Округ Юма, Аризона, США 4 page

После десяти выстрелов стрельба замолкла. Я вспомнил, что у Боба магазины уменьшенной ёмкости — «запретные»[51], не двадцатизарядные. Это хорошо, запасные-то он все с собой унёс. И я, продолжая увеличивать скорость, гнал дальше по шоссе номер восемь, стараясь сообразить, как же мне теперь попасть на север округа, в пустыню.

Мосты все взорваны. Есть другой вариант — пилить дальше по восьмому шоссе, но тогда появляется перспектива поближе познакомиться с «трейлерщиками». Съезд с дороги всего один — как раз в Уэлтон или в Койотову Купальню.

«Мы с тобой два берега у одной реки», так сказать. Та ещё перспективка. И понял, что, если я не хочу проезжать снова мимо озверевшего папы Марка с сыном Тимой, обратно мне придётся ехать через город, чтобы потом опять выехать к «Юма Палмс», откуда я смогу прорваться в пустыню.

В общем, я ещё притопил педаль газа, вознамерившись свернуть направо на Эйрэби-роуд, улицу, пересекавшую шоссе сразу за недавно разграбленным нами «RV World», но вспомнил, что там съезд только через хитрую, не просматриваемую издалека развязку, а дальше дорога виляет сразу между четырьмя трейлерными парками. Не такими «помойными», как те, что произвели банды, с которыми довелось столкнуться, но и не пионерскими лагерями. Поэтому я решил гнать дальше — до пересечения старого восьмидесятого шоссе с новым восьмым, решив, что если и осталась какая-то власть в этом городе, забитом мертвецами и мародёрами, то уж не взять под контроль эту развязку они не могли.

Я глянул в зеркало заднего вида, убедившись, что меня никто не преследует. Затем повернул зеркало вниз, посмотревшись в него сам. И обнаружил на правой скуле глубокое рассечение — как бы не до кости, полукруглое и похожее на укус. Как раз от ребра приклада. Болело сильно, дёргающей болью, похожей на зубную, видать, ещё и какому-то нерву досталось. Вокруг наливалась здоровой краснотой неслабая опухоль, а кровь ещё вполне бодро текла по лицу, заляпав разгрузку и рубашку. Как бы меня самого за мертвяка не приняли с такой мордой. А заодно поди докажи, что это не укус, а Тим мне прикладом приложил. Тьфу, час от часу не легче. Да и голова болит: всё же без лёгкого сотрясения не обошлось наверняка.

Зубами разорвал оболочку перевязочного пакета, достал оттуда марлевую подушку, прижал к лицу. Хоть немного передавить рану, а то до места доеду, в луже крови сидя. Да и перчатка от крови скользкая уже. Хорошо, что коробка здесь автоматическая.

Справа замелькали секции забора стоянки трейлеров, которую мы грабили намедни, и там была заметна суета. Бегали люди, цепляли прицепы к машинам, да и самих прицепов изрядно поубавилось. Не одни мы такие умные, что сообразили скрываться в пустыне, подальше от города. Наверняка такая же светлая идея пришла в голову кому-то ещё.

Проскочил над развязкой над Эйрэби, а затем далеко впереди показалось скопление военных машин, рогаток и солдат. Так и есть, там всё перекрыто. Ещё раз глянул на себя в зеркало, подумал… да и дал по тормозам. «Тойота» остановилась, а затем я внаглую развернул машину и поехал по встречке назад, благо шоссе пустое. Не хочу я никому доказывать, что это меня не мертвяк за морду укусил, а то запрут в какой-нибудь карантин до выяснения, а там как давай всплывать — и откуда оружие, и чья машина. А я без понятия, чья она — может быть, перерезанного злодеями семейства с детьми. Надо бы номера открутить, кстати. И бросить её я не могу теперь: там в кузове жратва, на которой можно долго продержаться. Коробки пайка на шесть дней нормальному человеку хватит.

Теперь уже слева от меня потянулась песчаная обочина с редкими кустиками, и я свернул прямо на неё, почувствовав, как начали немного вязнуть колёса, а затем, наплевав на все развязки, скатился на поперечную Эйрэби прямо по откосу, подняв тучу пыли и забуксовав было в канаве. Но всё обошлось: полноприводный грузовичок вскарабкался на асфальтовую ленту дороги, и я поехал на юг, прикидывая уже теперь, как доехать до нужного места, избегая улиц центральных, где могут быть опорные пункты военных, полиции или национальной гвардии.

