Часть первая 3 page. – Никаких изменений, – повторил я

– Никаких изменений, – повторил я.

– Ну почему, всё ведь в рамках эксперимента, даже заземление получится, если излишек образуется.

– Не испытывай моё терпение. Мы всё сделаем, как задумали раньше. Если всё пойдёт, как надо, следующий этап будет полностью твой.

– Да я что, из конца-то в конец, для себя прошу, что ли? Пойми – если эта сволочь опять умудрилась влезть в систему, она опять чего-нибудь напортачила. Я в прошлый раз затем и переделал всё, чтобы беды не вышло. Если мы сейчас не внесём изменений, может обойтись не только взрывом, но и трупами, понимаешь? Егор! Мы ведь скакнуть можем вообще до Нобеля! Ты автор идеи, я её только реализовывал, ни слова не скажу против! Разреши мне сделать по-своему, ну, признай, что я прав, до того, как я окажусь прав!

Теперь мобильник зазвонил у меня. Я его швырять не стал, просто отключил.

– В чём проблема? В следующий раз, по-твоему сделаем, но сейчас не надо всё портить, пускай хоть раз эксперимент пройдёт в запланированном режиме.

– Предчувствие у меня, понимаешь? Пред-чув-стви-е, русским языком говорю! Мы до сих пор живы исключительно из-за него. Ты же всегда в него верил, чего сейчас ерепенишься?

– И сейчас верю. Но технике безопасности я верю больше, она старше тебя.

То, что сказал дальше Юся, я повторять не буду. Это было очень сильно и очень обидно. Ответить мне было нечем, поэтому я расколотил клавиатуру ближайшего компьютера. Монитор, об который я тюкнул несчастный кейборд, покачнулся и упал на пол. Корпус его треснул, хорошо ещё, что электронно-лучевая трубка выдержала.

– Надеюсь, ты понимаешь, что это – война? – прищурился Юся.

– Да хрена с два, – сказал Том прямо перед телекамерами.

– Прости? – Барбара сделала вид, что не расслышала.

– Я сказал: хрена с два ты выиграешь, – повторил Том.

– Это что – вызов?

– Хрена с два это вызов, я константирую факт.

– Правильно говорить: констатирую.

– Не поправляй меня, я всю жизнь на этом языке говорю!

Репортёры веселились. Скандал всё же случился, хотя и не совсем тот, который им обещали агенты сладкой парочки. Молодожёны, самому молодому из которых было сорок шесть лет, едва не подрались, решая, кто из них победит в финальной игре.

Генри и Льюис были раздавлены в самые первые минуты интервью. Они ожидали увидеть драку и семейную лодку, разбившуюся о скалу нерушимых правил чемпионата. Но всё оказалось не совсем так, как они ожидали.

Барбара с Брайдером наотрез отказались разводиться и покидать чемпионат.

– Вы понимаете, что все правила этому противоречат? – спросил Льюис. – Вас вышвырнут из зала ещё до начала игры.

– Почему?

Льюис поморщился – как можно что-то не понять?

– Вы будете подыгрывать друг другу, – объяснил он. – Это же очевидно – два миллиона в любом случае достанутся вам обоим, кто бы ни выиграл.

– А если мы откажемся от денег?

– Как это – откажемся? – опешил стоящий рядом Генри.

Репортёры уже снимали, и на лицах телевизионщиков читался неподдельный интерес.

– Запись уже идёт, да? – уточнила Барбара, глядя в камеру. – Я... то есть мы с Томом обращаемся к организаторам чемпионата с просьбой разрешить нам участвовать в финале. В случае победы одного из нас обязуемся перечислить выигранные деньги на благотворительные цели.

– Эй-эй, госпожа Кравец, я пока что ваш агент, – попытался вмешаться Льюис.

– Вы уволены, Джонатан.

– Вы не можете так поступить со мной, Барбара! Погодите, давайте договоримся, я...

