Округ Юма, Аризона, США 3 page

Тварь лежала на полу, раскинув конечности, гнилые мозги вывалились из расколотой пулями черепной коробки. Нет, не встанет уже. Но спускаться вниз я всё же не торопился. Подтянулся за перила, встал на ноги и пошёл по кругу, глядя вниз и даже время от времени подсвечивая себе фонариком. Нет, не слезу я отсюда, пока не буду убеждён, что там нет больше никаких обезьян.

Прошёл три раза, заглянул во все проходы, но никакого движения не заметил. Зато обнаружил источник запаха — такого тяжкого, что сразу полез в карман за платком, а в разгрузку за флаконом прихваченной из дома туалетной воды. И щедро полил ею ткань, которой замотал рот и нос. В самом углу склада лежали два почти голых человеческих костяка. Точнее, даже две груды костей, разбросанных и изгрызенных, покрытых волокнами разлагающегося мяса. Мух над ними было что туча чёрная, гудели, как налёт «юнкерсов» из военного кино.

И что тут случилось? Двое необращённых, но съеденных? А почему необращённых? Я присмотрелся внимательнее к ним, что-то заметил. Достал бинокль из разгрузки, навёл на черепа. Так и есть, хоть и расколоты, но дырки от пуль спутать трудно. Правда, могли и зомби застрелить, но почему-то в этом я сомневаюсь: вспоминается труп из офиса торговцев трейлерами. И этих кто-то убил, а обезьяна… а обезьяна ли вообще, кстати?

Пошёл обратно, с подозрением оглядывая зал, — мне никто не угрожал. Спустился по лестнице, осторожно, правда, и чуть не налетел на неожиданно зашедшего в склад зомби. Того самого, что сбежал недавно, а теперь он прямо из ворот вывалил на меня. Отскочил назад, вскинул оружие, стрельнул короткой. Попал, убил. Блин, тут расслабляться нельзя!

Вертя головой на триста шестьдесят градусов, а заодно и стволом карабина, добрался до распластанной на полу туши твари, что охотилась на меня. Нет, это не обезьяна. Это человек. Но человек с мордой, оснащённой клыками обезьяны, с когтистыми грабками и сложением орангутанга. Мощные странно кривые ноги, длинные руки, в общем, ничего от человека не осталось. Кроме обрывков одежды, по которой я и понял, кто передо мной. И как так его угораздило? Это что, они все так будут? Тогда хана.

Вроде послышался шорох, я дёрнулся, но обнаружил, что это ветер пригнал в ворота большую кучу смятой бумаги. Нет, такого я не видел пока… Разве что тот живчик, который мужика сожрал в… Стоп! Ага, вот оно! Тот сожрал, и этот сожрал. И наверняка тех, кто не обратился. Или всё же достаточно мертвечину жрать? Тот одного жрал и дожрать не успел, но и изменился меньше. Этот двумя закусил — и вот кем стал. Чем дальше в лес, тем ну его на хрен. А почему те, которые на улице были, не изменились, обожравшись зомбятины? Быстрее стали, верно, но не изменились так жутко.

Присмотрелся и почувствовал, что меня начинает разбирать истерический смех. Обезьяна. Ага. Держи карман шире. Остатки одежды — это хорошо, но у этого на талии до сих пор висит так называемый «дьюти»-пояс. Поясню: это ремень, который носит полиция, например. Или охранники. На котором пистолет и всё такое. Но этого мало — на поясе этого орангутанга до сих пор сохранилась кобура, хоть и пустая. И подсумки для магазинов — три двойных аж для шести штук.

Вытащил плоский, но острый как бритва нож «Кершо», откинул лезвие большим пальцем, перерезал пояс выше и ниже подсумков, а затем кобуры. Ворочать тушу не хотелось, было противно, но и бросать я ничего не намерен. Тем более что всё новенькое, удобное, мне всё сгодится. Достал один магазин из подсумка, рассмотрел. Сорок пятый калибр, восемь патронов в каждом, на пластиковом донышке маркировка «ругер». «Ругеры» я знаю, но плохо. Что это за модель? Без понятия.

