Выражение мыслей

(...) Должно знать, что такое слог.

Слог — стиль — проза, все сии названия означают способ

157выражать мысли — искусство писать. (...) Слог (в особенности) — способ выражать мысли, свойственные каждому писателю по­рознь. Сколько разных характеров имеют писатели, столько может быть и частных слогов. Сверх того частные слоги изме­няются еще от предмета, избранного писателем, от цели, им предложенной, от расположения духа, в котором пишет, и пр. <...>

Слог имеет общие свойства и частные: общие подлежат правилам, имеют свои достоинства и недостатки — частные зависят от вкусов и бесчисленны. Общие достоинства необхо­димы для всех частных.

Первое общее разделение слога на простой, средний и возвышенный. Второе общее разделение его на периоди­ческий, отрывистый и прозаический.

Простой слог (Stylus humilis) — способ писать так, как го­ворят. Иные называют его низким, в противоположность возвышенному; письменным, потому что употребляется в дру­жественных письмах; разговорным, философическим, поучительным, потому что им пишут разговоры, философские и ученые сочинения.

Слова в простом слоге должны быть простые, обыкновенные; но не все слова, употребляемые в разговорах, могут быть и на бумаге, ибо звук исчезает, а письмо остается. (...) Простота в мыслях, в чувствах, в словах и выражениях составляет отли­чительную черту сего слова. 2) Простой слог употребляется во многих родах прозаических и стихотворных сочинений: в письмах, разговорах, некоторых повестях, романах, ученых сочинениях и пр.— баснях, сказках, комедиях, сатирах, в пастушеской поэзии и многих мелких стихотворениях.

Средний слог (Stylus mediocris) — способ писать с некоторым изяществом, выбором и красотою. Средним называется потому, что занимает средину между простым и возвышенным. Иные называют его умеренным (temperatus), ибо в нем и жар чувств и украшения умеренны. Иные историческим, потому что он особенно приличен истории. (...) Слова в среднем слоге употребляются с разборчивостью: из многих подобно значащих избирается то, которое или живее, или благороднее, или приятнее для слуха. Выражения сему слогу свойственны отличнейшие, благороднейшие, нежели простому, с некоторым легким украше­нием (Ieviter ornata. Cic!), с некоторым тихим чувством, разли­вающимся во всем сочинении.

Мысли в среднем слоге избираются полные жизни и чувства и самое расположение их должно быть занимательно: в приятных картинах, в подобиях, в легких контрастах и живых переходах. Средний слог не терпит ни бесполезных рассуждений, всегда холодных, ни ложного блеска, всегда скучного, ни лишних слов, всегда обременяющих сочинение. Средний слог употребляется больше в прозаических сочинениях, нежели стихотворных: в письмах к высшим и во всех деловых бумагах, в описаниях, во многих повестях, романах, особенно в истории; в посланиях, в некоторых мелких стихах и пр.

Возвышенный слог (Stylus sublimis) — способ писать необык­новенно, языком страстей. Иные называют его высоким, потому что он выше простого и среднего; славяно-российс­ким, ибо в нем употребляются славенские слова и выражения, и ораторским, потому что им часто пишут ораторы. (...) Слова возвышенному слогу приличны важные, благозвучные, необыкновенные, заимствованные из славянского. Однако не всякое славянское слово дает красоту слогу: должно избирать их с осторожностию и умеренностию. Выражения в сем слоге употребляются возвышенные, славяно-российские. Жар чувств и необыкновенная сила выражений, исполненных красоты и жизни, требует всех родов риторических украшений, о которых увидим после.

Предметом возвышенного слога бывают высокие деяния, мысли и чувства: похвала герою, движение страстей, убеждение, прекло­нение на свою сторону, выражение восторга, удивления, любви к монарху, к Отечеству, ко благу людей и пр.

Возвышенный слог употребляется: в ораторских речах, духов­ных и светских, в похвальных и надгробных словах, величествен­ных описаниях и пр. В лирической поэзии, в поэмах, трагедиях и пр. (...)

Первое достоинство слога — ясность. Без нее все прочие достоинства для читателя — как красы природы без света для зрителя — исчезают. (...) Три правила сохраняют ясность: первое требует твердого знания предмета. Не только должно хорошо знать, но обдумать и живо представить в воображении то, о чем пишем. Если начнем говорить или писать, сами не понимая, то следствием будет темнота или непонятность. Так иной рассуждает о военных и политических делах, не зная ни политики, ни статистики, ни географии. Или другой силится объяснить затмения луны, не имея понятия о движении планет.

Второе правило ясности требует здравой, основательной связи в мыслях, которая происходит от силы ума и степени образования, просвещения. Нарушение здравой связи в мыслях производит особый род темноты, называемой пустословием, бессмыслицей, галиматьею.