Дорога сразу вынесла меня за пределы городской черты, справа мелькнули какие-то склады, стройки, затем вновь замелькали поля. Этот район я знал плохо, но зато понимал, в каком направлении еду. Поэтому решил двигаться «лесенкой», забирая к западу при каждом удобном случае, но лишь после того, как проеду трейлерные посёлки, что потянулись в некотором отдалении от меня справа. У меня на них теперь нечто вроде идиосинкразии развилось.

Асфальт обычный превратился в асфальт, засыпанный песком, а затем дорога уперлась в пустыню, сворачивая направо под прямым углом. Поля закончились. Ну, мне направо и надо: как раз на запад получается. Вскоре эта дорога стала и вправду на дорогу похожа, с обеих сторон замелькали какие-то крошечные фабрички по сортировке и упаковке всякой сельхозпродукции, фермы, что-то ещё, затем дорога по диагонали отклонилась влево, и я сначала обрадовался, решив, что я так и смогу объехать главные улицы по окраине, но потом радость моя испарилась. Я сообразил, что таким образом попаду на Тринадцатую окружную, которая выведет меня прямо к авиабазе морской пехоты, и вот там могут появиться проблемы.

Начал забирать левее, стараясь оставить справа аэропорт и авиабазу. И, кажется, правильно. Даже отсюда мне было видно, что лётное поле патрулируется морскими пехотинцами на «хамви» с крупнокалиберными пулемётами на крыше, а в тех местах, где её раньше не было, появилась спиральная колючка вроде нашей «егозы», в которой, кстати, в нескольких местах застряли трупы. А здоровый экскаватор, охраняемый бронетранспортёром М113, копал неслабый ров по всему периметру.

В конце концов авиабаза осталась справа, а я выскочил на пересечение с Южной Четвёртой, где и свернул на север — уже туда, куда мне и надо. Дорога пошла прямо, оставляя опасные для меня — а может, и не опасные — военные владения по правую руку и стрелой втыкаясь в пыльное тело города в приличном районе, застроенном домами с бассейнами в задних дворах. Четвёртая — это вообще главная магистраль Юмы, проспект типа. Широкая четырёхполосная улица, обильная рекламными щитами, светофорами и дешёвыми закусочными.

Первое, что я увидел, стоило мне въехать в черту города — четверых мертвецов, обгладывающих лежащий посреди дороги труп. Прямо посреди проспекта. Ни людей, ни машин вокруг не было. Вообще весь пейзаж выглядел слишком уж пустынным, даже странно.

Не удержался, притормозил, высунув в окно ствол трофейной «беретты» да и застрелил двоих, быстро всадив по пуле в затылок каждому. Исключительно для того, чтобы испытать новое оружие, которое не подвело. Но двое других отреагировали неожиданно резво, отскочив в стороны на четвереньках, да и морды у них были уже не так чтобы очень человеческие, поэтому я счёл за благо дать по газам и рвануть вперёд, подальше от них. А заодно обнаружил, что плотно прижатый тампон прилип намертво к ране на моём лице и процесс отдирания его угрожает стать немалой проблемой. Но это потом, сейчас мы его отдирать не будем. Лучше даже подклеим немного.

Затем чуть снизил скорость, глазея по сторонам. Людей на улице почти не было, но признаки их присутствия имелись. Возле домов стояли машины, кто-то выглядывал в окно, в одном месте я наткнулся сразу на пятерых убитых зомби, где вновь уверился в том, что зомби не чужды каннибализма. Возле них на четвереньках стоял ещё один мертвяк и увлечённо объедал мясо с руки упитанной девчонки-подростка, чьи рыжие волосы на фоне синевато-бледного разлагающегося лица выглядели как дурная шутка. Я притормозил напротив него и выстрелил опять через выбитое пассажирское окно, на этот раз из «ругера», исключительно с той же целью — испытать пистолет. Тяжёлая пуля сорок пятого опрокинула мертвяка назад, выстрел тяжело саданул по ушам в тесном пространстве кабины, а я задумался. А что с ним станет, когда он нажрётся мертвечины от таких же, как он сам? Тоже в «живчика» превратится? Тогда нам вообще пропадать.

