Глава 41. – Теперь это красивый большой город, – говорил Зуб Пилы, когда они проезжали в экипаже по главной улице Уэйко

– Теперь это красивый большой город, – говорил Зуб Пилы, когда они проезжали в экипаже по главной улице Уэйко. – До войны он был меньше, но потом в поисках новой жизни сюда переехало много южан. Погонщики скота останавливаются здесь по пути на Север, и городок становится еще оживленнее.

– Но это ведь не ковбойский городок? – со страхом спросила Кортни.

– Как в Канзасе? Нет, мэм. – хмыкнул он, – ковбои здесь ведут себя смирно. Они буянят, только приезжая с индейских земель.

Кортни улыбнулась. Конечно, Техас не Канзас. Она вспомнила, как радовалась, попав в город после более чем двухсот миль пути по незаселенным землям: наконец горячая ванна, нормальная еда, кровать! Теперь она понимала ковбоев, которые, дорвавшись до цивилизации, кутили напропалую, но все же надеялась, что в Уэйко этого не будет.

Многие мужчины носили револьверы, но здесь, на главной улице. Кортни заметила лишь немногих с явно бандитской внешностью.

В Уэйко в отличие от Рокли был городской Шериф, который присматривал за порядком. К тому же вооружены были далеко не все мужчины. Кортни увидела красиво одетых леди и джентльменов, мексиканцев, двух индейцев и даже одного китайца. Что и говорить, Уэйко казался большим городом.

– А вот и дом вашего отца. – Зуб Пилы показал вперед. – Там и его рабочий кабинет.

Этот дом, не имевший ничего общего с чикагским, производил приятное впечатление: двухэтажный, чистый и ухоженный. Вокруг него и вдоль забора, окружавшего маленький дворик, тянулись недавно посаженные цветочные бордюры. Увидев кресла и скамейку‑качели на крытой веранде, Кортни подумала, как приятно сидеть здесь теплыми вечерами.

– Что у него за жена, Зуб Пилы? – взволнованно спросила Кортни.

Когда они остановились перед домом, он ответил:

– Мисс Элла? Довольно приятная дама, это вам каждый скажет. Она учительствует в школе, Приехала сюда после войны с братом, потерявшим на войне руку. Брат юрист, и мисс Элла поначалу помогала ему в работе. А потом наша старая учительница вернулась на Восток, и с тех пор мисс Элла работает в школе.

Кортни охватило возбуждение. Боже, еще одна мачеха! Опять ей придется к кому‑то приспосабливаться! Сара была ужасна, но на этот раз отец женился скорее всего по доброй воле, а это совсем другое дело. Наверное, он любит Эллу.

– Ну, мэм?

– Простите, – сказала Кортни, опершись на руку Зуба Пилы и вылезая из экипажа. – Кажется, я немного волнуюсь. Я так давно не видела отца! За эти четыре года я здорово изменилась. Как я выгляжу, ничего? – спросила она дрожащим голосом.

– Вы выглядите так, что хоть сейчас под венец, даже с точки зрения такого закоренелого холостяка, как я.

– Так, значит, ничего? – улыбнулась Кортни. Зуб Пилы только хмыкнул в ответ. Выгружая саквояж Кортни, он кивнул на ее лошадей, привязанных к фургону сзади.

– Я отведу ваших лошадей во двор, – сказал он. – Я знаю, что ваш отец держит там двуколку. Кортни чмокнула его в щеку:

– Спасибо, что привезли меня в город. Скоро ли мы увидимся?

– Вполне вероятно, – сказал он с усмешкой. – Думаю, Флетчер поручит мне или кому‑нибудь еще ежедневно приезжать в город проведывать вас.

– Чтобы знать, не появился ли Чандос?

– Ага. А может, он пошлет кого‑нибудь следить за домом вашего отца. Такое возможно. Кортни сокрушенно покачала головой:

– Это будут пустые хлопоты. Хотелось бы мне, чтобы он понял это.

– Он понял только то, что у него появился еще один шанс вернуть сына. Он надеется, что теперь Кейн сам захочет остаться здесь – из‑за вас. Флетчер все бы отдал, лишь бы Кейн жил поближе к дому – не обязательно на ранчо, но где‑нибудь неподалеку, так, чтобы он мог хоть изредка видеться с ним. Ни за что не подумаешь, глядя на них, но Флетчер и впрямь любит этого мальчика.

