В женское»

Маяковский любил Лилю Брик по-настоящему, силь­но, страстно. Как-то одной из своих любовниц, Наталье Брюханенко, поэт признавался, что любит только Лилю: «Ко всем остальным я могу относиться только хорошо или очень хорошо...»

На первом месте была его несравненная Лиля Брик. Мая­ковский всегда рассказывал своим женщинам о Лиле. В их отношениях она будто стояла рядом, как бы наблюдая со стороны за своим «Щеником».

Противоестественный, ненормальный «любовный тре­угольник». Лиля Брик, Осип Брик, Владимир Маяковский... Но как бы там ни было, треугольник — фигура неустойчивая. Обязательно должно произойти событие, которое разрушит его или... преобразует. В 1925 году он преобразовался. Тре­угольник трансформировался в устойчивый четырехуголь­ник. У Осипа Брика появилась женщина.

Евгения Гавриловна Соколова (жена кинорежиссера Ви­талия Жемчужного) была типичной русской красавицей, круглолицей блондинкой. Работала она в библиотеке, а по­том стала секретарем Осипа Брика. Поскольку Осип всегда жил там, где Лиля, Женя жила отдельно. Но это не мешало их жизни с Бриком. Они всюду ходили вдвоем, а она почти ежедневно бывала у него, но никогда не ночевала в их доме и никогда не выезжала с Осипом за рубеж.

Как чувствовала себя Лиля в этой ситуации? Ужасно! Ведь Осип Брик — единственный человек, любовь к кото­рому она пронесла через всю жизнь, ее первая и единствен­ная любовь.

Трудно сказать, любила ли Лиля Юрьевна по-настоящему Маяковского, других своих любовников и мужей. Наверное, любила. Ведь любовь для нее была естественным состоянием души. Но Ося для нее был больше, чем любовник, больше, чем муж.

В воспоминаниях великой актрисы Фаины Раневской есть такие строки: «Лиля говорила о своей любви к Брику. Сказала, что отказалась бы от всего, только бы не потерять Осю. Я спросила: «Отказались бы и от любви к Маяковско­му?» Она не задумываясь ответила: «Да, отказалась бы и от Маяковского, мне надо было быть только с Осей».

Он был частичкой ее самой, неотъемлемой половинкой, «...когда умер Брик — умерла я», — позже скажет Лиля. Но до этого момента еще слишком далеко.

В семье Бриков-Маяковских продолжают кипеть стра­сти, виновницей которых чаще всего выступает несравнен­ная Лилечка. В разгар любовных отношений с Владимиром Маяковским, летом 1922 года, Лиля Брик, отдыхая на даче, познакомилась с Александром Краснощековым и не на шутку увлеклась им. Заместитель наркома финансов, глава Промбанка, это был видный, яркий, красивый мужчина.

Маяковский в трансе. Он требует от возлюбленной разо­рвать все отношения с Краснощековым. Лиля лишь смеется. Доведенный до отчаяния, Маяковский всерьез задумыва­ется разорвать отношения с Лилей. Чтобы испытать свою способность жить вдали от любимой женщины, Владимир обрекает себя на добровольное заключение, дает себе слово два месяца не встречаться с Бриками.

Перед расставанием произошел разговор с Лилей. Вот что Лиля пишет о нем:

«Длинный был у нас разговор, молодой, тяжкий. Оба мы плакали. Казалось, гибнем. Все кончено. Ко всему привык­ли—к любви, к искусству, к революции. Привыкли друг к другу, к тому, что обуты-одеты, живем в тепле. То и дело чай пьем. Мы тонем в быту. Мы на дне»

Новый год поэт встретил один в своей квартире. Мая­ковский корчился от горя, умирал без своей Лили. «Теперь я чувствую, что меня совсем отодрали от жизни, что больше ничего и никогда не будет. Жизни без тебя нет. Я сижу в кафе и реву. Надо мной смеются продавщицы. Страшно думать, что вся моя жизнь дальше будет такою», — не выдержав, он пишет ей письмо.

А Лиля со смехом рассказывает знакомым: «Вы пред­ставляете, Володя такой скучный, он даже устраивает сце­ны ревности».