Так, с этим всё понятно. Я зачем сюда приехал? С этой мыслью я поднялся с колена и пошёл обходить склад. Как там эти пайки назывались? Что Серхио говорил? Как-то-там-«пак», большая коробка, жёлтая с красным. Вот это и будем искать.

Искал минут пять. Сначала нашёл не пайки, а пистолет, лежащий в проходе. Нагнулся, убедился, что он не измазан в гнили или чём-то ещё, поднял. Посмотрел на затвор. «Ruger Р345» на нем написано, а на другой стороне «Штурм, Ругер и K°, Саутпорт, Коннектикут». Такого пока не встречал, но с виду вроде нравится. Фосфатированная тёмно-серая, почти чёрная сталь затвора, довольно удобная пластиковая рукоятка, не слишком большая. Гладкий, «обмыленный», без единой зацепки дизайн. Вообще «ругеры» в Америке всё больше недорогими числятся, но достаточно качественными. Поэтому их наряду с теми же «глоками» для охранников закупают.

Попробовал в руке, понял, в общем, одобрил. Удобнее, чем мой «береттообразный» «таурус», правда, патронов к нему немного. Выронил на ладонь магазин, глянул — три патрона осталось. Втолкнул в рукоятку до щелчка, сунул оружие за пояс. Потом разберусь, что с ним делать.

Пошёл дальше. Затем вновь напоролся на зомби, зашедшего с улицы. Но его я услышал по шагам и странному скулению, поэтому застрелил издалека, дождавшись момента, с одного выстрела. Затем вынужден был подойти к объеденным трупам. Там уже и одеколон на платке не помогал, а мухи так и норовили сесть на лицо — только успевал отгонять. Зато обнаружил на полу несколько гильз сорок пятого калибра.

Картина получилась такая, что этот «обезьян», когда ещё был человеком, застрелил этих двоих. Почему — не знаю, теперь уже не поймёшь. Может, укушены они были, вот и добил. И не дал превратиться, зато превратился сам… и съел их благополучно. А кто тогда ворота склада поднял? А чёрт его знает, может быть, подняли, увидели этого орангутанга да и сбежали.

Хотя странно это всё… А пайки-то вывезли. Хорошо, что не все — осталось полтора поддона. Я их нашёл в противоположном от трупов конце зала. Красно-жёлтые коробки, написано «Эй-Пак», дальше «рацион гуманитарный гражданский, пища, готовая к употреблению». Небось три раза соврали — в том, что это «пища», в том, что она готова и что её можно употреблять. Ну да ладно, не до жиру. Зато у меня есть пикап с кузовом, и я им воспользуюсь. Только таскать далеко. А погрузчик?

Почти бегом добежал до входа, уселся в кожаное кресло маленькой машинки. Но тут ждала неудача — аккумуляторы сдохли. Погрузчик лишь вяло тронулся с места, тихо заныл электромотором и встал. Мать твою, придётся на горбу таскать. А ещё и защищаться надо. Бросился обратно к палете с коробками, схватил одну, прочитал заодно, что на ней написано: «6 вариантов готовых блюд. 2 вида каждого блюда». Ага, нормально, и коробка не так чтобы гигантская. Навалил сверху ещё одну, быстро пошёл к выходу. По пути ни на кого не наткнулся, свалил коробки в кузов пикапа. Неудобно стоит, и далековато от выхода, и мордой. Надо передвинуть.

Завёл, развернул, загнал кузовом в самый склад, благо погрузчик, который держал ворота, не мешал. А может, им попробовать воспользоваться? А если ворота упадут? Нет, побегаю лучше. Рванул через огромный ангар бегом, вернулся ещё с двумя коробками, затем ещё раз и ещё. Вскоре шестнадцать красно-жёлтых коробок уже лежало в машине. А затем я услышал звук двигателя грузовика, который явно приближался сюда. Единственное, что я сообразил сделать — бежать не в склад, а за угол, дальний от въезда, укрывшись за пожарным ящиком, благо время ещё оставалось. Потому что, глядя на пикап, все подумают, что я внутри. А меня там нет. Так, как в амбаре на ферме, я уже не влипну: учёный стал.