– Вот чек, можете обналичивать. Прощайте.

Льюис принял чек, но продолжал стоять на месте. Он не верил, что это произошло именно с ним. Вот так, легко и просто – уволен?

– Миссис Кравец... или миссис Брайдер? – спросил репортёр.

– Просто Барбара.

– Барбара, как вы оцениваете ваши шансы в предстоящей игре?

– Томас хороший игрок, но, думаю...

– Простите, но кроме вас играют ещё двое...

– Мне кажется, это уже неважно. Уверена, что эта игра будет моей.

Вот тут Том, до сих пор абсолютно безразличный к происходящему, будто проснулся, и, как бы, между прочим, вставил:

– Хрена с два...

Далее прямо перед камерами разгорелся семейный скандал, едва не завершившийся дракой. Всё это походило на делёж шкуры неубитого медведя, и бог весть, каких ещё слов наслушались бы телезрители в вечерних новостях, если бы не появился представитель оргкомитета соревнований и не привёз документ, позволяющий супругам участвовать в финальной игре (при условии отказа от выигрыша). Супруги примирились, был подписан контракт, и все разошлись.

Супруги остались наедине.

– Ну, как? – спросил Том.

– Отлично!

– Ты уверена?

– Майор, я себя чувствую на семнадцать лет!

– Младше?

– Хамло. Я чувствую себя вообще на семнадцать лет!

– Осторожней с выражениями. Если кто услышит – мне припаяют совращение несовершеннолетних.

– Усохни.

Игра была напряжённой, несколько телеканалов транслировали финал в прямом эфире. Основными соперниками сразу стали Барбара и Том. Казалось, что играют только они вдвоём. Зло, ожесточённо, будто они и не муж и жена вовсе, а заклятые враги.

Комментаторы тут же разделились во мнениях: одни были в восторге от Брайдера, другие души не чаяли в Барбаре.

– Такого у нас ещё не было! Смотрите, кажется, они сейчас бросят карты и устроят мордобой!

– Хочу напомнить зрителям, что кто бы из этих двоих не выиграл, они не получат ни цента из призового фонда. Согласно контракту, два миллиона долларов уйдут в благотворительные организации. Разумеется, если выиграют эти двое. Но, кажется, сомнений в этом ни у кого нет.

– Говорят, букмекерские конторы сейчас осаждаются тысячами болельщиков. Вы на кого-нибудь поставили?

– На Барбару. А вы?

– А я на Брайдера. Надеюсь, он меня не подведёт.

– На Брайдера? Вы, как я погляжу, не любите рисковать.

– Вы совершенно правы: один к пяти, что победит Томас. Смотрите, он опять выигрывает! Плакали ваши денежки!

– Ну, нет, я верю в эту женщину.

На официальных и подпольных тотализаторах ставки и впрямь были от одного к пяти до одного к семи. Болельщики ревели и стонали после каждой взятки. Соперники Барбары и Тома теперь только пасовали, потому что понимали – быть героями сегодняшнего вечера им уже не суждено.

В это время служба безопасности оргкомитета вела собственное расследование. Сыщики прошерстили всех букмекеров Вегаса, и нашли-таки место, в котором оба фигуранта сделали ставки. Находка службу безопасности поставила в тупик.

И Барбара, и Том сделали ставки. Правилами это не запрещалось, если сумма выигрыша не будет превышать призового фонда.

Ставки были таковы: тысячу Барбара ставила на себя, и пять тысяч ставил Том.

Идиотизм какой-то. В чём хитрость? Неужели они и впрямь играют по-честному? Вот так просто отказываются от двух миллионов? Просто чтобы выяснить, кто лучше играет?

– Они чисты, – доложил начальник службы безопасности боссу.

– Невероятно, – сказал босс. – Ловкие сукины дети. Ладно, будем надеяться, что мы никогда не узнаем, в чём подвох.

