L 02-3. Надежда

Волнообразный терминал международного аэропорта Кансай сиял на фоне ночного неба. Голубые сигнальные фонари, направляя взлетающие один за другим самолеты, ярко светились вдоль полосы, как море светлячков.

UA–718, следующий в Лос–Анджелес, тронулся с места точно по графику и медленно пополз в сторону взлетной полосы. В салоне бизнес–класса Маки спала на специально оборудованной кровати, отгороженной от остального салона занавеской. Она выглядела как пациент, нуждающийся в срочной операции. Кудзё, одетая в длинный белый медицинский халат и сидящая рядом с Маки, пристально наблюдала за девочкой через занавеску. Рядом с Кудзё, расслабившись в кресле, сидел Матоба, также одетый в халат. Он был крайне доволен ситуацией.

– Ненадолго мы оказались в крайне щекотливом положении, но теперь, кажется, все идет по плану, – заметил он. – Мы везем с собой девчонку, чтобы нейтрализовать L, но, судя по всему, это оказалось даже излишней мерой предосторожности.

Матоба оглядел Маки, словно подопытную морскую свинку, затем перевел взгляд на часы.

– Устройство по распространению вируса должно быть уже запущено. До проявления первых симптомов болезни он успеет распространиться по всей стране. Профессор Никайдо теперь войдет в историю как монстр, работавший над уничтожением Японии.

Он радостно ухмыльнулся, словно этот план уже был успешно осуществлен.

– Да, – ответила Кудзё с легкой улыбкой. Даже поглощенный своими мыслями Матоба заметил что–то неестественное в ее поведении.

– Что случилось, Кудзё? Вы плохо себя чувствуете?

Она помотала головой.

– Нет–нет. Просто я немного волнуюсь, когда думаю о том, насколько наш план близок к завершению. И, по–моему, я простыла. Меня слегка лихорадит.

Глаза Кудзё слезились.

– О, вот как? К счастью, у нас в запасе еще полно времени, пока мы не прибыли в Америку. Я надеюсь, вы немного отдохнете в полете.

Кудзё кивнула и взглянула на Маки за занавеской. Над их головами зазвучал сигнал, за которым последовало объявление.

Дамы и господа, говорит капитан самолета. Пункт управления полетами поручил нам пока оставаться на месте. Похоже, на взлетную полосу выехал автомобиль.

– Господин Матоба, можно задать вам один вопрос? – глядя в окно, задумчиво поинтересовалась Кудзё.

Настороженный ее необычным поведением, тот кивнул.

– Конечно.

– Вы помните загадочный взрыв в лаборатории по изучению инфекционных заболеваний на острове Восточный Серрас в 1980 году?

Несмотря на то, что с того момента прошло уже 26 лет, Матоба ни на секунду не задумался над ответом.

– Разумеется, помню. Это был мой, вроде как, дебют во всем этом деле. И как мне помнится, все прошло успешно. В конечном итоге сокрытие фактов было инициировано американским правительством.

Кудзё продолжила без единого намека на эмоции.

– В таком случае, полагаю, этот взрыв похоронил три истины. Во–первых, в научно–исследовательском центре велись разработки по созданию вирусного оружия. Во–вторых, чтобы замести следы, правительство взорвало объект вместе с учеными. И в–третьих, создание биологически опасного вещества, являющегося непосредственной причиной взрыва, было террористическим актом, связанным с президентскими выборами.

– Вы славно потрудились, выясняя все это, – восхищенно заметил Матоба. Вне всяких сомнений, Кудзё ознакомилась с прошлым Матобы перед тем, как предложить ему сотрудничество. Однако, он не очень беспокоился по этому поводу. В конце концов, в этом мире вчерашний враг мог стать твоим другом. Если бы Кудзё не была также осторожна, как и он сам, вряд ли бы она была достойна принятия в группу.

– Господин Матоба, не могли бы вы объяснить, каким образом тогда проникли в лабораторию? Просто ради интереса.

Матоба скрестил ноги под креслом и мысленно перенес себя на двадцать шесть лет назад.

– Среди исследователей, работавших там, была одна азиатская пара. Мы были почти одного возраста, поэтому быстро подружились. Часто устраивали совместные вечеринки, и однажды выбрались отдохнуть на природу вместе с нашими семьями. Тогда–то они и поделились со мной крайне важной информацией. Я узнал об уязвимых сторонах их службы безопасности – видите ли, огнестрельное оружие было оснащено...

– Вы помните восьмилетнюю девочку из той семьи?

– Почему бы не помнить? Очаровательная маленькая девчушка. Мне было ее жаль.

