United States. Умеренно честные (Moderate) Benin

Умеренно честные (Moderate) Benin

Brazil

Canada Chile

Colombia

Costa Rica

France

Hungary

India

Italy

Kazakhstan

Lithuania

Macedonia

Malawi

Pakistan

Philippines

South Africa

Uganda

Venezuela

Не очень честные (Weak) Argentina

Azerbaijan

Bangladesh

Belarus

Bosnia&Herzeg

Ecuador

Fiji

Ghana

Guatemala

Indonesia

Kenya

Kyrgyz Rep,

Mexico

Moldova

Namibia

Nepal

Nigeria

Panama

Papua

New Guinea

Peru

Russia

Senegal

Serbia

Tanzania

Thailand

Tunisia

Turkey

Ukraine

Vanuatu

Zimbabwe

Очень воровские (Very Weak) Algeria

Angola

Armenia

Burundi

Cambodia

Cameroon

China

DR Congo

Egypt

Ethiopia

Georgia

Iraq

Jordan

Kuwait

Lebanon

Liberia

Montenegro

Morocco

Mozambique

Nicaragua

Sierra Leone

Solomon Isl

Somalia

Sri Lanka

Sudan

Tajikistan

Timor‑Leste

Tonga

Vietnam

West Bank

Yemen

Оценивайте, как мы и договаривались, сами.

А еще количественно изучают свободу. Тут, кстати, ничего удивительного нет. Свобода – это вообще относительное понятие, где‑то ее больше, где‑то меньше. Но редко бывает (хотя бывает), что ее практически нет. Или она совсем мало ограничена. Потом, свобода тоже бывает разная – бывает политическая, а бывает, скажем, экономическая свобода, свобода владения оружием или свобода употребления наркотиков. Это все изучают отдельно. Все свободы связаны, но они не одно и то же. Есть несколько организаций, специально занимающихся оценкой свободы и публикующих свои рейтинги. Есть университетские исследователи.

...

Но тут оценка выглядит несколько смешно. Даже в публикуемых таблицах она смотрится, как полуколичественная.

Индекс Freedom in the World публикуется «Freedom House» – это оценка политических прав и гражданских свобод на базе Универсальной Декларации Прав Человека. Страны делятся на свободные, частично свободные и несвободные.

Индекс экономической свободы (Index of Economic Freedom) ежегодно публикуется The Wall Street Journal и Фондом Наследия (Heritage Foundation). Страны делятся на свободные, в основном свободные, умеренно свободные, в основном несвободные и репрессивные.

Индекс свободы прессы (Worldwide Press Freedom Index) публикуют «Репортеры Без Границ» («Reporters Without Borders»), Там похожая градация.

Институт Фрейзера (Fraser Institute) публикует Мировой индекс экономической свободы (Economic Freedom of the World Index).

«Экономист» публикует Индекс Демократии (Economist Intelligence Unit’s Index of Democracy) по странам: полные демократии, демократии с дефектами, гибридные режимы, авторитарные режимы. Критерии: гражданские свободы, проведение выборов, свобода прессы, участие населения в политической жизни, легкость и свобода выражения общественного мнения, функционирующее правительство, коррупция и стабильность. В общем, все разумно. Главное, что чудес нет, все согласуется.

Мета‑индекс – это индекс свободы существования, объединяющий многие из перечисленных (Free Existence Freedom Index), который вообще интерактивный: вы можете подобрать себе по вкусу страну, основываясь на собственных представлениях об относительной важности различных свобод.

...

Невозможно даже перечислить все индексы, а мета‑индекс вообще выбивает почву из‑под ног. Однако имеет смысл хотя бы дать примеры кластеров стран, просто для представления. Повторим, все согласуется.

Свобода коррелирует с экономическим развитием, и все это вместе определяет качество жизни. Свобода также коррелирует со стабильностью, что бывает иногда непонятно людям, выросшим в условиях несвободы. В общем, «разруха в головах», все остальное – следствие. Заметим, что все эти казалось бы абстрактные и нелепые индексы, именно в силу того, что они дают реалистическую картину В СОВОКУПНОСТИ, активно используются инвесторами, бизнесами для оценки их перспектив в незнакомой стране. Тут получается усиление через обратную связь – такие механизмы, впрочем, действуют во всем живом мире.

