Февраль-ноябрь. Переворот первый

На Вятской земле февральская революция не встретила абсолютно никакого сопротивления ни в народных низах, ни в руководящих губернских верхах. Большинство горожан были охвачены революционным восторгом. В сельской местности жители вели себя более сдержанно. Но явных сторонников монархии не обнаружилось и среди них. Местное руководство, включая церковные власти, стремилось выразить верноподданнические чувства Временному правительству, одновременно призывая рабочих и служащих трудиться с удвоенной энергией во имя победы над внешним врагом. По команде из столицы вятский губернатор Руднев Николай Андреевич и вице-губернатор Кандидов освободили занимаемые должности, передав бразды правления назначенному губернским комиссаром Временного правительства председателю региональной земской управы Павлу Ивановичу Панькову. Общественная жизнь быстро активизировалась, множились профсоюзные объединения. Наряду со старыми появились новым: профсоюзы служащих, печатников, педагогов и т.д. Полностью легализовались партийные организации как уже имевшие определенную биографию кадеты, эсеры, социал-демократы, энесы, так и новые. Например, сионистская организация. Начал работу учредительный комитет вятского союза молодежи. Как и в целом по России в губернии на этом этапе определяющую роль в политической жизни стал играть блок партии умеренных социалистов (меньшевики, эсеры, энесы), а также менее заметных либералов и кадетов. Однако последние застолбили за собой определенные позиции в новом региональном управлении. В частности, кадет Ямашек занял принципиально важный в тех условиях пост председателя губернского продовольственного комитета. Меньшевики захватили господствующие позиции в Вятском совете рабочих и солдатских депутатов, в профсоюзных организациях. Меньшевики-рабочие получали эффективную партийную помощь из города. Эсеры и энесы также имели сторонников среди интеллигенции, рабочих коллективов, но все же центр политической активности приходился на уезды и волости, на деревню, а также на учреждения и организации, прямо или косвенно связанные с крестьянством, с аграрным сектором экономики, с продовольственным делом. Выразительна в этом смысле фигура эсера Саламатова. Уже в марте 1917 г. он выступал в роли председателя губернского продовольственного съезда, руководителя исполкома губернского комитета общественной безопасности. Не позднее начала июня Саламатов сменил Панькова на посту комиссара губернского правительства. Тогда же возглавлял президиум первого губернского крестьянского съезда. Сама эсеровская губернская организация в середине года насчитывала до 9000 чел. В первые годы после поражения революции возродилась общественная организация Крестьянский союз. Ее возглавил редактор пользовавшейся популярностью у местной интеллигенции газеты "Вятская речь" энес Чарушин. В роли заместителя председателя союза фигурировал Саламатов. Как отмечалось в номере "Крестьянской газеты" за 4 августа в одном лишь Орловском уезде насчитывалось более 11,5 тыс. членов Крестьянского союза. Большую поддержку либерально-социалистическому блоку с самого начала оказала Вятская епархия. Местный эпископ Александров еще 4 марта отправил поздравительную телеграмму временному правительству. Участники епархиального пастырского мирянского съезда одобрили свержение самодержавия, а также дальнейшее участие России в ПМВ. Труднее судить об изначальных политических представлениях рядовых солдат, но нет оснований сомневаться в том, что преобладающим влиянием в их среде пользовались умеренные социалисты. Главной роль на этом этапе стали играть комиссар временного правительства и уездные комиссары, комитет общественной безопасности и городская дума. На первых порах ей, как правило, удавалось сохранить контроль над ситуацией в городах, удержать в повиновении тыловые гарнизоны, а также подчинить себе возникавшие советы рабочих и солдатских депутатов. Однако случались исключения из этого правила, прежде всего, на ижевском заводе. Здесь очень оперативно еще 6 марта сформировался достаточно самостоятельный и влиятельный совет рабочих депутатов, вскоре дополненными выборными от крестьян. Однако в этот благополучно начавшийся процесс переформатирования власти вмешался фактор анархии. В конечном счете события стали развиваться по иному сценарию. Анархия, рассматриваемая как стихийное движение народных масс, как их собственная инициатива снизу вырастала из целого ряда корней:

- революция породила уверенность в различных слоях населения в том, что их коренные желания и потребности ныне могут и должны быть удовлетворены. Промышленные рабочие требовали сокращения рабочего времени, устранения ненавистного администратора. Крестьянство, особенно в южных уездах, имело виды на собственность, в т.ч. земельную, крупных владельцев. Наиболее массовым было стремление к миру. Поскольку и центральные, и местные власти не спешили и не собирались удовлетворять эти желания, отделываясь ссылками на грядущие учредительные собрания, уже в весенние месяцы начинает набирать силу народная самодеятельность. Новая ситуация, созданная революцией, самоорганизация рабочих через профсоюзы и выборные заводские комитеты, смогла вырвать у администрации существенные экономические уступки. Так, три сотни рабочих ткацкой фабрики Булычева добились полуторакратного увеличения их зарплаты и введения 8-часового рабочего дня. Раньше они трудились в две смены по 18 часов. Был повышен на 75% заработок рабочих и введен 8-часовой рабочий день в типографиях.

