Глава 25. Странный случай и его продолжение

Однажды утром я получил письмо, написанное плохим грубым почерком на дешевой бумаге. Оно гласило следую­щее:

«Уолта Кросс, 19 августа 1897 года.

Уважаемый сэр, не могли бы вы приехать в местечко в двадцати милях от Лондона и прочитать линии на ладонях ребенка, не способного приехать в город? Прошу ответить

мистеру.... почтовое управление Уолтам Кросс.

С уважением,

ваша Х.»

Сначала я решил послать отказ, поскольку люди такого класса никогда не платили мне за консультации. Но позже мой секретарь получил еще одно письмо от того же челове­ка, предлагавшего мне обычный гонорар и просившего при­ехать к ним в следующее воскресенье.

Этот день выдался жарким и солнечным. Я отъехал на поезде с вокзала на Брод-Стрит и, устроившись в купе, на­чал размышлять об этом таинственном деле. Письмо, оче­видно, было написано старой дамой, и я не понимал, что подтолкнуло эту необразованную и, вероятно, бедную жен­щину согласиться на большие деньги за чтение рук ребенка — скорее всего, инвалида, не способного приехать в город. Женщина не указала ни имени, пи адреса. Я должен был сойти на станции Уолтам Кросс и сесть под часами в зале ожидания. Там мне полагалось дождаться мужчину, кото­рый отведет меня в нужное место.

Прибыв в Уолтам Кросс, я последовал указаниям и тут же заметил человека, который подозрительно осматривал всех людей, сошедших с поезда. Я подошел к нему и пред­ставился:

— Мое имя Хейро. Вы ожидаете меня, не так ли? Осмотрев мою фигуру с головы до пят, он медленно от­ветил:

— Да, я жду вас. И, между прочим, очень долго. Покинув станцию, мы направились в город. Я спросил, как далеко нам идти, и получил неразборчивый ответ о ка­ком-то «поле». Без дальнейших объяснений мужчина свер­нул на тропу, которая вела через пустошь почти под пря­мым углом к городу. Десятиминутная прогулка привела нас к сельской дороге — одной из тех, что можно найти в любой части Англии. Затем мы вышли к старой заброшенной усадьбе времен сэра Генри и леди Мюкс^[14]. Я даже на минуту остановился, чтобы полюбоваться этим уголком старины, который находился почти под боком делового Лондона. Ка­залось, что передо мной распахнулись ворота, уводившие в тихую страну легенд. Если бы камни у дороги могли гово­рить, то они рассказали бы о сотнях счастливых и несчаст­ных людей, которые ушли по этому тракту и пропали в не­драх Лондона. Помню, я поделился своими мыслями С мрачным спутником, но тот ответил, что «не думает о такой сентиментальной чепухе». Далее он сказал, что не верит в Бога и дьявола.

— И в вас я тоже не верю, — добавил он. — Это моя ста­руха велела поехать за вами и привести вас сюда, чтобы вы рассказали ей, как долго проживет наша нахлебница.

Так вот что она хотела узнать, подумал я и решил уточ­нить информацию.

— И кто эта нахлебница? Ваша родственница?

Однако пожилой мужчина, наверное, подумал, что и так сказал слишком много. Он больше не проронил ни слова. Че­рез десять минут мы свернули с дороги и вошли в большой лес, которому, казалось, не было конца. Когда я начал вор­чать о долгом пути, мой спутник свернул к старому дому, больше похожему на хижину лесоруба. На порог выбежала пожилая женщина, с хитрыми бегающими глазками, и меня пригласили в дом. В этой странной паре я узнал один из тех контрастов, которые так часто встречаются среди бедняков. Мужчина, грубый, бессовестный и необразованный, оттенял­ся мягкостью манер такой же неграмотной женщины. Тем не менее, она обладала внутренней грацией, сквозившей в каж­дом ее слове и действии. Старуха была лукавой, как змея, и беспринципной в своих поступках. При этом она имела не­объяснимый страх перед нелепыми суевериями. Она смотре­ла на меня как на существо, наделенное сверхъестественной силой. Не знаю, к кому я был причислен — к слугам Бога или дьяволу, — но она хотела, чтобы моя сила действовала ей во благо. И поэтому она пригласила меня для консультации.