Плечи Кудзё вздрогнули из–за ностальгического тона Матобы. Неожиданно до него начало доходить, что Кудзё спрашивала о деталях, которые ей неоткуда было узнать. Восьмилетняя девочка много лет назад... Он попытался наложить детское улыбающееся лицо на лицо женщины, сидящей перед ним. Сходства совершенно не наблюдалось. Тем не менее, Матоба что–то почувствовал.

– Вы ведь не..?

Йошизава и Хатсуне протиснулись мимо стюардессы и бросились к Кудзё и Матобе.

– Господин Матоба, L находится на взлетной полосе!

– Что? Но ведь вы сказали, что L мертв.

– Да, мы были уверены в этом! – Хатсуне отодвинула занавеску, отгораживающую Маки от остального салона, чтобы выглянуть в окно, как вдруг сердце ее замерло.

– У нее проявляются симптомы!

Девочка застонала от боли, кровавые слезы текли по ее лицу.

– Что происходит, доктор Кудзё? Вы должны были дать ей противоядие, – Матоба начинал паниковать.

Кудзё взглянула на Маки и опустила голову.

– Я надеялась сохранить тайну до того, как мы прибудем в Штаты.

Неожиданно она встала и оглядела салон самолета.

– Фаирмен, Кониши, переходим к плану Б. Шевелитесь!

Кониши, ранее подошедший, чтобы проверить причину шума, оттолкнул Йошизаву и Хатсуне, подскочил к постели Маки и начал вытаскивать пистолеты, спрятанные в медицинском оборудовании. Мужчина, до этого лениво листавший журнал в одном из кресел, вскочил на ноги и принял оружие у него из рук.

– Самолет захвачен! – объявил он сначала на английском, потом на японском, направив пистолет на пассажиров. Его голос звучал странно. Внимательно наблюдая за кабиной, террорист уточнил у Кудзё:

– Что случилось? Мы ведь должны были начать атаку после взлета.

– Фаирмен, L здесь. Возьмите под контроль кабину и вытащите нас отсюда!

– Есть! – Фаирмен сорвал фальшивую бороду и бакенбарды, затем подмигнул замершему Матобе.

– Сколько лет, сколько зим, Матоба. Хотя, вероятно, по твоему замыслу я уже должен быть мертв. Можешь считать меня недовольным призраком. И на этот раз ты не отделаешься одним лишь шрамом.

Фаирмен направился к кабине пилотов, Кониши занял его место, следя за заложниками. Матоба провел рукой по шраму на щеке.

– Я думал, он умер в Брунее...

– Да, он должен был погибнуть вместо вас. Кажется, все враги, которых вы победили в прошлом, теперь собрались здесь, чтобы посчитаться с вами, – Кудзё, смеясь, взглянула на Матобу. – Можете ли вы поверить, что маленькая девочка из прошлого целых двадцать шесть лет ждала шанса отомстить американскому правительству и всем виновным в том взрыве?

Матоба мог только ошеломленно смотреть на стоящую перед ним женщину. Ведь он, как и Кудзё, тщательно проверил ее прошлое перед сотрудничеством.

– Но доктор Кудзё, мы ведь изучили...

– Я восхищена вашей наивностью по поводу моего вымышленного прошлого, – она поклонилась в притворном почтении. Наконец Матоба осознал, что эта женщина имела свой собственный план, совершенно не совпадающий с придуманным им. Кудзё, меж тем, продолжила:

– Ах, да. Забыла вам сказать. Лекарство, которое я вам всем вколола, не было противоядием. Это был вирус. Так что сейчас все люди, находящиеся здесь, – носители.

Матоба замер. Выражение его лица совершенно не походило на обычную самоуверенность: глаза вылезли из орбит, челюсть отвисла почти до груди, лицо стало пепельно–серым.

– Что насчет антидота, который вы получили от девчонки?!

– Я ничего не получала.

– Так значит, заражена не только Маки?! Мы все являемся бомбами замедленного действия?! Кудзё! – Матоба готов был броситься на нее.

– Неужели вы думали, что я поверила в вашу сказочку о мире для избранных?

– Сказочку? – теряя последние остатки самообладания, Матоба истерически затрясся. Перед собой он видел только циничную улыбку Кудзё.

– Это было моей целью с самого начала. Столкнуть вас в глубины отчаяния в тот самый момент, когда ваш план будет на грани успеха. И я изменю мир, как вы и хотели. Сделав из вас вирусные бомбы.

– Черт бы тебя побрал! – Матоба схватил Кудзё за плечи. Но он ослабил хватку и начал пятиться, едва увидев выражение ее лица.

Из налитых кровью глаз Кудзё стекала кровавая слеза. Это была первая стадия вируса.