28 февраля 1923 года «срок» истек, и в 8 часов вечера Владимир и Лиля встретились на вокзале, чтобы поехать на несколько дней в Петроград. Войдя в купе, Маяковский прочитал Лили поэму «Про это» и заплакал.

Эту поэму, одну из сильнейших в своем творчестве, Мая­ковский, отлученный на два месяца от Лили, писал про нее и для нее. Недаром первое издание поэмы «Про это» вышло с огромным портретом Лили Брик на обложке. Они поми­рились. Вместе съездили в Петроград, потом в компании с Осипом Бриком за границу.

Но Лиля Брик не останавливалась. За Краснощековым следовали все новые и новые увлечения: Асаф Мессерер, Фернан Леже, Юрий Тынянов, Лев Кулешов. Для Лили крутить романы с мужчинами было так же естественно, как дышать. Приятное разнообразие в ее жизнь вносили и ре­гулярные поездки в Европу. А Маяковский все чаще сбегал в Париж, Лондон, Берлин, Нью-Йорк, пытаясь найти за границей прибежище от оскорбительных для его «чувства-громады» Лилиных романов.

Лиля Юрьевна, как и раньше, имела большую власть над Маяковским. Привязанность поэта к ней была на­столько сильна, что мешала ему в отношениях с другими женщинами. Л. Брик легко относилась к его увлечениям, но сразу «принимала меры», если чувствовала, что дело заходит далеко. Например, когда Владимир Владимирович отдыхал в Ялте вместе с Натальей Брюханенко, писала ему: ё«Пожалуйста, не женись всерьез, а то меня все уверяют, что ты страшно влюблен и обязательно женишься!» Маяков­ский оправдывался в письмах: «Никакие мои отношения не выходят из пределов балдежа».

Вот этого, что Маяковский «женится всерьез», Лиля, да и ее муж Осип Брик, боялись больше всего. Ведь если быть честными, то Владимир Маяковский просто содержал чету Бриков на иждивении.

Они жили в его четырехкомнатной квартире в Гендри-ковом переулке, выделив поэту одну комнату. Маяковский обеспечивал их деньгами на жизнь, ведь в эти годы Осип Брик, занятый литературоведческой деятельностью, нигде по-настоящему не работал. Еще в двадцать первом году ра­ботающего в юридическом отделе ЧК Осипа Брика уволили «за нерадивую работу». Маяковский же привозил Лилеч­ке подарки из-за границы. Чего только стоит «небольшой списочек», что она ему составила перед поездкой в Париж: «Рейтузы розовые 3 пары, рейтузы черные 3 пары, чулки до­рогие, иначе быстро порвутся... Духи Rue de la Paix, пудра Hubigant и вообще много разных, которые Эля посоветует. Бусы, если еще в моде, зеленые. Платье пестрое, красивое, из крепжоржета, и еще одно, можно с большим вырезом для встречи Нового года». А ее напоминание: «Очень хочет­ся автомобильчик! Привези, пожалуйста!» Письма Бриков к Маяковскому того времени просто пестрят просьбами о деньгах: «Киса просит денег», — телеграфирует Осип.

И он тщательно выполняет все их поручения. И шлет, шлет суммы: в каждом письме — «перевел столько-то» или «получи гонорар там-то». А потом еще извиняется, что «пло­хо позаботился».

Нет, появление постоянной женщины в жизни Маяков­ского никак не устраивало ни Лилю, ни ее мужа Осипа Бри­ка. Маяковский должен принадлежать только им.

Поэтому все увлечения Владимира Владимировича об­суждались на семейном совете, и если, по мнению Бри­ков, они могли привести к серьезным последствиям, пассия Маяковского удалялась от него подальше. Каким образом? Это было их маленькой тайной.

В дневнике Маяковского есть запись под заглавием «Лю­бишь ли ты меня?»: «Для тебя, должно быть, это странный вопрос — конечно, любишь. Но любишь ли ты меня? Нет. У тебя не любовь ко мне, у тебя — вообще ко всему любовь. Занимаю в ней место и я (может быть, даже большое), но если я кончаюсь, я вынимаюсь, как камень из речки, а твоя любовь опять всплывает над всем остальным. Плохо это? Нет, тебе это хорошо, я б хотел бы так любить».