По индексам определяются и перспективы стран. Понятно, что история у всех своя, но в будущем шанс подняться экономически больше у стран с лучшим индексом свободы и стабильности.

Где тут Россия? По «Экономисту» (2008), мы – гибридный режим. 107 место в мире, между Бурунди и Пакистаном! Соответствует уровню дохода и качеству жизни. По Фридомхаузу (2008) мы – страна несвободная. Через историю не перепрыгнешь. Мы не одни такие, конечно. Однако историческая тенденция ясна: в мире все больше свободы, что коррелирует и с экономическим развитием. То есть выбор не между свободой и осетриной с хреном. Выбор между, с одной стороны, осетриной с хреном и свободой, а с другой – предрассудками и амбициями.

Напоследок посравниваем сравнимое. Не будем себя сравнивать с Англией и Зимбабве. Посмотрим, как Россия выглядит среди стран БРИК и к ним примыкающих.

...

Постановка России в эту категорию – дело достаточно объективное. Это же Голдман‑Сакс, они изобрели БРИК, сгруппировав наши четыре страны по сопоставимому уровню развития, экономическому потенциалу и перспективам. БРИК – это изобретение банкиров, а не политическая группировка. Почему туда не включена Мексика мы уже объясняли: ее посчитали более развитой. Зато сейчас часто вместе с БРИК рассматривают ЮАР.

Наиболее интересен для нас Отчет о Политических Рисках Маплкрофта (Maplecroft, Bath, United Kingdom) 2009 года, охватывающий 170 стран, и адресованный не журналистам, а инвесторам. Отчет дает оценку двух групп риска: традиционного политического (устойчивость режима) и структурного, зависящего от совокупности факторов, определяющих перспективы страны (ситуация с правами человека, безопасностью в плане энергии, еды и воды, уровень развития и т. д.). По цифрам, (0–2,5) – очень высокий риск, (2,5–5) – высокий, (5–7,5) – средний, (7,5–10) – низкий,

Самые опасные по уровню рисков страны (успокойтесь, России там нет, конечно) даны в левой половине таблицы. В правой части приведены страны БРИК. Они на самом деле очень разные, и риски там разные.

Бразилия – выглядит лучше всех по обоим рискам (динамический – структура управления, политическое насилие, макроэкономическое окружение; структурный – поставки, бедность, уровень развития, энергетическая безопасность, зависимость от климата).

Индия – высокие риски из‑за терроризма, более низкой политической стабильности, более высокой коррупции, бедности, низкой безопасности по еде, воде и климату.

...

В Индии огромная проблема – терроризм, причем маоистский – он более распространен по территории. Проблема – вымогательство маоистов, особенно в провинции. Но управление бизнесом там лучше, в плане этики и защиты инвестиций.

Россия рассматривается как страна очень высокого риска по уровню управления, политическому насилию и макроэкономическому окружению, в то время как структурный риск умеренный. Объясняется это (не нами, мы цитируем Отчет, наше с вами мнение вряд ли интересует инвесторов) тем, что хотя инвесторы сейчас серьезно обеспокоены стабильностью политического режима, исполнением законов, терроризмом и нынешней обстановкой в бизнесе, страна остается надежной в плане безопасности ресурсов, особенно энергетических. Считается, что наша страна довольно развитая, с образованным народом, приемлемой инфраструктурой и способностью, в случае чего, изолировать очаги болезней. Это рассматривается как солидная база для политического прогресса. Однако ситуация с правами человека считается несущей значительный риск (напомним, это один из индикаторов для бизнеса).

Китай – тут по сравнению с нами все наоборот. Меньше риск из‑за плохого управления страной, политического насилия и макроэкономической ситуации. Но высок структурный риск из‑за низкого уровня охраны прав человека и трудовых стандартов, из‑за ситуации с продовольствием и водой в условиях роста населения, из‑за чувствительности к изменению климата.

Если сравнить объективные показатели, то, парадоксальным образом оказывается, что, в теории, Китай более перспективен для краткосрочных инвестиций, а Россия – для долгосрочных.

