Механистический подход и прогресс современной медицины

Кажется, что возможность применения неор­ганического метода также и в медицинских исследованиях обоснована самими его ре­зультатами. Ибо в человеческом организме удалось несомненно доказать, измерить и изучить функцию или дисфункцию огромно­го числа физических и химических процессов. Это справедливо, например, для изуче­ния электрических процессов, которые при­вели к появлению таких диагностических методик, как электрокардиография или электромиография. Это также справедливо для изучения движений ионов во внутри- и вне­клеточном пространстве и связанных с этим современных представлений, объясняющих важные энергетические и электрофизиологи­ческие процессы в функциях клеток и тканей. Или вспомним о химической катализаторной функции ферментов и биохимической медиаторной функции гормонов. Бесконечное число подобных примеров поначалу убеждает в том, что и в медицине правильно будет при­менять физические и химические закономерности к функционированию и пониманию человеческого организма как тела.

Особенно хорошо можно разработать ме­ханистический подход при изучении скелета ж человеческих органов чувств, таких как глаз и ухо. Кажется, что суставы функциони­руют чисто механически, будь то шарнирный мыщелковый) коленный сустав или шаровидные плечевой и тазобедренный суставы. Более того, сегодня нередко можно прочи­тать, что сами суставы при сравнении с со­временным миром машин можно назвать не­удачными конструкциями, поскольку, приме­няя чисто механические закономерности, сле­довало бы прийти к другим конструкциям. Это мысленное следствие приложения меха­нистических законов к пониманию функций суставов привело к производству искусствен­ных суставов и легло в основу обширной об­ласти ортопедии с заменой изношенных, дегенерировавших суставов искусственными протезами. Но у внимательного наблюдате­ля может возникнуть целый ряд вопросов, ко­торые особенно хорошо можно ощутить как раз при сравнении функции естественных и искусственных суставов. Например, бросает­ся в глаза промежуточное положение боль­шинства человеческих суставов по сравне­нию с аналогичными суставами животных, в общем гораздо более высоко специализиро­ванными, что позволяет человеку сохранить многообразие функциональных возможнос­тей в отличие от односторонней специализа­ции животных. Далее, примечательно то, на­сколько сложно бывает создать искусствен­ный сустав: вспомним, например, о локтевом суставе человека. Кроме того, удивляет (во­преки представлению о неудачной конструк­ции) «срок службы» естественных суставов. В сравнении со всем техническим миром на­ших машин не удивителен ли тот факт, что испытывающие такую нагрузку суставы (как, например, суставы нижних конечностей) в об­щем случае и при нормальной («естествен­ной») нагрузке сохраняют функциональность в течение всей жизни человека?

Другой областью последовательного при­менения механистических представлений мы назвали органы чувств, такие как глаз и ухо. В действительности, для обоих этих ор­ганов очень напрашивается характеристика как физических аппаратов. Так, глаз, в сущ­ности, понимается как сamera obscura; техни­ческим подобием уха служит микрофон. Не подлежит сомнению, что в обоих органах мы встретим феномены, соответствующие физи­ческим процессам, и что современные описа­ния этих процессов полностью правильны. Однако как раз на примере глаза и уха у вни­мательного и непредубежденного человека возникает целый ряд вопросов, и ограничение этих органов рамками исключительно физи­ческих аппаратов становится сомнительным. Ибо где же происходит скачок, позволяющий образу, в известной мере пассивно возникаю­щему на задней стенке глаза, превратиться в переживание? Насколько волевая направлен­ность нашего сознания позволяет нам что-либо видеть или не видеть? Не является ли феноменом нашего современного мира то, что люди сегодня воспринимают так мало из ок­ружающего их мира, хотя глаз как физичес­кий аппарат заведомо не стал хуже? А как об­стоит дело с субъективными нюансами услы­шанного, будь то человеческая речь или кон­цертная музыка? Эти вопросы не следует по­нимать как указание на то, что механистичес­кий подход ошибочен; они лишь должны по­ставить под сомнение исключительность та­кого подхода и подвести к такому учению о человеке, которое наряду с физическими и хи­мическими закономерностями в человечес­ком организме описывало бы и находящиеся над ними жизненные процессы, а также ду­шевную и духовную деятельность человека.

То, что подобным образом расширенное человековедение необходимо для дальнейше­го последовательного развития современной медицины, станет ясно, если мы зададимся вопросом, в каких же областях современная медицина прогрессирует. Несомненно, разви­вается область технической медицины, то есть область, непосредственно связанная с механистическим образом мыслей. Если современная медицина вслед за Вирховым воспринимает электрический процесс в нервной системе как имеющий ту же самую природу, что и в телеграфной проволоке, то логичным следствием этого представления будет искус­ственный водитель ритма сердца. Если пре­вращение крахмала в живых организмах про­исходит так же, как на фабрике, то при соот­ветствующем его нарушении инъекции инсу­лина можно рассматривать как разумное ре­шение. Если сердце есть не что иное, как технически несовершенный насос, то практичес­ким следствием будет создание искусствен­ного сердца. Но то же самое нельзя сказать для других областей медицины. Таким же об­разом успехи в медицине внутренних болез­ней ограничиваются областью острых забо­леваний и неотложных состояний, тогда как множество хронических болезней по-прежне­му является настоящим крестом врачей (в первую очередь, в плане лечения). В целом бросается в глаза большое противоречие: воп­реки всему прогрессу в медицине человече­ство вряд ли стало здоровее. Несмотря на уве­личивающееся число практикующих врачей и врачей в стационарах, пациентов в их каби­нетах и больничных палатах все больше, при­чем произошло значительное смещение от ос­трой к хронической патологии. Одновремен­но инфекционные болезни, которых так опа­сались ранее, уступили место эпидемическо­му развитию психофизиологических зависи­мостей и болезней цивилизации.

Но и успехи технической медицины до тех пор также остаются под вопросом, пока мы не сможем с научной ясностью постичь всю действительность человека. Это особен­но наглядно (и было раньше предметом от­крытой дискуссии) в случае смерти в клинике, при решении вопросов технически воз­можного продления жизни; но это справедли­во и в случае большинства других успехов технической медицины. Человек является целостностью, и каждое медицинское вмешательство должно быть обосновано в рамках этой целостности.