Глава семнадцатая. Белк попросил провести дискуссию вдали от ушей репортеров, поэтому судья собрал совещание у себя в кабинете

Белк попросил провести дискуссию вдали от ушей репортеров, поэтому судья собрал совещание у себя в кабинете. На нем присутствовали судья, Чандлер, Белк, Босх, секретарь суда и помощник судьи. Из зала заседаний пришлось принести пару стульев, после чего все расселись вокруг громадного письменного стола. Сделанный из красного дерева, он был так велик, что в нем, пожалуй, мог бы поместиться небольшой импортный автомобиль.

Первое, что сделал судья, – это закурил сигарету. Когда Босх увидел, что Чандлер последовала его примеру, то сделал то же самое. Тогда судья подвинул пепельницу на самый край стола, чтобы остальные тоже могли ею пользоваться.

– Итак, мистер Белк, это ваша вечеринка, – сказал судья.

– Ваша честь, меня беспокоит направление, в котором ведет дело мисс Чандлер.

– Называйте ее миз Чандлер, мистер Белк. Вы же знаете, что ее так больше устраивает. Что же касается направления, то как вы можете судить о нем по одному‑единственному вопросу?

Босх видел, что Белк, кажется, начал возражать слишком рано. Не считая записки, пока было неясно, какой именно информацией располагает Чандлер. Тем не менее Босх считал, что кружить вокруг да около тоже ни к чему.

– Судья! – сказал он. – Если я отвечу на последний вопрос, это поставит под угрозу ведущееся расследование.

Судья откинулся на спинку кресла.

– Почему? – спросил он.

– Мы считаем, что есть еще один убийца, – сказал Босх.

– Найденное на этой неделе тело вчера было идентифицировано и было установлено, что жертва не могла быть убита Кукольником. Два года назад она была еще жива.

– Метод, который использовал этот убийца, идентичен тому, что использовал реальный Кукольник, – вмешался Белк. – Полиция считает, что это последователь, который знал, как именно убивает Черч, и действовал по тому же образцу. Есть основания предполагать, что последователь несет ответственность за убийство седьмой и одиннадцатой жертвы, ранее приписываемых Черчу.

– Последователь должен быть из числа тех, кто был близок к первоначально проводимому расследованию, кто‑то, кому были известны детали, – сказал Босх.

– Если вы разрешите ей открыть эту линию расследования, – сказал Белк, – об этом сообщит пресса, и тем самым последователь будет предупрежден. Он узнает, что именно о нем известно.

Некоторое время судья молча размышлял.

– Все это очень интересно, и я желаю вам всяческих успехов в поимке этого последователя, как вы его называете, – наконец сказал он. – Ваша проблема, мистер Белк, заключается, однако, в том, что вы не дали мне никаких юридических оснований для того, чтобы помешать вашему клиенту ответить на вопрос, заданный ему миз Чандлер. Никто не хочет мешать следствию, но ведь это вы вывели вашего клиента на допрос.

– Это если второй убийца действительно существует, – сказала Чандлер. – Ясно же, что был только один убийца и что это не Черч. Они выработали эту сложную…

– Миз Чандлер! – прервал ее судья. – Это будут решать присяжные. Припасите ваши аргументы для них. Мистер Белк, это ваш свидетель. Это вы вызвали его в суд и подставили под эту линию допроса. Не знаю, что и сказать. Прессу я точно не собираюсь отсюда удалять. Дальше не для отчета, мисс Пенни.

– Мистер Белк, – сказал он, убедившись, что секретарь сняла руки с клавиш, – вы вляпались – да простят меня леди. Ему придется ответить на этот вопрос, а также на следующий и так далее. Все, мы снова в протоколе.

Секретарь суда снова положила руки на клавиши.

– Ваша честь, это не…

– Я уже вынес решение, мистер Белк. Что‑нибудь еще?

И тут Белк удивил Босха:

– Мы просим отложить слушание дела.

– Что?