– Похоже, у меня начали проявляться симптомы... – все новые и новые слезы текли по ее лицу, и на их фоне счастливая улыбка выглядела особенно жутко.

– Н–нет, уйди! Помогите мне! Я не хочу умирать! – Матоба полностью потерял над собой контроль. – Я не хочу умирать, не хочу... – повторял он снова и снова. Террорист рухнул на пол и пополз назад, пока не уткнулся в ноги Хатсуне.

– Какой придурок... – если раньше Хатсуне уважала, даже поклонялась Матобе, то после увиденного унижения ее отношение резко изменилось. Она взглянула на Кудзё, направившую на нее пистолет, и пожала плечами.

– Стреляй, если хочешь. Я не собираюсь драться с тобой. Всегда знала, что ты гораздо хуже любого из нас.

Она повернулась спиной к Кудзё и прошла к своему месту, мурлыкая себе под нос какую–то мелодию.

– Что, черт возьми, происходит, Кониши? Мы же все здесь погибнем! – прокричал Йошизава.

– О, разве вы собирались спастись? Выживет только элита, необходимая в прекрасном новом мире, – издевательски захихикал Кониши.

– Чем ты так гордишься? С каких пор ты стал лакеем Кудзё, безмозглый ублюдок! – Йошизава не обращал внимания на направленный на него пистолет. Он все еще видел перед собой лишь покорного компьютерного зануду.

Хотя Кониши по–прежнему смотрел мимо Йошизавы, его голос постепенно повышался, превращаясь в неконтролируемый визг.

– Ты всегда меня обманывал, называл ботаником! И использовал меня, использовал меня! – его глаза горели опасным блеском. Он направил пистолет в грудь Йошизавы.

– П–подожди! П–прости меня! – тот впервые понял, что перегнул палку в общении с этим слабовольным человеком, но было уже слишком поздно.

– Ты заслуживаешь смерти!

Кониши нажал на спусковой крючок один раз, два, три. Йошизава рухнул на пол в лужу собственной крови.

В это время, Фаирмен отобрал микрофон у стюардессы, и его голос зазвучал по громкой связи.

Дамы и господа, говорит человек, захвативший ваш самолет. Боюсь, следующие несколько часов мы проведем вместе. Во–первых, вы должны знать, что мы не только вооружены огнестрельным оружием, но у нас также достаточно взрывчатки, чтобы взорвать весь самолет. Человек, отвечающий за взрыв, сидит в салоне. Если кто–либо попытается сопротивляться, он взорвет самолет, не колеблясь. Кроме того, вы, вероятно, слышали новости о смертельном вирусе. Пациент с симптомами этого заболевания находится в салоне самолета, и теперь здесь все заражены. Если вы окажете сопротивление, и вам каким–то образом удастся бежать, знайте, что антидота на территории Японии не существует. Но если вы спокойно долетите до Соединенных Штатов, мы обязуемся обеспечить вам надлежащее лечение и предоставить противоядие. Я призываю вас помнить об этом и поступать должным образом.

Наличие взрывчатых веществ, как и антидота в США, было блефом, но этого оказалось достаточно, чтобы успокоить заложников.

Фаирмен приказал стюардессе проводить его до кабины пилотов.

– Капитан, как вы уже, возможно, знаете, пассажиры находятся на грани жизни и смерти, поэтому делайте все так, как я вам говорю, и ведите себя спокойно.

Как только дверь отворилась, Фаирмен связал первого и второго пилота и занял место капитана.

– Так много времени на подготовку, и все ради этого дня. Ожидайте посылочку, которую мы приготовили специально для вас, чертовы американцы! – бормотал он. – Стираете людей в порошок, как только они собрались хоть чем–то возмутиться. У нас есть особенный подарочек для вашей нехорошей страны.

Самолет медленно заскользил вперед к взлетной полосе. Пассажиры, казалось, смирились и с угоном, и с угрозой заражения вирусом. Салон погрузился в тишину. Объявление Фаирмена достигло своей цели и, по–видимому, отбило у людей всякое желание сопротивляться.

– Прости, Маки, что вовлекла тебя во все это, – Кудзё снова присела возле кровати очнувшейся девочки и нежно погладила ее по голове. – Но к тому времени, как ты вырастешь, мир, управляемый только отчаянием, лишится всякой мечты и надежды. Тебе лучше сейчас отправиться на небеса к своим родителям.

Маки попыталась собраться с мыслями, путающимися из–за высокой температуры.

– Я не собираюсь прощаться с жизнью, и я не буду отказываться от будущего в этом мире. Я должна жить... ради моих мамы и папы.

