Битва над кораблями. Явное и сокрытое

Попробуем теперь посмотреть, что происходило в небе над кораблями 6 октября. Скажу сразу, мы обнаружим там много такого, что просто не укладывается в голове. Итак, давайте проанализируем ход воздушных сражений над кораблями в течение всего дня 6 октября.

Вспомним, что всего на корабли немцами было произведено пять атак. Во время первой из них, в 9 часов утра, корабли атаковали 10 самолетов (8 Ю‑87 и 2 истребителя «фокке‑вульф» или Ме‑109). На этот момент наши корабли прикрывала, скорее всего, одна смена «киттихауков» – 3 самолета. Об этом, по крайней мере, пишет в своих воспоминаниях Н.Г. Кузнецов. По некоторым данным, это были самолеты из 2‑го гвардейского истребительного авиаполка Черноморского флота.

Во время этой атаки был, как мы знаем, поврежден «Харьков», а немцы потеряли 2 самолета – 1 пикировщик и 1 истребитель. Кроме этого ранее был уже сбит и «Гамбург». Итого, на этот момент потери немцев – 3 самолета. О потерях наших самолетов данных нет, поэтому можно предположить, что потерь в самолетах у нас не было.

Вторая атака кораблей последовала приблизительно в 11 часов 50 минут. Времени, прошедшего с первой атаки (почти три часа), немецким самолетам вполне хватило, чтобы дозаправиться и загрузить новые бомбы на своих аэродромах и нагнать отходящие корабли. Во второй атаке со стороны немцев участвовало, по одним данным всего 15 самолетов Ю‑87 (т. е. без прикрытия!). Н.Г. Кузнецов в своих воспоминаниях говорит о 14 Ю‑87; по другим данным, немцы имели 9 Ю‑87 и 6 истребителей. Так как маловероятно, чтобы немцы посылали свои бомбардировщики без прикрытия, данные о 9 пикировщиках и 6 истребителях выглядят более достоверными.

В этот момент наши корабли прикрывались с воздуха уже значительными силами. Как мы уже отмечали, к 10 утра отряд Негоды достиг рубежа прикрытия истребителями ближнего радиуса действия. К этому времени над кораблями должна были находиться как минимум одна смена «киттихауков» (3 самолета) и 9 истребителей ЛАГГ‑3 и Як‑1. Итого, против 6 немецких истребителей мы имели целых 12 своих, то есть преимущество в истребителях было двухкратным! Разумеется, что целью наших истребителей были не истребители противника, а пикировщики. Однако имеющихся сил было вполне достаточно, чтобы связать боем немецкие истребители и одновременно, при поддержке зенитной артиллерии кораблей, отогнать «лаптежники». Результатом этого боя стало повреждение «Бесстрашного». Большего немцам добиться в тот раз не удалось. О конкретных потерях в этой атаке немецких самолетов, как и о наших, данных нет.

В 14 часов 35 (40) минут (то есть через два с половиной часа спустя после второй атаки) последовала третья атака кораблей. Судя по времени, прошедшему с момента предыдущей атаки, и в этой атаке, похоже, участвовали те же самолеты, которые принимали участие в атаках в 11.50 и 9.00. Данные о немецких самолетах в этой атаке расходятся. В ряде изданий говорится об общем количестве в 36 самолетов, тогда как в политдонесении указывается 26 Ю‑87. Н.Г. Кузнецов в своих воспоминаниях говорит всего о пяти Ю‑87 и двух истребителях, зато в военно‑историческом очерке «Военно‑морской флот Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» атакующие самолеты оцениваются как пять Ю‑87 и двенадцать Ме‑109. На взгляд автора, данные военно‑исторического очерка «Военно‑морской флот Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» являются наиболее близкими к истине.