– Сэр, всё! – сообщила по селектору секретарша. Казалось, она была счастлива.

– Эмма, на кого вы поставили?

– Конечно, на Барбару! Она такая душка!

– Окей, игра была честной, старуха заслужила свой диплом.

– Она не старуха, сэр.

– Ей шестьдесят пять.

– В таком случае вы – старый хрыч. Вам шестьдесят шесть послезавтра исполняется.

– Принято, Эмма, – рассмеялся босс. – Идёмте и наградим эту старую грымзу.

Публика напоминала разбушевавшийся океан. Триумф Барбары, женщины, отказавшейся от двух миллионов долларов ради спортивного интереса, стал триумфом миллионов домохозяек, коротавших свои вечера за покером по дайму за игру.

Как ни странно, все соперники тоже радовались за Барбару.

Том – потому что Барбара выиграла честно. Остальные двое – потому что Барбара объявила, что более в чемпионате принимать участия не будет.

Примерно в это же время все сотрудники проекта «Порт» дружно отмечали день рождения братьев Кругловых. Даже Дональд явился, хотя все были уверены, что после взрыва в лаборатории Дарк если не уволит близнецов, так уволится сам, настолько они его достали.

Но дела оказались не так плохи. Интуиция Джулиуса и тут не подвела. По его просьбе Саймон, механик и системотехник проекта, который, собственно, и приволок в лабораторию всю электротехнику для отвода лишней энергии, подключил все камеры и датчики напрямую к серверу Центра, и данные поступали непосредственно в базу данных проекта. Как только пошла перегрузка электросети, сработала защита, полностью отрубавшая лабораторию от сети всего Центра. Большинство данных, полученных во время злополучного эксперимента, сохранились, и братья в который раз вышли победителями, разве что лабораторию с дорогостоящей аппаратурой разнесли в хлам.

– А теперь – главный сюрприз нашего праздника, – объявил Дарк, постучав вилкой по бокалу. – Торт!

Только что закончился конкурс на самый странный закидон, в котором выиграл Раджеш Нараян, математик-прикладник – он не мог пить в женской компании. Вот и сейчас он сидел трезвый, как бык, и ожидал торта.

Заиграла музыка, и в зал вкатили огромный торт, из которых на мальчишниках обычно выпрыгивают полуголые красавицы.

Ожидания не обманули публику. Рейчел, младшая сотрудница проекта, дама сорока лет, состоящая, казалось, из одних складок и сжатого в куриную гузку рта, выпорхнула из торта в одном бикини, держа в руках большой конверт.

Народ завизжал от восторга, и даже братья, смущённые незаслуженным праздником, присвистнули от удивления.

– Вау, Рейчел, ты вся как торт! – похвалил помощницу Дональд, и принял из её рук конверт.

– Итак, вследствие разрушения нашими безумными гениями лаборатории, дирекция нашего замечательного Центра решила с завтрашнего дня отправить всю нашу лабораторию отбывать наказание в ссылку. И это... – Даглас извлёк из конверта веер авиабилетов. – ЭТО ГАВАЙИ!

Все загалдели, захлопали в ладоши, Рейчел состроила распутное лицо и томно произнесла: «Мальчики, я вся ваша!» Радовались все так, будто уже прилетели на Гавайи. Джордж и Джулиус виновато улыбались, принимая поздравления.

Праздник закончился далеко за полночь, народ разбредался каждый в свою сторону – кто спать, кто продолжать веселье. За Рейчел приехал муж, они вызвались подвезти Дагласа до дома.

– А почему на Гавайи? – спросила Рейчел, обернувшись к шефу с переднего сиденья.

– Нам нужно обработать все данные и представить руководству готовый отчёт по проекту.

– Невероятно. Опять Гумилёв чудит, да?

– Это не наше дело. Днём будем работать, вечером – дружно отдыхать. Под нас уже заказан маленький отель.

***

Разговор с инвестором состоялся на днях.

