Часть первая 4 page. Увы, стекло не опускалось

Увы, стекло не опускалось. И двери тоже были заблокированы.

Тут нам и кирдык настал, понял я. Ко всякого рода анестезиям у нас была аллергия. У Юси глаза уже закатились, и я тоже чувствовал, что начинаю задыхаться, а всё тело чешется, будто его крапивой настегали. Изображение поплыло, в ушах бухал молот. Потом я отключился.

Правый

Очнулись мы, судя по всему, часов через девять-двенадцать, потому что пустыня вокруг нас была вся красная от заходящего солнца, а небо на горизонте уже приобрело глубокий фиолетовый оттенок.

Кости жутко ломило – видимо, мы так и ехали всё это время в положении сидя. Разве что автомобиль сменился. Теперь это был какой-то пикап, и мы сидели в его кабине, а за рулём сидел мрачный латинос.

– Вы кто? – спросил Егор. Мне показалось, что он очухался немного раньше меня, и ждал, пока я приду в себя.

– Рон, – ответил латинос.

– Куда вы нас везёте, Рон?

– Куда просили – туда и везу.

– Кто просил?

– Откуда я знаю, кто? Вас, бухих, навалили мне на пересечении пятьдесят восьмой и пятнадцатой, сказали, что вам до Вегаса, заплатили, забросили вещички в кузов – и вот.

Рон кивнул на указатель. До Лас-Вегаса оставалось двадцать пять миль.

– Это что – Невада?

– Да, парень, самый центр. Пустыня Мохаве.

– Твою мать, вот тебе и слетали на Гавайи, – сказал я Егору, а потом снова обратился к водителю. – У вас тут связь мобильная есть?

– В Вегасе точно есть, а на этом перегоне – вряд ли.

Мы какое-то время тупо глазели в лобовое стекло, наблюдая, как тьма окутывает пустыню.

– Это не твои шутки? – спросил Егор.

– Ты с дуба рухнул? Когда я так шутил?! Может, это Дарк нас разыграть решил.

– Точно не ты?

– Зуб даю.

– Эй, парни, вы на каком языке говорите?

Всем интересно, на каком языке мы разговариваем. Будто знание, на каком языке говорит собеседник, автоматически даёт знание самого языка.

– На русском.

– А! Kagdila-spasiba-karrashow! – обрадовался латинос. – Я-то думал – чего это такие молодые с утра нагрузились? А вы, оказывается, русские.

Хотелось нагрубить, но среди пустыни я не решился. Вот доберёмся до Лас-Вегаса – тогда и нагрублю.

Сначала мы увидели зарево из-за гор, а потом пикап взобрался на самый гребень – и нам открылась долина, сплошь залитая разноцветными огнями.

– Твою мать... – сказали мы по-русски в один голос.

– Tvay-umatt? – переспросил Рон. – Что это?

– Это «красиво» по-русски.

Латинос несколько раз с удовольствием повторил это слово. Егор с укором посмотрел на меня.

Рон высадил нас на окраине, рядом с каким-то недорогим отелем.

– «Визу» принимаете к оплате? Или лучше «Мастер кард»? – спросил я у портье.

Принимались к оплате обе карты, и я протянул «Визу».

Расплатившись за ночь, мы отправились в свой номер. Комнатка оказалась бедновата и грязновата, на три звезды отель никак не тянул, но постель была чистой, душевая работала, туалет тоже, доступ к сети имелся. Ладно, отдохнуть по-человечески пойдёт.

Мы рухнули на кровать, и я тут же начал звонить Дагласу. Я был почти уверен, что в Лас-Вегас нас сплавил именно он. Конечно, на кой хрен ему такие возмутители спокойствия. Почти сто человек в команде, легко обработают весь массив данных, выяснят, что там мешало работать нашей «линзе», мы в бумажной работе и впрямь лишние. По крайней мере – я.