Итак, зная теперь об усилении истребительного прикрытия наших кораблей, немцы, сократив количество своих пикировщиков, одновременно в два раза усилили их истребительное прикрытие. Таким образом, во время этой атаки силы истребительной авиации с обеих сторон были приблизительно равны, разумеется, если к этому времени командование ВВС ЧФ сумело организовать новую полнокровную смену самолетов над кораблями. Как бы то ни было, но во время отражения этой атаки наша авиация своей задачи не выполнила Итогом третьей атаки, как мы знаем, стало потопление «Беспощадного» и повреждение «Способного». О потерях самолетов с обеих сторон данных нет.

Четвертая атака пикировщиков произошла приблизительно в 15 часов 40 минут. О составе наших самолетов над кораблями в тот момент данных нет. Условно можно предположить, что оно оставалось примерно таким же, как и раньше, то есть приблизительно 10–12 истребителей. К этому времени командование ВВС послало к кораблям и несколько бомбардировщиков. О составе немецких сил в этой атаке точных данных нет. Есть только упоминание приблизительно о двух десятках Ю‑87.

Зачем посылали к кораблям бомбардировщики, совершенно непонятно. Может, для того, чтобы они отвлекали на себя немецкие истребители? Скорее всего, это был просто жест отчаяния, когда к терпящим бедствие кораблям бросали уже вообще все, что только имелось в наличии. Разумеется, толку от бомбардировщиков было немного.

Судя по всему, четвертая атака со стороны немцев существенно отличалась от всех предыдущих. Во‑первых, в ней уже не могли участвовать самолеты, бомбившие наши корабли в 14.40, так как за один час они просто не смогли бы долететь до аэродрома, заправиться там топливом, загрузить боезапас и вернуться обратно. Кроме того, количество принимавших участие в этой атаке самолетов говорит о том, что, узнав о потоплении одного корабля и повреждении двух других, немецкое командование теперь уже бросило все свои наличные силы для развития обозначившегося успеха.

Сколько наших самолетов было в этот момент над кораблями, мы в точности не знаем Возможно, что все те же 10–12 истребителей плюс несколько бомбардировщиков. Однако вполне возможно, что, помня о двухчасовом перерыве между предыдущими атаками, командование ВВС ЧФ в это время производило дозаправку основной массы своих истребителей на аэродромах и новая «внеплановая» атака немцев застигла всех врасплох. Результатом четвертой атаки, как мы знаем, стало потопление «Харькова».

Последняя, пятая, атака была произведена немцами около 18 часов, то есть спустя все те же два часа с момента предыдущей атаки. Два часа – это время полета к аэродромам, дозаправки топливом, дозагрузки боезапасом и полета вдогонку последнему оставшемуся кораблю. Это значит, что для участия в пятой атаке были привлечены все самолеты, участвовавшие в предыдущей, четвертой, атаке в 15.40, а кроме них и те, что участвовали и в третьей атаке в 14.40, но не успели поучаствовать в четвертой. Это предположение подтверждается утверждением Н.Г. Кузнецова, что пятый налет «был самым крупным». Данные о немецких самолетах, принимавших участие в пятой атаке, разнятся. Есть данные о 30 Ю‑87, есть данные о 25 Ю‑87. О количестве наших самолетов данных нет. Во время этой последней атаки был потоплен «Способный».

А каковы были потери немцев в ходе потопления наших кораблей? Согласно политдонесению, зенитная авиация наших кораблей сбила 6 немецких самолетов, согласно «Хронике», она сбила 8 самолетов и еще 3 повредила, кроме этого «Хроника» говорит еще о 14 самолетах противника, которые сбили наши истребители дальнего действия. Публикуются данные и о 14 потерянных немцами самолетах вообще. Данные «Хроники» следует все же считать более объективными. Однако, учитывая, что в той ужасной обстановке было не до подсчета подбитых вражеских самолетов, все приведенные цифры следует считать все же примерными.

Если принять во внимание, что зенитная авиация кораблей сбила 6–8 самолетов противника, то общее количество уничтоженных неприятельских машин составляет от 20 до 22 единиц. Однако, несмотря на то, что к кораблям ВВС ЧФ было сделано 115 самолетовылетов, 14 сбитых самолетов оказалось явно недостаточно, чтобы надежно их прикрыть.