Между складами показалась не одна, а сразу две машины. Впереди катил, рыча дизелем, новенький бескапотный грузовик Джи-Эм-Си с белого цвета кабиной, в комплектации скотовоза, то есть с высоким решётчатым кузовом для перевозки скота, а сразу за ним, скрытый корпусом грузовика, ехал «хаммер», но не военный, пустынного или оливкового цвета, а серебристый, гражданский, чем-то смутно знакомый. Грузовик остановился у самого въезда в склад, но всё же не показываясь в дверном проёме. Двери раскрылись, и из кабины выпрыгнули трое с оружием. «Хаммер» остановился чуть сзади, так и оставаясь вне поля зрения, но затем сорвался с места и куда-то покатил.

Все трое, выбравшиеся из машины, заозирались, а затем двое с дробовиками пошли к красной «тойоте». Сразу они её не разглядели — всё же она полностью в склад загнана — и явно растерялись.

Дьявол, а у меня там мои трофеи открыто разложены. И мотоцикл мой в кузове. И сам пикап я уже считал своим и отдавать его никому не собирался. Да и пайки мне нужны: я вовсе не намерен все их отдавать на сторону. Серхио сказал, что тут не меньше десяти тонн было, так что от мужиков с грузовиком не убудет, если я, скажем, забросаю себе в кузов хотя бы половину поддона. Только вот вопрос: как суметь мужиков убедить в этом достаточно вежливо, не вызывая у них желания тихонько пристрелить меня здесь и заняться разделом имущества? И при этом не открывать стрельбу первому, что будет вполне предумышленным убийством и самым настоящим беспределом.

Предаваясь таким размышлениям, я взял на мушку худощавого мужика в серой рубашке с короткими рукавами и военной панаме, как вдруг сообразил, что я его знаю. Это же Боб — тот самый, с которым я ходил в первый наряд в ополчении Койотовой Купальни, когда ещё с нами Майк и Серхио были. Который тогда за рулём пикапа сидел! Да и ещё одного мужика, с косынкой на голове и в пилотских очках, я тоже помню: наверняка из соседей. Так, с этим порядок. Теперь главное — на дурную пулю не нарваться. Народ нынче нервный — может пальнуть в кого угодно.

— Боб! — крикнул я, частично выйдя из-за пожарного ящика, но готовый нырнуть обратно при первых признака агрессии.

При этом я поднял руку с М-4 вверх, демонстрируя свои вполне мирные намерения. Они чуть не подскочили на месте, но стрелять не стали — лишь загнали меня обратно за ящик, наведя оружие в мою сторону.

— Боб! Не стреляйте! Это Андре, русский, твой сосед!

— Да? — крикнули с той стороны с явным недоверием. — Покажись!

— Оружие опустите! — крикнул я в ответ. Щас, выскочу я им под стволы по заявкам трудящихся — как же, держи карман шире.

— Хорошо! — ответили мне.

Действительно стволы опустились в асфальт, а Боб даже сделал некий жест доверия — прошёл вперёд несколько шагов, неся оружие в опущенной правой руке. Оружие не дешёвое, кстати, старая армейская М-14, но с новеньким камуфлированным фиберглассовым ложем и вынесенным далеко вперёд «скаутским» оптическим прицелом. Неплохо денег он за неё выложил: видел я такие.

Я повесил автомат на грудь и высунулся из-за ящика, сдернув с лица платок и заодно сняв тёмные очки. И понял, что сейчас Боб узнал меня. Он заулыбался, пошёл навстречу, протягивая руку. Он был в перчатках, я тоже, так что снимать их никто не стал, а обмен любезностями состоялся. Мы похлопали друг друга по плечу и направились к машинам, довольные тем, что ничего страшного не произошло.