Трубка Дагласа была вне зоны досягаемости, или отключена, как сказал автомат. Я раз двадцать пытался набрать Дарка, но всякий раз нарывался на вежливый автоматический голос.

Я бросил телефон, подцепил лэптоп к сети и просмотрел электронную почту. Помимо спама там нашлось письмо от Дагласа, датированное сегодняшним утром. Очевидно, он отправил его нам из аэропорта.

Письмо было коротким:

«Парни, извините за неудачную шутку. Отдохните недельку в Вегасе, разберёмся без вас.

Дональд Даглас.

P. S. – Люси никогда не чистит корзину».

В прикрепленном файле был номер брони в пятизвёздочном отеле в центре города.

Егор несколько раз перечитал постскриптум и недоумённо посмотрел на меня.

От нечего делать я заглянул на новостной сайт CNN – и мне стало плохо. Я начал кликать все ссылки подряд в поисках подробностей, но подробностей не было.

Егор, казалось, был спокоен, но по плотно сжатому рту и прищуренным глазам было понятно, что он потрясён.

Самолёт, совершавший рейс Сан-Франциско-Гонолулу потерял управление и рухнул в Тихий океан, на полпути к месту назначения.

Это был наш рейс.

Спать мы не могли. После непродолжительного спора я всё же убедил Егора позвонить Люси. Не зря же её упомянул в своём письме Дарк.

Люси, услышав мой голос, разрыдалась. Терпеть не могу, когда женщины плачут, потому что абсолютно не умею их успокаивать. Узнав, что мы в Лас-Вегасе, она сказала, что немедленно вылетит к нам. Мы сказали, что не стоит беспокоиться – с её-то ногами – и обещали вернуться первым же рейсом во Фриско.

В отеле «Даймонд» игровой зал находился прямо в ресторане, помещение было поделено на зоны, но обедающие или ужинающие внимательно следили за играющими, а играющие поминутно глотали слюну, оглядываясь на жующих. Встреча была назначена именно здесь, в самом шумном зале Вегаса.

– Полмиллиона, согласитесь, больше, чем сто тысяч, – невинно улыбнулась Барбара.

– Вы правы, госпожа Кравец, – кивнул Льюис. – Операция получилась вполне в духе одиннадцати друзей Оушена.

– А вы ещё не верили, что вас не будут проверять.

– Признаюсь, вы оказались более глубоким психологом, чем я думал. Не хотите продолжить игровую карьеру?

– Спасибо, я получила всё, что хотела.

Операция и впрямь прошла гладко. Спектакль, разыгранный Барбарой, Майором и Льюисом перед телекамерами, проглотили все, даже Генри, который после лихого увольнения своего коллеги боялся Майору даже слово поперёк сказать.

Расчёт был простым: Брайдер и Барбара поставили на себя маленькие суммы, чтобы устроители чемпионата подумали, будто у «молодых» и впрямь только спортивный интерес. Пока служба безопасности искала ставки самих игроков, Льюис преспокойно сделал несколько крупных ставок у разных букмекеров. В результате все ставки оказались выигрышными, и получилось пять миллионов долларов на руки. По пятьсот тысяч получили Льюис и Генри (сам он поставил на Брайдера пятьдесят тысяч – и проиграл). Четыре миллиона кэшем достались Барбаре и Тому.

– Я одного не пойму: как вы умудрились обмануть судей? Никто даже не догадался, что Том вам подыгрывает.

– Майор, ты мне подыгрывал?

Брайдер сделал брови домиком:

– Я? Подыгрывал? Ничуть.

– Но как тогда... – не понял Льюис.

– Майор был недостаточно пьян в тот день, – объяснила Барбара агенту. – Он относится к тому типу людей, для которых выигрыш – не главное, они получают удовольствие от процесса. А у Тома удовольствие ассоциируется с лёгким забытьём. Во время игры он был почти трезв и пытался меня обыграть, не удовольствия ради, а именно ради победы. Так что все его ходы были слишком логичными, из-за чего он продул.