Близнецы, конечно, дали жизни. Разбабахать такой научный центр – это они с размахом, фундаментально решили вопрос с реконструкцией здания, давным-давно стоящий перед дирекцией.

Надо что-то решать, иначе доля гумилёвской компании в корпорации «Light Year Inc.» может и уменьшиться, а другой такой площадки в мире нет, если не считать индийский «Банголор»... но, по соображениям безопасности, Андрей предпочитал пока что Соединённые Штаты.

Бюджет проекта не резиновый. Андрей мог выделить ещё максимум пять миллионов – в ущерб будущему проекту. Хотя... А почему не развернуть новый проект там же, не срывая с места Дагласа и его команду? В конце концов, терраформирование можно плотно завязать на внепространственные коммуникации.

Андрей позвонил Дарку, и в ответ на его горькие жалобы на русских гениев, сказал:

– Я знаю, как разрешить наши маленькие проблемы. Сниму для вашей команды отель, и вы там дружненько обработаете всю информацию, пока я разгребаю наши авгиевы конюшни. У русских это называется «творческий отпуск».

– Вы серьёзно?

– Когда я шутил?

– Вы, русские, постоянно шутите. У вас самые неулыбчивые в мире физиономии, но шутите вы постоянно, это я знаю давно и навсегда.

– В данной ситуации нам всем не до шуток, вы не находите? Я не могу начать новый проект, пока не выйдет на финишную прямую старый.

Даглас немедленно взял себя в руки.

– Да, сэр, я весь внимание.

– Вам хватит месяца подготовить детальный отчёт о ходе эксперимента и о результатах проекта в целом?

– Я бы попросил буфер в одну неделю.

– Я даю вам шесть недель общего срока. Надеюсь, успехов у нас больше, чем катастроф.

– Если вы о перспективах...

– Я всегда говорю о перспективах. Вы читали Кэрролла?

– Безусловно.

– Помните слова Чёрной королевы о том, что приходится бежать изо всех сил, чтобы только оставаться на одном месте?

– А чтобы попасть куда-то, нужно бежать в два раза быстрее?

– Именно. Время – наш главный враг. И мы должны опережать его на два шага минимум. Промедление смерти подобно.

– В общем, чем скорее закончим, тем скорее займёмся новым проектом. В новое дело беру всех, кроме близнецов.

– Надеюсь, на Гавайях обойдётся без взрывов? – пошутила Рейчел.

– На Гавайях будет очень хорошо, – пообещал Дарк. – У меня для всех вас ещё маленький сюрприз, но говорить о нём не буду.

Автомобиль остановился, Даглас поблагодарил Рейчел и её мужа, и вышел на улицу. Окна в доме были тёмные, значит, Люси уже спала.

Дарк открыл дверь, разулся, и на цыпочках прошёл в спальню. Дыхание жены было глубоким и ровным. Даглас поцеловал её в висок и отправился в свой кабинет.

Здесь он включил компьютер и снова принялся читать отчёт.

Даглас не рассказал Рейчел, что разговор с инвестором начался совсем с иного.

***

– Сэр, мне кажется, что проект кто-то хочет уничтожить.

– Очень интересно, Даглас, продолжайте.

Отчёт Саймона О’Коннора был короток и прост, и выводы системотехник делал неутешительные.

В команде завёлся «крот». Настоящий замаскированный враг, целью которого было уничтожение проекта. Во внутренней сети «Порта» нашлись следы вредоносных вирусов, которые оба раза срывали эксперимент, подменяя значения основных параметров энергоснабжения.

– Это теория заговора какая-то!

– Вы не верите в заговор?

– Сэр, это, простите, совсем уже...