– Чандос спросил меня как‑то, смогла бы я жить так, как он, – всегда в пути, не задерживаясь на одном месте больше чем на несколько дней. Не думаю, что он когда‑нибудь осядет, Зуб Пилы.

– А почему он спросил? Впрочем, можете не отвечать.

Кортни покраснела:

– Я спросила, женится ли он на мне. Он сказал нет.

Зуб Пилы удивился не столько вопросу Кортни, сколько ответу Кейна.

– То есть он дал вам от ворот поворот?

– Нет. Он просто хотел знать, могу ли я жить, как он.

– Значит, вы дали ему от ворот поворот?

– Нет. Я сказала ему, что при такой жизни не стоит заводить семью. Он согласился, на этом разговор и закончился.

– А вы могли бы жить, как он? – полюбопытствовал Зуб Пилы. Она пожала плечами:

– Не знаю. Я привыкла считать, что дом, надежность и безопасность превыше всего, но за последние годы поняла, что все в доме зависит только от людей, которые в нем живут.

Кортни совсем мало знала этого человека, но все же добавила:

– С Чандосом мне всегда было надежно и спокойно, даже в центре Индейской Территории. Но я хотела бы когда‑нибудь завести детей, а дети не могут кочевать с места на место. Так что я даже и не знаю, – закончила она со вздохом.

– Мужчины, случается, меняют взгляды на то, что кажется им главным в жизни, – заметил Зуб Пилы.

"Некоторые – может быть, – подумала Кортни, – но только не Чандос».

Решительным шагом – именно так поступил бы Чандос – Кортни подошла к двери и громко постучала. Дверь открылась почти мгновенно. На Кортни вопросительно смотрела высокая худая женщина.

– Элла?

– О нет, – женщина усмехнулась. – Я миссис Мэннинг, домоправительница. Если вам нужна миссис Хортс, то в это время дня вы найдете ее в школе.

– Нет, вообще‑то мне нужен Эдвард Хортс.

– Входите, но вам придется подождать. Он уехал к больному.

Миссис Мэннинг провела Кортни в приемную. Кортни не хотела объяснять этой женщине, кто она такая, и ей нужно было время на то, чтобы хоть немного успокоиться перед встречей с отцом. К счастью, комната оказалась пуста, и Кортни села на стул, ожидая возвращения Эдварда.

Это были самые долгие двадцать минут в ее жизни. Она ерзала на стуле, поминутно оправляла свое зеленое платье и приглаживала волосы, вставала, мерила шагами комнату, потом снова садилась.

Наконец она услышала, как отворилась входная дверь и отец направился по коридору в свой кабинет.

Кортни потеряла дар речи. Она хотела окликнуть отца, но не могла издать ни звука.

Мгновение спустя он снова появился в дверях своего кабинета. Кортни поднялась и безмолвно уставилась на него. К горлу подкатил комок.

Он не сразу узнал ее. Что‑то мешало говорить и ему, а потому он тоже молча смотрел на нее. Наконец он увидел ее глаза, огромные и умоляющие.

– Боже мой… Кортни?

– Папа! – крикнула она.

Он бросился к ней, и Кортни упала в его объятия, испытав невероятную радость. Отец обнимал ее! Боже, сколько же раз она об этом мечтала!

Отстранив Кортни, Эдвард посмотрел на нее и нежно вытер пальцами слезы на ее щеках. Его лицо тоже было мокрым от слез, и только тут Кортни поняла, что отец любит ее и любил всегда. Зря она сомневалась в этом!

– Кортни? – прошептал он. – Не может быть! Я думал, что ты погибла.

– Знаю, папа.

– Тебя не взяли! Я видел, как уходили индейцы: они увели с собой только фермера.

– Я была в сарае!

– Но я искал тебя в сарае! Я звал тебя, кричал, пока не сорвал голос.

– Ты не заглянул в ящик для продуктов.

– Конечно, нет. Он показался мне не таким большим, чтобы в нем можно было спрятаться… О Боже, как?

– Мистер Брауэр вырыл под ним яму. Когда напали индейцы, он был в сарае и велел нам лезть в этот ящик. Мы с Сарой потеряли сознание. Наверное, поэтому мы и не слышали тебя.

Смысл ее слов наконец дошел до сознания Эдварда.

– Сара тоже жива?