Боб представил мне тех двоих, что были с ним. Одного звали Пит, второго — Саймон. Саймона я вспомнил — он был одним из тех, кто подъехал к моему дому в тот день, когда я собрался уехать и в гараже на меня напал зомби. Он меня тоже вспомнил, так что напряжение пропало совсем. Пока. Потому что о своих видах на пайки я сказать не успел. Пит отбежал к погрузчику, открыл какой-то лючок, поковырялся в нем, после чего тот неожиданно бодро покатил по складу. Вот оно что! Не разряжен он был, а они, видать, что-то нахимичили, чтобы в их отсутствие товар не вывезли, а заодно, наверное, и аккумуляторы не посадили.

Умно. Затем я спросил у Боба:

— А остальные где? Уехали?

Я подразумевал серебристый «хаммер». Интересно, кто в нём приехал?

— Проедут по территории, осмотрятся. Мы здесь со вчерашнего дня не были.

— Вы за «Эй-Паками»? — спросил я максимально равнодушно.

— Да, — кивнул Боб. — Вчера всё в машину не влезло. Остатки собираемся забрать.

— Вообще-то я тоже планировал разжиться пайками, — скромно так намекнул я.

— Это не к нам, — сказал стоящий рядом Саймон, вооружённый самозарядным дробовиком. — Марк за главного, с ним решай.

— Марк? Толстый? — уточнил я.

— Верно, — кивнул он. — Марк Эшли. Он в «хаммере», сейчас приедет.

— А Серхио?

— Серхио вчера был, сегодня остался дома.

Понятно. Готовность делиться уже ни у кого слишком не прорезается. На Марка спихнули ответственность потому, что постеснялись отказать сами, хоть и очень хотелось. Я ведь вроде бы свой, но уже не совсем, так что делиться смысла нет. У меня даже идея мелькнула, что всё же лучше свалить. Как говорится, дружба дружбой, а табачок врозь. Вот меня мимо табачка и проведут. Но не удержался, решил ещё попытаться: не убьют ведь? Да и другой попутный вопрос возник:

— Боб, ты вчера тоже здесь был? — спросил я.

— Был, верно, — кивнул он. — Видел, сколько уложили мертвецов?

Он кивнул в сторону склада, у стены которого лежала гора трупов.

— Видел. Только могли и получше потрудиться, их ещё вполне живых здесь хватало сегодня — пришлось стрелять.

— Я видел, — невозмутимо кивнул он. — Но мы их вчера не видели. Тех, что попались, перебили и даже в кучу сложили.

Ну, верно, не думаю, что они вчера мертвецов выборочно отстреливали. Откуда тогда их столько сегодня набралось? На запах пришли, что ли? Кстати…

— В складе два трупа, — показал я на открытые ворота. — Они уже были, когда ты был здесь?

— Нет, — покачал он головой, затем принюхался. — Это они?

— Они. А вот это ты видел?

Я взял его под локоть и завёл за штабель с коробками к валяющемуся на полу «обезьяну» в остатках формы. Боб, увидев это, даже задним ходом сдал, явно испугавшись.

— Это что?

— Это… мутант, не знаю, «живчик», как хочешь, так и называй. Вы вчера бросили склад открытым, а мертвяк сожрал здесь двух человек. И вот в это превратился.

Я умудрился так подать начало истории, что вроде как Боб с товарищами во всем виноват оказался — тем, что вскрыл склад. Рассчитывал я на то, что в силу общего потрясения он не сразу заметит полное отсутствие логики в моём заявлении. Откуда он вообще мог знать, что после их визита туда кто-то припрётся? А я продолжил:

— А сегодня эта сволочь гоняла меня по всему складу и чуть не сожрала. Видишь, сколько там гильз насыпано? — указал я в дальний угол, куда и вправду сыпались автоматные гильзы, когда я стрелял с мостика. — Этот ублюдок не убил меня только чудом. Скажи, после того, что теперь он дохлый и не гоняется за вами, могу я закинуть себе в кузов несколько коробок рационов, а? Сколько вы вчера вывезли? Десять тонн?

— Семь всего, грузовик и два пикапа, — поправил меня Боб.

Но он явно растерялся под моим напором. А я сообразил, что надо ковать железо, пока горячо, тем более что погрузчик уже подъехал к моему пикапу, а сидящий за рулём Пит только сейчас сообразил, что объехать мою машину не получится. Момент был самым выгодным. Вроде как специально ко мне подвез.