– Даглас, послушайте меня. Все со всеми договариваются, все ищут способов обойти закон, либо использовать закон в корыстных целях. Всегда были, есть и будут закрытые клубы различной степени влиятельности. Эти клубы иногда борются за сферы влияния, иногда объединяются, иногда распадаются. Большей частью они представляют клубы производственных магнатов и магнатов энергетических. С ними в связке идут магнаты мультимедийные, потому что массовые коммуникации не могут развиваться без денег, а продажи увеличиваются за счёт массовых коммуникаций.

Время от времени происходит смена клуба. Это зависит от технологических новшеств, упрощающих получение прибыли. Всякий раз подобная смена парадигмы влечёт за собой экономический кризис, который, в свою очередь, влечёт смену клуба, контролирующего мировую экономику. Думаю, вы и сами можете мне сказать, какая технология постепенно захватывает мир.

– Телекоммуникации?

– Именно. Это не только средство, облегчающее логистику. Мы входим в постиндустриальную эру, когда больше ценится не продукт, а услуга. Очень скоро всё человечество накроет глобальная сеть, в которой максимально облегчится коммуникация, вплоть до мгновенной передачи эмоции на тысячу километров.

– Что-то страшное вы рисуете.

– Отнюдь. Согласитесь, человеку от жизни нужно немного – новизна ощущений, понимание и нежность.

– А еда? А одежда?

– Посмотрите на современных молодых людей. Мы проводили мониторинг – большинство из них, возвращаясь домой, прилипают к экранам мониторов, и практически не обращают внимания на вкус еды, которую они поглощают. Они мыслят локациями: коммуникация с преподавателями или коллегами – пропуск в сознании – коммуникация с родителями или детьми – пропуск в сознании – коммуникация с друзьями – пропуск в сознании – коммуникация с масс-медиа. Вспомните себя. Вы чётко помните то, как вернулись домой?

– Э... На такси.

– На каком? Цвет обивки кресел, музыка, игравшая в салоне, как выглядел водитель, пейзаж за окном?

Даглас задумался. Нет, ничего подобного он не помнил, вернее, воспоминания были, но где-то на периферии сознания.

– По вашему молчанию слышу, что вы понимаете, о чём я говорю, – сказал Гумилёв. – Это особенность человеческой психики – запоминать то, что может быть связано с коммуникацией. Вы едите хлеб? – задал он неожиданный вопрос.

– Очень редко, – растерялся Дарк. – А какое это имеет?..

– Самое прямое. Вы ведь сами спрашивали о еде. Хлеб – это еда, богатая клетчаткой, он разбухает в желудке и придаёт ощущение сытости, это дополнительные калории при скудном рационе. Сейчас есть множество дешёвых калорийных продуктов, достаточно вкусных и содержащих суточные дозы витаминов, белков, жиров и углеводов. Разумеется, когда вас ничего не отвлекает, вы будете обращать внимание на вкус, свежесть и способ приготовления еды. Но когда ваше внимание сосредоточено на коммуникации, рецепторы работают уже не так чётко. Вы попросту не обращаете внимания на вкус еды. Таким образом, вопрос питания в будущем энергетическом веке сведётся к пилюле. Я даже не исключаю возможности эволюции человека в энергетическое существо, бестелесное, которому не нужна будет пища.

– Это отвратительно.

– Вот видите! Вам противно то новое, о чём я говорю. Это нормально. Так же и мировой закулисье в её теперешнем состоянии претит будущее, в котором ей не будет места.

– Простите, но ведь это неминуемая стагнация. Человек перестанет к чему-то стремиться...

– И вот тут мы с вами пришли к самому главному. Вы работаете над проектом, который обеспечивает бесконечное развитие для человечества. Развитие в космос. Создание новых миров. Космические трассы на многие миллионы световых лет.

– Космонавтика?

– Космонавтика – это лишь локальное развитие. Мгновенное перемещение в пространстве, нуль-транспортировка, трансгрессия – вот что даст мощный толчок к развитию человечества, которое уже начало хиреть на нашем шарике. Согласитесь: сейчас всех интересуют только деньги и гаджеты, плюс – в какой стране ты провёл отпуск.