- анархические формы приняла крестьянская "самодеятельность" в деревне. Резолюции в поддержку Временного правительства принимались не только в городах, тем не менее поползновения ко владению крупной частной и государственной собственностью не заставили себя ждать. Так, жители поселка Угор Котельнического уезда осуществили захват церковных земель. Аналогичным образом поступили жители города Укам Глазовского уезда. Массовый характер приобрела борьба селян за право пользования лесными массивами. Самовольные порубки леса в марте-апреле 1917 г. наблюдались в половине уездов губернии. В мае в Яранском уезде произошел захват крестьянами имения помещика Шевелева. Совершались нападения на владельцев мельниц, по мнению хлеборобов завышавших плату за помол зерна. В отдельных волостях началось контрнаступление общины на особняков и хуторян. Но самый мощный и скорый удар по февральскому режиму нанесло общинное и волостное самоуправление, стремительно выходившее из-под контроля власти всех уровней. Крестьянская вольница начиналась с обновления волостных старшин, выступавших связующим звеном между крестьянским миром и государством. Во второй половине марте жители Себиряковской волости Нолинского уезда на сходе по собственному почину сместили волостного старшину и, предварительно избив, посадили под арест. Процесс стал распространяться на другие волости, а затем и уезды. 22 марта по запросу уездной администрации губернский комиссар дал согласие на переизбрание выборных лиц волости, где население того требует. Вероятно, уступка такого рода соответствовала демократическим убеждениям нового регионального руководства, но в крестьянском сознании она приломилась иначе. Власть уступила в чрезвычайно важном вопросе - вопросе управления. В Архангельской волости Нолинского уезда половина деревень отказалась присягнуть Временному правительству. Аналогичную позицию занял остроновский комитет Слободского уезда. К тому же накал страстей снизить этой уступкой не удалось. Крестьяне продолжали не просто смещать старшин и других волостных лиц, но и расправляться с ними, подвергать их аресту, как это было в Агожской волости Малмыжского уезда. Вновь избираемые в различных волостях старшины вполне резонно переориентировались на полное подчинение крестьянскому миру, все чаще игнорируя приказы и распоряжения вышестоящих инстанций. Рождавшееся на этой почве ощущение вседозволенности рождало благоприятный психологический фон для противоправных действий. Инициаторами последних нередко выступали солдаты-дезертиры. Во второй половине марта в их вредном влиянии на деревенское население сообщал в своем рапорте комиссар Нолинского уезда. В селах Васильевском и Ошване дезертиры призывали граждан не платить подати, отказываться от выполнения хлебной разверстки, громить торговые лавки, что и было сделано. Широкий размах приобрело самогоноварение и саботаж хлебопоставок в город по твердым ценами. В конце марте Временное правительство провозгласило государственную хлебную монополию, однако первые попытки ее практического проведения в жизнь, да и то в форме деклараций, в Вятской губернии имели место лишь в мае. По сути даже учет хлебным запасов в крестьянских хозяйствах в губернии не удалось осуществить ни летом, ни осенью 1917 г. В апреле обозначились еще более грозные проявления анархии. Из губернии в столицу посыпались жалобы на произвольные аресты, проводимые отдельными общинами и волостными комитетами. Не имея возможности остановить эти процессы, председатель губернского КОБа Саламатов наделил этим правом уездные исполкомы, оговорив лишь, что каждый арест должен быть чем-то обоснован. Иными словами, неограниченному произволу снизу противопоставлялся в этом варианте произвол несколько упорядоченный и санкционированный сверху.

Очень важно то обстоятельство, что в рамках февральского режима сложилась ситуация многовластия и не получила разрешения проблема выстраивания властной иерархии, определения порядка формирования и четкого распределения функций между претендовавшими на власть советами комиссаров, комитетов безопасности, армейскими комитетами, городскими и сельскими советами, старыми и новыми земскими органами, городскими думами, профсоюзами и т.д. В источник смуты быстро превращалась и армия - один из главных столпов государственности и порядка. Поведение армейских частей в решающей степени задавалось Петроградским советом приказом №1, передававшим реальную власть в армейских частях в руки выборных солдатских комитетов. Приказ этот был дополнен декларацией прав солдата. Ее, позднее санкционированную военным министром Керенским, верховный главнокомандующий генерал Алексеев назвал последним гвоздем, забитым в гроб русской армии. Разрушение силовых структур (армии, полиции, жандармерии и т.д.) создало благоприятные условия для невиданного разгула преступности. Эффект этих мероприятий дополнительно усиливался возвращением в города ссыльных и освобождением заключенных в тюрьмах. Последнее делалось не только толпами народа, но и по команде сверху. В конце марта заместитель вятского прокурора Лепинский доводил до сведения граждан, что в соответствии с указом правительства от 17 марта вслед за политическими обретают свободу несколько сот уголовных преступников.