Глава 22. – Все признаки ботулизма, но точно я смогу сказать позже, – доктор перевел взгляд на собеседника

– Все признаки ботулизма, но точно я смогу сказать позже, – доктор перевел взгляд на собеседника. – Что ваша тетя ела вчера вечером? Или вы тоже не в курсе?

– Что значит – «тоже»? – автоматически спросил Алексей, растерянно прислушиваясь к гулким ударам, резонирующим в голове. Это заполошно метались мысли, периодически стуча в черепную коробку. Соображать в таком бедламе было трудновато.

– Так и дядюшка ваш, муж больной Ухайдаченко, понятия не имеет, что его жена ела вчера вечером. Ее ведь к нам не из дома доставили.

– А, ну да, – Майоров дернул головой, мобилизуя мозг. – Мы ужинали с тетей вместе. Но ничего такого на столе не было.

– Чего именно «такого»?

– Насколько я знаю, эта гадость, ботулизм, появляется обычно в консервированных продуктах, чаще всего – в грибах домашней засолки, верно?

– В целом – да. Но может быть и в просроченной колбасе, к примеру. К тому же я пока не могу со стопроцентной вероятностью назвать истинную причину отравления, подождем результатов анализов.

– Ничего не понимаю, – Алексей потер заломившие вдруг виски. – Какое отравление? Откуда?

– Подождем результатов, – повторил врач.

– Вениамин Петрович! – по коридору бежала встревоженная медсестра. – Ухайдаченко стало хуже!

– Лариса, зови Ивкина, срочно! – и доктор, забыв о посетителе, умчался в отделение.

Алексей спустился было в больничный холл, но там маячил муж Катерины. Встречаться с Василием Майорову не хотелось, поскольку спрогнозировать поведение мужика было сложно. Правда, любой вариант развития событий в девяноста процентах случаев гарантировал привлечение внимания к персоне Алексея Майорова.

Поэтому Алексей вернулся в отделение реанимации, устроился там на подоконнике и просидел около двух часов, пока не вышел все тот же врач.

– Вытащили, – ответил он на немой вопрос «племянника». – Организм у вашей тети крепкий, борется до последнего. Вы идите домой, нечего тут сидеть. Теперь, думаю, все будет хорошо.

– Спасибо вам, доктор.

Звонить Ирине Майоров не стал, почему-то не хотелось. Хотелось посидеть одному, подумать. Странно все это, очень странно.

И почему сама Ирина не звонит, не интересуется состоянием тетушки? Впрочем, она, скорее всего, на связи с дядей.

Какое-то время Алексей просидел в машине, облокотившись о руль и глядя сквозь лобовое стекло на ближайший тополь. Столь пристальное внимание уже стало действовать тополю на нервы, когда психа в джипе отвлекли. Какая-то мощная тетка прошла мимо машины, затем остановилась, присмотрелась к номерам, затем – к водителю, после чего радостно подпрыгнула, подбежала поближе и забарабанила в боковое стекло.

Вздрогнув от неожиданности, Алексей попытался вскочить, стукнулся головой о крышу и уронил очки.

– …мать, – нежно проворковал он, шаря под сиденьем. – …совсем, Шура?

– Здрасьти, Алексей! – сияющая физиономия Александры Лапченко, бессменной предводительницы фан-клуба певца Майорова, меркнуть от не очень корректного приветствия обожаемого кумира явно не собиралась. – А я иду, смотрю – вроде ваш джип стоит. Подошла – и точно! А что это вы тут делаете?

– В машине сижу, – пробурчал Алексей, с трудом выпрямляясь.

– Я имею в виду – тут, возле Склифа? Заболел кто?

– Шура, залазь в машину, не ори на весь квартал.

– Ага, сейчас.

«Сейчас» явно затянулось, пока гражданка Лапченко, пыхтя от усердия, загружала свой внушительный торс в джип. Шура – дама впечатляющая во всех отношениях. Но достаточно вменяемая при всем своем преклонении и обожании кумира, поэтому Алексей и выбрал ее для контактов с организованными фанатками. Дисциплина в объединении Александры Лапченко царила строжайшая, дикие неорганизованные особи отлавливались и обезвреживались еще на дальних подступах к кумиру. В свое время Шура и ее команда очень помогли Алексею в поисках пропавшей Анны. Хотя… лучше бы тогда у них ничего не получилось. Или не лучше?

Размышления его были грубо прерваны мощным толчком, где-то баллов пять по шкале Рихтера. Это Шура плюхнулась на переднее сиденье.

– Фу-у-уф, упарилась, пока лезла. До чего же джип у вас неудобный, высоко очень забираться! – и гражданка Лапченко завозилась, вытягивая ремень безопасности.

Тот, увидев размеры закрепляемого объекта, судорожно вцепился в фиксатор и вытягиваться категорически отказался. Шура дергала, ремень угрюмо сопротивлялся, джип раскачивался. Вот это женщина – праздник, ни секунды покоя!