У Дарка голова закружилась. Гумилёв казался ему сумасшедшим – и одновременно гением.

Конечно, то, что он верит в заговор – это полный бред.

Но что этот бред оказался реальностью – ещё больший бред. Гумилёв обещал разобраться с возникшими трудностями, но Даглас чувствовал, что разбираться придётся самому.

***

О’Коннор писал, что по фрагментам кода не может определить, какими именно программистами разработан вирус-саботажник, но работал явно не новичок.

Фрагменты прилагались.

И что-то в этих цепочках алгоритмов казалось Дагласу знакомым. Что-то из молодости, когда Люси ещё ходила на своих ногах, и они вместе работали на Пентагон.

«Лаборатория уходит из зоны прямого контакта. Миссия под угрозой срыва. Дарк может догадаться. Требуется вмешательство группы зачистки».

Чен перечитал донесение. Он был абсолютно спокоен. Вряд ли Дарк догадается, что враг у него практически под боком. Конечно, весьма печально, что теперь целью китайской разведки стал именно Даглас, до сих пор служивший таким удобным прикрытием для операций Чена. Однако нынешняя миссия сулила невообразимые перспективы для изысканий самого Чена.

Встреча с китайским резидентом прошла полгода назад. Резидент передал Чену пакет с информацией и предложил работу. Целью КНР были изыскания американцев в области телепортации.

– Телепортация? – улыбнулся Чен. – Это же пустая трата ресурсов. Китай собирается вложить деньги в заведомую пустышку? Господин заместитель, я кое-что понимаю в технологиях, уверяю вас, это уловка американцев, чтобы выявить иностранные резидентуры.

– Поэтому мы и не используем наших людей, а предлагаем эту работу вам, как, так сказать, частному предпринимателю. Но у нас есть все основания полагать, что это абсолютно реальная разработка, в которой активное участие принимают русские.

– А вы, как завещал великий Мао, решили воспользоваться попутным ветром?

– Все эти лозунги Мао про ветер перемен, стену и мельницу – лишь красивые слова. Сам-то он перемен точно не терпел. Нас ждут великие потрясения из-за великих знаний. Вы слышали о волнах Кондратьева?

Чен слышал.

– Тогда вы знаете, что любая технологическая революция неминуемо приводит к экономическому кризису. Меняются производительные силы, меняются люди, меняются государства. Кризис грядёт, это я вам могу сказать уже сейчас. Он будет связан с информационными технологиями, с этой дурацкой компьютерной сетью, которую я терплю только за картинки с голыми бабами. Если Кругловы успеют поставить на поток свою адскую машину перемещений, всё будет ещё хуже.

– Но ведь ваша экономика сейчас интенсивно развивается, вы легко переживёте кризис.

– Следует ли мне понимать это, как отказ от сотрудничества?

Чен сказал:

– Я, верно, понимаю, что если я откажусь, вы всё равно найдёте людей, которые сделают это для вас?

– У нас есть варианты.

– Вас устраивают расценки моей организации?

– Мы даже удвоим гонорар, если технология и впрямь окажется не пустышкой.

Они ударили по рукам.

Чен сливал китайскому правительству информацию по проекту, но не всю. Сливки он оставлял себе. Целью Чена было эти исследования, по меньшей мере, затормозить, а при благоприятных обстоятельствах – вообще прекратить. Разумеется, заполучив сначала все данные по проекту.

Он не боялся мести китайской разведки. Стремление амбициозного азиата контролировать все высокотехнологические исследования в мире, наконец, начало приносить плоды. «Порт» был первой крупной удачей Чена.

Того, что открыли братья Кругловы, достаточно было, чтобы получить неограниченную власть над ведущими экономиками мира. Логистика, транспорт, энергетические ресурсы – всё становилось ненужным. И власть эта может оказаться в руках Чена.