Я повернулся вперёд, намереваясь тронуться с места, и столкнулся с крайне неприятным сюрпризом — из-под капота валил пар. Хорошо так валил. Взгляд на датчик температуры воды — а он не работает, на нуле стрелка. Наверняка пулей повредило. А на ходу пар назад относило, почему и не заметил.

Мне осталось лишь выругаться от всей души и шарахнуть кулаком по баранке. Ну, везёт мне сегодня как утопленнику. Свернул с главной улицы, прямой и широкой, через разделительную налево, наплевав на все правила, после чего закатил в короткий переулок, вытянувшийся вдоль восьми домов, по четыре с каждой стороны.

Заглянул за спинки передних сидений, где давно заметил чью-то грязную синюю рабочую крутку, схватил её, дёрнул рычаг открывания капота и выскочил наружу. Теперь не обжечься главное, к разбитой морде мне ещё ожогов не хватает, для полного счастья и красоты. Набросил куртку на край капота, откуда пар шёл, поднял его и отскочил — как крышку с кастрюли снял. С кипящей кастрюли, потому что булькало там отчаянно. Затем навалил куртку кучей на крышку радиатора, нащупал через плотную ткань пробку, повернул — и отпрыгнул назад, сдергивая куртку и прикрывая ею лицо. Вовремя. Брызги кипятка аж со свистом взлетели вверх, распространяя запах тосола, а пар вырвался ядерным грибом.

Твоюмать-твоюмать-твоюмать. Ну что за дела! Не везёт мне сегодня с транспортом. Когда пар чуть развеялся и можно было без опаски заглянуть под капот, я туда и заглянул. И обнаружил, что радиатор течёт, причём в самом низу. Сейчас течёт скромно, по капельке, но стоит поехать — давление поднимется, ну и потечёт соответственно сильнее. А воды в системе почти не осталось, далеко не уеду.

Огляделся. С водой вокруг меня всё в порядке, даже стучать в дома не надо: у каждого по бассейну во дворе. Плюнь на священное право частной собственности, перелезай через живую изгородь и черпай, сколько тебе надо. Осталось только решить, куда черпать. Да и с тампоном что-то сделать надо: висит с морды как флаг. Полез во вскрытый уже перевязочный пакет, достал оттуда пластырь и кое-как закрепил его у себя на скуле. Сгодится — не женихаться еду.

В конце переулка появился зомби. Чёрный (теперь серо-синий), в красной (теперь красно-бурой) баскетбольной майке и мешковатых штанах неопределимого от грязи цвета. Потоптался, вроде направился ко мне. Я вытащил из кобуры «таурус», но зомби остановился метрах в пятидесяти. Потоптался и пошёл в сторону, сильно хромая. Наверное, не заметил меня, скрытого корпусом машины. Я убрал пистолет и полез в кузов искать канистру с перелитым бензином. Едва начал перекладывать коробки с пайками, как мертвяк опять появился на улице. Я выпрямился, полез за пистолетом в кобуру, но мёртвый негр направился в противоположную от меня сторону. «В баскетбол пошёл играть», — догадался я, убрал пистолет и продолжил переборку груза.

Перебросил ряд коробок и нашёл канистру. Она была под мотоциклом, и, не поднимая «экс-тишки», достать её было проблематично. Глянул поверх кабины и снова увидел мертвяка, вполне решительно хромающего в мою сторону. Выматерился, извлёк пистолет из кобуры, взялся двумя руками, подняв к груди. Ну иди же сюда, чучело, достал ты меня. Негр свернул в сторону и похромал на задний двор какого-то дома.

Помянув его в креста-гробину-бога-душу-мать, опять убрал пистолет и взялся поднимать мотоцикл. Оказалось не так просто — резиновая ручка упёрлась в стык пола и борта, надо было освободить немного пространства снизу, чтобы сдвинуть переднее колесо, вставшее в распор. Начал убирать коробки и услышал треск кустов. «Баскетболист» вышел со двора и пытался пролезть через живую изгородь. Выхватил пистолет, прицелился, понимая, что для пистолетного выстрела далеко… а негр свалился, споткнувшись обо что-то. Я почувствовал, что плавно подхожу к состоянию, именуемому «полный и окончательный срыв крыши с дальнейшим её уносом в неведомые дали».

