Глобализация – программа безжалостная, она неминуемо порождает войны

Вспомним первую хорошо описанную волну глобализации, порожденную быстрым развитием мореплавания, экспедициями и Великими географическими открытиями, которые совершил нарождающийся капитализм. Эта глобализация вызвала практически непрерывную мировую колониальную войну в течение четырех веков. В этой войне были уничтожены целые народы и цивилизации, переселены и обращены в рабство миллионы людей.

Потом как ответ на большей части Земли произошли национально-освободительные войны, в которых смерть тоже скосила большой урожай. Да и Первая мировая война была продуктом этой первой волны глобализации Нового времени, она вызрела в лоне империализма. Перед той войной прямо говорили, что назревающая война – результат глобализации.

Уже накануне краха СССР в западной литературе, помимо апологетики предполагаемого Нового мирового порядка, стали появляться преду­преждения. Что выделялось в процессах, которые тогда нарастали на глазах? В 1990 году влиятельный деятель миpовой политики, советник пpезидента Фpанции Фpансуа Миттеpана и пpезидент Евpопейского банка pеконстpукции и pазвития Жак Аттали написал книгу «На поpоге нового тысячелетия». В ней он дал такой прогноз: «В грядущем Новом мировом порядке будут побежденные и победители. Число побежденных, конечно, превысит число победителей. Они будут стремиться получить шанс на достойную жизнь, но им, скорее всего, такого шанса не предоставят. Они окажутся в загоне, будут задыхаться от отравленной атмосферы, а на них никто не станет обращать внимания из-за простого безpазличия. Все ужасы XX столетия поблекнут по сравнению с такой каpтиной».

В 2006 году он утверждал, что если «триумфальный марш денег» продолжится до его логического конца, то рынок приведет к гиперимперии. Она будет глобальной, создающей огромные состояния и ужасающую нищету. Она «погрузит человечество в пучину регрессивного варварства и опустошительных битв при помощи оружия, которое сегодня немыслимо. <…> Противостоять друг другу будут государства, религиозные группировки, террористические организации и бандиты-одиночки. Это может привести к уничтожению человечества».

Глобализация неизбежно ведет к возникновению нового типа войны – не мировой, а всемирной «молекулярной», которую будут вести выброшенные из общества люди против остатков государства. Это мы уже наблюдаем и в Африке, и в Азии, да и в Европе. А организованная в арабских странах мятеж-война – вообще огромное предприятие. Куда будут двинуты кочевые контингенты наемников-«мятежников»?

Вот недавний пессимистический вывод французского журнала Atlantico: «После окончания холодной войны многие аналитики утверждали, что порожденная глобализацией экономическая взаимозависимость позволит не допустить возникновения войн. Однако <…> скорее складывается впечатление, что глобализация с ее экономической взаимозависимостью сегодня наоборот становится синонимом напряженности».

Признаки гибридной глобальной войны уже видны. Вот пресса пишет о «весенней кампании на нефтяном фронте глобальной финансово-экономической войны». В феврале в США состоялась конференция «Рынок нефти в 2015 году». В главном докладе сказано, что падение цен на нефть в 2014 году происходило при равновесии спроса и предложения. Содокладчик отметил, что цена на нефть будет во многом определяться ситуацией на рынке «бумажной нефти», то есть действиями спекулянтов, а также политических и финансово-экономических государственных и надгосударственных структур. Факт, что цены на нефть стали элементом глобальной финансовой войны, признан американским истеблишментом.

А нам говорят, что глобализация – механизм взаимовыгодного сотрудничества.

Но такие миссии – относительно мягкий элемент гибридной войны. Важные функции в ней выполняют разного рода «черные интернационалы» и контингенты боевиков с неопределенными идеологиями. Во многих точках мира они подрывают структуры национальных государств, участвуя в организованных гибридных войнах – чаще всего с этническим или религиозным прикрытием, которое обычно служит только маской. Иногда поддержка, оказываемая им со стороны, глобальной теневой элитой, столь велика, что внутри государств образуются преступные анклавы, приобретающие признаки государственности. Речь идет о криминализации целых регионов и о возникновении «серых зон», из которых уходит государство.