– Пятьдесят грамм «Джонни Уокера» – и я выиграю хоть в шахматы, – согласно кивнул Том.

Льюис недоверчиво посмотрел на молодожёнов.

– Мне кажется, вы немного с приветом оба, – сказал он, наконец.

– С приветом, не с приветом, а четыре миллиона имеем, – улыбнулась Барбара. – Спасибо, Льюис, с вами приятно было иметь дело.

– С вами тоже, госпожа Кравец. Моё предложение остаётся в силе. В нашем бизнесе вас может ждать большое будущее.

– Моё будущее уже в прошлом, – ответила она, и Льюис попрощался с молодожёнами.

Барбара и Майор остались сидеть друг напротив друга.

– Что? – спросил Том, оторвавшись от стейка.

– Я ничего не говорила, – улыбнулась Барбара.

– Но подумала!

– Мне уже нельзя посмотреть, как ты ешь?

– Не надо делать этого так.

– Как?

– Нежно.

– А хотел бы, чтобы я грубо так хлопнула тебя по спине и сказала: «Парень, ты круто жрёшь это мясо»?

– Женщины не должны так смотреть на мужчин.

– Почему?

– Ну... я в это время не могу о еде думать.

– Хорошо, я отвернусь.

Барбара отвернулась, а Брайдер вернулся к стейку. Но буквально через несколько мгновений бросил вилку.

– Это издевательство.

– Что опять?

– Сидит мужик, а женщина боится на него посмотреть. Чувствую себя каким-то сексистом.

– Тебе не кажется, что ты раскапризничался?

– Барби, я просто смущён.

– Если тебя это успокоит, я тоже не в своей тарелке.

– Разумеется, не в своей, ты всё время смотришь на мой стейк.

– Ты жаловался, что я смотрю на тебя.

– Ненавижу тебя.

Они немного помолчали.

– Окей, давай одновременно скажем, что нас смущает, и покончим с этой неловкой ситуацией, – сказал Том.

– На счёт три?

– Давай.

Том взял на себя отсчёт: вилкой по бокалу. Раз. Два. Три.

– Мы не пара, – сказали они хором.

– Чёрт... – чертыхнулись они тоже в один голос.

– Заткнись! – сказали они друг другу.

Это было уже слишком.

– Ненавижу тебя, – выпалил Брайдер, пока Барбара пыталась придумать что-нибудь, чтобы не говорить с Майором в унисон. – Ты мне все карты путаешь.

– Ты мне тоже.

– Так, хватит, мы ругаемся, будто муж и жена.

– Мы и есть муж и жена.

– Заткнись. Мы сейчас пойдём и попросим нас развести, иначе я не знаю, как терпеть твоё присутствие.

– Ты мне в сыновья годишься.

– Ты выше меня на голову.

– Ты храпишь ночью.

– А ты... ты... ненавижу тебя!

– Повторяешься.

– Не серди меня, а то... тьфу, ну послушай, что мы несём! – расстроился Брайдер. – Так даже Лэйла со Змеем не сюсюкают.

– Кто?!

– Да так, есть у меня пара знакомая... Слушай, всё было действительно очень здорово, но так долго продолжаться не может. Давай так – мы сейчас встанем, разойдёмся, и больше не будем встречаться.

– Я прямо сейчас могу уйти.

– Сидеть. Ты представляешь, как я буду выглядеть: я жру стейк, а женщина уходит?

– Как ты будешь выглядеть?

– Или неудачником, или негодяем. Подожди, пока я доем.

– Так ты говоришь всё время.

– А ты смотришь!

– Не ори на меня!

В это время в зоне с блэк-джеком началась потасовка. Барбаре и Тому из-за толпы зевак, моментально окруживших место конфликта, ничего не было видно, но по крикам, доносящимся из эпицентра событий, можно было понять, что чересчур удачливых игроков обвиняют в мошенничестве. Барбара невольно отвлекалась на шум.

– Ты слышишь, что я тебе говорю? – спросил Майор.

