Вячеслав Яковлевич Шишков

(1873–1945)

«Угрюм‑река»

(1918–1932, опубликован 1928,1933)

Гидростроитель, землепроходец‑исследователь Сибири, начальник изыскательских экспедиций на дюжине сибирских рек, руководитель проекта по созданию знаменитого Чуйского тракта, кавалер орденов Ленина и «Знак Почета», лауреат Сталинской премии, русский писатель Вячеслав Яковлевич Шишков (1873–1945) впервые заявил о себе повестью «Тайга» (1916) и книгой рассказов и очерков «Сибирский сказ». Знаменитым писателя сделали повести и романы сибирской и народной тематики: «Страшный кам», «Пейпус‑озеро», «Ватага», «Емельян Пугачев». Лучшим произведением Шишкова стала грандиозная эпопея «Угрюм‑река» (1918–1932), о которой он написал, что «эта вещь по насыщенности жизнью, по страданиям, изображенным в ней, самая главная в моей жизни, именно то, для чего я, может быть, и родился».

Экспедиция 1911 г. на Лену и Нижнюю Тунгуску, едва не закончившаяся гибелью всей группы изыскателей, дала писателю идею и одну из глав будущего романа. Нижняя Тунгуска послужила прообразом Угрюм‑реки. К работе над книгой Шишков приступил в 1918 г.

Дом, где жил писатель В. Шишков

Действие охватывает всю страну – Петербург, Москву, Нижний Новгород, Урал, Восточную Сибирь. «Угрюм‑река не просто река, – нет такой, – писал автор. – Угрюм‑река есть Жизнь. Так и надо читать». Изменив названия населенных пунктов и рек, Шишков главными героями своего произведения сделал купцов и золотопромышленников Матониных, приехавших в Красноярский острог в конце XVII в. Один из их потомков, душегуб Петр Матонин, перед смертью сообщил своему внуку Косьме место, где был зарыт клад с награбленным. На эти драгоценности Косьма приобрел три золотых прииска. После смерти Косьмы главой семейства стал его сын Аверьян. Аверьян подарил на свадьбу своей племяннице кулон с бриллиантами, в котором один из гостей узнал кулон своей матери, убитой в тайге. Гостя объявили пьяным и как‑то замяли конфуз. Шишков встречался с родственниками Матониных, посещал их прииски, беседовал с рабочими. (В романе Шишков описал забастовку – аналог ленских событий 1912 г., когда на золотых приисках расстреляли забастовавших рабочих.) Благотворительность не помогла Матониным – с началом Первой мировой войны они обанкротились. В 1913 г. склеп Аверьяна разграбили, ав 1931 г. плиту с его могилы пустили на строительство свинарника.

Широко использовал писатель и фольклор: русскую лирическую песню, сибирские былички, легенды, предания, народную драму «Лодка».

Первая часть «романа страстей, положенных на бумагу», вышла в 1928 г. Полное издание «Угрюм‑реки» увидело свет в 1933 г. Книга сразу же приобрела миллионы восторженных читателей.

«Угрюм‑река» – роман о русском капитализме, о расцвете и крахе трех поколений сибирских купцов и предпринимателей Громовых. Перед смертью Данило Громов рассказал сыну Петру о своем разбойничьем прошлом и о месте захоронения котла с награбленным. Вырыв клад, Петр открыл торговлю, отправил своего семнадцатилетнего сына Прохора на Угрюм‑реку осваивать новые территории. Телохранитель Прохора, нанятый его отцом, – бывший каторжник, сосланный с Кавказа за кровную месть, черкес Ибрагим‑Оглы спас подопечного от смерти в стычке с местными парнями. Не успев до зимы вернуться домой, путешественники едва не погибли от голода и холода, но на их счастье мимо проезжали на собаках якуты. После этого Прохор побывал в гостях у купца Куприянова, дед которого вместе с Данилой Громовым «водили одну компанию», и так пришелся купцу по душе, что он задумал женить парня на своей дочери Нине.

Дома Петр Данилович за спасение сына «от неминучей смерти» пожертвовал Ибрагиму белого коня и заграничный штуцер. Сам он развел амуры с вдовой Анфисой Козыревой, некогда служившей у его отца в горничных. Прохор, узнав про шашни отца и про страдания матери, тщетно пытался образумить родителя; Анфиса же, которой Прохор приглянулся еще до его отъезда на Угрюм‑реку, стала всячески обхаживать его самого. Громов, любя и одновременно ненавидя «ведьму», едва не убил ее, но был остановлен Ибрагимом. Кончилось тем, что Прохор и Анфиса стали любовниками. Узнав про то, Петр Данилович поспешил отправить сынка на Угрюм‑реку.