Маяковский прекрасно понимал Лилю Брик, даже, мо­жет быть, больше, чем она сама себя. И любил ее такой, какая она есть. А Лиля действительно не понимала, что ее связи с другими мужчинами могут принести кому-то стра­дание. В своем дневнике она писала: «Я всегда любила од­ного: одного Осю, одного Володю, одного Виталия и одного Васю».

Любовь для нее была «только сейчас». Но зато чувства бушевали по полной. Известен случай, когда режиссер Всеволод Пудовкин, с которым Лиля Брик работала в два­дцатые годы на «Мосфильме» и в которого имела неос­торожность влюбиться, не разделил ее чувств, предпочел сохранить дружеские отношения. С горя Лиля пыталась отравиться, приняла большую дозу «Веронала». Но ее от­качали, а через некоторое время она забыла о своей стра­сти к великому режиссеру.

Лиля Брик всегда искренне считала, что и другие долж­ны относиться к любви, как и она. В двадцать шестом году у Лили Юрьевны вспыхнул роман со Львом Кулешовым, опять же кинорежиссером. Жена Кулешова, известная ки­ноактриса Хохлова, едва не покончила жизнь самоубийст­вом, на что Лиля реагировала весьма своеобразно: «Что за бабушкины нравы?!»

Но вернемся к Маяковскому. Еще в начале их романа они договорились, что когда их любовь иссякнет, они скажут об этом друг другу.

В 1924 году Лиля пишет поэту записку, в которой говорит­ся, что она не испытывает к нему прежних чувств. В конце записки она добавляет: «Мне кажется, что и ты любишь меня много меньше и очень мучиться не будешь». Вздохнуть бы им тогда спокойно, отпустить бы друг друга в разные сторо­ны, прервать эту пагубную страсть.

Маяковский, наверное, так и, пытается поступить. Он пишет стихотворение «Юбилейное», в котором есть слова: «Я теперь свободен от любви и от плакатов».

Но это всего лишь слова. Еще более пяти лет, до самой смерти Владимира Владимировича, эта «свобода» так и не станет реальной.

«Дружная семейка» живет в одной квартире, Брики при­нимают материальную помощь от Маяковского и строго следят за его любовными связями. А сам Маяковский, пы­таясь вырваться из замкнутого круга, заводит интрижки постоянно. На многие Брики закрывают глаза, некоторые заставляют их поволноваться.

Поездка Маяковского в Америку знаменуется любовной связью с русской эмигранткой Элли Джонс, после чего на свет появляется девочка Елена-Патриция — дочь Маяков­ского. Но о рождении ребенка Элли сообщила ему лишь через несколько лет. Фотографию «двух Элли» Владимир Владимирович держал у себя на письменном столе, но про­должения романа не было.

Потом был роман с упомянутой уже выше Натальей Брюханенко. Он называл ее «моя товарищ-девушка». Он уха­живал красиво, был здорово увлечен: «Вот такая красивая и большая мне очень нужна», — говорил Осипу Брику. Но их связь продлилась меньше года.

А вот знакомство Маяковского в Париже с Татьяной Яковлевой, молодой моделью дома Шанель, заставило по­волноваться Лилю Брик не на шутку.

Кстати, познакомила Маяковского с Татьяной сест­ра Лили Брик, Эльза, живущая в Париже. Вначале ничто не предвещало беды. Подумаешь, Володенька встречается с молоденькой моделью. Сколько их у него было! Тем бо­лее, что встречи в основном проходили под надзором Эльзы. Но когда Маяковский стал посвящать Татьяне Яковлевой, а не Лилечке, стихи, да по возвращении из Парижа начал собирать документы для заключения брака, Лиля заволно­валась. «Ты в первый раз меня предал», — с горечью сказала Владимиру Лиля, когда он вернулся в Москву.

Помогла разрешить проблему сестричка Эльза Триоле. Она написала лживое письмо Лиле, в котором сообщала, что Татьяна Яковлева собирается замуж за знатного и очень богатого виконта дю Плесси. А в конце этого письма была приписка: «Володе не сообщать».