– Что? – Барбара обернулась к нему.

– Я поел, говорю. Можем выметаться.

– За тебя заплатить?

– Как ты смеешь?! Эй! Да куда ты всё время смотришь?!

Барбара смотрела туда, где толпа расступалась перед охранниками и скрученными в бараний рог виновниками беспорядка.

Виновниками были её внучатые племянники.

– Не может быть, – открыл рот Майор. – Что здесь делают эти маленькие негодяи?

– Кто? Егор и Юся?

Трудно было понять, что больше удивило молодожёнов: присутствие в игровом зале людей, которых они не ожидали встретить, или то, что супруг тоже откуда-то их знает.

– Ты их знаешь? – хором спросили они друг у друга.

Сиамских близнецов, отчаянно ругающихся на русском, довели до выхода, где передали копам. Через минуту охранники вернулись.

– Мистер, – спросила Барбара у одного из них. – Кто эти... эти двое?

– Мошенники, мэм, – ответил он. – Их попросили по-хорошему выйти из-за стола, они полезли в бутылку. Теперь в участке поиграют.

Барбара вскочила из-за стола и побежала к выходу. Том, несколько обиженный таким пренебрежением, смотрел ей вслед. Будто почувствовав его взгляд, Барбара остановилась и обернулась на него. Потом спокойно вернулась к столику и спросила:

– Ты со мной?

Том сделал надменное лицо:

– Мы же, вроде, обо всём договорились.

Барбара молча развернулась и снова пошла к выходу.

Как близнецы оказались в Лас-Вегасе, не мог понять ни Чен, ни его люди. Проверка через базы данных аэропорта и финансовых операторов подтвердила донесение о том, что близнецы живы.

Это был неприятный сюрприз. Решаемый, но неприятный. Чен не привык, что цель, намеренно или случайно, уходит из-под удара.

– Чен, я не понимаю, как это произошло.

– Спокойно, Сильвер, это не твоя вина, за чистку отвечают другие люди.

Прямой канал с Сильвером случался крайне редко, только когда операции действительно грозила опасность. Однако сейчас Чен не склонен был разделять беспокойство агента.

А Сильверу не нравилось спокойствие босса.

– Чен, они очень умные, а мы уже допустили одну промашку. Надо действовать осторожнее.

– Сосредоточься на текущих задачах. Мне нужно, чтобы из закрытых баз Центра исчезла вся информация по эксперименту.

– Чен, ты меня слышишь? Они наверняка уже знают, что вся лаборатория кормит рыб, и попытаются скрыться. Может, мне лично разобраться с ними, пока они мне доверяют?

– Сильвер, не надо меня раздражать. Я прекрасно знаю, что делать. Конец связи.

Конечно, братья могут оказаться умнее, чем кажутся на первый взгляд. Требуется их обездвижить, чтобы не рыпались, пока за ними не приедет специальный человек.

Левый

Вернуться первым же рейсом не получалось. На обеих картах почему-то не осталось денег. Юся позвонил в банк, и там сказали, что транзакция прошла ночью, в Лас-Вегасе, и нечего валить с больной головы на здоровую. Если карточки при вас, мистер Круглов, никто кроме вас и не мог снять с них деньги. Куда вы спустили за ночь десять тысяч – понятия не имеем!

Потом мы сидели перед лэптопом и недоумевали. Ночью кто-то пытался взломать наш брандмауэр, но защита была настроена отлично – никакой бреши ночные хакеры пробить не сумели.

Немного подумав, мы удалили все письма с почтового ящика, так и из памяти лэптопа. Всё важное мы и так помнили, а неважное может показаться важным для взломщиков. А Юся даже на всякий случай отформатировал.

– С нашего лэптопа сейчас в сеть выходить не стоит, – сказал я, прикинув и так, и этак. – Наверняка его теперь будут отслеживать, и попытаются взломать сразу онлайн.

– Да кому мы нужны?

