Танец животов

Аня сидела на кушетке в кабинете врача в некоторой растерянности. На потолке жужжал вентилятор, без него было бы ещё жарче. Стоял июль.

Дверь открылась, вошел врач.

– Добрый день, госпожа Раймунд, – поздоровался он, протягивая ей руку. – Я доктор Леман. Наконец‑то выпал случай познакомиться с сестрой моей коллеги.

Аня натянуто улыбнулась. Живот у неё уже заметно округлился.

– Вы волнуетесь?

– Да, немного. Я слышала, что это обследование не такое уж безобидное.

Он улыбнулся:

– Не беспокойтесь, госпожа Раймунд. Риски чисто теоретические. При исследовании околоплодных вод осложнения возможны в одном случае из двух тысяч, но и они поправимы. Я занимаюсь этим уже пять лет, и за это время ни разу ничего не случилось.

– А это обследование действительно так необходимо?

– Конечно. Ваш анализ дважды подряд показал повышенное значение альфа‑фетопротеина. В вашем возрасте это может означать дефект хромосом. Вы же хотите быть уверенной, что ребёнок родится здоровым?

– Естественно.

Он начал возиться с прибором.

– Когда же вы начнёте, господин доктор?

– Сейчас придёт ваша сестра, давайте её дождёмся.

В кабинет вошла Сюзанна. Она ободряюще улыбнулась сестре. Тем не менее Аня почувствовала, что настроение у нее подавленное. «Наверное, неприятности в родовом зале», – решила она.

– Где же канюли, госпожа Раймунд? – Врач растерянно озирался.

Сюзанна взяла упаковку:

– Вот они, господин доктор.

Он с облегчением вздохнул:

– Что бы я без вас делал!

Аня приподняла майку, и доктор Леман продезинфицировал её кожу спреем. Он был такой холодный, что Аня вздрогнула. Потом врач натянул стерильные одноразовые перчатки и накрыл её живот зелёной салфеткой, в середине которой было отверстие величиной с ладонь. Сюзанна помогала ему, обтягивая плёнкой ультразвуковую шляпку. Он смазал Анину кожу холодным контактным гелем и стал водить по нему этой шляпкой.

На мониторе возникли далёкие волокнистые галактики посреди чёрного космоса. Аня не видела ничего, что хотя бы отдалённо напоминало ребёнка.

– Прекрасно! – радовался Леман. – Какое у нас замечательное вместилище околоплодных вод!

– А вот и ребёнок, – добавила Сюзанна. – Хорошо просматривается.

– А я ничего не вижу, – робко подала голос Аня.

Сюзанна взяла вместо указки ручку и стала объяснять:

– Смотри сюда, Аня! Вот пузырь, вот голова... вот чётко ушко, вот носик и подбородок, – она говорила это с какой‑то странной печалью, которую Аня не могла себе объяснить. Сюзанна продолжала, водя ручкой по монитору: – Вот тело ребёнка, а это... да, судя по всему... судя по всему, мальчик!

Аня побледнела:

– О, боже мой, ужас!

Брови доктора Лемана поползли вверх:

– Госпожа Раймунд, без мужчин мир был бы пустоват.

Аня смутилась:

– Да, пожалуй, но Карин... она меня убьёт. Мальчика она мне не простит.

– С первого раза и не поймёшь, – растерялся врач.

– И необязательно понимать, господин доктор, – сказала Сюзанна. – Тем более, что нельзя поручиться за мальчика. У нас был случай, когда родители чуть не поссорились, выбирая мужское имя, а оказалось, что ультразвук показал всего лишь пальчик между ног у девочки.

– А при исследовании околоплодных вод пол ребёнка не определяется? – спросила Аня.

– Если пожелаете, – ответил Леман. – Результат будет через четырнадцать дней.

Он вытянул из упаковки иглу длиной в двадцать сантиметров и насадил её на шприц. Потом уколол. Сюзанна комментировала:

– Вот, ты можешь видеть иглу на мониторе. Сейчас доктор возьмёт пятьдесят миллилитров околоплодной жидкости.

– Лучше я не буду смотреть, Сюзанна.

– Уже всё, – сказал врач. Аня с облегчением вздохнула.

В дверь постучали. Сюзанна приоткрыла и выглянула – за дверью стоял Себастьян.

– Я... я отец, – сказал он, заикаясь.

– Вы? – удивилась Сюзанна.

– Можно мне войти?

– Пожалуйста!

Аня рассердилась:

– Зачем ты пришёл, Себастьян? Если Карин тебя здесь застукает, начнётся такое!..

– Я... только хотел узнать, всё ли в порядке.

– Всё замечательно, – сказал доктор Леман. – Хотите получить фотографию вашего сына?