Женщина провела меня по лестнице и открыла дверь на чердак. Там, лежа на полу в пятне солнечного света, де­вочка, одетая в лохмотья, играла со своими волосами, кото­рые ниспадали с ее плеч. Увидев женщину, она испуганно отшатнулась и, встав на четвереньки, побежала, как собака, под стол, стоявший в углу комнаты.

— Бедняжка испугалась, — сказал я.

— Она всегда такая, — ответила старуха. — Могу заве­рить вас, сэр, крошка очень привязана ко мне. Она так непо­хожа на других детей, что я не выпускаю ее из дома. Она очень слабенькая, и я часто думаю, что было бы лучше, если бы Господь из жалости забрал ее из этого скорбного мира.

— Какая чушь! Не говорите так! Сколько ей лет?

После некоторого колебания, она сказала, что не по­мнит возраст ребенка, но примерно оценила его в четырнад­цать лет.

— Значит, вы хотели, чтобы я прочитал линии на ее руках?

— Да, сэр, — ответила женщина. — И чтобы вы обрати­ли особое внимание на то, сколько она проживет. Я должна знать, какой срок остался у нее в этой жизни.

После некоторых уговоров с моей стороны и угроз от жен­щины, нам удалось заставить малышку показать свои ладони. Я почти тут же пришел к заключению, что она не является ре­бенком странной пары. Наследственные законы влияют на ли­нии рук слишком сильно, чтобы я мог ошибиться. Как породи­стая лошадь не может родиться от осла, так и этот ребенок не мог быть отпрыском такого отребья. Но я держал свои мысли при себе и, исследуя руки, заметил, что хотя девочка родилась в интеллигентной семье, ее Линия Ума была абсолютно не раз­вита. Взглянув на женщину, я строго спросил:

— Разве можно растить ребенка без какого-либо обуче­ния?

Выражение страха на лице старухи показало мне, что я имел над ней власть. Поэтому я решил использовать свой авторитет для пользы ребенка. После полдюжины противо­речивых оправданий, женщина призналась, что ребенок ни­чему и никогда не обучался и едва понимает человеческую речь. Они почти не разговаривали с девочкой.

«Боже мой, — подумал я, — возможно ли такое?» Но мои глаза свидетельствовали это. Девочка не знала простей­ших английских слов. Она произносила только звуки, сход­ные с криками животных. Особый визг выражал ее привя­занность, но слов она почти не знала. Я был настолько шо­кирован, что уже не мог продолжать сеанс. Отложив ма­ленькие руки в сторону, я тихо, но грозно потребовал от женщины рассказать мне историю ребенка. Охваченная су­еверным страхом, старуха побледнела, быстро закрыла дверь, чтобы муж не услышал ее слов и, пока девочка игра­ла со своими волосами у наших ног, она — вероятно, впер­вые в жизни — изложила правдивую историю.

Суть дела заключалась в том, что более десятка лет на­до она работала в детском саду в юго-западном районе Лондона. Ее дважды сажали в тюрьму за халатность, при­ведшую к смерти младенцев, оставленных на попечение нянь. В конце концов, ей запретили заниматься воспитанием детей.В этот момент какой-то незнакомый человек пред­ложилей взять ребенка на содержание. В качестве оплаты былаобещана приличная сумма денег и ежемесячные посо­бия. Но ей приказали увезти дитя куда-нибудь подальше от Лондона. Женщина согласилась и с тех пор четырнадцать лет жила в хижине в компании с тем самым мужчиной, ко­торыйпровожай меня сюда со станции. Он считался одним из самых отъявленных браконьеров в этой местности. Супруги никогда не имели своих детей, так как браконьера «от нихтошнило». Естественно, малышка «болталась у них под ногами», и они отправили ее на чердак, где ребенок провел почти всю свою жизнь. С девочкой обращались, как с жи­вотным. Единственный язык, которому она научилась, были крики страха. Единственными знаниями, полученными ею, были свет дня и тьма ночи.

