Глава 14 О сделке, которой не было, или Когда Бог продавать квартиру не велит

Октябрь 1998 года

Дефолт произошел. Все вы помните, как это было. Люди потеряли деньги, которые хранились в рублях.

На рынке недвижимости в первые дни царила растерянность. Никто не понимал, что будет дальше и сколько теперь стоят квартиры. Все взаиморасчеты по сделкам с недвижимостью традиционно производились в долларах, за исключением сделок со строящимся жильем. Да и там оплата зачастую фактически шла в валюте, хотя приходный ордер выдавался с указанием рублевой суммы. Люди, которые получали зарплату в рублях, моментально оказались отброшены назад, от мечты о накоплении денег на собственную квартиру можно было отказаться.

Через считаные дни рынок встал. Платежеспособные покупатели, как правило, владели каким-то бизнесом. Дефолт заставил их забыть личные потребности и прилагать отчаянные усилия для спасения своих фирм.

Рынок недвижимости — весьма инерционное образование. Срок реакции на какие-либо события — два-три месяца. Правда, похоже, сейчас этот срок уменьшился. Намеренно «раскачать» его — для любого частного инвестора непосильная задача. Много раз я слышала от клиентов и коллег фразы типа: «Цены на рынке недвижимости растут, потому что растет доллар». Это глупость. Если взять график роста доллара и график изменения цены метра за несколько лет, никаких корреляций вы не увидите. Были периоды, когда доллар стоял, а цены росли как на дрожжах. Были периоды, когда доллар рос, а цены падали.

Я бы сказала, что цены вторичного рынка определяются ценами на первичном рынке. Цена вторички всегда располагается между ценой метра на этапе начала строительства дома и ценой метра в квартирах в новом доме, на которые уже зарегистрирована собственность. Именно эти цифры задают границы коридора цен на вторичном рынке.

После дефолта строители колебались где-то месяц. Потом стоимость метра в строящемся доме поползла вниз. Еще через месяц-полтора дрогнули цены на вторичном рынке. В октябре квартиры дешевели уже каждую неделю. Начался обвал рынка.

На сцену выступили покупатели, которые копили деньги на покупку квартиры в долларах. До кризиса они и мечтать не могли о быстром приобретении жилья или о покупке большой квартиры. Падающие цены сделали это возможным. Таких людей было немного. Сделок на рынке, соответственно, тоже.

В октябре ко мне пришел клиент, которому надо было подобрать квартиру в старом фонде, на Песках.

Квартиру на Песках хотела жена клиента — там прошло ее детство. Это распространенный мотив при выборе квартиры: человека тянет к своим корням — слабеньким, непрочным, но живущим где-то в глубинах его души, связывающим его с тем временем, когда деревья были большими.

Мы посмотрели около двадцати вариантов — лучшее, что продавалось в тот момент в этом районе. Наконец нашлась прекрасная 130-метровая квартира на 8-й Советской. Парадный вход, четыре комнаты, просторная кухня, большой холл, редкая правильная планировка в сочетании с четырехметровыми потолками не могли не понравиться.

Клиент дал согласие, мы внесли аванс в агентство, которое выставляло квартиру на продажу.

При просмотре нас поразила одна деталь. Войдя на кухню, мы увидели сарай. Не в переносном, а в самом прямом смысле этого слова. Деревянный сарай площадью примерно 2х2,5 метра и высотой около 2,5 метра был пристроен к углу кухни и покрашен гнусной зеленой краской.

На двери сарая висел большой амбарный замок. На сарае, в пространстве между его крышей и потолком квартиры, были свалены в кучу колеса от микроавтобуса, полуось, несколько автомобильных аккумуляторов, канистры и еще куча трудноопределимого хлама.

— Что это? — изумленно спросил мой клиент.

— Сарайчик, — сказала агент Люба, показывавшая нам квартиру.

— Чей? — спросил клиент.

— Жилец работает водителем. Построил для хранения запчастей. У него гаража нет, — простодушно объяснила агент.

— И что, соседи согласны? Это все-таки кухня, — удивился покупатель.

— Не согласны, — вздохнула агент. — Но он их не спрашивает. Сказал, что половина кухни — его, и на ней он может делать что хочет.

В квартире жили две семьи. Первая состояла из женщин: бабушка-пенсионерка, ее дочь и пятилетняя внучка. Они занимали две комнаты.

Вторая семья — муж, жена и двое детей-подростков — тоже занимала две комнаты. Муж, Олег, работал водителем на собственном микроавтобусе, перевозя грузы по договору с какой-то фирмой. Его жена Галина до перестройки училась в аспирантуре, собиралась защищать диссертацию по органической химии. Изменения в обществе привели к изменениям в планах семьи. Галина прекратила учебу и переключилась на воспитание детей. Поскольку денег не хватало, попутно устроилась уборщицей в продовольственный магазин, расположенный в соседнем доме.