Голос, отказавшийся оставить надежду, причинял Кудзё почти физическую боль.

– Кроме того, Рюзаки обещал меня спасти. Я верю в него. И вы тоже не должны терять надежду. Никогда не поздно начать все сначала, доктор Кудзё.

Ученая попыталась успокоить свое разбушевавшееся сердце.

– Слишком поздно. Мы уже угнали этот самолет. Мы обе заражены. Скоро мы уничтожим США, а затем и весь мир. В нем все равно больше нет места для человечества...

После того, как Хатсуне покинула Кудзё, она вернулась на свое место и начала вяло листать журнал. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, когда она услышала выстрелы, возвещавшие об убийстве Йошизавы. Смерть давно стала пустяком для Хатсуне: с тех самых пор, как в 15 лет она убила свою первую жертву. Люди всегда стояли на краю пропасти между жизнью и небытием, и смерть каждого отдельного человека была всего лишь крошечным изменением баланса – все равно, чужого, знакомого, любимого или даже ее самой. Хатсуне все это было совершенно безразлично.

Неожиданно она поняла, что ничего из того, что она только что прочла в журнале, ее не заинтересовало.

Он был глуп, но мы действительно были хорошей командой.

Хатсуне встала и вытащила зонтик из ручной клади. Она распутала ленту, обернутую вокруг его кончика, и стало видно, что он заточен и представляет собой острый пластиковый шип.

– Шевелись, – она оттолкнула стюардессу и сама открыла аварийный выход. Ветер со свистом ворвался в салон, среди пассажиров началась паника. Бортовые журналы поднялись в воздух и летали по салону.

Хатсуне уже готова была прыгнуть на крыло самолета, когда Кониши бросился к ней с пистолетом в руке.

– Хатсуне, к–куда это вы направляетесь?

– Мне скучно, поэтому я вас покидаю. Увидимся! – прокричала она сквозь шум двигателей. Кониши поднял пистолет.

– С–стойте!

– Хм, высоковато. И туфли неподходящие, – она оторвала каблуки и вновь приготовилась прыгать.

– Я буду стрелять, – Кониши направил пистолет в грудь Хатсуне. Она взглянула на трясущегося террориста, словно это был уличный интервьюер, который тыкал ей в лицо папкой с анкетами. Неожиданно она ударила по пистолету ногой. Выстрел ушел в потолок. Не опуская ногу, Хатсуне снова пнула пистолет, заставив Кониши потерять равновесие, и вышвырнула оружие в открытый люк. Мужчина издал испуганный вопль. Упав на пол, он начал быстро пятиться вглубь салона.

– Хатсуне... мне очень жаль... пожа...

– Ой, заткнись, – потеряв к нему всякий интерес, Хатсуне использовала самый быстрый способ заставить его замолкнуть. Зонтик вошел глубоко в его горло и лишил Кониши возможности когда–либо сказать еще хоть слово.

– Не тяни резину, если собираешься стрелять, чертов ублюдок.

†

Пока Хатсуне открывала аварийный выход, Суруга подогнал грузовик с такояки прямо к движущемуся самолету.

– Цельтесь в дверь, господин Мацуда, – крикнул L с крыши грузовика.

– Хорошо! – Мацуда привстал с пассажирского сиденья, направил гарпунное ружье на самолет и нажал на курок. Гарпун с привязанной к нему веревкой вонзился в открытую дверь самолета.

– Отлично, господин Мацуда, ваша исключительно точная стрельба – единственное, на что я всегда могу положиться.

– Единственное...

L начал карабкаться вверх по веревке, его буквально сдуло с крыши грузовика, как только он оторвал от нее одну ногу. Раненая правая рука плохо слушалась и скользила, веревка качалась под струей воздуха из реактивного двигателя и едва не отправила его в работающую турбину.

– Вперед, Рюзаки! – свист ветра заглушал крики Мацуды.

– Грх! – ободряя себя, L собрал последние силы и полез вверх. Он ухватился за край крыла свободной рукой. В то же мгновение на нее опустилась женская туфля.

– Я должна была убить тебя еще в тот раз, когда у меня был шанс, – Хатсуне неуклюже закачалась, поскольку самолет ускорил свой ход, и ей пришлось освободить руку L.

– Кем вы себя представляете? Мэри Поппинс? – хоть L и издевался над стоящей над ним террористкой, его глаза наблюдали за шипом на конце ее зонта.

– Видишь? Он достаточно острый, чтобы убить тебя, – Хатсуне улыбнулась и нацелилась зонтом на пальцы L, будто держала в руках бильярдный кий.