По ходу дела никто и возражать не стал, когда я начал брать коробки с висящей на «вилке» палеты и забрасывать их в кузов пикапа. Заодно ещё выспрашивая Боба, как складываются отношения с «трейлерщиками», которые, судя по всему, решили предъявить права на Уэлтон и всё ценное, что в нем есть. Но выяснил, что они пока лишь слышали стрельбу, но на их сторону шоссе банда не забиралась. Ну и хорошо, собственно говоря. А я рассказал ему, что случилось на топливном складе.

В общем, пребывая в растерянности, Боб сам помог закинуть в кузов уже больше двадцати коробок, мне на радость, когда в проезд между складами въехал серебристый «хаммер». Правая дверь внедорожника открылась, оттуда появился Марк, к которому я пошёл навстречу, улыбаясь во все тридцать два и протягивая руку для рукопожатия. Положительные эмоции в первую очередь, а то гундеть начнёт по поводу того, что я себе долю отделил.

На толстом лице Марка, не закрытом тёмными очками на этот раз, отразилось удивление с оттенком даже не дружелюбия, а некоей досады. Кстати, оно показалось мне смутно знакомым, но я не придал этому значения. А насчёт досады… ну, друзьями-то мы никогда и не были: поболтали пару раз по паре минут, так что ликования ждать было бы странно. Но руку мне он протянул, пожал.

А вот дальнейшее оказалось для меня полным сюрпризом. Выбравшийся из-за руля «хаммера» водитель, на которого я вообще не обратил внимания, вдруг резво подбежал ко мне, и в глазах у меня сверкнула молния, мир перевернулся, а в голове вполне явственно затрещало.

Затем я обнаружил себя сидящим на земле, с кровью, обильно капающей с лица на разгрузку, прямо перед моим носом в воздухе висел ствол карабина, а визгливый голос, до неприличия не подходящий грузному телу, надсадно кричал:

— Папа, это он! Точно он!

Я поднял глаза и обнаружил, что Марк раздвоился. И это не было глюком, потому что я понял, кого он мне все это время напоминал. Потому что рядом с ним стоял толстый молодой охранник из аэропорта, тот самый, похожий на свинью, чей пистолет лежал у меня сейчас в кобуре. Вот как, папа с сыном, я тут сижу, сомлевши. Не повезло.

На порося так и была униформа охранника — разве что вооружён он был посерьёзней на этот раз.

— Руки за голову! Руки за голову, сволочь! — заорал он, тыча мне в лицо стволом армейской М-16.

Вообще-то им следовало уложить меня лицом вниз, как это обычно и делается, но висящий на трёхточечном ремне автомат и пистолет в кобуре на животе не позволяли это сделать. Марк вполне толково сдвинулся в сторону, страхуя визжащего отпрыска, и у него в глазах засветилась сдержанная радость. Ещё бы! И делиться точно не надо, и сыночек отомщён — наверняка ему на службе вломили за утрату оружия, да и вообще все классно.

— Ну что с тобой теперь сделать, мистер? — всё так же визгливо спросил порося. — Наверное, ты стал бродячим мертвяком, и нам пришлось тебя упокоить, вышибив твои поганые мозги пулей? Снести твой долбаный череп к дьяволу?

К чести Марка, следует отметить, что он промолчал, а вот сынок же его сиял, как будто ему сейчас начнут дарить рождественские подарки сразу на десять лет вперёд, авансом, и даже приплясывал. И пока папа его страховал, сынишка бросился меня разоружать. Порося довольно ловко освободил меня и от автомата, и от своего «тауруса», и даже нашёл подобранный «ругер» за ремнём под разгрузкой. Нашел даже нож и тоже отобрал. Всё это он откладывал в сторону и, уверившись, что у меня ничего не осталось, он отступил назад, после чего изо всех сил, почти в футбольном подскоке, ударил меня ногой под подбородок. Точнее — хотел так сделать.