Зачем же старуха послала за мной? Один странный и пугающий сон, увиденный недавно, вызвал у нее глубокий суеверный ужас. Деньги, полученные за девочку, давно кон­чились. Жалея ту толику пиши, которую потреблял ребе­нок, мужчина решил убить малышку и закопать ее тело подальше в лесу. Но несмотря на все совершенные ранее пре­ступления, женщина не соглашалась с ним. По ее словам, в ребенке было что-то сверхъестественное. Она не могла пой­ти на убийство, но надеялась, что тщедушный ребенок не проживет слишком долго. По этой причине, заработав на прошлой неделе немного денег (я полагаю, украв что-то у соседей), она решила обратиться за помощью ко мне.

Услышав такую невероятную историю, я, тем не менее, не усомнился в ее правдивости. Во мне созрело чувство, что я был послан сюда Судьбой, чтобы спасти этого ребенка. Женщина охотно согласилась бы отдать малышку, но муж­чина, скорее, убил бы девочку, чем отдал бы ее без дополни­тельной наживы. Пойдя в полицию, я мог бы все испортить. Кроме того, женщина взяла с меня слово, что я не нанесу ей вреда. Размышляя о том, что сказать и что сделать, я бук­вально чувствовал руку Провидения. Бог послал меня по­мочь этим людям, поэтому я обещал старухе заплатить со­лидную сумму, если она сохранит ребенка в безопасности еще одну неделю. Такие слова поощряли ее с новой силой сопротивляться злобному плану супруга.

Я вернулся на станцию самостоятельно, ни разу не сбившись с пути. Мне казалось, что я могу отыскать насто­ящую мать ребенка. И, конечно, моя история затронула бы ее сердце. К сожалению, мне не удалось найти никаких за­цепок. Старуха снабдила меня лишь общей информацией. Она получила девочку от няни, и через нее же ей ежемесяч­но посылали деньги. Два года назад эта связь по неизвест­ной причине оборвалась. Боясь поверить интуиции, кото­рая велела мне выполнить обещание и спасти ребенка, я все больше тревожился о том, что не смогу решить эту пробле­му. Тем временем дни проходили и назначенный срок при­ближался.

Наконец, я решил поговорить с теми сердобольными женщинами, которые содержат заведения для детей-сирот. Но каждая из них относилась к моей истории с сомнением, поэтому к концу недели я по-прежнему не знал, что делать. В пятницу вечером, ломая голову над трагедией ребенка, я консультировал очередную клиентку. Внезапно мне показа­лось, что я где-то уже видел такую руку — особенно, сход­ные узелки голубых вен у основания мизинца. Я попытался вспомнить, где видел эту ладонь, но на ум ничего не прихо­дило. Наконец, закончив сеанс, я спросил у женщины, име­ются ли у нее вопросы, которые она хотела бы задать мне.

— Да, — ответила она. — У меня есть один вопрос и он для меня важнее всех других.

Я с удивлением посмотрел на нее. Ей было чуть больше тридцати. Красивая женщина в расцвете жизни и сил. Судя по траурной одежде, она недавно потеряла мужа.

— Вы были правы, сказав, что в семнадцать лет я роди­ла ребенка, — продолжила дама. — В ту пору я не была заму­жем. Ради спасения чести семьи ребенка отняли от меня и отдали в чужие руки. Годом позже отец устроил мой брак с мужчиной, которого я почти не знала. Мы уехали в Южную Африку, где мой супруг вел свое дело. После его смерти я вернулась в Англию и после четырнадцати лет мне сообщи­ли, что мой ребенок жив. А я все это время считала мою де­вочку погибшей. Еще два года назад отец посылал кому-то деньги на ее содержание. Но он умер от сердечного присту­па, и теперь у меня нет ни одного намека на то, где искать мою крошку. Посмотрите еще раз на мою руку и, ради Бога, скажите, могу ли я надеяться на встречу с ней.

Я мгновенно вспомнил этот узор синеватых вен на руке ребенка. Подобные дела случались в английских семьях на протяжении многих поколений. История совпала с той, что рассказала мне старуха. Ну, что еще вам сообщить? В самый последний момент я все-таки нашел мать бедной девочки.