Ещё немного поупражнявшись в матерщине, я выпрыгнул из кузова и через окно выловил из кабины М-4. Негр продолжал копошиться в кустах, видимо, запутавшись в них и не в силах подняться. А я понял, что, если не разберусь с ним, он меня с ума сведёт своими блужданиями вокруг. Кому охота сознавать, что в любую секунду со спины к нему может подойти мёртвая человекоядящая тварь? Нет, с этим надо заканчивать.

Карабин я схватил, чтобы метко пальнуть издалека, но теперь пришлось идти к зомби самому, потому что мне были видны лишь колышущиеся кусты. Ни с одной мёртвой тварью ещё не было столько возни. Не выдержав, я перешёл на бег, свернул на дорожку, ведущую к подъезду какого-то дома с большими окнами, посмотрел через живую изгородь. Мертвяк зацепился шнурками кроссовок за жёсткие, коротко обрезанные ветви кустарника и падал каждый раз, когда пытался подняться. Ещё раз от всей души обматерив его, я вскинул карабин, прицелился и выстрелил ему в верхушку черепа. Одинокая гильза упала на дорожку, а зомби затих, словно его выключили. Всё, пусть тут и лежит. Едят их, не едят, а делать мне больше нечего, как о трупах заботиться.

Боковым зрением я вроде как уловил какое-то движение за окном, в доме. Но когда повернулся, то ничего не обнаружил. Привиделось? Нет, отказать. Точно видел, что-то шевельнулось. Ну и что, собственно говоря? Пусть кто хочет, тот там и шевелится. Его дом и полное право на любые шевеления внутри оного. На меня никто не кинулся и через стекло не выстрелил — какое моё в таком случае дело? Кстати, на этом заднем дворе бассейн есть, полный. Вот сюда с канистрой и приду.

Добрался до пикапа, полез в кузов, вытащил канистру кое-как, откинул лейку, начал переливать бензин в бак пикапа. А куда его ещё девать? Послышался какой-то звук, вроде дверь в доме открылась. Я покрутил головой, но ничего интересного не обнаружил. Где-то далеко шла частая стрельба, во многих местах над городом поднимались столбы дыма — что-то горело, и это никто не тушил, время от времени слышались звуки моторов одиноких машин, проносившихся по Четвёртой, которая была совсем рядом. Ладно, не до этого. Место здесь просматриваемое, так что мертвяков я не боюсь, кроме разве «живчиков». Успею или в машине укрыться, или за ней. Кстати, надо бы её передвинуть поближе к дому с бассейном: нечего пешком бегать и бросать её без присмотра.

Сел за руль, завёл. Чёрт с ним, что воды нет, за пятьдесят метров с ней ничего не случится. Тронулся с места, даже не опуская капота и выглядывая через боковое окно, подъехал к тому месту, где лежал мёртвый «баскетболист», остановился. Ладно, бассейн никуда не делся, надо воды набрать.

Сгрёб канистру, нашёл проход в живой изгороди прямо под стеной дома, заглянул за угол осторожно. На всякий случай — просто отвыкаю не глядя за углы поворачивать. Ничего. Небольшой задний двор с газоном, бассейн неправильной формы, гриль и летний столик со стульями, над ними полосатый тент. Мертвецов и злодеев не видно. Вру, вовсе даже видно.

Прямо на соседнем участке один стоит, в прошлом — благообразный джентльмен с благородными сединами. Сейчас — безмозглая голодная тварь с обвисшим лицом и полуоткрытым ртом. Топчется, не знает, как через кусты перебраться. А, да он ещё и не один! Прямо на этом участке, куда я пришёл, обнаружилась худая тётка с лошадиным лицом, одетая в какое-то нелепое весёлое платьице. Худые дряблые ляжки, и при жизни наверняка отвратные, были покрыты пятнами тления. Кто-то пытался раскроить ей череп, но промахнулся, и то, чем били — лопата скорее всего, — прошло по лицу вскользь, выбив один глаз и раскроив лицо на две половины. И перекусить где-то успела: всё вокруг рта вымазано запёкшейся кровью — это не с неё натекло.

Я выронил канистру на траву, прицелился, выстрелил дважды одиночными. Тётка свалилась прямо на гриль, с грохотом сбив с него решётку. Затем расстрелял джентльмена за изгородью. Он упал лицом вперёд, с треском придавив кусты.