Я знал, что он так поступит, не удержится. Это тип людей такой дерьмовый, этот порося и такие, как он. Даже папа Марк. Топчи своего врага, когда он не может сопротивляться. А я ещё и вид совсем убитого горем сделал именно для этого — вызвать его на удар, показать, что теперь меня можно пинать безнаказанно. И когда порося ударил, вместо того чтобы врезаться мне в подбородок и, может, даже сломать шею, его ступня в тяжёлом ботинке оказалась зажатой у меня под мышкой слева. А затем я рванул его чуть в сторону, с перекатом, заодно подбивая вторую ногу и роняя его прямо на себя в качестве укрытия.

Мало мне тоже не показалось — аж рёбра хрустнули, когда эта затёкшая салом туша весом за центнер свалилась сверху. Но самое главное она сделала — дала секунду на то, чтобы моя правая рука нащупала резиновую рукоятку, и, когда порося собрался дёргаться, в толстую его шею уже упирался короткий ствол револьвера. Его-то он и не нашёл, полагая, что если у человека автомат, то двух пистолетов сверху ему достаточно, да и подвесил я его правильно, под разгрузку, под «почи» с магазинами. Наверное, не читал Хэммета, который сказал, правда про китайца, что если тот вообще носит пистолет, то у него с собой есть ещё один, два, три или больше. Как у меня сейчас.

С хрустом взвёлся курок, я вдавил оружие в слой сала изо всех сил, стараясь добиться боли, криков и общей жалостности, как и получилось. Порося заверещал, а торжествовавший до сего момента Марк сменил выражение лица на растерянное.

— Так, все убрали пушки, или я выпущу сало из этой свиньи! — с избытком патетики прокричал я, но американцы ценят ораторское искусство.

Подействовало. Боб, Пит и Саймон и так были просто растеряны, не понимая, что происходит, а Марк поверил мне сразу, к моему счастью. Из-за национальности наверное: «злобный кровожадный русский», и всё такое. Это здесь встречается. Он отпустил свой автомат, который повис у него на ремне.

— Руки подними! — скомандовал я. — И три шага назад!

Жирные, голые до плеч руки в чёрных перчатках поднялись вверх, и он послушно отступил назад.

— Поднимаемся, молодой человек, — скомандовал я порося. — Аккуратно, не забывай меня прикрывать. Понял?

Последнее слово я проорал и ещё сильнее вдавил ствол в сало, заставив порося завыть. Это чтобы идеи про сопротивление у него в мозгах возникать не начали, а то и вправду придётся его на глушняк валить. И Марка. А не хочется, если честно, хоть общий уровень человеколюбия в последние дни, а сейчас особенно упал удивительно низко, аж самому страшно.

Поднялись. У толстуна подгибались колени, он весь дрожал, а затем я услышал плеск и почувствовал, как что-то закапало мне на ботинок.

— Ну, ты, животное! — рявкнул я ему в ухо, надавив стволом ещё сильнее. — В постель будешь мочиться. А ну-ка встал!

Помогло. Он выпрямился, хоть повисший в воздухе запах мочи вовсю сигнализировал о его конфузе. А вообще надо сообразить, как мне отсюда уехать. Начни я всех разоружать — и спутники Марка могут решить, что и хрен с ним, с обмочившимся юношей, а свои пушки они не сдадут. И откроют пальбу. Поэтому нужна была идея, как отсюда смыться, не доводя дело до крайности, тем более что на троих мужиков из грузовика у меня вообще никакого зла нет. Нехорошо будет, случись чего.

— Вот что! — сказал я, обращаясь сразу ко всем. — Никому зла не хочу, но и рисковать не намерен. Вы двое с дробовиками, Пит и Саймон, оставляете оружие себе. Боб, ты свою винтовку закинь в кузов грузовика, чтобы пыль не собирать, и вместе с парнями идёшь к дальнему концу во-он того склада! Мертвяков на территории уже нет, я её сам почистил, так что, случись чего, из двух дробовиков отобьётесь, и пистолет у тебя есть. Когда разойдёмся, подберёшь свою винтовку.