Естественно, Маяковский «случайным» образом узнал об этом письме. Для него предательство любимой женщи­ны, оставленной в Париже, было трагедией. Разве мог он знать, что Татьяна Яковлева до последних дней его жизни ждала Маяковского, и только после его смерти вышла за­муж за богатого американского промышленника Либермана. Любимая Лилечка обманула своего Володю, как по­следнего щенка.

Некоторые исследователи жизни Владимира Маяков­ского считают, что травма, полученная им из-за разрыва с Татьяной Яковлевой, была основополагающей в его реше­нии покончить с собой. Но в смерти Маяковского слишком много загадок, и я не берусь их разгадывать, ведь речь все-таки не о нем, а о его музе, любимой женщине Лиле Юрь­евне Брик.

Смог бы Маяковский оправдать ее не совсем порядочный поступок, узнав правду о письме Эльзы? Кто знает... Все его отношения с Лилей шли под лозунгом: «Лиля всегда права!» Может быть, и тогда бы он посчитал, что обман Лили пре­следовал цель, как сделать лучше.

18 февраля 1930 года состоялась последняя встреча Вла­димира Маяковского и семьи Бриков. В тот день Лиля и Ося уезжали в Берлин и Лондон, как значится в официальных документах, «осматривать культурные ценности». Больше они с Маяковским никогда не виделись.

15 апреля в одном из берлинских отелей их ожидала вче­рашняя телеграмма, подписанная Аграновым: «Сегодня ут­ром Володя покончил с собой». Только в Москве, куда Бри­ки вернулись после страшного известия, Лиля узнала о том, что произошло.

Вот что она напишет об этом в своих мемуарах:

«Стрелялся Володя как игрок, из совершенно нового, ни разу не стрелянного револьвера; обойму вынул, оставил одну только пулю в дуле — а это на пятьдесят процентов осечка. Такая осечка уже была 13 лет тому назад, в Питере. Он во второй раз испытывал судьбу». Судьба, к сожалению, не дала ему еще одного шанса.

Тогда же, по приезду, Лиля прочитала предсмертное письмо Маяковского: «Лиля — люби меня. Товарищ, пра­вительство, моя семья — это Лиля Брик, мама, сестры и Ве­роника Витольдовна Полонская. Если ты устроишь им снос­ную жизнь — спасибо.

Начатые стихи отдайте Брикам, они разберутся.

Как говорят — «инцидент исчерпан»,

любовная лодка разбилась о быт.

Я с жизнью в расчете и не к чему перечень

взаимных болей, бед и обид.

Счастливо оставаться. Владимир Маяковский».

Вскоре после похорон Маяковского Лиля пишет своей сестре Эльзе в Париж: «Любимый мой Элик! Я знаю совер­шенно точно, как это случилось, но для того, чтобы понять это, надо было знать Володю так, как знала его я. Если б я или Ося были в Москве, Володя был бы жив».

В год смерти Маяковского Лиле Брик исполнилось три­дцать девять. Прекрасный возраст для женщины, расцвет красоты, помноженный на жизненный опыт.

Лиля чувствовала, что именно такой конец ожидает ве­ликого поэта. Она не раз подчеркивала, что у Маяковского «своего рода мания самоубийства и боязнь старости». И еще: «Если б я в это время была дома, может быть, и в этот раз смерть отодвинулась бы на какое-то время». Она могла ото­двинуть смерть поэта, но не предотвратить ее.

Осенью этого же 1930 года, ровно через полгода после смерти поэта, Лиля Брик выходит замуж за Виталия Мар­ковича Примакова. Еще один плевок в лицо общества. Она, общепризнанная «вдова» погибшего поэта, не выдержива­ет даже положенный срок траура, становится официальной женой другого человека.

Надо сказать, что с Примаковым Лиля была знакома еще с начала двадцатых годов. Хоть одно оправдание — это не скороспелое знакомство. Но жизнь их постоянно разво­дила.