Прошло три года. Прохор, полный честолюбивых замыслов по организации «справедливого» предпринимательства, выстроил резиденцию «Громово», поездил по стране, «сосватал» к себе на завод талантливого инженера Протасова. От Анфисы приходили письма, и Прохор писал ей, но «почтарь» Ибрагим сжигал их все. Анфиса измучалась в тоске по Прохору, но и сама свела с ума полсела.

Женившись на Нине, Прохор обосновался в доме родителей. Куприянов за дочерью дал ему двести тысяч, золотой прииск, приданое. Петр Данилович подарил невестушке бриллиантовые серьги, в которых Куприянов узнал именные серьги своей матери, убитой вместе с отцом в тайге много лет назад. Быть бы скандалу, суду и расстройству свадьбы, если бы Ибрагим не принял на себя вину за то убийство и не возвел на себя напраслину. Для обеих сторон было выгоднее породниться, чем сделаться врагами. Черкес был прощен.

Анфиса, у которой тоже был подарок от покойного Данилы – именная браслетка покойницы Куприяновой, стала шантажировать Прохора разоблачением. Тот, поклявшись ей в любви, договорился о свидании и ночью застрелил любовницу из ружья.

Началось следствие. Следователь быстро установил, что убийца – Прохор. От переживаний Громова‑старшего разбил паралич, а мать и вовсе скончалась. Сгорел дом Анфисы, а вместе с ним и улики. На суде прокурор загнал Прохора в угол, но тот обвинил Ибрагима в убийстве не только Анфисы, но и супругов Куприяновых, и суд присяжных Громова оправдал, а Ибрагима отправил на каторгу.

Прошло несколько лет. Громов стал заправским золотодобытчиком. К своим капиталам он добавил еще и капиталы отца, которого упек в сумасшедший дом. В столице за взятки Прохор приобрел золотоносный участок. Погуляв всласть, онсталжертвой карточных шулеров, был до полусмерти избит и выжил только благо – даря своей могучей натуре.

В летний зной запылала тайга, грозя спалить все хозяйство Громова. Отчаявшийся Прохор пообещал людям увеличить зарплату и предоставить льготы, если они потушат пожар. Рабочие, забыв все обиды, спасли хозяина, но тот ограничился разовой подачкой. Даже пожар Громов использовал себе во благо – объявив себя банкротом, он добился через доверенных лиц снижения процентов с кредитов.

Начались волнения рабочих. Когда власти арестовали зачинщиков, была организована всеобщая забастовка. На защиту Громова от пятитысячной массы «наглых» рабочих из губернии прибыли представители «трех ведомств: юстиции, внутренних дел и военного. Они приехали с своей правдой, основа которой – насилие». Когда люди двинулись к конторе, «по толпе широко стегнул свинец». На земле остались сотни трупов. Весть о расстреле докатилась до Питера и других городов, вызвав 500‑тысячную стачку рабочих.

Прохора, на месяц сбежавшего из резиденции, стали посещать видения: мертвая шаманка Синильга из тунгусских поверий; тунгуска Джагда, изнасилованная им в юности и умершая при родах; Анфиса; Ибрагим‑Оглы; отец; политический ссыльный Шапошников, вроде как сгоревший в доме Анфисы. Однако если первая тройка давно уже принадлежала миру мертвых, то вторая еще была жива. «И все это вместе – стихия пожарища, галлюцинаций, призраки, кровь – нещадно било по нервам, путало мысли… Прохор Петрович жил теперь на одних нервах, подстегивая их алкоголем, табаком, кокаином».

На 10‑летнем юбилее резиденции «Громово», куда прибыл губернатор с командой, Прохор предстал во всей своей красе – от безудержного бахвальства своими успехами до истеричного заявления: «Я – дьявол! Я – сатана!», чем зело скандализировал гостей. Спасла положение Нина, раздав чиновникам щедрые подарки.

Несмотря на запойное пьянство и помрачнение рассудка, Громов продолжал работать: взял крупные заказы на добычу угля, пустил новый цементный завод, собирался построить «университеты, винокуренные заводы, инженерные школы, торговые ряды, пассажи, театры».

Мечтаниям Прохора нанес сокрушительный удар беглый каторжник и вожак шайки грабителей Ибрагим‑Оглы, захвативший его в тайге. Разбойники едва не разорвали Прошку двумя елями, но в последнюю минуту черкес отпустил его на волю. Громов объявил награду за голову Ибрагима, но что сталось с каторжником, так никто толком и не узнал.

