Несколько слов о форме и не только о ней

Как известно - «Содержание формально, форма содержательна», но не всякому удается воплотить это на практике. Для праздника, особенно уличного, нужна яркая, запоминающаяся форма, нужно выразительное режиссерское решение. Сложно в столь небольшой статье обсуждать такой серьёзный вопрос, но об одном постановочном принципе хочу сказать обязательно. Мы стараемся следовать принципу «МОНТАЖА АТТРАКЦИОНОВ» - когда в каждом эпизоде есть яркий, порой даже агрессивный, зрелищный момент, нечто, что запомнится зрителю, произведет на него впечатление.

Теория «монтажа аттракционов» была выдвинута С. Эйзенштейном в его «докинематографический» период творчества, когда работал он в театре, ищущем новые формы. Не нужно понимать в данном случае «аттракцион» просто как цирковой трюк, нет, это - всякий зрелищный момент. В дальнейшем и в кино, и в театре многие следовали этому принципу. Безусловно, интересен он и для нас. Не всегда, конечно, получается, но мы стремимся к такому построению - через ряд аттракционов.

На «Копорской потехе» это, например, «ожившая» в прологе крепость (загораются огни в окнах-бойницах, вырываются струи цветного дыма, звучит записанный с эффектами, как бы из глубины веков, голос крепости); потом, Чудо-пушка, которая «стреляет» в зрителей апельсинами; глава Ломоносовского района, который в гусарском костюме, задрав голову вверх, «отчитывается» перед трехметровой куклой-солдатом; девушка Маруся, которая от «счастья слезы льет» в прямом смысле этого слова - из глаз ее, как в цирке, слезы льются струями, наполняя ведро, на котором крупно написано «Для слез»; модное солдатское дефиле в портянках; хор МВД, все участники которого, 30 человек, появляются на сцене с приклеенными бородами.

При создании эпизода-аттракциона важен момент неожиданности. Зритель запомнит то, чему он удивится, чего никак не ожидает. Ну разве можно предположить, что в разгар лета на празднике появится Дед Мороз в валенках и шубе? А на «Потехе» он появляется и приносит для солдат мешок с подарками и выслушивает их самодеятельные стихи. Никогда в жизни жители Копорья не видели живьем поразительный танец воинов африканского племени, а на «Копорской потехе» - увидели.

На нашем празднике можно примерить шлем древнерусского воина и подержать его копье, можно сфотографироваться с привидениями, которые не по преданиям, а наяву до сих пор «живут» в крепости. Можно повосхищаться выучкой пограничной собаки. Наблюдать полет на ядре барона Мюнхгаузена, подпевать пионерам, задорно поющим патриотические песни, и потанцевать на «Ассамблее» с самим Петром I.

Нередко задают такой вопрос: используете ли вы при постановке театрализованного представления уже готовые номера или же абсолютно всё готовите к празднику специально? Мне такая ситуация, при которой все готовится специально «по заказу» режиссера, кажется почти фантастической. Случается, конечно, и такое, но все же крайне редко. Всякий занимающийся практикой человек подтвердит, что обычно, приступая к работе, он знакомится с возможностями района, с лучшими коллективами, выслушивает пожелания по поводу того, какие номера хотелось бы организаторам видеть в представлении. Задача режиссёра в этот момент, по-моему, проста: сохранить хладнокровие, ни в коем случае не поддаваться ни на какие уговоры и не брать те номера, которые не будут «вписываться» в концепцию праздника, даже если эти номера хороши сами по себе. Такой номер будет выглядеть «вставным» и, привлекая к себе внимание зрителей, может отвлечь от сути представления. Кстати, история развития близких нам жанров - мюзикла, водевиля, оперетты - это история борьбы с вставными номерами и движения в сторону зрелища - синтетического по характеру, в котором органично переплетаются музыка, танец, диалог и т. п. К органичности при соединении материала должны стремиться и мы. К тому, чтобы «номер» перестал быть просто «номером», но становился уже частью эпизода, тканью сценария. В театрализованном представлении «номер» уже нельзя изъять из эпизода, переставить его в другое место, ибо тогда будет нарушено развитие сюжета.