Виталий Примаков — профессиональный военный. Он там, куда его пошлет партия. Трижды орденоносец Красно­го Знамени, во время самоубийства Маяковского находился в Японии, в должности военного атташе. Вернувшись в Мо­скву, он встречается с Лилей Брик, и осенью 1930 года она становится его женой, а он — командиром и комиссаром стрелкового корпуса. Молодому комкору выделяют кварти­ру на Арбате, где он и поселяется с женой Лилей.

Самое удивительное, что вместе с ней в квартире Прима­кова поселяется и Осип Брик. А как же без него? Все повто­ряется, опять жизнь втроем. «Высокие отношения», — как скажет через много-много лет героиня одного популярно­го фильма. Понять такое обыкновенному человеку трудно. Но на то она и Лиля Брик, чтобы не отчитываться о своем поведении перед другими. Ося, которого она всегда любила «больше, чем брата, больше, чем мужа, больше, чем сына», всегда рядом.

Какой нежностью и теплотой пропитано письмо, кото­рое Лиля Брик написала Осипу из Берлина, куда она на­правилась с Примаковым, который был направлен на учебу в Германскую академию Генштаба: «Любименький, доро­гой, золотой, миленький, сладенький Осип!» Далее следует подробное описание того, как они с Примаковым прово­дят время, как они с ним счастливы. А потом: «Все броси­ла бы и примчалась к тебе, да нехорошо уезжать от Вита­лия, который много работает, — жаль оставлять его одного». И в конце: «Я тебя обнимаю, и целую, и обожаю, и люблю, и страдаю. Твоя до гроба Лиля. Виталий шлет тебе привет и обнимает».

Как понять эту женщину? Некоторую попытку разобрать­ся в ее поступках предпринимает Инна Юльевна Гене, жена Василия Катаняна, сына следующего мужа Лили. В сво­их воспоминаниях она пишет: «В двадцатые годы понятия о семье были немного другие, чем сейчас. И то, что, живя с Маяковским, с Примаковым, с Катаняном, Лиля Юрьевна оставалась законной, еще по дореволюционному браку, же­ной Осипа Максимовича Брика — ничего странного в этом не было. Не было любовного треугольника, не было семей­ной жизни втроем. С Осипом Максимовичем Лиля не жила как жена с мужем еще до встречи с Маяковским. А что Осин остался с ней и при Маяковском, и вообще до самой смер­ти — а куда его было деть?»

Вот так, «а куда его было деть?» Хотя Ося продолжал встречаться с Евгенией Соколовой и любить ее. Но ночевать всегда возвращался домой.

Квартира на Арбате, в которой «тройка» жила в тридца­тые годы, была достаточно большой. Именно такая и полага­лась комкору, герою Октябрьской революции и гражданской войны. В ней Лиля Брик организовала новый «салон», но уже не литературный, а военный. Якир, Уборевич, Тухачев­ский, Егоров, Эйдеман, — друзья и сослуживцы Примако­ва — обожали его несравненную жену, как всегда бывшую душой компании.

Чувствуя за спиной поддержку мужа, который занимал высокое положение в военной иерархии Советского Союза, Лиля Брик пишет письмо Сталину. Письмо содержит прось­бу о популяризации творчества Маяковского и увековечении его памяти. Письмо достаточно большое, и приводить здесь его в полном объеме не имеет смысла.

Письмо Лили Брик передал Сталину ее муж Виталий Примаков. Оно не осталось без внимания. Сталин поручает Ежову заняться вопросом Маяковского, отмечая, что «жа­лобы Брик, по-моему, правильны». Дело сдвинулось с мерт­вой точки. После указания Сталина, по словам Пастернака, стихи Маяковского стали насильственно насаждаться, «как картошка при Екатерине».

Примакова назначают командующим Ленинградским военным округом, а в августе 1936 года арестовывают по обвинению в антисоветском, троцкистском, военно-фа­шистском заговоре. Страшное, жестокое время. Что при­шлось испытать в застенках НКВД этому сильному, волево­му, бесстрашному человеку, если он своей рукой подписал показания против своих ближайших друзей? Вместе с ними, с Якиром, Уборевичем, Тухачевским, Виталий Примаков Специальным присутствием Верховного суда СССР 11 июня 1937 года приговорен к смертной казни и расстрелян.