Я показал подбородком на угол склада, отстоявший от места, где мы топтались, метров на двести. Они оглянулись, и я заметил, что на лицах у Саймона с Питом мелькнуло что-то вроде облегчения — видимо, такой выход из ситуации им тоже понравился. Боб выглядел чуть настороженным, но возражать всё же не стал. Аккуратно положил винтовку в кузов, после чего они неспешной трусцой прорысили к дальнему складу.

— Марк, как слышишь, приём? — обратился я к заметно умаявшемуся стоять с поднятыми руками толстяку.

Ещё бы — два таких окорока на весу держать, да и остальное сало давит. Вон как пот по морде течёт, как масло по горячему блину.

— Говори уже, — вздохнул он.

— Тебе доверия меньше, — сказал я. — Аккуратно, очень медленно, сними свой карабин и положи его на землю. Пистолет у тебя есть, так что не пропадёшь. После этого беги к своим друзьям как можно быстрее.

Марк набычился, затем сказал:

— Сначала отпусти Тима.

Ага, точно, его же Тим зовут. Эта девчонка, Анита, так его в аэропорту звала. Поросёнок Тим в мокрых портках. Ниф-Ниф, Нуф-Нуф и Наф-Наф в одном мокром мешке.

— Марк, не вопрос, — подумав, кивнул я. — Сначала кладёшь карабин на землю. Делай.

Возражать он не стал, а аккуратно выложил свой «бушмастер» на бетон, после чего отступил назад и снова поднял руки. Молодец, соображает.

— Теперь брось пистолет к карабину.

Он послушался, и никелированный «зиг» улёгся рядом с карабином. Разве что бросать его он не стал, положил аккуратно. Ну и правильно сделал.

— Хорошо. Теперь повернись ко мне спиной, встань на колени, ноги скрести в щиколотках и не дёргайся. Сейчас Тим будет сдавать оружие. Затем Тим побежит к нашим общим друзьям, а ты останешься со мной. Договорились?

Марк вздохнул, но сделал то, что я ему велел. Тима я тоже разоружил, стащив с него ремень карабина и просто сняв разгрузку и кобуру, после чего оружия на земле прибавилось. Было желание отвесить ему пинка, но всё же не стал — не захотел трудностей с его папашей. Ещё начнёт дёргаться, а хоть он и толстяк, но чувствуется, что мужик серьёзный, лучше лишний раз не злить. Поэтому я просто прогнал отпрыска составить компанию остальным, довольно сильно толкнув его между жирных лопаток.

Собрал своё оружие, вернул на место. Потрогал лицо — кровь всё ещё шла, и не слабо. Сразу вся перчатка измаралась в ней. Глубоко рассёк, за…ц, прикладом приложил. А я прощёлкал. У меня начал подниматься уровень злобы и на трусливого придурка Тима, и на себя, что я его проспал. Захотелось Тима вернуть и долго и с наслаждением бить его толстой лопоухой голове. Предпочтительно ногами.

Сделал несколько глубоких вдохов и выдохов — вроде успокоился. Нельзя так злиться: непродуктивно, можно глупостей наделать. Ладно, я себе материальную компенсацию возьму за это. Посмотрел на тех, кто убежал к дальнему складу. Там всё в порядке, всех вижу, все на месте, сюда никто не идёт. Показал стволом направление, сказал:

— Пошли, Марк. Только разгрузку подбери и вытащи магазин из винтовки Тима. И затвор дёрнуть не забудь.

Марк что-то проворчал, но в драку не полез и спорить не стал. Кажется, понял, что я замыслил. Собрал всё, что я сказал, и я погнал его перед собой к ангару. Бежать там было всего метров двадцать, но он умудрился запыхаться. М-да, худеть ему надо, равно как и сыночке: отожрали окорока.

В ангаре я Марка радостно поиспользовал, заставив перекидать мне в кузов ещё три десятка коробок с рационами. Больше всё равно не влезет — и пикап небольшой, и закрепить нечем, да и времени уже нет: мало ли до чего они тут додумаются? Я даже стоять вынужден был так, чтобы и Марка контролировать, и этих четверых видеть. Кроме Тима, кстати, все вели себя смирно, присев на погрузочный пандус и свесив ноги, один порося метался там от одного к другому, размахивая руками, но те лишь отмахивались от него. Мокрое пятно на его серых штанах было хорошо видно. Постеснялся бы мельтешить.