– Тогда эта вещь вам больше не понадобится, – L отпустил крыло и исчез под ним, качнувшись на веревке, как маятник. Через секунду он вновь возник перед не ожидавшей такого маневра женщиной. В руке он теперь сжимал стилет Хатсуне. Увернувшись от удара зонтом, он вонзил нож глубоко в ее ногу.

Крик Хатсуне на мгновение заглушил рев турбин, затем она окончательно потеряла равновесие и исчезла за краем крыла.

– Око за око, – L проследил глазами за ее падением на взлетную полосу, затем вскарабкался на крыло и, наконец, оказался внутри самолета. Суруга вслед за L полез по веревке, несмотря на то, что воздушное судно медленно набирало скорость. Ветер, дующий из аварийного выхода, разносился по всему салону.

L пришлось сгорбиться, практически опуститься на четвереньки. Добравшись до медицинского отсека, он встретился глазами с Кудзё и широко улыбнулся. В его руке была зажата ампула.

– Доктор Кудзе, отпустите Маки. У меня есть только одна доза противоядия. Хватит втягивать ее в вашу борьбу.

Кудзё схватила Маки и прикрылась ей как щитом.

– Почему ты пытаешься спасти людей? – голос Кудзё не звучал ни рассержено, ни удивленно: единственным, что выражало ее лицо, была острая жалость.

– Величайший детектив в мире... L. Насколько же наш мир стал лучше благодаря тебе? Насколько он приблизился к тому, чтобы стать честным и справедливым местом? К тому, чтобы каждый жил согласно закону? И сколько же жизней этот закон уже спас?! – голос Кудзё дрожал от гнева и стремительно падающего давления воздуха в салоне.

L спокойно и твердо смотрел ей в глаза.

– Люди несовершенны, и законы тоже, ведь они были созданы людьми. Однако сутью закона всегда было желание защитить тех, кого любишь. До тех пор, пока существует хоть один человек, нуждающийся в справедливости, я буду продолжать верить в нее и защищать, даже ценой своей жизни. До тех пор, пока я – L.

Но Кудзё считала все это не более, чем борьбой безумного рыцаря с ветряными мельницами.

– Как случилось, что ты до сих пор веришь в человечество? После всей этой глупости и уродства, которым ты был свидетелем? И до сих пор надеешься на что–то? Какой же ты дурак!

– Доктор Кудзё, во время вашей жизни в Доме Вамми случилось что–то, что стало для вас причиной ненависти к людям?

– Ты знаешь о приюте?

– Всегда можно узнать ученика Вамми, даже если они меняют свои лица и скрывают прошлое.

– Если ты знаешь, кем я была, ты также должен знать, почему я стала такой, как сейчас.

– Нет, я этого не знаю, – прямо ответил L, – я знаю только, что вы руководили одной операцией по освобождению заложников, и именно после нее покинули приют. Но эта...

– Хватит! – закричала Кудзё. Она отвернулась от L, и ее лицо непроизвольно исказилось от отвращения. – Операция прошла успешно. Но я совершила ошибку в конце. Освобожденный нами ребенок оказался сыном одного из членов террористической группировки. Его самоубийственная атака была запланирована террористами. Погибло множество людей. Я не оправдала доверия Ватари.

Воспоминания о тех днях, когда она бежала из Дома Вамми в шестнадцать лет, промелькнули перед ее глазами. Самоуверенность, завышенные идеалы, постоянные неудачи... После стольких тщетных попыток изменить мир в одиночку, душа Кудзё стала чернее, чем весь мир, окружающий ее.

– Почему вы так думаете? – с любопытством спросил L. Полностью уверенный в себе, беззаботный детектив, он занял ее место по контролю и взаимодействию с правоохранительными силами по всему миру после того, как Кудзё покинула Дом Вамми.

Женщина сердито взглянула на L, слыша в его словах издевку. Но тот мягко улыбался, напоминая ей кого–то. Кого–то, кого она не видела много лет.

– Доктор Кудзё, вы знаете, что вам была присвоена буква Вамми?

Глаза Кудзё расширились от удивления:

– Дать букву тому, кто не закончил обучение и покинул приют? Это же невозможно.

Получение буквы в алфавите Вамми имело особое значение для окончивших обучение. Это означало, что человек был выбран, чтобы изменить мир. В каждом поколении было всего 26 букв, и каждый раз молодые ученики становились частью блистательного списка прошлых выпускников приюта и должны были спасти мир от катастрофы. И прежде всего, присвоение буквы означало доверие Ватари.

– Ты – K из Дома Вамми. Эту букву взяли из последнего адресованного тебе письма Ватари, перед тем, как ты ушла.