– Шура, позволь полюбопытствовать, – вкрадчиво начал Алексей, подпрыгивая вместе с джипом, – ты чем сейчас занимаешься?

– Так это, – пропыхтела Шура, – ремень гадский защелкнуть пытаюсь.

– Зачем?

– Чтобы не оштрафовали.

– Ты что, ехать вместе со мной собралась?

– Вы же сами сказали – садись в машину, – качка, наконец, прекратилась. И очень, между прочим, вовремя, поскольку у Алексея уже начался приступ морской болезни.

– Правильно. Но это не значит, что я тебя подвезти решил. Правда, если нам по пути окажется…

– А может, и по пути, – Шура игриво подмигнула левым глазом.

Правый незамедлительно обиделся и забился в нервном тике.

– Ох, Шурочка, до чего же ты загадочная женщина, – усмехнулся Майоров. – Прямо ребус. Или шарада.

– Вот последние два не надо, – кокетливо хихикнула Шура. – Очень уж неприлично звучит.

– Что же тут неприличного?

– Вы такой затейник! – кокетство приняло угрожающие размеры, что само по себе было странным.

Раньше Шура держала себя в строгих рамках, не позволяя перебродившему обожанию вываливаться из квашни.

– Александра, опомнись, – Алексею пришлось добавить в голос немного строгости и отчужденности. – Ты что себе позволяешь?

– Ну как же, Алексей! – предводительница фанов моментально выцвела и съежилась. Она дрожащими руками выгребла из сумки отливающую желтизной газету и протянула ее Майорову. – Вот, сегодняшняя. Там про вас и вашу новую администраторшу напечатано. И фотки есть. Знаете, Алексей, это, конечно, не мое дело, но Анна мне нравилась гораздо больше.

– Это действительно не твое дело, – процедил Алексей, рассматривая фотографии.

И когда успели, гады? Вчерашняя выходка Ирины не прошла незамеченной. Вон, она висит на нем, как осиное гнездо на дереве. А это откуда? На фото Алексей и Ирина не просто обнимают друг друга, они еще и целуются. Правда, если присмотреться, видно, что инициатива принадлежит Ирине, но какая разница? Вроде не было вчера такого.

Майоров холодно посмотрел на притихшую Шурочку:

– Ну и что? Обычные сплетни. Причин вести себя столь неадекватно я по-прежнему не вижу.

– Простите меня, Алексей! – немедленно заголосила гражданка Лапченко. – Просто я сегодня видела вашу администраторшу в медицинском центре, где работаю.

– Сегодня? – недоверчиво переспросил Алексей. – Странно.

– А чего странного-то?

– Да ее тетку, домоправительницу мою, вчера вечером «Скорая» сюда привезла.

– Так администраторша – племянница Катерины? – оживилась Шурочка, потом до нее дошло: – Ох ты, а что с Катериной?

– Отравилась чем-то. Причем непонятно чем.

– И как она?

– В реанимации, еле откачали.

– Тогда действительно странно, – задумчиво протянула Шура, – тетка в реанимации, а племянница на мини-аборт прискакала. Что, подождать нельзя? Срок-то совсем маленький, день-два ничего не решат!

– Подожди-подожди, – Майоров вцепился в руку разбухтевшейся Шурочки. – Я ничего не понимаю! Какой еще мини-аборт? Какой срок?!!

– Да ладно вам, – хмыкнула Шура. – Не понимает он! Что ж, объясню. Ох уж эти мне мужчины! Ваша администраторша, как там ее – Ирина?

– Да.

– Так вот, Ирина Дмитриевна Гайдамак пришла сегодня утром в медицинский центр, где я работаю на рецепшн, чтобы сделать УЗИ. Оно показало беременность, срок – две недели. И мадам Гайдамак тут же отправилась на вакуум-аспирацию.

– Куда? – помертвевшими, непослушными губами еле выдавил Алексей.

– На мини-аборт, – Шура испуганно посмотрела на Майорова: – Господи, что с вами? Вам плохо? Вы же синий просто стали, жуть какая! Хорошо, что мы возле больницы, я сейчас за врачом сбегаю!

– Не надо, – прохрипел Алексей, не отпуская ее руки. – Никого звать не надо. Все нормально, только отдышусь немного.

– Алексей, давайте я хоть водички вам принесу, – жалобно произнесла Шура, едва сдерживая слезы. – А все мой язык длинный, будь он неладен! Но разве я могла предположить, что вы так разволнуетесь! Неужели вам так дорог этот ребенок?

– Этот? – Майоров криво улыбнулся. – Не знаю. Я теперь уже ничего не знаю. Но узнаю, будь уверена!

– Ага, – кивнула совершенно обалдевшая Шурочка.

Да и было от чего обалдеть. Всегда спокойный, уравновешенный Алексей Майоров вначале чуть не умер от самой обычной информации, а теперь налился такой ледяной яростью, что находиться рядом с ним было весьма неуютно.

Да что там неуютно – жутко. Жутко и страшно.