– Ваша честь, истец возражает, – сказала Чандлер.

– Вижу, что возражаете, – сказал судья. – О чем вы говорите, мистер Белк?

– Ваша честь, нужно сделать перерыв. По крайней мере до следующей недели. Это даст следствию время, чтобы, возможно, достичь каких‑то результатов.

– Каких‑то результатов? Забудьте об этом, Белк. Процесс уже в самом разгаре, мой друг.

Белк встал и наклонился вперед.

– Ваша честь, я прошу в чрезвычайном порядке прервать эти слушания, дабы мы могли подготовить апелляцию в девятый округ.

– Вы можете апеллировать куда угодно, мистер Белк, но перерыва не будет. Мы в процессе.

Все молча смотрели на Белка.

– А что, если я откажусь отвечать? – спросил Босх.

Судья Кейес долго смотрел на него, потом сказал:

– Тогда я вынесу вам порицание за неуважение к суду. Потом снова потребую ответить на вопрос, и если вы снова откажетесь, отправлю вас в тюрьму. Потом, когда ваш адвокат попросит о залоге, я скажу – никаких залогов. Все это будет происходить прямо здесь, перед присяжными и прессой. И я не стану накладывать никаких ограничений на то, что миз Чандлер расскажет репортерам в коридоре. В общем, я хочу сказать, что вы, конечно, можете попытаться стать своего рода героем и не отвечать, но эта история все равно попадет в прессу. Как я уже несколько минут назад сказал мистеру Белку, когда мы говорили неофициально…

– Вы не можете так поступить! – неожиданно взорвался Белк. – Это, это… это неправильно. Вы обязаны защищать это расследование. Вы…

– Сынок, никогда не говори мне, что я обязан делать, – очень медленно и решительно сказал судья. Казалось, он прямо на глазах превращается в статую, тогда как Белк весь как‑то съежился и притих. – Единственное, что я обязан делать – это обеспечить справедливый суд. Вы просите, чтобы я скрыл информацию, которая для истца может быть решающей. Вы также пытаетесь запугать меня, но уж на это я точно не поддамся. Я не окружной судья, который нуждается в вашем одобрении всякий раз, когда приближаются выборы. Я назначен пожизненно. А сейчас без протокола.

Мисс Пенни перестала печатать. Босх уже не мог смотреть на это избиение младенцев. Помощник городского прокурора стоял, склонив голову, в позе обреченного, словно дожидаясь, когда на его шею обрушится топор палача.

– Так вот, мой вам совет: вытащите отсюда свою жирную задницу и подумайте над тем, что можно сделать, чтобы спасти все это во время повторного допроса. Потому что через пять минут детектив Босх ответит на этот вопрос либо сдаст свой пистолет, свой значок, свой ремень и свои шнурки надзирателю в федеральной тюрьме. Мы опять в протоколе. Совещание закрыто.

Не сводя глаз с Белка, судья Кейес протянул руку и загасил окурок в пепельнице.

Когда вся процессия двинулась обратно в зал заседаний, Босх придвинулся вплотную к Чандлер. Убедившись, что судья направился на свое место, он тихо сказал:

– Если вы получаете информацию откуда‑то из управления, я найду ваш источник и сотру его в порошок.

Не замедляя шага и даже не обернувшись, она ответила:

– Вы хотите сказать – если вас самого еще не стерли в порошок.

Босх занял место для дачи показаний, и присяжных ввели в зал. Судья разрешил Чандлер продолжать.

– Прежде чем секретарь найдет в протоколе последний вопрос, разрешите, я его перефразирую. После того как вы убили мистера Черча, прекратились ли убийства, совершаемые так называемым Кукольником?

Босх помедлил, обдумывая свой ответ. Поглядев на места, отведенные для публики, он увидел, что репортеров стало еще больше – или по крайней мере людей, которых он посчитал репортерами. Все они сидели вместе. Он также заметил Сильвию, которая в одиночестве сидела в заднем ряду. Она попыталась улыбнуться, но Босх ей не ответил. Интересно, сколько времени она уже там пробыла?