Я занервничал, когда вспомнил, что не сообразил отобрать у всех рации и мобильные телефоны. Как бы подмогу не вызвали.

Когда Марк загрузил коробки, я заставил его содрать толстый полиэтилен с поддона с какими-то непонятными коробками, а затем в этот полиэтиленовый лист он повыщёлкивал все патроны из своих магазинов — и к карабину, и к пистолету: я ведь заметил, что «зиг» у него сорок пятого калибра. Затем он освободил от патронов пистолетные магазины Тима, и я честно вернул пустые магазины ему. А вот магазины к карабину из разгрузки, равно как и саму разгрузку, возвращать не стал. Это и будет компенсацией, почти сто патронов сорок пятого и двести семьдесят к карабину. Правда, потом я подумал и отобрал у Марка ещё и тактический фонарь для М-4 с зарядным устройством. Хотел изъять и оптику, но всё же постеснялся, а прицел у него с собой был. Кстати, на карабине Тима что-то было наверчено — надо бы глянуть, когда мимо поеду. На прощание изъял у Марка его «уоки-токи», такой же, какой торчал из сыниной разгрузки. Вот у меня и связь появилась, а я мучился.

— Зарядники где? — спросил.

— Дома, — с заметным злорадством ответил Марк. Твою мать, второй раз отбираю рацию у его сыночки, и второй раз она за бесполезный хлам. Надо что-то с этим делать. Например, проверить «хаммер» на предмет автомобильной зарядки.

Когда Марк справился со всеми задачами, молча и злобно сопя, я загнал его в дальний конец склада, дав вволю нанюхаться мертвечины, а сам уселся за руль пикапа да и дал по газам, быстро набирая скорость. Уже выбравшись из ворот, я разглядел через зеркало заднего вида, что толстяк довольно шустро бежит по проходу между штабелями коробок к выходу. Чего это он?

Я притормозил у «хаммера» и прострелил ему переднее колесо, шарахнув из «тауруса». Машина гражданская, без автоподкачки колёс — менять придётся. Ещё киношных погонь мне здесь не хватало. За пальбой забыл заглянуть в салон, на предмет зарядник поискать, а вместо этого поехал дальше, резво разгоняясь, и, когда Марк выбежал на улицу, я уже подъехал к воротам. Про брошенный на асфальт карабин порося тоже позорно забыл, хоть и собирался его приватизировать: всё равно ему от него никакой пользы, а, наоборот, вред один. Но как-то я занервничал при виде бегущего Марка, вот и забыл. Не верилось, что он просто вслед мне посмотреть решил и для этого пробежался со всем своим салом на боках.

Ворота оставили открытыми, я это заранее разглядел, так что задержать меня ничто не должно было. И лишь когда Марк бросился к грузовику, я окончательно осознал свою ошибку — в кузове лежала винтовка Боба! Хорошая, мощная, почти что снайперская самозарядная винтовка с присоединённым магазином, а насколько я слышал, толстый Марк Эшли хороший стрелок.

Такая мысль меня как ведром холодной воды обдала, даже волосы на голове зашевелились. Да ещё мне пришлось сбросить скорость, сворачивая из ворот направо, и, когда я снова начал ускоряться, по машине часто забарабанили пули. По колёсам попасть было нельзя — обочина прикрывала со стороны складов почти до середины двери, — но в кузов они колотились часто, как горох из мешка.

Лопнув облаком брызг, высыпалось стекло в правом окне, пуля ударила прямо в козырёк приборной панели, распахав её пластиковыми лохмами, выбив облако пыли и пробив левую переднюю стойку, отчего я с перепугу чуть руль не выпустил, затем отлетело зеркало заднего вида с правого борта. Что-то зазвенело сзади — кажись, мотоциклу досталось. Машина мелко вздрагивала под ударами пуль, но, к счастью, не остановилась и продолжала разгоняться.