Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Семь смертных добродетелей
Самый опасный тектонический разлом пролегает вдоль Днепра по его высокому правому берегу и захватывает все остальные двенадцать лысых гор Киева, начиная с Китаево и заканчивая Юрковицей. Вот почему все эти возвышенности, такие живописные, откуда открываются прекрасные дали, которые, казалось бы, самой природой созданы для поселения, никогда ранее не заселялись. Линия разлома представляет собой волну с резкими перепадами от минимума к максимуму. И зачастую провалы с отрицательной энергией соседствуют с благоприятными местами, где наблюдается положительная энергетика.
Геопатогенная зона проходит по краю Центрального ботанического сада и тянется далее по холмам, при этом языческая статуя Родины‑матери соседствует с Киево‑печерской лаврой, Верховная рада с памятником Владимиру, а новопоставленный чур Перуну с развалинами Десятинной церкви. Благие места давно облюбованы монахами, обители которых в большинстве своём построены на месте языческих капищ. При этом подмечено: как только в святых местах начинается повышенная активность, то вскоре такая же активность проявится и в провале. – Где же твой барыга? – спрашивает О`Димон, откровенно заскучав. Димон‑А неуверенно отвечает: – Мы договорились на двенадцать. – А сейчас сколько? Димон‑А смотрит на часы. – Без пяти. Внимание О`Димона привлекает странный рисунок на подпорной стене – намалёванный белой краской полукруг с лучами, изображающий по всей видимости восходящее или заходящее солнце. Внутри полукруга нарисован глаз с вертикальным зраком, ниже написана римская цифра VII, а ещё ниже – «Иди и смотри». – Ни черта себе, – недоумевает он. – Чем‑то похоже на Всевидящий глаз, – присматривается Димон‑А. – Я бы не сказал. Во‑первых, где ты тут видишь треугольник? А во‑вторых, зрачок. Это не глаз человека. – А чей глаз? – Или змеи или кошки. Короче, какого‑то зверя. – А причём тут зверь? – А чёрт его знает? – пожимает плечами Димон‑А и усмехается, – наверно, для того, чтобы ты знал: он здесь, и он наблюдает за тобой. – «Иди и смотри», – читает надпись О`Димон. – И куда ж нам смотреть? На солнце, что ли? – Какая разница куда? Тут главное, смотреть в оба. – Что же тогда означает семёрка? – Ну, принимая во внимание то, куда мы с тобой идём… скорей всего, это семь смертных грехов. – Это какие же? – Гордыня, м‑м‑м, жадность, зависть, гнев…э‑э‑э…Чревоугодие, похоть и уныние. – Ну, тогда тебя бесы точно туда заберут. – За что ещё? – За то, что жрёшь много. За твоё чревоугодие. – А‑а, это точно, – с довольным видом поглаживает свой пивной животик Димон‑А. – Но особо не радуйся по этому поводу. Поскольку ты тоже там окажешься. – За что ещё? – За своё уныние. О’Димон печально вздыхает. – Да, ладно, не парься, брат, – с широкой ухмылкой обнадёживает его ##### Димон‑А, – в наше время все смертные грехи уже стали добродетелями. – А что же стало с самими добродетелями? – Делать добро сейчас считается грехом. – Да ладно. А как же тогда вера, надежда, любовь? – Верить никому сейчас нельзя. Надеяться больше не на что. А любовь давно уже заменили порнухой. – Ещё что? – Были ещё такие понятия, как щедрость… – Ну ты даёшь! – смеётся О’Димон. – Умеренность, – перечисляет Димон‑А. – Ага‑ага, умеренное употребление спиртных напитков, – О’Димона пробивает на ржач. – И ещё целомудрие. – Ты чё вообще? Ха. Какое целомудрие? Ты где слова такие выискал? Ой, не могу! Целомудрие. Это что, была такая добродетель? Чё за бред вообще? Это всю жизнь девственником, что ли, надо быть? – А что тут такого? Я, например, до сих пор ещё… – недоговаривает Димон‑А. – Ты? До сих пор? – удивляется О’Димон и хохочет, – как это? – А вот так, – показывает Димон‑А движение кулаком. О’Димон заливается непрерывным хохотом. – Чего ты ржёшь? – возмущается Димон‑А. – Самое смешное…ой, не могу… что я…прикинь… тоже…
|