О теории корпоративной правоспособности

Некоторые авторы обосновывают "теорию корпоративной правоспособности", отрицающую теорию корпоративных правоотношений, изложенную выше и получившую наиболее широкое распространение в современной правовой науке*(97).

Авторы теории корпоративной правоспособности не признают общественные отношения, связанные с участием в корпорациях, корпоративными правоотношениями, а обусловливают их наличие некоторой корпоративной правоспособностью как способностью в будущем приобрести права обязательственного характера (например, право на выплату дивидендов, на участие в собрании). При этом возникают чисто практические вопросы: если у акционера не было до этого защищенных законом прав, а одни только "способности", где механизм обеспечения перечисленных выше прав на выплату дивиденда, на созыв собрания? Или иначе: чем отличается правовое положение гражданина, который планирует стать участником хозяйственного общества, от правового статуса непосредственного участника корпорации?

Комментируя норму ст. 67 Гражданского кодекса РФ, как известно, именуемую "Права и обязанности участников хозяйственного товарищества или общества" (выделено мной, - И.Ш.), В.А. Белов и К.А. Блинковский пишут: "Юридические возможности, предусмотренные ст. 67 ГК, хотя и названы правами, в действительности представляют собой только юридические способности участников (членов) хозяйственных товариществ и обществ (корпораций или (шире) - общей деятельности) к приобретению особого рода субъективных гражданских прав - корпоративную правоспособность. Корпоративная правоспособность, таким образом, по нашему мнению, есть юридическая (гражданско-правовая) форма фактических отношений членства в корпорации"*(98). "Мы утверждаем, - весьма эмоционально пишут авторы, - что никаких прав из факта приобретения участия в корпорации не возникает; названное законоположение, на первый взгляд, содержит противоположное утверждение: раз участник - вот тебе определенные права! При ближайшем рассмотрении этого нормативного предписания станет, однако, понятно, что речь в нем идет вовсе не о правах в цивилистическом понимании этого слова - не о субъективных правах"*(99).

С нашей точки зрения, теория корпоративной правоспособности, предлагаемая взамен традиционной концепции корпоративных правоотношений, может неблагоприятно отразиться на правоприменительной практике, поскольку не способствует защите принадлежащих акционеру корпоративных прав, определяемых авторами в качестве неких потенциальных "способностей" или "возможностей", теми законными способами, которые предусмотрены для корпоративных правоотношений.

Заметим, что идея "корпоративной правоспособности" как специальной гражданской правоспособности уже была подвергнута критике в правовой доктрине. Д.В. Ломакин справедливо, с нашей точки зрения, считает, что если предположить, что у участника корпорации есть возможность иметь права участия (членства), а не сами эти права, то тогда не совсем понятна разница в его правовом статусе и правовом статусе лица, не являющегося участником (членом) данной корпорации, но также обладающего способностью иметь указанные права и нести обязанности. Следовательно, разделяя позицию о существовании корпоративной правоспособности, мы с неизбежностью придем к абсурдному выводу о том, что обладающий такой правоспособностью участник (член) корпорации не состоит с ней в правоотношении, а лишь обладает потенциальной возможностью стать субъектом такого правоотношения. Ложность такого умозаключения, по мнению цитируемого автора, очевидна*(100).

Вызывающая у В.А. Белова и К.А. Блинковского сомнение концепция комплексности правоотношений также далеко не нова. Так, С.С. Алексеев полагает, что нельзя рассматривать правоотношения в виде конкретных полностью индивидуализированных связей. По мнению ученого, задача состоит в том, чтобы раскрыть природу и особенности общих и абсолютных правовых связей, не сводя все многообразие правоотношений к той их конструкции, которая ориентирована на модель обязательств гражданского права. И далее: "Правоотношения с простой структурой характеризуются тем, что их содержание состоит из одного права и одной обязанности. В жизни такого рода элементарные правовые связи встречаются крайне редко. Правоотношения со сложной структурой характеризуются тем, что их содержание состоит из нескольких взаимосвязанных субъективных прав и обязанностей. Каждое структурно сложное правоотношение может быть в результате анализа расчленено на ряд правоотношений с простой структурой... Структурно сложное правоотношение не есть механическое соединение элементарных правоотношений. Последние тесно связаны между собой, взаимообусловлены, образуя нераздельное целое - единое правоотношение со сложной структурой"*(101).