Прохор едва не зарезал бритвой Нину, забравшую в свои руки все бразды правления громовских предприятий, а в пьяной драке застрелил своего приятеля – дьякона. Главный инженер Протасов покинул Громова, и с его отъездом хозяйственные дела оказались окончательно запутанными, к тому же со всех сторон напирали конкуренты. «Прохору захотелось крыльев. Он желал умчаться ввысь от жизни. Ему захотелось навсегда покинуть шар земной, эту горькую, как полынь, суету жизни».

«Кто я, выродок из выродков? – в последних проблесках сознания писал Громов. – Я ни во что, я никому на верю. Для меня нет бога, нет черта… сам себе я бог и царь». Прохор в помрачении рассудка, ведомый призрачными голосами, забрался на башню и прыгнул с нее – «трепет и ужас исчезли, жизнь человека пресеклась».

В эпилог романа прекрасно подошел бы абзац из его середины. «Иначе не могло и быть. Потому что нашего Прохора родил Петр Данилыч, развратник и пьяница. Петра же Данилыча родил дед Данило, разбойник. Яблоко, суки яблоня – все от единого корня, из одной земли, уснащенной человеческой кровью».

Особую роль в романе играют три образа: Синильга, олицетворяющая укоры нечистой совести Прохора; «домашний» волк – самое близкое Громову существо, которое он, казня себя самого, однажды избил до полусмерти; и сплав двух слов – «золото» и «грабеж», за который все персонажи отдали свои души и свои жизни.

В 1933 г. Шишков написал пьесу «Угрюм‑река», в 1938‑м создал либретто одноименной оперы.

В СССР на Свердловской киностудии в 1968 г. режиссером Я. Лапшиным был снят 4‑серийный телефильм «Угрюм‑река», близкий к духу романа.

Максим Горький (Алексей Максимович Пешков)

(1868–1936)

«Жизнь Клима Самгина»

(1925–1936, не окончен)

Русский писатель и общественный деятель Максим Горький (настоящее имя Алексей Максимович Пешков) (1868–1936) прославился многими пьесами, очерками, рассказами, сказками, автобиографической трилогией, романами «Фома Гордеев», «Мать» и др. Главным своим произведением писатель считал роман «Жизнь Клима Самгина» (1925–1936, не окончен), неоднократно включаемый в XX в. в 100 самых значительных книг мира. В 1902 г. М. Горький был избран почетным членом Академии наук, но по требованию Николая II выборы признали недействительными, после чего А.П. Чехов и В.Г. Короленко в знак протеста покинули Академию. В Советской России, а затем в СССР Горький основал издательства «Academia» и «Всемирная литература», журналы «Летопись», «Наши достижения», «Зарубежом», «Литературная учеба», книжные серии «Жизнь замечательных людей», «Библиотека поэта», «История фабрик и заводов», «История Гражданской войны», учредил Институт мировой литературы и Литературный институт, организовал и возглавил Союз писателей СССР (1934).

Специалисты называют самое крупное, «прощальное» произведение М. Горького многоплановым романом‑эпопеей, философской повестью, «идеологическим романом в самом высоком смысле этого слова, раскрывающим насквозь идеологизированную жизнь общества в XX в.», скрытой автобиографией писателя (далекой от реальности), модернистским сочинением и пр.

Первоначальное название книги, в которой Горький намеревался изобразить «тридцать лет жизни русской интеллигенции», было «История пустой души». Позднее роман получил название – «40 лет» с подзаголовком: «Трилогия. Жизнь Клима Самгина». О «завещании», над которым он работал двенадцать лет (1925–1936), Горький говорил: «Я не могу не писать "Жизнь Клима Самгина"… Я не имею право умереть, пока не сделаю этого». Четвертую часть автор подготовить к печати не успел, остался недописанным финал.

Роман печатался частями и отдельными изданиями в 1927–1937 гг. в издательстве «Книга», а также в центральных, республиканских и областных газетах и журналах. Произведение вызвало самые противоречивые оценки и породило множество острых и длительных споров, что неудивительно – в нем можно найти подтверждение любой точки зрения, т. к. он вобрал в себя все их мыслимое множество.

Писатель A.M. Горький. Художник И. Бродский

Место действия романа – Россия (Петербург, Москва, провинция) и Европа (Женева, Париж, Лондон); время – с 1877 по 1917 г. Основные действующие лица – революционеры всех мастей (в т. ч. и с приставкой «псевдо»), философы‑атеисты и женщины на любой вкус. Центральным персонажем, воспринимающим и интерпретирующим по‑своему все события, является Клим Самгин.