Лиля Брик во второй раз стала вдовой. Можно только до­гадываться, что чувствовала эта сорокашестилетняя женщи­на. Ведь она прекрасно знала, как поступают с семьями «вра­гов народа». Она даже переписала свой дневник, вычеркнув из него все, что касалось опального супруга. Но Лиле Брик повезло. Приказ Сталина: «Не трогайте жену Маяковского» спас ей жизнь.

Лиля Брик возвращается в Москву. Она убита, раздав­лена, напугана арестом и расстрелом мужа. Ведь она верит, что заговор командиров был на самом деле, что ее муж «враг народа». В те времена средства массовой информации уме­ли затуманивать головы гражданам. Даже то, что муж жил рядом с ней, и она видела, чем он занимается и о чем разго­варивает с приходящими в гости товарищами, не повлияло на ее уверенность.

От Лили многие отвернулись. Как ей, привыкшей всю жизнь быть в центре внимания и поклонения, было тяжело! Чтобы развлечься и забыться, она вспоминает о своем юно­шеском увлечении — скульптуре. Лиля создает бюсты своих любимых мужчин — Маяковского и Брика. Работы были вы­соко оценены специалистами и сейчас хранятся в частных коллекциях. Лиля занимается литературоведческой деятель­ностью, пишет работу о Федоре Михайловиче Достоевском. Ну и конечно, занимается подготовкой к изданию собрания сочинений Володеньки.

Именно благодаря этой работе в жизнь Лили Брик входит новый мужчина — Василий Абгарович Катанян. С ним она прожила более сорока лет. Ему в своей посмертной записке написала: «Васик, я боготворю тебя. Прости меня!»

Василий Катанян младше Лили Брик на одиннадцать лет. Но это совершенно не мешает ему попасть под ее чары. Катанян влюбился так сильно, что даже развелся со своей женой, которую, как считали окружающие, он искренне любил, оставил маленького сына.

Разрыв с женой происходил некрасиво. В самый разгар семейной драмы, когда Василий пытался выяснить отно­шения с женой, в доме появился тихий Осип Максимович: «Галочка, я вас очень понимаю, но вы должны тоже понять... Раз так хочется Лиле... Даже сам Владимир Владимирович... Вы же знаете ее характер. У Лили с Васей была дружба. Сей­час она просто стала теснее». Галина Катанян спустила его с лестницы, а следом выгнала из дому неверного супруга.

Так и хочется воскликнуть: «Прелестно!» «Раз так хочется Лиле...» Да, невероятная власть была у этой женщины над мужчинами. Они почитали за честь поступать так, как хо­чется Лилечке. Их желания и мнения отступали на второй план. *

Особенно это касается ее первого мужа Осипа Брика. Как его только ни называли современники: и сводником, и из­вращенцем, и подкаблучником. Всю жизнь, до самой своей смерти, он прожил рядом с Лилей Брик, был другом всех ее мужчин и мужей. И умер в 1945 году от сердечного приступа в ее с Катаняном квартире.

А Лиля продолжала жить. Она нашла новое применение своей деятельной натуре — помогать молодым талантам. В книге о ста знаменитых женщинах мира, написанной на французском языке и вышедшей в Париже, про Лилю Брик есть такие слова: «Лиля обладала волшебной палочкой и ве­ликодушно касалась ею тех, кто выражал определенные взгляды и убеждения, кто был талантлив и неповторим, кто был смел, дерзок, нежен и беззащитен».

Она обладала уникальным даром распознавать таланты и, как говорится, «выводить их в люди». Брик была одной из первых, кто пригласил в гости Булата Окуджаву и пред­ложил записать его песни на магнитофонную ленту. У нее собирались начинающие поэты Слуцкий, Соснора и Воз­несенский и читали свои стихи. Новелла Матвеева считала Брик своей крестной матерью в поэзии. Она помогла зна­менитому режиссеру Сергею Параджанову, оказавшемуся за тюремной решеткой. У нее в доме балерина Майя Плисецкая познакомилась со своим мужем, композитором Родионом Щедриным.