Третье правило ясности требует: 1) естественного порядка слов; 2) точности и общей употребительности слов и выраже­ний и 3) умственных знаков препинания. От несоблюдения сего правила происходит сбивчивость, недоразумение. Темнота проис­ходит иногда от излишней краткости в слоге.

Приличие полагается вторым достоинством слога. Иные называют его блапристойностью, другие вкусом: но бла­гопристойность есть долг, а не достоинство, и требует меньше; а вкус, особое чувство, и требует больше, нежели приличие,

159занимающее средину между благопристойностью и вкусом. Главнейших правил его четыре:

а) Слог должен быть приличен предмету: простой предмет требует простого, важный возвышенного. Но если высокое пишется низким или низкое высоким слогом, то сочинение называется забавным или шуточным. (...)

б) Слог должен быть приличен лицам, месту и времени: кто, где ив какое время пишет. (...) Неприличное лицам называется неестественным; неприличное месту и времени несообразным.

в) Приличие требует, чтобы мысли, картины и все украшения были так близки и свойственны предмету, чтобы заключились в самом существе его и отношениях. Если ж мысль или украшение вовсе нейдет предмету, то это называется просто неприличием, грубее — нелепостью.

г) Приличие не терпит странного смешения слов и выражений низких с высокими, шуточных с важными, остроумных с просто­душными. Сия смесь производит чувство смеха.

Чистоту полагают третьим достоинством слога. Некоторые называют сие качество правильностью, другие отделкою: но правильность служит основанием, а отделка средством к достижению чистоты, состоящей в словах и выражениях.

Чистота слога требует слов лучших, благороднейших, употребительнейших; а нарушается: 1) словами низкими или площадны­ми, 2) обветшалыми (архаизмами) или вышедшими из употреб­ления, 3) чужестранными, 4) провинциальными, 5) технически­ми, 6) новыми, или неудачно составленными, 7) славянскими не уместа. (...)

Чистота слога требует выражений, приличных свойству языка, общему его употреблению, словосочетанию. (...)

Выражения против свойств языка бывают двух родов: одни дикие, не свойственные никакому языку, другие происходящие от страшного и неправильного способа соединять понятия; другие, составленные по примеру чуждых языков. (...)

Украшение — живопись слога — есть искусство пользоваться красотами предмета или красотами выражений. Оно бывает двух родов: по предмету, внутреннее; по слогу, наружное. (...)

Внутреннее украшение состоит в искусстве изобретения и расположения. Оно — так же как и прекрасное — неизменно для всех веков и народов и не теряет достоинства своего, утратив наружную прелесть слога. (...)

Внутреннее украшение зависит от изобретения и располо­жения, а изобретение и расположение от силы ума и степени чувства и вкуса, врожденных человеку и образованных наукою. И так внутреннее, истинное красноречие требует врожденных способностей так же, как и поэзия.

Наружное украшение — роскошь слога, которая часто скры­вает бедность мыслей,— состоит, большею частию, в тропах и фигурах. Оно пленяет один век, одно поколение; но так блистательно для глаз обыкновенных, что преимущественно присвоивает себе название красноречия. (...)

Тропы — язык воображения, пленительный и живописный, основанный на подобиях и разных отношениях, а фигуры — язык страстей, сильный и разительный, свойственный оратору в жару чувств, в стремлении души, в пылком движении сердца Спокойное воображение и чувство не имеют в них нужды.

Фигуры мыслей, убеждающие разум

1) Предупреждение (Occupatio), когда оратор, преду­преждая слушателей, сам возражает себе и опровергает возра­жение. Служит к большему убеждению. (...)

2) Ответствование (Subjectio), когда сами вопрошаем и ответствуем. Сия фигура возбуждает внимание, любопытство и удовлетворяет оному. (...)

3) Уступление (Concessio), когда мы соглашаемся на противное, но для того, чтобы тем более низвергнуть противника и подтвердить нашу истину. Требует тонкости ума, чтобы поразить противника его же оружием. На ней часто основываются эпи­граммы. (...)

4) Разделение (Distributio) — вычисление видов вместо рода, частей вместо целого. Оно делает истину очевиднее, более убеждает разум. (...)

5) Перемещение (Antimetabole), когда, переставив слова в предложении, даем другую, сильнейшую и часто противную мысль. Сия фигура неожиданна, но тем сильнее убеждает разум. (...)

6) Остроумие (Oxymoron) —острая мысль с видимым противоречием. Заставляет соображать умом и догадываться. На ней часто основываются эпиграммы. (...)

7) Отступление (Digressio) — искусный переход от одного предмета к другому. Служит к соединению частей рассужде­ния. (...)

8) Возвращение (Revocatio) —переход от постороннего к главному предмету, последствие отступления. Сии две фигуры всегда следуют одна за другою, обращают ум от одной истины к другой и для ораторов необходимы. (...)

9) Наращение (Gradatio. Incrementum) —постепенный ход от слабейшего к сильнейшему; более и более убеждает разум. (...)