Кортни кивнула:

– И опять замужем. Все думали, что тебя взяли в плен индейцы, и никто не сомневался в твоей смерти. Но я никогда не теряла надежды, – никогда!

Кортни вкратце рассказала, как жила эти четыре года, и о том, как увидела в газете фотографию.

– Сара сочла меня ненормальной, но скорее всего ей просто не хотелось верить, что там, на фотографии, действительно ты. Брак с Гарри ее вполне устраивает.

– У меня тоже новая семья, Кортни.

– Знаю. Прошлую ночь я провела на ранчо «Бар М» с Маргарет Роули. Она рассказала мне про Эллу.

Положив руки на плечи дочери, Эдвард Хортс глянул в окно.

– Боже, у меня две жены! Что же делать?

– А у Сары два мужа, – усмехнулась Кортни, – но уверена, она примирится с этим.

– Надеюсь.

– Папа, – спросила Кортни, – почему ты ушел тогда с фермы? Ты же был ранен, так почему не остался там и не дождался помощи?

– Я был сам не свой, дочка. Я же думал, что ты погибла в горящем доме, и рвался как можно скорее уйти от этого жуткого места. Теперь‑то я понимаю, что мне не следовало так поступать, но в тот момент я утратил способность рассуждать. Я даже не взял с собой лошадь, кое‑как добрел до реки и упал. Меня нашла семья священника. Мы уже порядком проехали Индейскую Территорию, когда я начал приходить в себя и понял, что они взяли меня с собой в Техас.

– Так вот как ты попал в Уэйко?

– Да. Я пытался забыть прошлое, начал новую жизнь. Здесь хорошие люди. – Помолчав, он спросил:

– А как ты оказалась на ранчо «Бар М»?

– Туда меня привез Чандос.

– Чандос? Что за странное имя?

– Это имя дала ему сестра. Он сын Флетчера Стратона, вернее – блудный сын. О Чандосе трудно что‑либо сказать, папа.

– А как ты попала сюда из Канзаса?

– Меня привез Чандос.

– Один? Кортни кивнула.

– Вы ехали с ним вдвоем?

Нормы поведения, которые заставили его жениться на своей домоправительнице, снова сработали. Он был потрясен. Кортни вдруг рассердилась:

– Посмотри на меня, папа. Я уже не ребенок и могу сама решать, что мне делать. Да, я отправилась в путь вдвоем с мужчиной, ибо только так могла попасть сюда. Как бы там ни было, – закончила она спокойнее, – я здесь.

– Но с тобой… ничего не случилось?

– Чандос защищал меня. С ним я была в безопасности.

– Я не… не это имел в виду.

– Ох, папа! – Кортни вздохнула.

– Папа? – раздался удивленный голос. – Эдвард, я думала, что у тебя только одна дочь.

Кортни обрадовалась столь своевременному появлению Эллы. Она боялась, что отец будет непримирим к Чандосу. Но она уже не то кроткое создание, каким была когда‑то, и не станет ни в чем оправдываться. И все‑таки ссора не лучший способ наладить отношения с отцом после долгой разлуки.

Поэтому, несмотря на тайную неприязнь к Элле. Кортни протянула ей руку.

– Так вы Элла? – Кортни улыбнулась. – Да, у него действительно одна дочь, это я – живая и здоровая, как видите. Впрочем, он сам расскажет вам обо всем. Я оставила сумку на веранде, и если миссис Мэннинг проводит меня в мою комнату…

Кортни хотела проскочить мимо удивленной Эллы, но отец остановил ее, решительно и строго сказав:

– Мы продолжим наш разговор позже, Кортни.

– Если это необходимо, – беспечно ответила она. – Но сначала я хотела бы устроиться. И потом, наверное, у Эллы не так много времени… Или сегодня занятия в школе уже кончились?

– Нет, нет, мне придется вернуться туда.

Выйдя из комнаты, Кортни привалилась спиной к двери и закрыла глаза. Она слышала слова отца и реплики Эллы, голос которой звучал очень мягко.

Элла оказалась молодой и хорошенькой двадцатипятилетней женщиной. Кортни этого не ожидала. Светло‑рыжая, зеленоглазая Элла совсем не походила на тех учительниц, которых знала Кортни.

Отец, наверное, любит Эллу, грустно подумала Кортни. Она будет лишней в их доме.

Вздохнув, она пошла за своей сумкой.