В том числе – власть над Китаем, который сейчас финансирует и формально контролирует миссию.

Миссия вовсе не была под угрозой срыва – она была завершена. Но группа зачистки всё же требовалась.

Это будет серьёзная потеря для мировой науки.

Левый

Говорил в основном Юся. Я опять не выспался, и как бы приятно мне не было видеть Виксу на мониторе, глухое раздражение на брата, вскочившего ни свет, ни заря, мешало расслабиться. Тем более взрыва в лаборатории я ему ещё не простил.

– Вы где шатаетесь?! – возмущалась Викса. – Я смотрю, а вас всё нет и нет в сети, испереживалась вся.

– А что случилось?

– Специально ведь не звонила по уральскому времени, хотела по вашему, американскому, первая поздравить... Вы, где были?

– Виски пьянствовали.

– Я не поняла: вы с кем сейчас разговариваете?

– Шутка. День рождения отмечали. Слушай, а чего такая связь хорошая? У вас широкополосный интернет появился, что ли?

– Юся, ты хоть иногда письма читаешь, которые я вам пишу? Мы с мамой уже день как в Турции.

– Как вас угораздило?

– Повторяю для особо внимательных: я досрочно все экзамены сдала, ещё в марте, папа нам с мамой за это подарок сделал. Кстати, скоро сюда ваши должны прилететь.

– Вот тихушники, нам ничего не сказали.

Я вздохнул: Лэйла писала об этом десять дней назад, но Юся был слишком занят поисками шпиона, поэтому прочитал письмо из дома невнимательно.

– Мальчики, может, тоже прилетите? Мы тут соскучились уже все давно.

Не знаю, как Юся, а я тоже скучал. Очень хотелось увидеть Виксу не через заторможенный и нестабильный видеосигнал, а живьём. Последний раз живьём мы общались перед нашим отъездом за бугор. Она всё ещё была маленькой девочкой, всего-то двенадцать лет. Я тогда даже не знал, что влюблюсь в неё однажды по самые уши.

Конечно, она присылала нам свои фотки, мы регулярно созванивались, и даже год назад отослали Виксе современный лэптоп со встроенной веб-камерой, чтобы устраивать «сеансы космической связи». Но это было не то. Я хотел вживую убедиться, что она стала именно такой, какой выглядела на фотографиях.

– Извини, Викса, не можем. У нас творческая командировка на Гавайи.

– Мне кажется, вас обманули. На Гавайях люди отдыхают!

– А мы вот работать едем, потому, как за полноценных людей не считаемся. Знаешь, какое определение человеку дал Аристотель?

– Двуногое без перьев.

– Умница.

– Но вы ведь тоже двуногие.

– Это формализм. Нам тут предлагают шабашку – сняться на российский герб. Егор будет на восток смотреть, а я – на загнивающий запад.

– Трепло ты! – засмеялась Викса. – Егор, а ты чего молчишь?

– Он вчера перебрал немного, – ответил за меня Юся.

– Юся, я тебе при встрече нос сломаю! Егор, чего ты молчишь?

– Я ещё не проснулся, у нас шесть утра, – проворчал я, тронутый, однако, вниманием к моей персоне. Юсе я показал кулак.

– А чего вы так рано поднялись? – спросила Викса.

– Самолёт через четыре часа, надо успеть шмотки собрать, себя в порядок привести, вот, с тобой ещё поговорить хотели.

«Хотели», как же. Я вчера ночью предлагал связаться, так нет – не могу, спать хочу. Будто нарочно.

– Так вы что, серьёзно, что ли, на Гавайи летите?

– Когда мы тебя обманывали?

– Да сплошь и рядом. Вон, Егор в прошлый раз сказал, что вы лабораторию взорвали.

– Что?! – Юся сурово посмотрел на меня.

– Ты спал в это время, после процедур...

