Марта. 20.00-23.00. ТОВСТОНОГОВ. В сотый раз повторяю: восстановление подлинного процесса метания бессмысленно

Продолжение спора Г.А. с А.И. о решении карточной игры.

ТОВСТОНОГОВ. В сотый раз повторяю: восстановление подлинного процесса метания бессмысленно. Это мертвая правда. Тогда люди сами играли, Гоголь не имел права решать игру условно, не поверили бы. А сейчас безусловная игра — загадочная длиннющая скукотища.

Начался прогон. Неполадки со светом. Ихарев все еще в серебряном цилиндре. Швохнев попал пальцем Утешительному в глаз, Глов-сын в порыве благодарности, бросаясь на игроков, поймал Утешительного и оторвал взлелеянную последним цепочку.

Неожиданно раздался резкий, длинный, характерный для записи на магнитофон, треньк! Товстоногов и все вслед за ним обернулись на звук.

Сначала на меня, но после запрещения Георгием Александровичем: «Пишите от руки, у вас это и так получается», — я ни разу не нарушил запрет. Приходил домой, и всю ночь по свежей памяти расшифровывал придуманный мной самим способ записи, что-то среднее между стенограммой и каракулями. Нет, не я.

Возле меня какой-то молодой человек возился с магнитофоном: никак не мог остановить свист, раздававшийся из него.

Товстоногов остолбенел.

— Вы кто?

—Я дружу с вашими студентами.

—Вы знаете этого человека, Аркадий Иосифович?

—Впервые вижу.

—А вам кто разрешил записывать репетицию?

—Меня ребята попросили.

—Черт знает что! Проходную из мастерской устроили! Все на сцену. Дайте общий свет. Кто пригласил этого человека?

—Георгий Александрович, это мы пригласили его. Еле уговорили.

—Зачем?

—У вас с Аркадием Иосифовичем, у Александра Николаевича к нам столько замечаний, как исправить? Мы же себя не слышим?!

Товстоногов махнул рукой, мол, делайте, что хотите, и молодой человек продолжил запись.

После прогона Георгий Александрович предложил Ихареву в конце спектакля открыть шкатулку с Аделаидой. Зазвучит музыка, и Ихарев скажет: «Какой дьявольский обман».

— Мне нравится, что в конце спектакля лежит шкатулка как образ обмана.

Исполнители устроились на авансцене, в гримах, костюмах.

ТОВСТОНОГОВ. Что с вами? Такое впечатление, что половой вытащил волос из матраца и приклеил себе к щекам. Хороший фрак, но можно ли его портить? (Исполнитель роли полового молча показал порванное место.) Вот и отлично! Возьмите стеариновую свечку, накапайте себе на локти, на лацканы и попросите утюгом прогладить. Получится засаленный фрак. И будет тот лакейский вид, который нужен. (Исполнителю роли Глова-отца.) У вас есть текст: «Этак можно всю Россию проиграть!» Очень важная фраза! В ней — великая гоголевская сатира! Один мошенник говорит другому высокопарные слова. Вы должны получать от этого исполнительское удовольствие, а сейчас, к сожалению, фраза идет пробросом. (Исполнителю роли Ихарева.) Иногда чувствуется, что звучит текст, далекий от Гоголя. Вот сегодня, например, сказал вместо «господа» — «товарищи». В запале, когда Аделаиду показывал. Так и сказал: «Товарищи! Я вам сейчас такое покажу!» И опять катафалочный цилиндр. Почему нет черного? На это надо потратить пятнадцать минут. Стыдно говорить, какой день напоминаю!

В победном монологе очень много междометий. Пластически монолог получается, но междометия его засоряют. Тут тот вариант, когда действие выражено в мысли, в слове. Надо предельно обнажить мысль! И, наконец, монолог может получиться только тогда, когда уйдет шепот. Сейчас он звучит на задавленном горле. Надо посадить речь на природные низкие ноты, на естественный тембр.

Так. Теперь давайте все-таки уберем общий свет с переходом на игру в карты. Все встали. Пробуем. Вот, освещенным остается только игровое место.

ДМИТРИЙ. А как быть с нашим сговором со Швохневым?

ТОВСТОНОГОВ. В противоположной стороне у зеркала.

ДМИТРИЙ. Можно, я вот так, щелчком, вызову его из-за стола?

НИКОЛАЙ. Мне сразу к нему?

ТОВСТОНОГОВ. Устройтесь с бокалами рядом с Утешительным у зеркала и через него наблюдайте за Ихаревым. М-да. Темно. Что делать?

ДМИТРИЙ. Взять свечку.

ТОВСТОНОГОВ. Взять свечку. Но зачем?

ДМИТРИЙ. Действительно, зачем?

НИКОЛАЙ. Да, зачем? Надо же найти оправдание?!

ТОВСТОНОГОВ. А прикурить?

ДМИТРИЙ. А Аркадий Иосифович говорил: от свечки не прикуривают.

ТОВСТОНОГОВ. И я с ним согласен. Не прикуривают.

ДМИТРИЙ. Что же делать?

НИКОЛАЙ. А я прикурю. Я — купеческий сын и этих примет не знаю! И черт мне не брат!

ТОВСТОНОГОВ. Тогда не сигарету прикурите, а сигару.

НИКОЛАИ. О, это моя мечта!

ОСВЕТИТЕЛЬ. А когда снова возвращать свет?

ТОВСТОНОГОВ. Когда Утешительный пошел к Ихареву заканчивать игру...

КАЦМАН. Но это плохо, Георгий Александрович! Неоправданно! Если бы свет исчезал в начале игры и возвращался в конце, тогда я принимаю условия! А если он постепенно вводится в неопределенных местах...

ТОВСТОНОГОВ. Почему в «неопределенных»? Готовится игра. Перед ее началом свет уводится. Перед окончанием вводится — все в порядке!

КАЦМАН. По-моему, это надо делать резко и точно на игровых акцентах!

ТОВСТОНОГОВ. Не надо резко! Постепенно лучше!

КАЦМАН. Но непонятно!

ТОВСТОНОГОВ. Я вас уверяю! Спросите любого зрителя: каждый объяснит принцип смены света! Каждый!

КАЦМАН. А как же игра с Гловом-сыном?

ТОВСТОНОГОВ. А вот это сейчас мы попробуем!

В игре с Гловом-сыном Товстоногов предложил вообще отменить музыку. Смены света, посчитал он, достаточно. Уже создается впечатление о временном промежутке игры.

Репетиция закончилась. Товстоногов назначил на завтра прогон спектакля. На послезавтра — генеральную. Потребовал, чтобы непременно была встреча с концертмейстером.

Кацман еще раз попробовал возвратиться к проблеме решения карточной игры. Коли отменена музыка, можно ли внести гоголевский, относящийся к картам, текст? Товстоногов категорически против. Кацман попросил о вводе всего лишь нескольких фраз. Товстоногов против. Кацман перечислил несколько слов в конце игры. Товстоногов согласился.