– Видимо, кому-то нужны. Сам про саботаж все уши прожужжал.

– Ага, проняло?! – позлорадствовал Юся. – А говорил – нету шпионов, нету.

Я решил не вестись на провокацию и промолчать. Если подумать – глупо радоваться тому, что самые худшие твои предчувствия сбываются.

– И что сейчас делать? – спросил Юся примирительным тоном. – Вообще без доступа к информации оставаться?

– Почему? Меняем апартаменты.

В пятизвёздочном отеле терминал может быть прямо в люксе. На крайний случай, наверняка найдётся точка доступа в сеть в каком-нибудь бизнес-центре.

Нам повезло – в люксе имелось всё, что только душа пожелает, и всё это было оплачено. Я всегда говорил, что Дональд – отличный начальник.

Был...

Уже отсюда мы попытались связаться с Люси и попросить у неё помощи: купить нам обратные билеты. Однако она не брала трубку – не то не могла снять трубку, не то и впрямь решила лететь за нами сама. Собравшись с духом, мы позвонили в дирекцию Центра, но там с нами даже разговаривать не захотели.

Оставалось просить денег у Лэйлы и Змея. Честно говоря, не хотелось. Не потому, что это унизительно – как раз ничего унизительного в этом не было. Просто не хотелось напрягать близких людей. Собственно, поэтому мы и Виксе ничего не сообщили о том, в какой переплёт попали.

Чёрт, а вот ей-то надо было: она же знает, что мы собирались лететь в Гонолулу, наверняка переживает, узнав о крушении самолёта. Ладно, с ней потом свяжемся, а пока... что нам делать?

– А давай выиграем? – предложил Юся.

– Чего?

– Давай, говорю, выиграем тысячу долларов.

– Ты предлагаешь в рулетку играть?

– Не обязательно. Можно в карты сыграть.

– А если проиграем? У нас всего сто долларов.

– У меня чутьё, ты не забыл? Давай, поищем, какие в блэк-джеке правила.

Идея была дурацкая с самого начала, но, как ни странно, едва мы разобрались в этой игре, оказалось, всё не так страшно, и можно выходить на охоту. Терять нам всё равно было нечего, мы оделись поприличнее, и спустились в игровой зал.

Мы разменяли единственную нашу сотню на фишки, и отправились сначала к рулетке. Юся сказал, что надо на маленьких ставках опробовать его хвалёную интуицию. И с первого раза выиграл десять баксов.

– Вау, это круто! – сказал он. – Мы не тем зарабатываем на жизнь. Крупье, ставлю ва-банк на зеро!

Я даже пикнуть не успел, когда крупье сказал, что ставок больше нет.

Разумеется, выпало зеро. Мы стали обладателями двухсот двадцати долларов. Не задумываясь, Юся опять поставил ва-банк, и опять выиграл, и наш выигрыш удвоился.

– Не дразни гусей, – шепнул я ему. – Смотри, как на тебя этот крупье смотрит.

– Это свободная страна, пускай смотрит, – отмахнулся Юся. – Ладно, пойдём к блэк-джеку.

Конечно, мы оба были дураки, и совсем не разработали тактику. Нам надо было меняться: сначала играть удачливому Юсе, потом мне. По крайней мере, так было бы не так подозрительно, почему мы всё время выигрываем. Я бы точно сотни две продул.

Но Юся шёл напролом. Он быстро выиграл десять тысяч, и теперь готовился перейти к более крупным суммам.

– Юся, окунись в алебастр! – сказал я. – Не жадничай, нам этого вполне хватит вернуться домой хоть на такси.

– Я в такси больше не езжу! Погоди, я восстановлю те бабки, которые у нас украли с карты – и пойдём ужинать.

Но удача уже отвернулась от нас. Дилер вызвал подмогу, и нас окружили гориллы в чёрных костюмах.

– Господа, администрация казино приносит вам свои извинения за доставленные неудобства, но мы вынуждены задержать вас для выяснения личности.

