Что будет с нами?

Она лежала, прижав к себе коленки на сдвинутых креслах и старом деревянном стульчике среди мольбертов, портретов и скульптур, укрывшись пледом. Аля дремала, иногда ее осеняла мысль бежать к нему, бежать, поцеловать его, кинуться к его ногам, взять его идеальные руки в свои. Поцеловать косточку на скуле, услышать в ответ то, что он скажет своим подрагивающим баритоном… Аля то порывалась броситься к нему, то снова закрывала глаза, оттягивая этот момент, признаваясь себе в своем страхе перед неизбежным счастьем. Для нее было все равно – продлится это счастье долго или закончится. Она думала, как скажет ему о том, что это лучшая ночь, но потом решила не рассказывать, потому как он мог не поверить. Она думала, почему он не ревновал ее к ее любовной лирике. И эти «Что? Почему? А вдруг?» крутились в голове. Она чувствовала, что нашла попутчика, истинного друга, истинного любовника. Она чувствовала, что он ее чувствовал. Ника ушла домой, видимо, готовиться к экзаменам в конце предпоследнего школьного года. В мастерской было темно. И было только слышно, как Жека убеждал компьютер подсоединиться к виртуальной сети с помощью USB-модема: «Товарищ, компьютер, ну товарищ», – не унимался Жека, стуча по клавиатуре и пробегая глазами аннотацию к чудо-устройству нового миллениума. Но общаться с компьютером у него получалось не очень, поэтому периодически Жека чертыхался.

– Аля, меня сейчас интересует вопрос: есть Интернет за МКАДом? – шутил он, крича свою шутку через весь коридор.

– Да. И скоро все деревни уйдут в Интернет, – пыталась подыграть ему Аля, хотя ей было совсем не до этого.

Вдруг дверь открылась. Аля откинула плед. Мастер поздоровался с Жекой, нашедшим новую игрушку.

– Жека, брось, ты это дело.

– Нет, там есть Алины волшебные стихи, где-то в этой бездонной паутине, – ответил Жека.

– Да вы все сговорились, что ли?

Она подняла глаза и увидела в темноте… Кирилла. Ее сердце будто подпрыгнуло куда-то к горлу, было трудно набрать побольше воздуха, как ей хотелось. Она сделала к нему несколько неуверенных шагов. Потом бросилась к нему. Обхватила его за шею, вцепившись в него губами.

– Девочка моя… ушла, стихи оставила… Ну, зачем так? – Кирилл гладил ее по волосам.

Аля еле сдерживала слезы. А он прижимал ее к себе. И они застыли так еще мгновение, которое оказалось двадцатью минутами.

– Жека, ты сделал это, – донеслось из соседней комнаты, – может, еще починишь часы?

– Да ну их… – махнул Жека рукой.

Кирилл, продолжая держать в объятиях Алю, говорил шепотом:

– Твой мир вдыхать я не устану… Среди отвергнутых ночей… Значит, так?

– Тебя я ждать не перестану… Любителя поэзии моей…

Неожиданно мастер включил свет, осветив встревоженные лица любовников.

– Девочка моя, – Кирилл не мог отпустить ее из своих рук, будто боясь, что она снова ускользнет от него, как из его постели.

– Твоя?

– Именно. Моя, – говорил Кирилл, сильнее прижимая ее к себе.

Влад, делая вид, что не обращает внимания ни на кого, вдруг сказал:

– Аля, я закончил твой портрет.

Она увидела свой скульптурный портрет со слегка грустной улыбкой, обнаружив поразительное сходство с собой и вспомнив свой вещий сон… Дотронувшись до вылепленного мастером лица и внимательно разглядывая детали, она вопросительно посмотрела на мужчин:

– А кто красивее – портрет или я?

Они молчали. Жека изобразил на лице мучительный процесс мышления.

– Конечно, ты, Аля. Посмотри на эти портреты – их лица застыли, а твое – продолжает меняться.

Аля прикусила губу, снова не рассчитав – до крови.

– Кирилл, хотел бы ты меняться вместе со мной? – Аля уже пришла в себя от нахлынувших эмоций и ей хотелось подурачиться.

– В любую сторону, – ответил он, закружив ее в объятиях.

– Тебе все же нужно позвонить домой, – рационально отметил Влад.