– Письмо Ватари... – повторила хриплым голосом Кудзё. Дверь, которая так долго была заперта, снова начала приоткрываться.

L озорно и вместе с тем с почтением улыбался женщине, стоящей перед ним.

– Ты – К. «Keep your way» – следуй своему пути.

Слова, адресованные Кудзё, были просты, но полны чувств.

Она неожиданно увидела Ватари в силуэте стоящего перед ней L. Сколько раз она пыталась изгнать его из своей памяти? Он, казалось, приветствовал ее теплой улыбкой, той же самой, как много лет назад, когда она закрыла свою душу от всего мира из–за смерти родителей.

– Даже после того, как вы покинули Дом Вамми, Ватари отказался отдавать ее кому–либо еще. И вы намерены очернить присвоенную вам букву, став убийцей?

Кудзё отпустила Маки. Она теперь выглядела совсем беззащитной, будто вся ее броня исчезла.

Вдруг кто–то навалился на L сзади и повалил его на пол.

– Отдай мне антидот!

Матоба пытался выхватить противоядие из рук L, но отлетел назад от удара ногой в лицо.

– Вы настолько цените собственную жизнь, что готовы уничтожить всю Японию?

– Заткнись!

Сцепившись друг с другом, они повалились на сиденья, затем выкатились в узкий проход. Матоба придавил L своим весом, со всей силы ударил в челюсть и вырвал у него противоядие.

– Не так быстро, – L смотрел вверх, за голову нападавшего. Один из багажных отсеков открылся от тряски, и большой чемодан, словно нарочно дождавшись этого момента, покорился силе тяжести и рухнул вниз, задев углом голову Матобы. Шприц выпал из его руки и покатился в сторону Маки.

– Маки, срочно вводи себе противоядие! – крикнул L.

Самолет вдруг резко отклонился от курса, заставив Кудзё потерять равновесие и упасть к ногам девочки. Она на мгновение задумалась, а затем схватила ампулу и вколола ее Кудзё.

– Маки... почему? – женщина с открытым ртом уставилась на отметку, оставленную шприцем на ее коже.

– Ты такая же, как мой отец, доктор Кудзё.

– Такая же?

– Мой отец мечтал о том, чтобы его изобретение помогло каждому в мире стать счастливым. Но он боялся, что что–нибудь может пойти не так. И ты такая же. Я не считаю тебя плохим человеком, даже не смотря на то, что произошло, – Маки улыбнулась. Ее мягкая улыбка потрясла изъеденную местью и ненавистью душу Кудзё больше, чем какие–либо слова, которые она могла бы произнести.

– Разве ты не ненавидишь меня за то, что я убила твоего отца?

Маки на мгновение отвернулась, ее лицо исказилось от подавляемых эмоций. Затем она ответила:

– Мы должны помогать людям, которые страдают, независимо от того, кем они являются. И гораздо больше людей будет спасено, если ты выживешь. Я должна умереть, чтобы спасти всех остальных.

– Ты все еще веришь в меня даже после того, как я пыталась стереть людей с лица земли?

Маки улыбнулась, и кровавая слеза скатилась по ее щеке.

– Мой отец говорил мне, что никто не рождается плохим. Человек всегда... может... измениться....

Силы оставили ее, и Маки упала без сознания.

Кудзё ничего не могла сделать, кроме как прижать девочку к груди и пытаться унять собственные кровавые слезы.

Матоба, впавший в прострацию после того, как у него отобрали противоядие, очнулся и вырвал ребенка из рук женщины, сидящей рядом. Мать завопила и попыталась отобрать ребенка, но он оттолкнул ее ногой

– Ты больше не будешь стоять у меня на пути, L! Если хочешь, чтобы ребенок остался жив, сейчас же отдай мне противоядие! У тебя наверняка есть еще! – шрам на его щеке дернулся, и широкая злобная улыбка, расплывшаяся на его лице, на секунду превратилась в улыбку шинигами. – Мир станет сущим адом, к тому моменту, как он вырастет. Пусть лучше умрет сейчас.

– Доктор Кудзё, прошу вас, остановите его! – закричал L.

– Господин Матоба, хватит играть с будущим человечества!

– Заткнись, Кудзё!

Самолет снова предпринял попытку взлететь и содрогнулся всем корпусом. Ветер, беснующийся в салоне, повалил L, Матобу и Кудзё на пол.

В кабине пилотов Феирман сыпал проклятиями.

– Вот дерьмо! Я не смогу взлететь до тех пор, пока аварийный люк открыт! – он ударил кулаком по приборной панели. – Похоже, нет другого выбора, придется перейти к плану В.

Он оглядел взлетную полосу, словно ища что–то, и сжал штурвал.