Поэтому, видимо, вполне можно согласиться с капитаном 2‑го ранга Негодой, который в выводной части своего рапорта отметил, что «для прикрытия кораблей самолеты типа “Бостон” “Пе‑2”, “ДБ‑3” (т. е. бомбардировщики. – В.Ш.) не годятся. Они совершенно не мешали пикировщикам, а атаковали их после разгрузки бомб».

Странно, что командир дивизиона эсминцев должен объяснять командующему ВВС ЧФ и командующему ВВС ВМФ прописную истину о том, что бомбардировщиками нельзя прикрыть корабли от истребителей!

Относительно действий нашей истребительной авиации Негода отозвался в своем рапорте так: «Прикрывающая истребительная авиация действовала нерешительно, пикировщиков в лоб не атаковала».

Вот как выглядит статистика воздушных боев согласно журналу боевых действий оперативного дежурного штаба Черноморского флота:

«В течение дня в налете на отряд кораблей участвовало: бомбардировщиков противника – 54 истребителей – 22 разведчиков – 3 Всего – 79

Из них сбито нашей ИЛ: бомбардировщиков –14 истребителей – 2 разведчиков – 2 Всего –18

Указанный подсчет минимальный.

В течение дня ВВС ЧФ для прикрытия и поиска кораблей отряда произвели 115 самолетовылетов. Из них:

“Киттихаук” – 18 ЯК‑1–18 Б‑3–2

“Аэрокобра”' – 15 ЛАГГ‑3–4 ИЛ‑4–4

ПЕ‑2–6

ИЛ‑2–23

МБР‑2–18

А‑20‑Ж – 6

И‑156–2».

Были ли потери у нас в самолетах во время воздушных боев над кораблями, никто не сообщает. Скорее всего, все же были.

Что же касается самолетов, которые нанесли смертельные удары нашим кораблям, то пикирующие бомбардировщики Ju‑87 на протяжении всей войны были для кораблей нашего военно‑морского флота сущим бедствием. 23 сентября 1941 года X. Рудель на Ju‑87 нанес тяжелейшие повреждения линейному кораблю «Марат» (навсегда выведя его из строя) при налете на Кронштадт. Через полтора месяца в Севастополе «штуки» 77‑й эскадры потопили крейсер «Червона Украина».

Ряд историков считают, что советские источники приводят неправдоподобные цифры о том, что в ходе своих налетов на наши корабли немцы потеряли 8 самолетов, сбитых зенитчиками, и еще 14 машин, сбитых истребителями. Всего 22 самолета Немцы утверждают, что в операции с немецкой стороны участвовали только десять машин Ju‑87 из 7‑й эскадрильи StG‑2, возглавляемые капитаном (обер‑лейтенантом) Хубертом Пёльцем. Впрочем, они же признают, что это был последний крупный успех Ju‑87 во Второй мировой войне.

По донесениям немецких летчиков, их атаки советских кораблей, несмотря на авиационное прикрытие, проходили почти беспрепятственно. С каждым налетом немцы наращивали усилия. В первом налете участвовало 8 бомбардировщиков, во втором – 14, в третьем – 17, в четвертом –25. В четвертом налете 25 юнкерсов не оставили эсминцу «Способный» шансов остаться на плаву. Два других корабля погибли еще раньше. Эсминец «Беспощадный» был потоплен лично обер‑лейтенантом X. Пёльцем. В немецких источниках утверждается, что Пёльц три раза возглавлял атаки на наши корабли и кроме решающего удара по «Беспощадному» добился еще одного точного попадания.

Вполне возможно, что среди 14 сбитых немецких самолетов значительную долю занимали истребители, прикрывавшие пикирующие бомбардировщики. Они первыми вступали в бой с нашими истребителями, а потому и потери их должны быть весьма значительными. Кроме этого, имеется информация, что помимо «лаптежников» из 7‑й эскадрильи StG в атаках наших кораблей 6 октября 1943 года участвовали пикирующие бомбардировщики и Ju‑87D из 9‑й эскадрильи StG3 под командованием обер‑лейтенанта Э. Якоба. Эта эскадрилья была переброшена в Крым еще в августе 1943 года. На личный счет Э. Якоба тоже занесено потопление одного из наших кораблей.