– Детектив Босх! – окликнул его судья.

– Я не могу ответить на этот вопрос, не ставя под удар ведущееся расследование, – наконец сказал Босх.

– Детектив Босх, мы это уже прошли, – гневно сказал судья. – Отвечайте на вопрос!

Босх понимал, что его отказ отвечать и последующее за этим заключение все равно ничего не изменят. Чандлер расскажет все репортерам – судья дал ей на это свое благословение. Таким образом, отправившись в тюрьму, он только лишится возможности поймать последователя. И он решил отвечать. Отпив большой глоток воды из стоявшей перед ним бумажной чашки, он начал говорить, тщательно подбирая слова:

– После своей смерти Норман Черч, естественно, лишился возможности убивать людей. Но был еще один – есть еще один убийца, который использует те же самые методы, что и Норман Черч.

– Спасибо, мистер Босх. А когда вы пришли к этому заключению?

– На этой неделе, когда было найдено еще одно тело.

– И кто же эта жертва?

– Женщина по имени Ребекка Камински. Два года она числилась пропавшей без вести.

– Детали ее убийства совпадают с обстоятельствами смерти других жертв Кукольника?

– Совпадают, за исключением одной вещи.

– Какой же?

– Она была погребена в бетоне. Спрятана. Норман Черч всегда выбрасывал свои жертвы в людных местах.

– И больше никаких различий?

– Из того, что я на данный момент знаю, – больше никаких.

– Но поскольку она умерла через два года после того, как вы убили Нормана Черча, он никак не может быть за это ответствен.

– Правильно.

– Смерть дает ему превосходное алиби, не так ли?

– Да.

– Как было найдено тело?

– Как я уже говорил, оно было погребено в бетоне.

– И что же привело полицию на то место, где оно было похоронено?

– Мы получили записку с указаниями.

Чандлер предложила копию записки как вещественное доказательство номер 4А, и судья Кейес решил приобщить его к делу, отклонив возражение Белка. После этого Чандлер передала еще одну копию Босху для идентификации и прочтения.

– На этот раз читайте вслух, – сказала она. – Для присяжных.

Прозвучавшие в тишине слова последователя вызвали у него странное чувство. Выждав секунду после того, как он закончил чтение, Чандлер снова возобновила допрос.

– «Но я еще в игре», – пишет он. Что это означает?

– Это означает, что он пытается приписать себе все убийства. Ему нужно внимание.

– А может, потому, что он и совершил все эти убийства?

– Нет, потому что девять из них совершил Норман Черч. Улики, найденные в квартире Черча, неопровержимо связывают его с этими девятью. В этом нет никакого сомнения.

– А кто нашел эти улики?

– Я, – сказал Босх.

– Тогда это вызывает большие сомнения, детектив Босх. Разве версия о втором убийце, использующем в точности те же самые методы, что и первый, сама по себе не абсурдна?

– Нет, она вовсе не абсурдна. Такое случается. Я не убивал невинного человека.

– А разве все эти разговоры об убийце‑подражателе, о последователе не являются тщательно придуманной шарадой, призванной замаскировать тот факт, что вы сделали то, что сделали, – убили не того человека? Невиновного, безоружного человека, который не сделал ничего плохого – всего лишь с молчаливого согласия жены нанял себе проститутку?

– Нет, это не так. Норман Черч убил…

– Спасибо, мистер Босх.

– …много женщин. Он был чудовищем.

– Как тот, кто убил вашу мать?

Он непроизвольно посмотрел в зал, увидел там Сильвию и отвернулся. Стараясь овладеть собой, он стал реже дышать. Он не даст Чандлер разорвать его на куски.

– Я бы сказал, что да. Вероятно, они очень похожи друг на друга – оба отвратительные чудовища.

– Именно поэтому вы его и убили, не так ли? Под подушкой ведь был парик. Вы хладнокровно его убили, потому что увидели перед собой убийцу вашей матери.