Самолет снова поменял курс, и салон затрясло. Силясь устоять на ногах, Матоба ухватился за край аварийного выхода, другой рукой прижимая к себе младенца.

В этот самый момент шасси задело фонарь на взлетной полосе. Взмахнув руками от неожиданного толчка, Матоба окончательно потерял равновесие и начал падать в открытый люк, все еще не выпуская из рук ребенка. Игнорируя крики матери и тряску, Кудзё рванулась мимо L и в отчаянном прыжке в последний момент успела выхватить младенца из рук Матобы. Умело приземлившись на землю, она перекатилась через плечо. Суруга, по–прежнему мертвой хваткой вцепившийся в крыло, мог только проследить взглядом за промелькнувшей перед его глазами молодой женщиной, прижимающей к груди орущий сверток.

Драгоценная жизнь на руках Кудзё удивленно замолчала, оглянулась вокруг и вдруг рассмеялась, протянув к ней свои крошечные ручки и не подозревая об опасности, которой только что избежала.

Я до сих пор чувствую ответственность за невинные жизни?

Менее изящно Матоба приземлился на крышу грузовика с такояки, и затем рухнул на бетон. Его кости были сломаны, а конечности так перекручены, что он даже не мог поднять голову. Но ему хватило сил улыбнуться:

– Шах и мат, L.

Суруга, оттолкнувшись ногами от шасси, наконец, смог забраться в самолет. Пронесшись по салону, он почти столкнулся с L.

– Рюзаки, у нас большие проблемы! Они пытаются взорвать самолет, направив его на фуру с топливом!

– Господин Суруга, кабина пилотов!

– Есть!

Суруга достал пистолет, выстрелил в замок и одним ударом выломал дверь.

– Фаирмен, у нас с тобой счеты!

Он выстрелил террористу в бедро, и, не давая издать ни звука, ударил коленом в челюсть, приведя его в бессознательное состояние. Фактически Суруга проявил милосердие, избавив Фэирмана от боли. Войдя в кабину, L запрыгнул в кресло пилота и перевел все выключатели на пульте управления в нерабочее положение, пытаясь остановить двигатель.

Снаружи Мацуда подогнал грузовик с такояки к фуре, чтобы отогнать ее с взлетной полосы, но ни водителя, ни ключей в салоне не было.

Что же мне делать, что же делать...

Он запрыгнул обратно в грузовик, направил его навстречу движущемуся самолету и, закрепив педаль газа, выскочил на бетон.

– Стой! – закричали Суруга, Мацуда и L одновременно.

Огромные колеса самолета столкнулись с грузовиком. Последний развернуло и потащило обратно из–за огромной массы воздушного судна. Послышался хруст металла, грузовик был сплющен в лепешку. Скорость самолета упала совсем чуть–чуть, но этого оказалось достаточно. Рейс UA–718 оттолкнулся носом от фуры с топливом, проехал еще немного и окончательно остановился.

†

Военный реактивный истребитель коснулся взлетной полосы, которая была оцеплена всевозможными представителями правоохранительных и здравоохранительных служб.

– Похоже, вы уложились в срок, – заметил L.

Крыша кабины откинулась, и с заднего сиденья выполз Такахаси.

– Рюзаки, согласно вашим распоряжениям, эта штука припарковалась прямо перед моим домом! Сорвало черепицу по всей округе! – он сунул руку в медицинскую сумку. – Вот то, что вы просили.

– Вы сделали это. Спасибо.

Следуя инструкциям от L, бортпроводники начали делать уколы перепуганным пассажирам самолета. Кудзё сидела в проходе.

– Доктор Кудзё, пожалуйста, дайте Маки антидот, – L передал ей ампулу. – Доктор Кудзё... – нет, я буду называть вас K – люди действительно глупы. Но они могут меняться. Неужели вы не верите, что мир изменится, если детям с чувством справедливости, таким, как Маки, позволят вырасти, сохранив свою чистоту?

Внимательный взгляд, ранее адресованный Маки, теперь был направлен на Кудзё.

Такие уверенные и добрые глаза...

Ошеломленная силой и надеждой, светящимися во взгляде L, Кудзё могла только признать свое поражение. Все эти бесконечные неудачи, одиночество и отчаяние... L излучал мягкость и силу человека, преодолевшего кучу препятствий, но без единого сомнения продолжавшего следовать по тому пути, в который он верил.

– Доктор Кудзё... даже гений не сможет изменить мир в одиночку. Это не наше дело – менять мир. Мы можем только способствовать этому процессу. Теперь, когда вы расплатились за все свои грехи, пожалуйста, используйте свои способности, чтобы помочь таким детям, как Маки.