10) Поправление (Epanorthosis), когда одна мысль, как будто нечаянно или ненарочно сказанная, заменяется другой и сильнейшею. (...)

Фигуры мыслей, действующие на воображение

1) Изображение (Hypotiposis) —видение, живая карти­на, представляющая предмет или происшествие так живо, как

6 Зак. 5012 Л. К.Граудина 161будто оно действительно происходит в глазах ваших и мы видим его. Она легко воспламеняет страсти: удивление, жалость, до­саду, мщение и пр. (...)

2) Одушевление (Prosopopoeia) —волшебство чувств, когда бездушному или отвлеченному предмету дается и жизнь и действие. Сия фигура сильно поражает воображение. <...>

3) Заимословие (Sermocinatio) —прекрасный оборот, влагающий слова в уста отсутствующего или умершего мужа. Часто сия фигура соединяется с одушевлением, когда бездушному предмету сверх жизни и действия — даются слова (...)

4) Противоположение (Antithesis) —искусство проти­вополагать предмет предмету (контрасты) или мысль мысли. (...)

5) Сравнение (Parallellus) —сильное сличение подобных предметов, близких действий или свойств. Сия фигура особенно свойственна древним русским стихотворениям. (...)

6) Определение риторическое (Descriptio, Paraphra-sis) — описание, вычисление главнейших качеств, важнейших свойств и принадлежностей, пленительных для воображения. (...)

7) Напряжение (Energia) —собрание многих кратких и сильных мыслей об одном предмете. Сходна с наращением. Раз­ность: та постепенна и убеждает разум, а напряжение усиленно и внезапностью действует на воображение. (...)

8) Превышение (Auxisis) —говорить больше, нежели сколько разуметь должно. Вид тропа гиперболы отличается тем, что состоит не в одном слове, а в целой мысли. (...)

9) Умаление (Mejosis, Tapinosis) — говорить меньше, не­жели сколько разуметь должно. Также вид гиперболы и отли­чается тем же, что состоит не в одном слове, а в целой мысли. (...)

10) Невозможность (Impossibile), когда трудное сравни­вается с невозможным и последнее почитается удобнейшим. (...)

Фигуры мыслей, пленяющие сердце

1) Сообщение (Communicatio) — доверенность к слуша­телям, когда ссылаемся на совесть их. Она показывает добро­душие, совершенную уверенность в истине и тем самым пленяет сердце. (...)

2) Сомнение (Dubitatio) — приятное недоумение, трагиче­ское борение страстей, показывает неизвестность, чему следовать, на что решиться. Всякому приятно поверять собственное сердце в чувствах другого. (...)

3) Умедление (Sustentatio), когда мысли и слова кло­нятся в одну сторону, а действие неожиданно переходит в дру­гую. Сия неожиданность приятна сердцу. (...)

4) Обращение (Apostrophe) — живое чувство, говорящее к отсутствующему, бездушному и даже отвлеченному предмету. Оно предполагает во всем жизнь и трогает душу. Сия фигура способна для начала описаний и чрезвычайно употребительна 1) у прозаиков, 2) у ораторов, 3) у поэтов. (...)

5) Прехождение (Praeteritio) — показывая вид, будто желает умолчать, вычисляет все и, чем неприметнее, чем добро­душнее, тем сильнее увлекает сердце и даже убеждает разум. Употребляется также при вычислении многих доказательств или свидетельств, ибо говорит в полтона, мимоходом. (...)

6) Удержание (Aposiopesis) — нечаянно прерывает речь, не докончив мысли или чувства. Сходна с умолчанием: та недо­говаривает одного слова, а удержание — целой мысли. Примеры: 1) у прозаиков, 2) у поэтов. (...)

7) Заклинание (Execratio) — призвание всех бедствий 1) на голову ненавистную или 2) на свою собственную за на­рушение клятвы. Сия фигура свойственна трагикам и эпи­кам. (...)

8) Желание (Votum) — прошение, требование всех благ или чего-либо чрезвычайного для себя или для существа милого сердцу. Противоположна заключению, так как благословение проклятию. Употребляется в заключениях описаний и речей:

1) у ораторов, 2) у поэтов. (...)

9) Вопрошение (Interrogate) — обращение мысли или чувства в вопрос, не требующий ответа. Примеры: 1) у прозаиков,

2) у поэтов. (...)

10) Восклицание (Exclamatio) — невольное движение души, мысль, чувство, вырывающееся в сильной страсти. К ней относится и совосклицание (Epiphonema), тоже воскли­цание, но только всегда оканчивающее речь и притом заклю­чающее в себе важную мысль. (...)

Печатается по изданию: Кошанский Н. Ф. Общая риторика.— Изд. 10-е.— СПб., 1849.— С. 1—6, 21—23, 35—38, 40—41, 79—83, 88—92, 96—98, 109—120.