Начинается действо с того, что у либералов Самгиных родился второй сын, которого, перебрав десяток имен, в т. ч. и героические Самсон и Леонид, нарекли «мужицким» – Клим. Слабый здоровьем, ребенок рос в интеллигентской атмосфере, в семье, члены которой пострадали за свои убеждения – подвергались арестам, тюремным заключениям, ссылкам. В круг общения мальчика вошли дети квартиранта Варавки, Лидия и Борис, еще несколько ребят. Заметный след в душе юного созерцателя жизни оставил домашний учитель Томилин, изрекавший афоризмы типа «для дела свободы порокидеспота гораздо менее опасны, чем его добродетели». Слова учителя «человек свободен только тогда, когда одинок» стали для Самгина его кредо.

Внушив с младых лет Климу убежденность в незаурядности его ума, родные и не подозревали, что, заложив в нем желание оригинальничать и «выдумывать» себя, обрекли Самгина на одиночество и душевную пустоту. Оригинального ума для поступления в гимназию Климу не хватило – в заведение помог устроиться дедушка, Настоящий Старик. Борис Варавка отправился учиться в Москву, в военное училище.

Привыкнув наблюдать за взрослыми, Клим рано узнал, что они живут не по правде, лицемеря и обманывая друг друга. Увидел, как его матушка «путается» то с Томилиным, то с Варавкой, из‑за чего отец Клима ушел из семьи и уехал в Выборг. Распад семьи вызвал в мальчике одну лишь утешительную мысль, обращенную к матери: «Ей стыдно еще». Видел мальчик жестокую ссору в семействе доктора Сомова, в результате чего жена доктора сошла с ума и покончила с собой, а доктор застрелился на ее могиле. Пережил Клим смерть бабушки, которая «никого не огорчила, а для него даже оказалась полезной: мать отдала ему уютную бабушкину комнату с окном в сад и мелочно‑белой кафельной печкой в углу». Короче, Самгин зрел вокруг одно лишь пустословие, приправленное прекраснодушными словами о благе народа, животный страх перед этим народом, скуку, серость, пьянство и разврат. Все это питало его и «заряжало» на всю жизнь.

В классе Климвидел себя много умнее сверстников, тем более что в них он усматривал одни лишь недостатки. Когда Бориса Варавку исключили из училища за отказ выдать провинившихся товарищей, и тот вернулся домой, самолюбие Самгина было чрезвычайно уязвлено тем, что приятель детства оказался способен на поступок.

В одно из воскресений подростки пошли на каток, только что расчищенный у городского берега реки. Во время катаний Борис с подружкой провалились под тонкий лед. Клим бросил товарищу ремень, но когда лед стал крошиться, испуганно выпустил свой конец, и Бориса утонул. Тогда‑то и прозвучал чей‑то вопрос, мучивший Самгина всю жизнь: «Да – был ли мальчик‑то, может, мальчика‑то инебыло?» Семь недель Климпровалялсявжарувпостели. На этом первая глава, занимающая одну двадцатую часть романа, в которой из трех десятков персонажей пятеро к концу ее умерли либо покончили с собой, закончилась, а впереди героя ожидала встреча еще как минимум с 770 персонажами. В третьей и четвертой частях романа действие трансформировалось в непрерывный внутренний монолог Самгина, «поток мысли и воспоминаний».

Мы специально остановились на первой главе, т. к. в ней Горький заложил коллизии романа и характер Самгина, который можно исчерпать двумя словами – равнодушие и конформизм, указал на ту червоточину, которая станет точить его ум и волю, душу и сердце. Привыкнув смотреть на себя как на существо неповторимое, предназначенное для «высшей» деятельности, Клим вынужден был искать позицию, которая обеспечила бы ему и «заметность» и «независимость». Будучи сторонним, холодным наблюдателем жизни, Самгин стал щепкой в водовороте истории. От его слов, поступков, а тем более мыслей, от которых в романе тесно, ничего в жизни не менялось. Какие бы теории Клим не придумывал, каких бы партий не придерживался, все шло независимо от его выбора, хотя он этот выбор делал хамелеонски безошибочно, все время оставаясь «на плаву».

С чем же столкнулся потом наш герой? После гимназии, первых влюбленностей и разочарований, Самгин попал в круг столичного студенчества. «Умнику» пришлось вращаться среди революционеров и декадентов, среди купцов и музыкантов, анархистов и аристократов, участвовать в спорах о славянофилах и западниках, России и Европе – обо всем и ни о чем. Самгин чутко улавливал и запоминал чужие мысли, цитаты, афоризмы, из которых как из кирпичиков строил удобное для общения с другими людьми мировоззрение, которое, однако, так и не стало его собственным.

