клоповнике, хоть и была ожидаемой, но все же врезала Алексею прямо под дых. Если бы Ирина оказалась сейчас рядом…

Ну и что? Что ты сделал бы? Избил? Женщину? Не-е-ет, здесь надо быть осторожным, мадам ведь действует не одна, это и ежу понятно.

Алексей горько усмехнулся. Оказаться глупее ежа, это надо было постараться!

ЧТО ЖЕ ТЫ НАДЕЛАЛ?!!!

Ладно, разберемся. Со всеми разберемся. Друзья помогут. Сергей Львович, Артур, Виктор. Все, кто в отличие от него, урода, ни секунды не сомневались в хомке…

Так, надо, пожалуй, позвонить Виктору, пригласить его к Левандовским. Объясняться, так сразу со всеми. Все полегче будет.

Алексей взял телефон и, не забывая следить за дорогой, набрал номер.

– Виктор, привет, это я…

Страшный удар, скрежет рвущегося металла, мгновенная дикая боль. И последнее, что слышал Алексей, – крик Виктора в телефонной трубке…