– В чём дело, док? – тут же полез в бутылку Юся.

– У нас есть основания полагать, что вы нечестно играете.

– С чего бы это?

– Вы считаете карты.

– Мне просто везёт сегодня.

– Видимо, не совсем, – улыбнулся дилер.

– Постойте, – вмешался я, – а почему нельзя считать карты? Все люди умеют считать. Мы совсем не против, если наши соперники тоже будут считать.

– Это противоречит уставу нашего казино.

– Простите, но нас никто не ознакомил с уставом вашего казино.

Вокруг начала собираться толпа. Отчего-то она сочувствовала не нам, а игорному дому.

– Так, стоп! – взял слово Юся. – давайте мы заберём выигрыш, и если вы так боитесь с нами играть, мы уйдём в другое казино.

– Боюсь, мы не можем вам этого позволить.

– Эй, но мы честно играли!

– Мы всё это выясним.

– Твою мать, – сказал я по-русски. – Верните нам нашу сотню, и мы уйдём.

– Господа, не обостряйте обстановку, пройдёмте к выходу.

Один из горилл попытался взять Юсю за руку, но за долю секунды до этого Юся на рефлексе дёрнулся и разбил горилле нос. Толпа охнула, и на нас навалились остальные.

– Надеюсь, вы понимаете, что это значит – война? – пыхтел Юся, пытаясь увернуться от захватов, а сам тыкал кулаком будто наобум, но неизменно попадая охранникам то в ухо, то в глаз. Однако горилл было слишком много, а я драться не умел. Как-то не научились мы драться вдвоём.

В общем, нас скрутили и сдали копам за дебош.

Копы были такими же негодяями, как и вышибалы в казино. Они даже права нам не зачитали, как это всегда в кино показывают. Нам нацепили наручники, хотя тут вышло довольно нелепо: две руки сцепили, а третья осталась свободной.

– Эй, как насчёт наших прав? – спросил я.

– В суде будешь права качать, – пообещал один из копов.

Юся плакал от несправедливости. Он всегда от несправедливости плакал. Хотя, казалось бы, большой мальчик, и должен понимать, что никакой справедливости не существует, и везде побеждает только грубая сила.

Правый

В участке нам зачитали права, сказали, что мы можем сделать один телефонный звонок, и вообще – вели себя не в пример культурнее патрульных. Правда, легче мне от этого не было: на ночь нас оставили в кутузке. Бесплатного адвоката обещали утром, жрать принесли какую-то кашу и апельсиновый сок. Сок мы выпили, а кашу есть не стали.

В кутузке было тесно от пёстрого люда – в основном вполне достойного внешне, но все ли они такие же несправедливо обвинённые, как мы, понять было невозможно.

Наш внешний вид арестантов интересовал недолго – время было позднее, и почти все засыпали, прислонившись к стене или друг к другу. Нам места не нашлось, но мы и не хотели спать. По крайней мере, я не хотел. Мой возмущённый разум кипел, грозя сорвать крышку; даже разбитый в драке носик свистел. Ну, дай бог, адвоката дадут нормального, мы завтра от этого казино камня на камне не оставим.

Хотя, если честно, мне было глубоко фиолетово: эти деньги, которые я не заработал, всё равно удовлетворения не приносили. Мне даже зуба выбитого не было жаль, и того, что я букву «р» из-за этого сейчас не выговариваю. Англоязычным не понять этой печали, английский язык изначально картавый. Зуб я себе потом вставлю. Золотой. Как цыган наполовину, я должен иметь во рту золотой зуб...

На самом деле мне хотелось отвлечься от неприятных мыслей о гибели команды. Может, это Гумилёв такую пакость задумал? А что: открытие уже совершено, все результаты исследований хранятся на закрытом сервере Центра, одним махом устранил претендентов на Нобеля – и пользуйся на здоровье.

С другой стороны – данные не обработаны, зачем гробить всю команду, когда массив полученных результатов не обработан? Нелогично – придётся новую команду нанимать.