Нашим либералам надо, наконец, признать, что капитализм не выживет без государства и права.

Глобализация породила «новых кочевников»

Следует отметить, что понятие капитализма сегодня уже не отражает сложившуюся реальность. Нужен новый категориальный язык для описания современной системы мироустройства. Эта новая система могла бы быть условно определена как посткапитализм. Если в основе экономики классического капитализма лежат конкуренция и свободный рынок (так называемый манчестерский капитализм), то новая модель характеризуется глобальной управляемостью. Социальная система классического капитализма описывалась Карлом Марксом как антагонизм двух классов – буржуазии и пролетариата. Новая социальная модель выстраивается как пирамида глобальной корпоратократии. Финансовая система капитализма рассматривалась через формулу деньги–товар–деньги. Современные финансовые схемы глобальной эмиссии выстраиваются иначе – деньги–деньги –деньги. Политически капитализм соотносился, говоря в категориях Маркса, с буржуазной демократией. Новая политическая модель ничего общего с демократией – в классическом ее понимании как народовластия – не имеет. Сам институт государства оказался фактически приватизирован новым политическим классом глобального олигархата. Произошла и аксиологическая инверсия. Классический капитализм связывался с духом буржуазного предпринимательства, культом денег, превратившихся в самоценность. Аксиология посткапитализма – это аксиология потребления, гедонизма. Произошел распад права, на котором держался капитализм, утрачены качественные различия в происхождении денег. Они опять «не пахнут» – исчезли различия между легальной и преступной экономиками.

Разрушение биполярной модели мирового развития привело к мутации всей правовой и политической базы международных отношений. Вроде бы, ушли основополагающие антагонистические противоречия двух мировых систем – капиталистической и социалистической. Более того, распалась сама политическая система, выстроенная вокруг СССР, а политические наследники СССР отказались от этой идеологии и объявили себя частью западной системы во главе с США. Был провозглашен конец холодной войны, а Фрэнсис Фукуяма даже возвестил о «конце истории». Но, как мы наблюдаем сегодня, мир не оказался ни более справедливым, ни более безопасным. Локальные конфликты стали более ожесточенными и кровопролитными.

Глобализация – это всемирное перераспределение богатства и в пространстве, и в социальной структуре. Ограбление периферии идет путем затягивания в долговую ловушку, затем приватизации и скупки национальных ресурсов, включая природные. МВФ, ставший важным инструментом глобализации, навязывал податливым странам внешний долг как, по выражению одного эксперта, «ящик дарового виски алкоголику». Когда удавка затянута, займы прекращаются и у должников начинают выворачивать карманы. По данным ООН, залп кредитов начала 80-х годов позволил МВФ выгрести из бедных стран в 1985–1990 годах вдвое больше денег, чем было дано в долг.

Глобальная финансовая система – это инструмент глобальной финансовой олигархии по ограблению развивающихся стран и созданию системы с глобальным доминированием США.

Примером может послужить то, как Федеральная резервная система США и Центробанк Таиланда вызвали экономический коллапс Таиланда. В период с 1990 по 1997 год банк этой страны создал для таиландских компаний структуру, стимулирующую их к заимствованиям в иностранной валюте за рубежом. Такие заимствования достигли значительных размеров. В то же время банк осуществлял монетарную политику, которая привела к краху таиландской валюты в 1997 году, в результате которого обанкротились многие таиландские компании, произошли резкий рост безработицы и крупный экономический кризис.

Следовательно, корпоративные заимствования в иностранной валюте создают настолько большие риски, что такие заимствования делать не рекомендуется. Международные банкиры и иностранные центральные банки обычно призывают компании и страны (особенно при наличии значительных национальных активов – таких, как сырье и материалы) к привлечению значительных иностранных заимствований. Подобные заимствования можно использовать как рычаг для значительного экономического давления и извлечения прибыли.