Лицо светлоголового парнишки вспыхнуло от радости:

– Сын! Но... это же здорово!

– Ну что, доволен? – фыркнула Аня. – Теперь беги отсюда со всех ног. В любой момент может заявиться Карин. Ты знаешь, как она ревнива.

Доктор Леман только глазами хлопал:

– С первого раза и не поймёшь...

Стоял тёплый, солнечный сентябрьский вечер. Хильдегард и Теодор после возвращения из Южной Франции собрали всю семью на гриль‑пати. Сюзанна приехала в свободном летнем платье, хорошо скрывавшем её беременность.

На террасе, с которой открывался вид на дымчато‑голубую долину Рейна, стоял большой гриль, на нём шкворчали колбаски и стеики, распространяя аппетитный запах. На деревьях в саду висели разноцветные лампионы.

Сюзанна обняла мать. Та хорошо загорела за время отпуска и сияла улыбкой:

– Я вначале не поверила, когда Регина и Аня позвонили мне во Францию. Но теперь всё очевидно: обе твои сестры в положении! Разве это не прекрасно?!

– Да, мама, – Сюзанна постаралась, чтобы это прозвучало радостно. На самом деле ей хотелось плакать.

Такой же загорелый Теодор слегка поклонился. Покончив с обязательными комплиментами, он не удержался от победного комментария:

– При всей своей скромности не могу не добавить, что я оказался прав, Сюзанна. Распоряжение имело полный успех, и даже двойной!

«Тройной», – мысленно поправила его Сюзанна, но вслух сказала:

– Да, Теодор, ты был прав.

Карин и Аня тоже уже были здесь. Широкий комбинезон на Ане уже не скрывал её живота.

– Сюзанна, могу я предложить тебе аперитив? – галантно расшаркался Теодор.

– Спасибо, спасибо, а нет ли у вас морковного салата?

Мать было удивилась такой просьбе, но её отвлекли прибывшие на своём «мерседесе» Роберт и Регина.

Супружеская пара была, как всегда, безупречно одета. Она в элегантном длинном платье для будущих мам. Роберт, несмотря на летнюю жару, в сером костюме, – хороший кондиционер в его автомобиле позволял это.

После того как все взяли себе на тарелки гриль и салаты и расположились за столом на террасе, Теодор попытался создать непринуждённую атмосферу:

– Твои салаты, дорогая Хильдегард, не только выглядят как произведение искусства, но и обладают изумительным вкусом. А с салатом из артишоков ты в очередной раз превзошла себя.

Она ответила на комплимент благодарной улыбкой. И вновь воцарилось молчание. Слышно было лишь шкворчание очередных порций на гриле.

Теодор продолжал свою песню:

– Кому положить салат из побегов бамбука? Он очень хорошо идёт с картофелем. А салат из эндивия и апельсинов в такую жару очень освежает.

Регина протянула ему свою тарелку. Сюзанна поглощала морковно‑яблочный салат. Другие резали мясо. Все молчали.

Через некоторое время Роберт отодвинул свою полупустую тарелку в сторону, расслабил галстук и закурил сигарету. Его пиджак уже давно висел на спинке стула.

– Что такое? – сделала ему замечание Карин. – Здесь же беременные женщины.

Он с неудовольствием загасил сигарету и тут же взял реванш:

– Ну что, Карин, не маловата ли будет для семьи твоя ржавая телега?

Она метнула в его сторону ядовитый взгляд:

– На троих места хватит.

Он открыл бутылку пива и сказал:

– Она же жрёт не меньше восьми литров «супера» при каких‑то несчастных сорока лошадиных силах.

– Семь литров, – недовольно поправила Карин и разбавила апельсиновый сок минеральной водой.

– Устаревшая техника восьмидесятых годов, – подытожил Роберт, поднял свой стакан и отпил изрядный глоток. – А в нашем «мерседесе» сто девяносто семь лошадиных сил мгновенно разгоняют его до двухсот тридцати километров в час. При этом его мотор обходится всего семью литрами дизельного топлива. А места сколько хочешь. Вот что такое настоящий семейный автомобиль!

– Да‑да, – равнодушно согласилась Карин.

«Что за бахвальство?» – подумала Сюзанна.

Роберт не оставлял бедную женщину в покое:

– У вашей старушки за горбом не меньше пятнадцати лет. Пора менять модель! Мой банк мог бы дать вам кредит на выгодных условиях, если так уж не хватает. – Он пошелестел большим и указательным пальцами.

Зависла мучительная пауза. По Карин было видно, что она может взорваться в любую секунду.

– Кто хочет хрустящего салата? – нарушил тишину Теодор. – Через несколько минут поспеет свежая порция колбасок.