Но крушение самолёта точно не случайно, каждая клеточка моего мозга вопила о том, что это заговор всего плохого против всего хорошего.

Возможно ли, что Даглас о чём-то догадался? Ведь я говорил ему, что неудачи нас преследуют едва ли не с начала проекта, намекал на саботаж. Он мне не верил тогда, но ведь что-то этот его постскриптум должен был означать. Может, он догадался, кто шпион, и сообщил Люси?

Но тогда Люси сказала бы нам об этом.

При чём здесь корзина, которую она никогда не чистит? Это какой-то код, его обязательно нужно разгадать.

Под утро мы сумели заснуть, но сна было часа полтора, не больше. Потому что пришёл адвокат.

Адвокат оказался кислым чуваком. Выслушав нас, он сказал, что нам проще признать свою вину и отбыть пару недель на общественных работах. Ладно бы просто надули казино, а то ведь ещё и в драку полезли... Ну, как не надули. Выиграли же подряд десять тысяч? Как это у вас получилось, можете объяснить? Я, конечно, буду настаивать на вашей невиновности, но адвокат игорного дома «Даймонд» от моих доводов камня на камне не оставит.

Мы плюнули на этого адвоката и сказали, что сами будем себя защищать. Мне показалось, что он даже обрадовался. Ну конечно, зачем ему заведомо проигрышное дело?

– И как мы будем доказывать нашу невиновность? – спросил Егор.

– Увидишь.

Судья Кимби, рассматривавшая наше дело, долго не могла поверить своим глазам, когда я безошибочно угадывал, какой стороной падает монета, легко обыграл пристава в игре «на пальцах» и в блэк-джек, а так же на детской рулетке.

– Это невероятно, – сказала она. Адвокат игорного дома «Даймонд» злобно смотрел на нас, вытирая платком ладони.

И тут нам нанесли последний сокрушающий удар.

– Это вопиющий факт бессовестного использования природных способностей в корыстных целях. У ваших соперников нет ни единого шанса победить в честной борьбе! – сказала судья. – Я передаю рассмотрение вашего дела в антимонопольный комитет. Вы будете содержаться под стражей до момента вынесения приговора, или будете выпущены под залог. Сумму залога назначаю в сто тысяч долларов.

Вот так. Похоже, физиономии у нас были те ещё, потому что адвокат игорного дома прямо светился от счастья, глядя на нас.

– Подсудимые, кто-нибудь может внести за вас залог?

– Да, ваша честь, – прозвучал за нашими спинами уже давно позабытый голос.

Мы с Егором обернулись так резко, что стукнулись лбами.

В проходе между скамьями стояла наша двоюродная бабушка Барбара Теодоровна Кравец.

Левый

Из-под стражи нас освободили тут же, в зале. Пока Барбара оговаривала какие-то тонкости с судьёй, мы с Юсей стояли, тупо таращась на неё. Откуда она выпала?

Наконец, решив все вопросы, наша двоюродная бабушка подошла к нам.

– Вы что – не рады? – спросила она.

– Наверное, рады, – сказал я.

– А что с лицами?

– В шоке от приятного сюрприза, – сострил Юся.

– Вы чего такие злые? Кризис семейной жизни?

– Чего?

– Ну, психологи утверждают, что у совместной жизни есть так называемые периоды кризиса: три года, пять лет, семь, пятнадцать. Вроде как человек устаёт от рутины.

– Вы специально за нами прилетели, чтобы лекцию по психологии прочесть?

– Во-первых, я только вчера узнала, что вы в городе. Во-вторых, через полмира я летела совсем по другой причине. А в-третьих, давайте уже уходить отсюда, вон, следующее заседание проводить собираются.

Мы покинули зал.

– Что у тебя с дикцией? – спросила Барбара у Юси.

Вчерашний выбитый зуб действительно серьёзно искажал Юсину речь, вместо «р» получалось «л».