По крайней мере, 29 февраля 1944 года Эберхард Якоб именно за участие в уничтожение трех наших кораблей был награжден Рыцарским крестом. По‑видимому, самолеты из 9‑й эскадрильи StG3 были перенацелены на наши корабли, когда наметился серьезный успех, и они приняли участие в последних атаках.

Любопытна оценка событий 6 октября со стороны немцев. Ряд немецких историков говорит о том, что немцам очень повезло и пикировщики 6 октября случайно оказались на крымском аэродроме, так как их якобы вот‑вот должны были перекинуть куда‑то на другое направление. Интересно и то, что немцы почему‑то считали, что в набеговой операции у нас участвовало пять кораблей, а потому высказывали сожаление о том, что двум все‑таки удалось уйти. Другая часть немецких историков полагает, что успех в уничтожении трех наших кораблей, наоборот, был обусловлен не случайным везением, а продуманной операцией, спланированной и проведенной на основе разведывательных данных и изучения методики действий наших кораблей в набеговых операциях. Скорее всего, как обычно, истина кроется где‑то посредине. Вполне возможно, что «штуки» действительно хотели куда‑то перебросить, но в последний момент немецкое командование в Крыму приостановило перебазирование, получив информацию от авиаразведки о предполагаемом набеговой операции советских эсминцев.

Но и это не все! Дело в том, что в «Хронике» есть одна строчка информации, которая не оставляет и камня на камне от версии официальных историков о событиях 6 октября 1943 года. Информация эта говорит о том, что 6 октября 1943 года в 9 часов 30 минут утра 8 штурмовиков Ил‑2 47‑го штурмового авиационного полка ЧФ под прикрытием 6 истребителей 7‑го истребительного авиационного полка ЧФ в районе Феодосии атаковали самоходную немецкую баржу. Казалось бы, ну что тут такого, атаковали и атаковали! Судя по информации, наши самолеты баржу так и не утопили, но, может быть, все же повредили, что тоже не так уж плохо. Что это были за самолеты? Может быть, те, что были выделены для атаки береговых батарей в поддержку отряда Негоды? А теперь введем данную информацию в контекст нашей основной темы. И тогда все, что мы читали о трагедии трех кораблей 6 октября 1943 года в популярных изданиях и мемуарах, сразу же летит ко всем чертям!

Начнем с того, что самолеты атаковали баржу в 9 часов 30 минут утра. Что это за время? В это время, как мы помним, «Харьков», «Беспощадный» и «Способный» полным ходом уходили в сторону кавказского берега. В 8 часов 30 минут они подвергаются атаке первой группы неприятельских самолетов, и в 8 часов 35 минут (или в 8 часов 50 минут) лидер «Харьков», получив попадания бомб, теряет ход. Именно в 9 часов 30 минут его уже изо всех сил тянут на буксире, готовясь к отражению новых атак, которые, несомненно, скоро должны были последовать. Знало ли командование Черноморского флота о повреждениях «Харькова»? Знало! Негода сразу же все доложил на КП флота. Почему в таком случае сразу же не были перенацелены дополнительно целых 14 самолетов, гонявшиеся в это время за какой‑то баржей (пусть даже и самой самоходной!) на прикрытие ценнейших кораблей?

Но и это не все! Как же так, все издания твердят о том, что командование Черноморского флота не могло выделить для прикрытия отряда Негоды большого числа истребителей, так как радиус их действия не позволял большинству из них долететь до кораблей, а это могли сделать только несколько имеемых тогда на флоте тяжелых истребителей «киттихаук». Данное утверждение воспринимается всеми как аксиома! И что тут скажешь, может, и на самом деле не могли, а потому ждали, когда корабли Негоды дойдут до зоны их боевого радиуса. Но информация об атаке баржи нашими самолетами говорит противоположное!