Так, с этими разобрались, теперь — за водой. А хватит мне этой воды до места доехать? Сколько я проехал на том, что у меня было? В системе литров пять, если не больше, а проехал… километров тридцать. До места мне ещё столько же пилить, это в лучшем случае. А может, и в объезд придётся — тогда вообще удваивать надо. Три галлона — это примерно одиннадцать с половиной литров. Должно хватить, но впритык. Если по уму, то надо бы ещё ёмкостью запастись.

Я задумчиво посмотрел на убитых. Интересно, а они где жили? Там ведь наверняка хотя бы пластиковые бутылки остались. И в холодильниках большие бутыли с водой у всех стоят, как раз по пять литров. Ладно, начнём с того, что есть. Налью воды под крышку в радиатор и через расширительный бачок до пробки. Потом снова долью до верха, вот и получится три заправки радиатора. И тогда наличие других ёмкостей не так уж критично, разве что в целях перестраховки, на случай, если сильнее потечёт.

Как-то неуютно мне к дому спиной поворачиваться: всё время есть ощущение, что кто-то следит за мной оттуда. Поэтому отошёл к дальнему краю бассейна, присел на колено. Левой рукой канистру в воду опустил, придерживая карабин правой. Гадство, не тонет. Надо второй рукой помогать. Пришлось опустить руку в воду, да ещё и согнувшись пополам. Тут и мертвяков не надо — одного пинка под зад достаточно, чтобы я в бассейн нырнул.

Перчатка на пальцах промокла, пузыри воздуха вырвались из горловины канистры, по поверхности воды начала быстро растекаться радужная плёнка. От воды потянуло бензином. Не знаю зачем, но я взболтал набравшуюся воду и вылил рядом, в траву. Сполоснул вроде как, словно этому и без того пострадавшему мотору не всё равно.

Вновь опустил ёмкость в воду, подождал, пока нальётся почти до верха, но вовремя вспомнил, что всё равно ещё ходку делать. Обратно пошёл сторожко — карабин на натянутом ремне, ствол вперёд и влево, готов палить во всё, что шевельнётся. Ну шкурой чувствую, следит кто-то за мной! Если просто мирный житель — так чего ныкается? Я же не буду стрелять в кого попало. Хотя ему-то об этом откуда знать?

Откуда, откуда… Вообще-то я им переулочек зачистил: три мертвяка тут было. Так бы и бродили, если бы не я… чисто Бэтмен.

К машине дошёл без приключений, привинтил лейку, начал заливать воду в радиатор. Не торопясь, с паузами, давая возможность выпустить воздушные пробки. Во время пауз выглядывал то с одного бока, то с другого, опасаясь, чтобы ко мне по мёртвой зоне никто не подошёл. Но никто не подходил. Залил радиатор, из которого закапало чаще, налил и в расширительный бачок. В Аризоне воду в радиатор лить не страшно — не замёрзнет. Другое дело, что вода нужна дистиллированная, но ничего, мне бы до места доехать, а там хоть трава не расти, в лагере у меня фургон есть.

Пошёл на вторую ходку — уже не так нервно, но всё же опасливо. Набрал воды опять, и, когда направился к дому, чтобы возле стены протиснуться по цементной отмостке за живую изгородь, входная дверь распахнулась. Канистра с глухим стуком упала на бетон, а я сделал шаг назад и вскину автомат. И онемел.

Ожидал я чего угодно, но не такого. Прямо передо мной стояла высокая худенькая блондинка с голым загорелым животом и колечком в пупке, в широких, складками падающих на землю джинсах, в вязаной шапке на не слишком густых белых волосах, которые при этом умудрялись отдельными прядями падать на глаза. В открытом вороте на худых ключицах лежит какой-то эзотерический символ на чёрном шнурке. Шея длинная, тонкая, как и всё у неё, лицо очень узкое, с маленьким ртом, курносое, довольно симпатичное, на котором из-за загара противоестественно ярко выделялись светло-голубые большие глаза под тонкими редкими бровями. Ну и пирсинг везде, где только можно. И на губе, и в носу, и в одной брови, и в ушах.

— Здравствуйте, — сказала девушка с заметным, совсем не американским акцентом. — Я Хендрике. Можно звать Дрика. Я недавно приехала из Голландии, из Амстердама.

В опущенной тонкой руке, перемотанной на запястье многочисленными ремешками и шнурочками, висел яркой расцветки рюкзак. Мало того: к нему был прикреплен деревянный этюдник и папка для листов. С ума сойти.