Бестселлером стала «Исповедь экономического убийцы» Джона Перкинса (2004). В продолжении своей «исповеди» (2007) он пишет, как был «организован» внешний долг Индонезии, и завершает этот эпизод так: «Эти цифры свидетельствовали о том, что мы загнали Индонезию в такую долговую яму, из которой она не сможет вылезти самостоятельно, если, конечно, не будет во всем потакать желаниям наших корпораций. Что и говорить, мы, экономические убийцы, в данном случае сработали на совесть».

Обслуживание долга и краткосрочные долги Индонезии составляли 300 процентов ВВП. Это привело к тому, что в 2002 году 52 процента населения жило менее чем на два доллара в день. А в США сейчас внешний долг 17 триллионов долларов, у ЕС 18 триллионов – и ничего!

В связи с этим также следует обратить внимание на факт зависимости центральных банков стран от Федеральной резервной системы. Цепочка зависимости выглядит технологически следующим образом. Национальные экономики нуждаются в деньгах. Но деньги эмитирует не государство, а центробанк. Центральные банки в подавляющем большинстве современных стран – это не государственные институты, а частные, независимые от государства учреждения. Но эти учреждения зависимы от ФРС, которая, в свою очередь, независима от правительства Соединенных Штатов. Стоит только перекрыть канал Федеральная резервная система – центробанк – национальная экономика, и страна, столкнувшись с финансовым дефицитом, оказывается в состоянии коллапса. Поэтому вопрос о статусе ЦБ оказывается ключевым для проблемы национального суверенитета. Это хорошо понимают во многих странах мира, но реально ничего не могут поделать с создавшимся положением.

Глобализация резко облегчила теневому и криминальному бизнесу задачу уклонения от налогов и отмывания «грязных денег». Так, в Италии за 2002–2012 годы в ходе аудита банковских счетов было выявлено свыше 1 триллиона долларов подозрительных вкладов. В Швейцарии при государственном аудите банков было обнаружено около полутора тысяч подозрительных финансовых сделок общим объемом в 3,3 триллиона долларов.

Спекулятивный капитал в его нынешней форме легко идет на союз с преступным миром. Этот союз соединил две мощные финансовые и организационные структуры – легальную и теневую, – придав им новые возможности для свободы маневра.

Надо вспомнить и «кочевников поневоле» – массовые передвижения трудовых мигрантов из бедных или терпящих бедствие стран. Глобальная экономика гонит людей в богатые страны в поисках заработка. Они оказываются дискриминируемыми по национальному или религиозному признаку или просто по статусу мигранта.

Мигранты в инонациональном окружении по большей части живут в состоянии перманентного стресса. Миграция разрушает родственные, семейные связи. Живя в состоянии неопределенности, не имея возможности взять на себя долгосрочные обязательства, молодые мигранты не решаются создавать семьи.

Вырванные из своей этнической культуры, из привычных социальных сетей и семей эти «кочевники» образуют в принимающей стране особые общности, часто полиэтнические, нередко с обостренным самосознанием (гиперэтничностью). Это создает и латентные, и открытые конфликты, что углубляет раскол общества.

Более того, и для большой части местной молодежи проблема формирования семьи в условиях глобализации становится похожей на ту, с которой сталкиваются мигранты, – возникает «синдром кочевника». Немецкие социологи се­мьи этим объясняют небывалое увеличение возраста вступления в брак и уменьшение числа детей в семьях. И в среднем классе богатых стран возникла неуверенность в надежности своего статуса в условиях глобализации.

В докладе Римскому клубу «Первая глобальная революция» будущее в среднесрочной перспективе (к середине ХХI века) видится так: «Способны ли мы представить мир будущего, в котором кучка богатых наций, имеющая новейшее вооружение, защищается от огромного количества голодных, необразованных, не имеющих работы и очень злых людей, живущих во всех остальных странах? Такой сценарий, вытекающий из современных тенденций развития, не предвещает ничего хорошего. <…> Совсем нетрудно представить себе бесчисленное количество голодных и отчаявшихся иммигрантов, высаживающихся из лодок на северном побережье Средиземного моря. <…> Приток мигрантов может вызвать резкое усиление “оборонительного” расизма в странах въезда и способствовать установлению в них на волне популизма диктаторских режимов».