Оказавшись в Москве, Клим столкнулся с той же говорильней и пьянством, теми же персонами, только под другими именами. Разнообразила существование трагедия на Ходынке, в которой погибли его знакомые, но и она не затронула глубин его души. В любви Клим тоже был холоден.

В Нижнем Новгороде Самгин устроился в газету, своими контактами с революционерами вызвал обыск на квартире, арест, беседы с жандармами, предложение стать филером, откоторого он, мучимый сомнениями, отказался. Поездки в Москву, Астрахань, Грузию, в деревню, где начались грабежи помещиков, в Старую Руссу, Петербург наполнили его жизнь впечатлениями, серыми как пыль, а читателю представили широчайшую панораму предреволюционной России.

После Кровавого воскресенья 9 января 1905 г. в Петербурге Самгин оказался в тюрьме по подозрению в революционной деятельности, потом, не желая того, участвовал в революционных событиях, к которым вскоре стал испытывать панический страх. Раздвоенность существования привела к расщепленности сознания, чудовищным ночным кошмарам, снам и видениям, появлению многочисленных «двойников».

Пережив смерть своего отца, жены, многих знакомых, испытав увлечения и разочарования, позиционируя себя выше других, но и осознавая собственную ущербность («в сущности, я бездарен»), не примкнув ни к кому и оттолкнув всех от себя, Клим ничего не изменил в своей жизни, которая была лишь тенью настоящей. Всякий раз столкновение Самгина с жизнью завершалось чувством, что «действительность унижала его, пыталась раздавить». Отдав дань декадансу, Клим стал апологетом диктатуры вождя, аристократа духа, чем лишний раз подтвердил собственную тенденциозность.

За границей Самгин также не нашел ничего нового. Везде он был фатально одинок. Первая мировая война усугубила его ипохондрию и замкнутость. Февральская революция подвела черту его исканиям и сомнениям. Горький собирался покончить с Самгиным (сохранились черновики), но не сделал этого – и не потому, что не успел, а скорее всего оттого, что Самгин как социальный тип оказался удивительно живуч и вполне вписался бы и в последующую – советскую жизнь.

Роман стал прекрасной иллюстрацией тезы Ф.М. Достоевского – «нет ничего обиднее человеку нашего времени и племени, как сказать ему, что он не оригинален, слаб характером, без особенных талантов и человек обыкновенный». Горький посвятил этому всю книгу. «Мне хотелось изобразить в лице Самгина такого интеллигента средней стоимости, который проходит сквозь целый ряд настроений, ища для себя наиболее независимого места в жизни, где бы ему было удобно и материально и внутренне», – говорил автор. Что же касается антитезы «герой – народ» – ее вполне раскрывает ответ Настоящего Старика. Навопрос внука, увидевшего на ярмарке «обилие полупьяных, очень веселых и добродушных людей.

– А где же настоящий народ, который стонет по полям, по дорогам, по тюрьмам, по острогам, под телегой ночуя в степи?

Старик засмеялся и сказал, махнув палкой на людей:

– Вот это он и есть, дурачок!»

О ключевой фразе – «был ли мальчик‑то?» – стоит сказать особо. Хотя на нее как на шампур нанизывают свои рассуждения многие исследователи творчества писателя, эти слова не более чем рефрен внутреннего монолога героя, с детства мучимого угрызениями совести. Вряд ли за ней сокрыты иррациональные и метафизические глубины, со дна которых тысяча и один критик прокладывают себе путь наверх.

Главной темой книги стал поиск причин распада великой страны Российской империи. Писатель назвал в числе прочих две актуальные и сегодня: либеральные брожения в образованных слоях общества и выход на политическую арену целого слоя «образованцев», весьма озабоченных удовлетворением собственных амбиций.

М. Горький утверждал, что сокровенный смысл его романа могут постичь только потомки. Имея привычку к чтению, потомкам достаточно прочесть полторы тысячи страниц, чтобы уяснить себе значение этой книги. И хотя, говоря словами одной из героинь романа, «странная привычка – читать; все равно как жить на чужой счет», эта привычка, слава Богу, пока еще не занесена очередными «законодателями культуры» в число вредных.

В 1987 г. вышел одноименный 14‑серийный телефильм режиссера В. Титова, адекватно передавшего атмосферу романа.