Она откинула падающие на глаза пряди очень узкой кистью с тонкими, скорее даже тощими пальцами, унизанными многочисленными мексиканскими серебряными кольцами, уставилась своими светлыми глазами прямо в мои. Пыталась уставиться, потому что максимум, что она могла увидеть, — это своё искажённое изображение в чёрных очках.

— Привет, — ответил я, опуская карабин. — Я — Андрей. Андре, если проще. Ты здесь живёшь?

Я показал стволом винтовки на дом, из которого она вышла.

— Три дня жила, — подняла она руку и показала три пальца. — Дом не мой, а подруги моей матери. Она тоже из Голландии, но переехала сюда. Я приехала к ней в гости четыре дня назад. На следующий день она уехала на машине в супермаркет и не вернулась. Я даже хотела улететь обратно, звонила в аэропорт, но рейсы отменили, такси тоже на вызов не приезжали. Я никого здесь не знаю, мне некуда идти, и я сидела дома. Вчера кончилась еда. Вокруг дома бродили мёртвые. Один чёрный, вон тот, несколько раз бился в окно, заметив меня, и я боялась, что он прорвётся внутрь.

— А ещё живые люди на улице есть?

— Я никого не видела, — вздохнула она. — Я хотела убежать, слышала по телевидению, что где-то в городе есть военные. Но я не знаю адресов, и карты у меня нет, и вообще я ничего здесь не знаю. Всё же пошла, но вон там… — показала она на второй дом от перекрёстка, — …там стоял какой-то мёртвый, он погнался за мной и был очень быстрым. Я еле убежала, заперлась в доме, и он долго стоял на дорожке, потом ушёл. Вы мне поможете?

Так вкратце она изложила мне незамысловатую, но, если вдуматься, очень трагическую историю. Ладно, я хоть год здесь прожил, всё и вся уже знаю, не пропаду. А вот этот ребёнок? Приехала, а её в первый день бросили одну — и всё. Куда идти? Что делать? Помирать с голоду?

Понятно, это она за мной всё время подглядывала, не решалась выйти. А как тут решишься? Молоденькая, довольно хорошенькая, тем более что местные красотой вообще не избалованы, никого не знает. И что делать ей? Сутки поголодала, а потом решилась. Ни в чём не виню, всё понимаю. Сидела бы и дальше — стало бы только хуже.

Ладно, что с ней ещё делать? Будем считать её знаком судьбы. По крайней мере, она тоже приезжая и тоже хочет на тот континент.

— Вы мне поможете? — уже со страхом повторила она.

Я спохватился, отвлёкся от своих мыслей, кивнул:

— Конечно. Но есть вопросы. Стрелять умеешь?

— Не-а… — мотнула она головой так, что светлые волосы хлестнули её по щекам.

— Машину водить?

— Ага.

Теперь вертикальный кивок: пряди попали в глаза. Как она к этому привыкла? С ума ведь сойти можно, если что-то в глаза лезет.

— Уже лучше. Что ещё умеешь?

— Рисовать. Я изучаю искусство.

Полезный навык, ничего не скажешь. Однако вызывает уважение, если она не «чёрные квадраты» рисует. Совпадение или нет, но я тоже рисую, и всегда рисовал. Только вот в последние годы подзабросил, к стыду своему. В бизнес ушёл.

— Голодная?

— Очень.

Опять вертикальный кивок — и я заранее прищурился, ожидая, когда волосы хлестнут её по глазам. Так и получилось, но она и не поморщилась.

— В общем, так, — решил я. — Бросай рюкзачок в кабину и держись рядом со мной. Даже на шаг не отходи. Понятно? Ты совсем стрелять не умеешь?

— Совсем не умею, — ответила Дрика. — Но умею держаться близко. Как близко?

— Сама поймёшь, только на линии огня не оказывайся. Рюкзак в машину, короче, и пошли к бассейну.

Она подбежала к «тойоте», распахнула дверь с выбитым стеклом и бросила свои вещи на заднее сиденье. А затем я её тут же поиспользовал, обнаружив, как удобно иметь второго человека в команде. Она топила канистру в бассейне, наливая в неё воду, а я прикрывал её с карабином. Тащил воду я сам, но пока устанавливал канистру в кабине, она оглядывалась вокруг. У меня появились ещё одни глаза.