– Нет, вы ошибаетесь. Неужели вы думаете, что, если бы я собирался состряпать эту историю, я бы не нашел ничего получше парика? Там на кухне в шкафу были ножи. Разве я не мог бы подбросить…

– Стоп, стоп, стоп! – рявкнул судья Кейес. – Что‑то мы заехали куда‑то не туда. Миз Чандлер, вместо того чтобы задавать вопросы, вы начали делать заявления, а вы, мистер Босх, вместо того чтобы отвечать, делаете то же самое. Давайте начнем сначала.

– Да, ваша честь, – сказала Чандлер. – Разве не верно, детектив Босх, что все это – то есть навешивание всех убийств на Нормана Черча – было тщательно разработанной комбинацией, которая теперь рухнула: после того, как на этой неделе под слоем бетона было найдено тело убитой женщины?

– Нет, не верно. Ничего не рухнуло. Черч был убийцей и получил по заслугам.

Поняв, что натворил, Босх мысленно скривился и закрыл глаза. Она все‑таки добилась своего. Открыв глаза, он посмотрел на Чандлер. Взгляд ее был пустым, ничего не выражающим.

– Вы сказали, что он получил по заслугам, – мягко сказала она. – Когда это на вас возложили обязанности судьи, присяжных и палача?

Босх отпил еще воды.

– Я имел в виду, что это была его игра. За то, что с ним случилось, в конечном счете несет ответственность именно он. Тот, кто участвует в такой игре, должен учитывать возможные последствия.

– Родни Кинг тоже получил по заслугам?

– Возражение! – крикнул Белк.

– Андре Гальтон тоже получил по заслугам?

– Возражение!

– Принято, принято, – сказал судья. – Все, миз Чандлер, вы…

– Это не то же самое.

– Детектив Босх, я поддержал возражение. Это значит, что вы не отвечаете.

– В данный момент у меня больше нет вопросов, ваша честь, – сказала Чандлер.

Босх смотрел, как она подходит к столу истца и кладет свой блокнот на его деревянную поверхность. Выбившаяся прядь волос оказалась уже где‑то сзади. Теперь он был совершенно уверен, что даже эта деталь была частью тщательно спланированного и отрепетированного представления. Когда она села, Дебора Черч стиснула ей руку. Чандлер, однако, не улыбнулась и не сделала никакого ответного жеста.

Чтобы компенсировать нанесенный ущерб, Белк сделал все, что мог, выпытывая подробности совершенных преступлений, инцидента с применением оружия и расследования по Черчу. Но этого как будто никто не слушал. Зал заседаний погрузился в вакуум, созданный проведенным Чандлер перекрестным допросом.

Действия Белка были настолько неэффективны, что Чандлер не стала утруждать себя дальнейшими вопросами, и Босха отпустили со свидетельского места. Путь назад, к столу защиты, показался ему чрезвычайно длинным – никак не меньше мили.

– Следующий свидетель, мистер Белк? – спросил судья.

– Ваша честь, у меня есть несколько минут?

– Конечно.

– Мы собираемся закончить представление доказательств, вы не против? – обернувшись к Босху, прошептал Белк.

– Я не знаю.

– Вызывать больше некого, за исключением остальных членов спецгруппы. Они скажут то же самое, что и вы, и получат от Чандлер точно такое же обращение. Я бы оставил все как есть.

– А может, опять привести Локке? Он поддержит меня во всем, что я говорил насчет последователя.

– Слишком рискованно. Он психолог, поэтому все, что он скажет, – не более чем вероятность, и она вполне заставит его признать, что, возможно, все совсем не так. По этому вопросу он не давал письменных показаний, и мы в точности не знаем, что он скажет. Кроме того, я думаю, что нам не надо впутывать сюда второго убийцу. Это сбивает с толку присяжных, и мы…

– Мистер Белк! – сказал судья. – Мы ждем.

Белк встал:

– Ваша честь, защита закончила представление доказательств.