Пусть пытливый читатель поглядит на карту Крыма и Черного моря. Если истребители не могли дотянуться до кораблей Негоды, то каким образом они долетели до Феодосии, ведь Негода вел свои корабли не на запад, а изо всех сил торопился к своему берегу, то есть шел на юго‑восток! Как же так получается, что легкие истребители Як‑1 и штурмовики Ил‑2 не могли прикрыть находившиеся ближе к ним наши корабли, так как у них не хватало «боевого радиуса», зато весьма легко атаковали немецкую баржу гораздо западнее, то есть удаленнее от своих аэродромов? Кому прикажите верить: документальной констатации факта происходивших 6 октября событий или же послевоенной реконструкции тех же событий, написанных заинтересованными лицами!

Мы уже говорили, что в 9 часов утра корабли атаковали 10 немецких самолетов (8 Ю‑87 и 2 истребителя «фокке‑вульф» или Ме‑109). На этот момент наши корабли прикрывала всего одна смена «киттихауков» – 3 самолета. Итогом этого боя и стали тяжелейшие повреждения «Харькова», которые полностью предопределили все последующее развитие событий.

А теперь представим на мгновение, что командование ЧФ грамотно и своевременно разобралось в оперативной обстановке и успело перенацелить «феодосийскую группу» самолетов. Тогда против 8 «лаптежников» и всего 2 (!) истребителей немцев мы имели бы 8 штурмовиков и 9 истребителей плюс ПВО трех кораблей. Исход утреннего воздушного боя в данном случае предугадать нетрудно. На тот момент истребители Як‑1 были, как известно, одними из самых маневренных в мире и вполне могли разогнать «мессершмитты» и «фокке‑вульфы». Что касается Ил‑2, то история Великой Отечественной войны говорит о том, что они вполне успешно дрались в небе с немецкими «штуками» и достаточно легко их сбивали. Скорее всего, немцы потеряли бы в данном гипотетическом воздушном бою большую часть своих самолетов, а «Харьков» бы избежал поражения. Не факт, что после понесенных потерь немцы продолжили бы свои налеты на отходящие корабли, да и уходящие полным ходом корабли значительно быстрее удалились бы от крымских берегов. В такой ситуации, скорее всего, никакой трагедии вовсе бы не произошло и все три корабля удалось бы спасти. Увы, увы, увы…

Какой же вывод следует из вышеизложенного? А такой: на 9–9.30 утра 6 октября командование Черноморского флота не владело обстановкой на море или же, что гораздо более вероятно, не представляло всей его сложности. Возможен и такой вариант. К этому времени вице‑адмиралу Владимирскому было уже ясно, что набеговая операция эсминцев на Феодосию и Ялту с треском провалилась. Но как раз именно в это время он ожидал прибытия в штаб флота наркома ВМФ Кузнецова. Возможно, что успешная атака штурмовиков истребителей немецкой БДБ могла бы, по его мнению, исправить впечатление наркома о не слишком успешной деятельности Черноморского флота на немецких морских коммуникациях. И именно поэтому (невзирая на то, что данные самолеты могли бы, как мы видим, изменить последующее трагическое развитие событий) они так и не были вовремя направлены к терпящим бедствие кораблям. Когда же командующий ЧФ осознал наконец всю трагичность ситуации и стал бросать на помощь гибнущим кораблям все, что было у него под рукой, включая даже бомбардировщики, было уже поздно…

В своем рапорте капитан 2‑го ранга Негода фактически жаловался на пассивность прикрывавших его корабли самолетов. Не слишком грамотным было и руководство авиацией ЧФ командованием ВВС флота. Это указывается и в документах.

Возможно, что последнее было вызвано большими потерями во время недавнего налета на Констанцу, где разведка ЧФ отмечала скопление вражеских транспортов. К 6 октября командование ВВС ЧФ еще не оправилось от происшедшего и, возможно, боялось новых серьезных потерь, за которые пришлось бы отвечать.