Но, что занимательно, как только молодые и неопытные добивались определенного успеха, они переставали интере­совать Лилю Юрьевну. «Бедняжки, — говорила она, — они опустились до собственного успеха».

. У Лили Юрьевны были возможности помогать молодым. Издающиеся огромными тиражами произведения Маяков­ского приносили хороший доход. Ведь Лиля Юрьевна Брик была по воле поэта наследницей его творчества.

Вот как в своих воспоминаниях описывает жизнь Лили Брик и Василия Катаняна Майя Плисецкая, часто бывав­шая в их доме: «Денег у них водилось видимо-невидимо. Она сорила ими направо и налево. Не вела счету. Когда звала меня в гости, оплачивала такси. Так со всеми друзь­ями. Обеденный стол, уютно прислонившийся к стене, на которой один к другому красовались оригиналы Шагала, Малевича, Леже, Пиросмани, живописные работы самого Маяковского, всегда был полон яств. Икра, лососина, балык, окорок, соленые грибы, ледяная водка, настоянная по весне на почках черной смородины. А с французской ока­зией — свежие устрицы, мидии, пахучие сыры...» И это в то время, когда простым жителям страны трудно было купить даже колбасы.

Среди этой роскоши, богатства и изысканности жила она, Лиля Брик, до старости не утратившая своего шарма и элегантности. Достаточно почитать, что пишут о ней ее современники, чтобы представить эту женщину в зрелом возрасте.

Запись ее давней подруги Татьяны Лещенко-Сухомлиной о Лиле в 65 лет: «Очень медленно, восхитительно медлен­но, она стареет, уходит... Руки стали как пожелтевшие осен­ние лепесточки, горячие карие глаза чуть подернуты мутью, золотисто-рыжие волосы давно подкрашены, но Лиля — проста и изысканна, глубоко человечна, женственнейшая женщина с трезвым рассудком и искренним равнодушием к «суете сует». В то же время она сибарит с головы до пре­лестных маленьких ног». «Лилечка постарела, парикмахер приходил красить волосы, но одета прелестно и чудные глаза хороши по-старому. С головы до ног — женщина, ни капли «дамского», ни капли «бабского». Умная, добрая, деликат­нейшая, веселая...»

А вот что пишет Инна Гене, жена приемного сына Лили Брик: «Красавицей Лиля не была и в молодые годы, если взглянете на снимки, вы согласитесь. Но и когда ей было за семьдесят, она мужчин равнодушными не оставляла. Ни од­ного! Секрет, очевидно, во множестве причин. Очень умна, приветлива, внимательна, запоминала по имени каждого, с кем виделась хоть раз... И улыбка. Совершенно обворожи­тельная улыбка! Эгоистичная, конечно, была дама, привык­ла ощущать себя центром вселенной, но улыбнется, и забы­ваешь обо всем, глаза огромные, живые — и светятся. Будь я мужчиной, сама бы влюбилась».

Такой она и была, ни дамой, ни бабой — Женщиной! С большой буквы.

И из жизни она ушла красиво, постаралась, чтобы все запомнили ее такой, а не беспомощной и опустившейся. В мае 1978 года в возрасте 86 лет Лиля Юрьевна, находясь на даче в Переделкино, упала с крыльца и сломала шейку бедра. Как умная женщина, она прекрасно понимала, что в этом возрасте ей не оправиться, что самое лучшее, что ей грозит — инвалидное кресло.

Она выбрала другое — смерть. Написав предсмертное письмо: «В моей смерти прошу никого не винить. Васик! Я боготворю тебя. Прости меня. И друзья, простите. Лиля» и приняв смертельную дозу нембутала, сильного снотворно­го, Лиля Юрьевна Брик простилась с жизнью.

Еще за девять лет до смерти она выразила свое желание: «Я завещаю после смерти меня не хоронить, а прах развеять по ветру. Знаете, почему? Обязательно найдутся желающие меня и после смерти обидеть, осквернить мою могилу...» По ее воле прах развеяли в поле около Звенигорода.

Колдовство Лили Брик, ее тайна, ее сила — все исчезло вместе с нею. И кто посмеет судить ее! Недаром великий поэт написал о ней: «Ты не женщина, ты — исключение...»