Судья долго смотрел на Белка, затем повернулся к присяжным и сказал, что они свободны, потому что вторая половина дня нужна будет адвокатам сторон для подготовки заключительных выступлений, а ему самому нужно время для подготовки инструкций для присяжных.

Когда присяжные вышли, Чандлер вновь подошла к трибуне и попросила вынести вердикт с напутствием от судьи в пользу истца, на что получила отказ. Белк сделал то же самое, попросив вынести вердикт в пользу ответчика. В ответ судья язвительным тоном предложил ему сесть.

Босх встретил Сильвию в коридоре, после того, как публика несколько минут выходила из переполненного зала суда. Вокруг обоих адвокатов стояло множество репортеров, так что Босх взял ее за руку и провел дальше по коридору.

– Я же говорил тебе, чтобы ты не приходила сюда, Сильвия.

– Я знаю, но я почувствовала, что должна прийти. Я хотела, чтобы ты знал, что я во всем тебя поддерживаю. Гарри, я знаю о тебе то, чего никогда не узнают присяжные. Кем бы она ни пыталась тебя изобразить, я все равно тебя знаю. Не забывай об этом.

На ней было черное платье с серебристо‑белой вышивкой – любимое платье Босха, – и вообще она выглядела очень красивой.

– Я… как долго ты была здесь?

– Большую часть времени. Я рада, что пришла. Я знаю, что это было серьезное испытание, но я вижу, что все хорошее, что ты делаешь, перевешивает все то неприятное, что тебе иногда приходится делать.

Он молча посмотрел на нее.

– Будь оптимистом, Гарри.

– Эти слова насчет моей матери…

– Да, я их слышала. Мне было больно от того, что я впервые услышала об этом только здесь. Гарри, что у нас за отношения, если между нами существуют подобные тайны? Сколько раз я должна говорить тебе, что это опасно?

– Послушай, – сказал он. – Я не могу этим заняться прямо сейчас. Заниматься этим и заниматься тобой, нами – для нынешнего момента это уже чересчур. Здесь этому не место. Давай поговорим об этом попозже. Ты права, Сильвия, но я… я просто не могу… говорить. Я…

Протянув руку, она поправила ему галстук и разгладила его на груди.

– Ничего страшного, – сказала она. – Что ты теперь будешь делать?

– Заниматься этим делом. Официально или нет, но я должен им заниматься. Я должен найти второго человека, второго убийцу.

Несколько секунд она молча смотрела на него, и он знал, что, вероятно, она надеялась на другой ответ.

– Прости. От этого я не могу отступиться. События продолжают развиваться.

– Тогда я отправляюсь в школу, чтобы не терять целый день. Ты вернешься вечером домой?

– Постараюсь.

– Ладно, тогда и увидимся, Гарри. Будь оптимистом.

Он улыбнулся; она прижалась к нему и поцеловала в щеку, а потом направилась к лифту.

Босх провожал ее взглядом до тех пор, пока к нему не подошел Бреммер.

– Может, поговорим о процессе? Там было несколько интересных показаний.

– Все, что хотел, я уже сказал.

– И больше ничего?

– Ничего.

– А как быть с ее словами? О том, что второй убийца на самом деле является первым и что Черч никого не убивал?

– А чего ты от нее ждал? Это все полная ерунда. Вспомни – я‑то говорил под присягой. А она нет. Это все чепуха, Бреммер. Не покупайся на это.

– Послушай, Гарри, я же должен об этом написать. Ты понимаешь? Это моя работа. Ты можешь это понять? Не обидишься?

– Никаких обид, Бреммер. У каждого своя работа. А теперь я должен заняться своей, хорошо?

И он двинулся к эскалатору. Снаружи, возле статуи, он закурил сигарету и дал еще одну Томми Фарауэю, который в этот момент как раз анализировал содержимое урны для мусора.

– Что там происходит, лейтенант? – спросил его бездомный.

– Там сейчас вершится правосудие.