Дело в том, что буквально за неделю до описываемых событий в налет на румынский порт были направлены шесть лучших экипажей торпедоносцев «Бостон» 36 МТАП ЧФ во главе с опытнейшим летчиком командиром полка Ш. Бидзирашвили. Торпедоносцы совершали налет днем и без всякого истребительного прикрытия. Так самоубийственно отчаянно атаковала наша авиация в 1941 году, но на этот раз командование ЧФ решило рискнуть своими торпедоносцами в конце 1943 года. Начальник разведотдела ВВС ЧФ полковник К. Розинкин впоследствии писал: «Задача нанесения удара по порту Констанца в дневное время низкими торпедоносцами, мягко говоря, создавала крайнее опасение за жизни непосредственных исполнителей, и они, безусловно, это понимали».

…Торпедоносцы шли на 500–600 метрах, затем опустились еще ниже. Радиопереговоры были запрещены, пользовались только визуальными условными сигналами. На случай радиолокационного слежения трижды меняли курс, создавая видимость налета на болгарский порт Варна. Так, среди бела дня, в прекрасную погоду, на малой высоте, без истребительного прикрытия, Бидзинашвили предстояло провести группу торпедоносцев около 800 километров. Однако недалеко от Констанцы «Бостоны» наткнулись на разведывательный «Гамбург‑138». Внезапность операции была утрачена, на аэродромах противника была объявлена тревога. Но наши летчики, выполняя приказ, все равно атаковали. Перед самолетами стояла сплошная стена огня. Орудия били по воде, создавая перед низколетящими торпедоносцами завесу из водяных столбов. Стоило зацепить такой столб хоть кончиком крыла, и всё… Тем не менее первой паре торпедоносцев каким‑то чудом удалось уцелеть и сбросить торпеды. После сброса торпеды один из летчиков, Рыхлов, успел заметить, что самолет Бидзинашвили горит и приближается к земле, явно нацеливаясь на что‑то. Из воспоминаний участника этой операции В. Рукавицына: «Сбросив торпеды, мы пронеслись над кораблями, над городом, затем пошли на разворот. В этот момент я услышал голос Бидзинашвили: “Машина горит. Экипаж погиб. Прощайте…” Выйдя из разворота, летчик какое‑то время шел по прямой, очевидно, выбирал себе последнюю цель, потом довернул вправо и направил машину на окраину города. Я посмотрел в том направление и увидел склад горючего – пять или шесть бензоцистерн в ограждении. Секунда – и там раздался взрыв…» П.Миронов, стрелок‑радист: «Наш самолет шел справа от машины Бидзинашвили. Снарядом он был подожжен и, пылая, пронесся над пирсом. Горел и наш торпедоносец… Осколком меня ранило в голову, и я потерял сознание… Очнулся уже в тюремном госпитале. Позднее узнал, что мой командир и штурман были живы после падения. Они, выхватив личное оружие, уничтожили несколько вражеских солдат, а затем застрелились… Я своими глазами видел, как торпеда самолета полковника Бидзинашвили поразила большой корабль… От румынских матросов слышал, что в итоге налета было потоплено в порту много судов, убито более 700 фашистов, сгорели портовые сооружения и склады».

От ударной группы осталась только половина. Все вернувшиеся самолеты имели серьезные повреждения. Многие летчики были ранены. Командование ВВС ЧФ, хотя и считало необходимым представить отличившихся летчиков к наградам, проявило осторожность – потери оказались слишком серьезными, результат же операции не был ясен. А спустя неделю произошла трагедия «Харькова» и эсминцев. В гибели, кораблей косвенно обвинили летчиков, и наградные листы героев Констанцы были положены под сукно.

Позднее, когда события 6 октября отошли в прошлое, о летчиках все же вспомнили. Звезды Героев Советского Союза были вручены четырем оставшимся в живых участникам налета. При этом главный герой атаки Констанцы полковник Шота Бидзинашвили почему‑то вообще остался без какой‑либо награды.