Кудзё молча кивнула. Конечно, она не могла знать, что L осталось жить всего два дня. Тем не менее, она ощущала, что нечто ценное и важное было передано ей.

Она сделала Маки укол и расплакалась.

– Это она научила меня тому, что нужно делать в такой ситуации.

L опустился на колени и обнял Кудзё и Маки. Он нежно погладил их по голове.

– Вы отлично поработали. С вами обеими все будет хорошо.

†

Полиция грузила членов «Синего Корабля» в патрульные машины, и длинная колония несостоявшихся идеалистов, сгорбившись, стыдливо прикрывала свои лица.

– Наша работа здесь закончена, Ватари. Как насчет чего–нибудь слад... – L обращался к человеку, которого больше не было рядом. Обычно Ватари приносил ему разные сладости на серебряном подносе после завершения операции. – Нет... видимо, нет.

L наблюдал за тем, как Кудзё уводят в наручниках. Она шла с высоко поднятой головой и гордо смотрела вперед, словно теперь ясно видела перед собой путь, который раньше был от нее скрыт. Для L это зрелище было слаще любого десерта.

– Ватари, думаю, я хотел бы задержаться здесь еще ненадолго.

Пилот истребителя открыл ноутбук и передал его L. Из динамика раздался синтетический голос.

– Я рад, что смог помочь вам, L. Ответ на головоломку будет опубликован в течение двух дней.

– Нет никаких сомнений, что США будут поставлены перед трудным выбором. Возможно, это немного облегчит вину Кудзё.

L взглянул на экран компьютера, на котором светилась одна единственная буква.

– Спасибо тебе, Near.
L 00-1. Воссоединение.

Когда Маки вновь открыла глаза, она находилась в больничной палате. Лежа в постели, девочка была отгорожена от всего остального мира стеклом изолятора.

– Я жива? – из–за лихорадки, возникшей от заражения, она могла вспомнить только отдельные фрагменты из того, что происходило в самолете. Но в памяти четко отпечатался один момент, который она не могла забыть. Это был L, который, несмотря на все опасности и раны, спас ее, как и обещал.

– Все будет хорошо, Маки.

Три человека в костюмах биологической защиты смотрели на нее с другой стороны стекла. Хоть их лица было сложно разглядеть из–за очков, Маки узнала в них улыбающихся Суругу, Такахаси и Хитоми.

– Где Рюзаки?

– Он ушел, – ответил Суруга, – у него осталось еще одно незаконченное дело.

– Ох...

Бывший агент стоял у окна и смотрел в сторону Токио.

– Рюзаки – идиот. Сочинить историю о Тетради Смерти и поддельном L. Беспокоиться о мире, оставшемся после него.

И обо мне...

L сделал необычное предложение Суруге, который окончательно распрощался с ФБР. Теперь, глядя на далекие огни города, он вспоминал последние слова детектива.

– Господин Суруга, финансовая поддержка Домом Вамми до конца жизни – это ведь не то, чего вы хотели? Вот почему я предлагаю вам другую работу. Будете ли вы сотрудничать с N? Ваши навыки могли бы быть ему очень полезны.

– Кто такой N?

– Его зовут Near или Next. «Near» означает того, кто следует после L, а «Next» – того, кто должен его превзойти. Возможно, с ним будет немного сложнее поладить, чем со мной...

Затем L достал Чупа–чупс из кармана и протянул его Суруге, как бы завершая официальное приглашение.

– Что за последнее дело, которое L должен закончить? – спросила Маки.

Суруга заглянул в глаза ей сквозь очки.

– Убедиться, что дети, подобные тебе, смогут улыбаться, живя в этом мире. Кстати, – Суруга провел бейсбольным мячом вдоль стекла, – это подарок от Рюзаки.

– На нем стоит автограф Тигров?!

Маки оживилась, но на мяче стояла подпись Рюзаки.

«Как ты, Маки? Скоро увидимся»

Секунды, за которую она прочитала это сообщение, было достаточно, чтобы девочка поняла – она больше никогда не увидит Рюзаки. Того, кто всюду раскидывал крошки от сладостей и поедал их, забравшись с ногами на диван. Того, кто вечно сутулился и обкусывал ногти. Того, кто рисковал своей жизнью, чтобы защитить ее. Того, кого она обожала.

– Твои шутки становятся лучше, Рюзаки.

Маки смотрела в окно на сумеречное небо. Девочка улыбнулась, и ее глаза наполнились слезами. Она знала, что должна жить для того, чтобы изменить мир. Это был путь, по которому всю свою жизнь следовали L и ее отец. Это был путь, который они прошли.