– Даже не хочу говорить на эту тему, – сказал Юся.

На противоположной зданию суда стороне улицы располагался «Старбакс», и мы с Юсей, не сговариваясь, ломанулись прямо туда – хоть немного перекусить. В кафе мы успели ещё несколько раз, как следует полаяться из-за пустяков, и нашей спутнице это очень быстро надоело.

– Вот что, братцы-кролики, – сказала Барбара по-английски, предварительно хлопнув рукой по столу, чтобы привлечь к себе внимание. – Хватит выяснять отношения при посторонних, тем паче на своём языке, это просто невежливо. Что, так трудно уступать в мелочах?

Мы промолчали. Не потому, что нам нечего было сказать. Скорее наоборот – слов было слишком много.

Мы не умеем уступать. Постоянное напряжение уже стало естественным нашим состоянием. А это чревато последствиями.

Почти сто лет назад в Бостоне на спиртовом заводе произошла авария: из-за усталости материала лопнули одна за другой заклёпки, стягивающие стальные листы огромного, с пятиэтажный дом, резервуара. Стенки разошлись, и в город мощной волной хлынула патока. Её было так много, что волна достигала четырёх метров в высоту. Она даже опрокинула железнодорожный состав. Люди и животные, угодившие в сладкий плен, погибали от удушья. Правительство вынуждено было направить в город армию для устранения последствий катастрофы. Старые дома в этом районе Бостона и по сей день пахнут карамелью.

Мы с Юсей были сейчас похожи на этот чан с патокой: вот-вот заклёпки сорвёт, и мы затопим всё вокруг тягучей ненавистью. Хотя на самом деле мы не ненавидели, просто сильно вымотались, устали видеть одно и то же лицо что в зеркале, что повернув голову. Все люди могут уединиться, побыть хоть какую-то частичку времени в одиночестве, чтобы понять ценность другого человека. Нам такая медитативная практика недоступна.

Барбара, наверное, что-то такое понимала в жизни, потому что смягчилась.

– Ладно, извините – у вас стресс, и всё такое. Как вы вообще здесь оказались?

Вот тоже вопрос. Как рассказать в двух словах историю, которую сам до конца не понимаешь?

– Нас похитили, – ляпнул Юся.

– Кто? – удивилась Барбара.

– Дональд Дарк.

– Утка?

Мы объяснили, почему Дагласа зовут... звали Дональдом.

– Погодите, – Барбара помотала головой. – Как он мог вас похитить, если, по вашим словам, разбился в самолёте?

Пришлось разъяснять всё с самого начала.

Барбара слушала, раскрыв рот. Я и сам слушал, потому что Юся рассказывал в лицах, он вообще склонен к какой-то театральности. Он всегда перетягивал на себя внимание, в какой бы компании не находился. Не специально, просто ему нравилось общество, и он со всеми старался быть милым. Вот и сейчас, сам того не желая, он устроил маленький моноспектакль, в котором главным героем был он. Ну, и я довеском.

– Ты точно не кино сейчас пересказываешь? – спросила Барбара, когда Юся закончил.

Брат посмотрел на меня.

– К сожалению, нет, – подтвердил я.

– Вау, – сказала Барбара на американский манер.

Вообще, выглядела она сейчас куда лучше, чем пять лет назад. Будто помолодела. Думаю, на нашем фоне она вообще голливудской звездой выглядела.

– Вам надо драпать, – сказала она.

– Куда? – спросили мы.

– Не надо при мне хором говорить, пожалуйста. Если я правильно поняла, на вас началась охота. Видимо, вы чем-то опасны для кого-то.

– Это как раз не секрет, – сардонически усмехнулся Юся. – Любая транснациональная компания будет рада закатать нас в бетон. Мы же практически вырыли могилу двигателям внутреннего сгорания, а заодно нефтегазодобывающей промышленности, гидроэлектростанциям и атомной энергетике. Фактически, против нас должна быть вся мировая олигархия.