Но как сделать уже готовый «номер» частью представления? Как найти ему единственно верное место в сценарии. Конечно, нет тут готовых рецептов, многое подсказывает интуиция. Из нашего опыта могу привести много примеров, ибо у нас со своими номерами участвовали самые разные коллективы Ломоносовского района. Вот один из самых необычных - коллектив восточного танца из деревни Разбегаево. Яркий, колоритный, замечательные костюмы, очень нравится зрителям, сами девушки танцуют с упоением, но... Какое это имеет отношение к нашему празднику? С какой стати у стен древнерусской крепости вдруг появятся восточные красавицы? И все же место им нашлось. В эпизоде «Белое солнце пустыни» девушки «изображали» гарем, в освобождении которого принимал участие красноармеец Сухов, а Петруха на одной из них, на Гюльчатай (помните?), хотел жениться. В этом эпизоде девушкам пришлось работать актерски, а не только танцевать свой танец.

Конечно, то обстоятельство, что танцоры, певцы, цирковые артисты должны выполнять непривычные для себя задания, работать актерски, выучивать хотя бы крохотные роли, усложняет и их задачу, и работу режиссера, так как необходимы дополнительные сводные репетиции, иначе без этого не получится полноценного эпизода. Режиссер должен убедить и исполнителей, и руководителей коллективов, что это необходимо для пользы общего дела. Иногда приходится как-то переделывать номера, сокращать, изменять финал, просить актёров сменить костюмы, что нередко вызывает неудовольствие руководителей и исполнителей. Но только не у нас. За многие годы работы на «Копорской потехе» мне пришлось общаться со многими специалистами, и все они с пониманием и интересом относились к поставленным перед ними задачам и с энтузиазмом вносили свои творческие предложения. Наверное, потому, что любят «Копорскую потеху», считают праздник своим и последние годы уже сами безо всяких заданий готовят номера, которые, по их мнению, могут «вписаться» в праздник. Я стараюсь такие номера использовать.

А самый непростой опыт сводной репетиции, наверное, был с участниками исторических клубов в эпизоде «Меняем рыцарей на мыло»: во-первых, они никак не хотели поверить в правдивость этого исторического факта, а во-вторых, вообще не привыкли репетировать. Им сложно было объединить свои усилия с действиями другой актерской группы. Примеров же противоположного свойства полным-полно: участники театра костюма становились актерами в эпизоде «Петровская ассамблея»; маленькие дети из танцевального ансамбля деревни Оржицы со своим танцем в буденовках с удовольствием репетировали со студентами (мы «вписали» их танец в эпизод «Сказка о Мальчише-Кибальчише» и про себя стали называть этот номер «танцем мальчишей»).

Автор-исполнитель Андрей Зотов ответственно отнесся к исполнению предложенной ему роли пленного белогвардейского офицера в представлении «Легенды и мифы Красной Армии». Комиссарши выводили его на сцену, спрашивали у зрителей: «Дозволим ли этой "контре" песню петь?» Зрители, конечно, дозволили... Офицер исполнил пронзительный белогвардейский романс «Четвертые сутки пылают станицы». Зрители, сочувствуя ему, слушали, затаив дыхание. Нам нужен был этот романс, и нужна была такая реакция зрителей, потому что в начале эпизода зрители воодушевленно подпевали революционным матросам любимые некогда песни: «Смело, товарищи, в ногу!», «Орленок», «Гренада»... А в роли матросов выступали вокалисты. Таким образом, зрители погружались в атмосферу того непростого времени, в котором трудно однозначно найти правых и виноватых, да и можно ли это сделать, если речь идет о войне гражданской?