– Я тебе это припомню, – пообещал он, а сам опять осклабился Виксе: – Это он тебя обманул, там не лаборатория была, а небольшой город. Ты мне вот что скажи: твоё намерение стать сыщицей ещё не истаяло? Ты не передумала в Омск уезжать?

– Мне кажется, ты сегодня делаешь всё, чтобы вывести меня из душевного равновесия. Я в позапрошлом году решила туда поступать. Сам знаешь – я, если что решила, не отступлю. Секция каратэ, пять километров ежедневно с ускорением...

– Драмкружок, кружок по фото, а мне ещё и петь охота...

– Тебе не учёным быть, а диктором на радио, язык без костей. Это высшая школа милиции, между прочим.

– Не сердись. Честное слово – восхищаемся!

– Тебе всегда надо мной смешно!

– Что поделать, такой уродился...

– Это ты кому-нибудь другому рассказывай, я-то знаю, какой ты уродился, – язвительно заметила Викса.

Честное слово, противно слушать, как они друг друга подкалывают. На языке нормальных людей это называется «ревность». Как это называлось в нашем случае – я не знал. Глупо ревновать брата, такого же урода, как и я сам, к такой красавице, которой стала Викса. Что я могу знать о её жизни там, в уральских Понпеях? Может, у неё давно уже молодой человек имеется, и даже не один. Нормальный, двуногий, и без перьев, которого не приглашают фотографироваться на российский герб.

Я не стал больше терпеть этих мыслей, что всегда роятся в голове, когда мы разговариваем с Виксой, и выдернул шнур из сети.

Компьютер потух.

– Ты чего? – возмутился Юся.

– Ничего. Давай собираться, скоро такси приедет.

Юся немного поворчал, но спорить не стал. У нас и впрямь конь не валялся, надо было собирать чемоданы. А Виксе мы в следующий раз что-нибудь соврём.

Полтора часа у нас ушло на сборы, душ мы для бодрости принять не успевали. Юся обиженно молчал. Я чувствовал себя виноватым, надо будет извиниться.

Такси приехало за час до начала регистрации. Водитель-индус по-английски говорил плохо, так что багаж нам вынес консьерж, он же уложил чемоданы в багажник.

– Спасибо, Ди-Джей, без вас бы мы совсем пропали, – сказал Юся.

– Надолго улетаете?

– На месяц.

– Корреспонденцию пересылать, или оставлять в ящике?

– Оставляйте.

Мне хотелось добавить: будь вежливым, как носорог, и чистеньким, как хрюшка, тогда куплю тебе пирог и поцелую в ушко, но, думаю, Ди-Джей эту шутку бы не оценил, тем более что на левой мочке он носил клипсу с фальшивым бриллиантом (видимо, прокалывать боялся).

Мы уселись на заднее сиденье такси, двигатель завёлся и машина поехала.

Поехала куда-то не туда.

– Не понял, – возмутился Юся, когда мы выехали на мост Сан-Франциско-Окленд Бэй. – Ау! Нам в аэропорт надо! Руси-хинди, бхай-бхай? – постучал он в стекло водителю.

Водитель в чалме обернулся, добродушно заулыбался белыми зубами, покивал – и продолжал гнать вперёд.

– Вот гадёныш! – Юся обернулся ко мне в поисках поддержки.

Не сговариваясь, мы начали молотить кулаками в стекло, отделявшее нас от индуса.

– Останови, сволочь, мы вызовем полицию!

Индус опять обернулся, открыл нешироко окошечко, будто хотел лучше нас расслышать, и с той же белозубой улыбкой прыснул нам из баллончика какой-то гадости, пахнущей сиренью. Окошечко тут же закрылось.

Такого мы уже никак не могли ожидать. Будто по команде, мы глубоко вдохнули, чтобы задержать дыхание, и, естественно, полной грудью заглотнули этой гадости. Юся сидел ближе к двери, и ему достало воли и ума, чтобы ухватиться за ручку стеклоподъёмника и попытаться провентилировать салон.