...

Но мы знаем, что сегодня реальная ситуация прямо противоположна в силу политических факторов. В настоящее время происходит активное проникновение западных корпораций в Китай. Они осваиваются там в расчете на дальнюю перспективу, на открытие и рост китайского рынка. В Россию инвестиции тоже идут, но в гораздо меньших объемах и почти исключительно в добывающий сектор. Тенденция – не замораживать в России капитал – существует именно из‑за внутренней нестабильности.

Если политические факторы изменятся, Россия будет иметь серьезные перспективы для долговременных вложений. С точки зрения инвесторов, несмотря на все проблемы, она интересна.

Выводы из представленной статистики просты. Слухи о том, что Сталин и социализм вырвали страну из отсталости, перевели ее в мировые державы и ввели в число мировых лидеров не подтверждаются объективными статистическими данными.

...

Советское время было упущенным временем для страны, она оказалась у разбитого корыта.

Разумеется, в начале XX века не было такой обширной статистики, как сейчас, но мы знаем, что Российская империя была тогда в числе развитых государств, с достойной наукой, образованием, промышленностью и сильным сельским хозяйством. Политически она была неустойчива, но не безнадежна. К сожалению, неизбежный распад империи пошел по наихудшему сценарию, и нынешняя Россия не относится к категории передовых держав.

...

Большая трудноконтролируемая территория с суровым климатом, с недостаточным для ее площади и сокращающимся населением, технологической, культурной и политической отсталостью, зависимостью экономики от быстро меняющихся мировых цен на сырье – все это приводит к стагнации: страна уже много лет находится в ряду развивающихся. По сути, такое падение – достаточно редкое историческое явление; например, страны‑наследницы Австро‑Венгрии пережили свою катастрофу лучше.

Сейчас Россия производит около 2 % мирового валового продукта, а производительность труда в ней – четверть от американской. На нашей самой большой в мире территории (предмет постоянной гордости) живет 140 миллионов человек – почти столько, сколько в небольшом Пакистане. Да, в стране есть потенциал, но судя по абсолютно всем показателям, потенциал этот пока не развился.

Для того чтобы понимать, какие изменения в стране необходимы, чрезвычайно важно знать, где именно она находится в сравнении с другими, какие проблемы характерны для стран ее уровня и как они с ними разбираются – успешно и не очень.

...

Скажем, бессмысленно изучать европейские стандарты по охране окружающей среды и переносить их в Россию. Такая деятельность не улучшит ситуацию в экологии.

Нам очень бы не мешало изучить, как решает подобные российским проблемы Бразилия. Индия дает интересные варианты борьбы с внутренними беспорядками (ее не всегда успешный опыт полезен в решении проблем с коррупцией – мы не шутим, но и не конкретизируем, чтобы никто не обиделся). Китай показывает успешный пример работы с иностранными корпорациями без потери суверенитета.

...

Любая страна способна выйти из плохой ситуации. Есть, конечно, и примеры, когда степень разрушения была непоправимо высока. Скажем, Камбоджа считается безнадежной надолго, маоистский коммунизм ее убил. Россия же – пограничный случай, хотя человеческие потери в XX веке, уровень алкоголизма, уровень правового нигилизма наводят на тяжелые размышления.

Правильный подход – спокойный анализ и обдуманное, постепенное лечение.

...

Но, разумеется, если считать, что все ученые врут, что они «продажные девки империализма», что Россия – главный соперник США, что на нас все зарятся и клевещут исключительно из своих собственных интересов, мечтая отнять наши огромные ресурсы – тогда можно продолжать лежание на печи, или, скажем, главной задачей считать строительство командной вертикали, вместо развития и модернизации общества.

Пассивность и ссылки на плохие внешние обстоятельства психологически комфортны. Но плохую статистику оправдывать вредно, надо ее изменять, действовать. И исходить именно из того, как наши действия эту статистику меняют. Иное, в силу того, что мы, к счастью, или к сожалению, живем в реальном мире, будет иметь печальные последствия. Ведь нет никаких оснований считать, что, скажем, Сталин, Хрущев или Брежнев не хотели как лучше. Но вот как‑то не сложилось. Как всегда ©.