Провозглашение веры

Сначала собор кратко повторяет учение трех первых соборов. Эти положения, говорят отцы, достаточно ясны, но дьявол все время пытается разрушить церковь[329]. После того получили хождение всяческие нелепицы, подобные учению Нестория, но более важной и безотлагательной проблемой стало учение об одной природе Евтихия и других. Их порок состоит в том, что они «вводят смешение и слияние и ошибочно полагают, что природа плоти и божества есть одно, и верят, что божественная природа Единородного через смешение способна к страданию»[330]. Вместо этих заблуждений собор признает авторитетность трудов Кирилла и Льва. Томос восхваляется:

Ибо он противостоит тем, кто разрывает тайну промысла и создает двух Сынов; он отлучает от священного собрания тех, кто дерзает говорить, что божество единородного доступно страданию; он противится тем, кто мыслит о смешении или слиянии двух природ Христа; он изгоняет тех, кто представляет себе, что его образ раба образован небесной или какой-то еще сущностью, но не взятой от нас; и он предает анафеме тех, кто безумно говорит о двух природах Господа нашего до их соединения, полагая, что после соединения осталась только одна[331].

Собор исповедует:

…одного и того же Сына, Господа нашего Иисуса Христа, совершенного в Божестве и совершенного в человечестве, истинно Бога и истинно человека, того же из души разумной и тела, единосущного Отцу по Божеству и того же единосущного нам по человечеству, во всем подобного нам, кроме греха, Рожденного прежде веков от Отца по Божеству, а в последние дни ради нас и ради нашего спасения, от Марии Девы Богородицы [ Theotokos ] – по человечеству…

Далее исповедание касается вопроса о природах (естествах):

…Одного и того же Христа, Сына, Господа, Единородного, в двух естествах неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемого, – так что соединением нисколько не нарушается различие двух естеств, но тем более сохраняется свойство каждого естества и они соединяются в Одно Лицо и Одну Ипостась; – не на два лица рассекаемого или разделяемого, но Одного и Того же Сына и Единородного, Бога Слова, Господа Иисуса Христа…[332]

Собравшиеся епископы восклицали: «Сие есть вера отцов… сие есть вера апостолов: на том мы все стоим, так мы веруем». Затем послание возложили на алтарь над гробом Евфимии, откуда оно, как думали, было взято на небо. В отчете собора папе Льву говорилось:

Ибо действующим был Бог, а увенчавшею в чертоге собрание – добропобедная Евфимия, которая, принявши от нас определение веры, представила его, как собственное исповедание, своему Жениху чрез благочестивейшего императора и христолюбивую императрицу, утишивши всякое волнение противников, укрепивши исповедание веры как достолюбезное…[333]