Площади комнат, занимаемых двумя семьями, и, соответственно, доли в собственности на квартиру, были практически равны, поэтому при расселении они могли рассчитывать на равные суммы денег. Этих денег вполне хватало на покупку каждой семье приличной двухкомнатной квартиры в спальном районе.

Однако у Олега было другое мнение.

— Я хочу трехкомнатную квартиру, — сказал он соседям и агенту. — Меня ваше мнение о разделе денег не волнует. Или трехкомнатная — или никак. Будем жить здесь дальше.

Соседи, замученные его деспотичным характером и хамским поведением, согласились.

— Мы согласны на самую дешевую двухкомнатную хрущевку, можно на первом этаже. Купите ему трехкомнатную, только расселите, — говорили бабушка с дочкой агенту Любе.

И вот, наконец, покупатель был найден. Агент Люба начала искать варианты Олегу и его семье. Быстро нашлась трехкомнатная квартира, которую продавало не агентство, а частное лицо — сам хозяин. Квартира была с прекрасным ремонтом — стеклопакетами, натуральным паркетом, импортной сантехникой и кафелем. Стоила она очень дешево. Старательная дура Люба, вместо того чтобы сначала поинтересоваться, почему такое счастье продают за сущие копейки, показала квартиру Олегу и его жене. Олег был в восторге. Согласие он дал сразу.

Продавца пригласили в агентство, расселявшее коммуналку, и предложили подписать договор. Мой клиент должен был внести дополнительный аванс за эту встречную покупку.

Мы пришли в агентство, чтобы посмотреть документы и внести деньги в кассу. Документы были плохими. Очень плохими. Квартира находилась в собственности у продавца всего три года. До него в квартире были прописаны двое — дед и двадцатилетний внук. Внук пропал и был выписан судом как без вести отсутствующий. Дед, оставшись в одиночестве, быстро приватизировал квартиру на себя и продал ее нынешнему владельцу.

Покупать такую квартиру было нельзя. Статья 44 ГК РФ предусматривает возможность отмены решения суда о признании гражданина безвестно отсутствующим, если гражданин вдруг появляется из ниоткуда. Срока давности у этой статьи нет.

Пропавшему внуку было всего двадцать лет. А если он косит от армии? Через несколько лет он может вернуться домой и сказать, что его не было так долго, потому что он, например, мыл золото в тайге, а домой не звонил, потому что в Сибири с телефонами плохо. И суд восстановит его в правах и вернет половину квартиры. Поскольку у Олега двое детей, это ущемит их в правах. Встанет вопрос о возврате им их доли в коммуналке на 8-й Советской. Все поедут по старым адресам.

В гражданском законодательстве это называется принципом реституции. Скажу вам по секрету, что реституция в сделках — один из самых страшных кошмаров, который может случиться с агентом. И сильнее всех пострадает мой клиент — его деньги, вложенные в сделку, вернуть будет невозможно.

— Эту встречку мы купить не можем, — сказала я клиенту и объяснила содержание 44-й статьи.

Это было шоком для всех присутствующих. Хозяин квартиры изменился в лице, Олег замер с открытым ртом, мой клиент молча смотрел на меня.

— Как это не можете? — спросил Олег, немного придя в себя. — Я хочу жить в этой квартире.

— Из этой квартиры вас могут попросить в любой момент, — объяснила ему я. — А рискует при этом покупатель вашей коммуналки.

— Ах так, — сказал Олег, — тогда я отказываюсь расселяться вообще. Раз квартиру, которую я хочу, купить нельзя, значит, Бог мне переезжать не велит. Буду жить где живу.

Агент Люба побледнела. Квартира, с которой она работала почти год, уходила от нее безвозвратно.

— Я вам найду другую квартиру, — сказала она Олегу умоляющим тоном.

— Другая мне не нужна, — упрямо заявил клиент и, надев куртку, ушел из офиса.

Мы тоже собрались уходить.

— Я с ним еще поговорю, — сказала нам Люба, пряча слезы, — с ним и с его женой.

Ее переговоры не увенчались успехом. Олег отказался от расселения. Другие трехкомнатные квартиры он смотреть не стал. Зачем? Раз Бог не велит, надо жить в двух комнатах в коммуналке. Но самую поразительную фразу произнесла его жена, узнав от мужа о том, что расселение отменяется.

— Вот и хорошо, — одобрила она, — а то в этих новых домах потолки низкие. И на работу далеко будет ездить.

Как будто в спальных районах нет магазинов, в которых можно мыть полы почти кандидату химических наук.

Удивительное существо — человек!