– А знаете, – завёл другую пластинку Роберт, – как называется женская гимнастическая группа для беременных?

– Роберт, оставь! – перебила его Регина.

Он не обратил на неё внимания и завершил:

– Слоновий балет! – И громко рассмеялся. Но быстро успокоился, не найдя поддержки.

Общей беседы не получалось. Сюзанна выпрямилась:

– Я прошу внимания. Мне нужно сообщить вам нечто важное.

Все удивлённо повернулись к ней.

– Я беременна, – сказала она без обиняков. – И чтобы предупредить ваши вопросы: отца зовут Франк Бухнер, и он от меня сбежал. Я буду воспитывать ребёнка одна.

Мать безмолвно застыла, сестры онемели, Карин и Роберт молчали. Даже краснобай Теодор лишился дара речи. Первым опомнился Роберт:

– И когда же... срок?

Карин язвительно рассмеялась:

– О чём же ещё мог спросить наш дорогой свояк! Ну, так что, Сюзанна, когда?

– Предположительно в начале февраля, плюс‑минус несколько дней.

Сестры с облегчением вздохнули. Карин тоже. И Роберт. Мать просияла:

– Но, дети мои, это же лучший подарок к нашему возвращению! Теодор, – она оживилась, –Теодор, ты поставил охлаждаться бутылку шампанского?

– Естественно, бесценная моя. И не одну. И теперь с удовольствием открою его.

– А как же твоя работа? – обеспокоенно спросила Аня.

– Возьму отпуск по уходу за ребёнком, – ответила Сюзанна. – А потом приглашу няню.

Мать взяла Сюзанну за руку:

– Дитя моё, если тебе понадобится помощь...

– Бухнер, Бухнер, Бухнер... – вслух соображал Роберт. – Что‑то мне знакома эта фамилия!

– Фамилия не такая уж редкая, – отмахнулась Сюзанна.

– А чем занимается этот Бухнер? – не унимался Роберт.

– Он курьер... Но мне бы не хотелось обсуждать это дальше.

– А он сможет платить нормальные алименты? – спросила Карин.

– Я не буду подавать на алименты.

– Бухнер, Бухнер... – пытался вспомнить Роберт. – А он не работал раньше в банке?

– Да ты и правда его знаешь! – ахнула Сюзанна.

– Не напрямую, – ответил тот. – Но о случае Бухнера в наших кругах говорил весь город. Его выгнали с работы.

– Ну, тогда не велика потеря, – рассудила Регина. – Тебе, как старшей акушерке, какой‑то курьер‑аутсайдер не пара.

– Он распустил руки, – докладывал Роберт. – Дал пощёчину начальнику своего отдела.

– Что, правда?! – Карин была поражена. – Так вот он каков!

– А ты информирован лучше всех, – удивилась Сюзанна.

– Я обсуждал этот случай с нашим менеджером по персоналу, – сказал Роберт. – Этот Бухнер был настолько глуп, что отхлестал своего шефа на глазах у половины отдела. Чем обеспечил себе не только множество свидетелей, но и лавину сплетен. После этого у него уже не было никаких шансов устроиться в какой‑нибудь банк в нашем городе.

– Тогда ты права, – одобрила мать, – такому надо было дать от ворот поворот.

Роберт затянулся сигаретой:

– Но это ещё не всё. Тебе известно, что перед этим он бросил университет?

– Конечно, – кивнула Сюзанна.

– Этот Бухнер просто неудачник. По моим оценкам этот тип не годится для работы в команде и не способен противостоять трудностям. Не держит удар. Он не считается с реальностью и живёт ради своего удовольствия. Такие паразиты в нашем обществе...

– Не надо делать скоропалительные выводы, – вдруг решительно перебила его Сюзанна. – Я знаю его лучше, чем вы. Конечно, его тогдашний поступок в банке нельзя считать нормальным. Но его шеф заслужил эту пощёчину. Франк был единственным, кто остался верен себе, в то время как другие попрятались по щелям. Он один оказался способен пожертвовать социальным престижем и должностью. А тебя, Роберт, тебя он трижды заткнул бы за пояс!

Аня смотрела на Сюзанну широко раскрытыми глазами:

– Боже мой, да ты его всё ещё любишь!

Когда тени удлинились, посуда была уже убрана на кухню. Мать ещё хлопотала в доме, Теодор зажигал лампионы, а Роберт сидел в сторонке с бутылкой вина и кипел от ярости. Регина с куском торта подсела к Ане, Карин и Сюзанне и начала:

– Я набрала уже двадцать один килограмм, доктор Хоендорф всё время меня ругает. Это что, правда так уж ненормально при беременности? Скажи, Сюзанна!

– Раз на раз не приходится, – ответила Сюзанна. – У меня рожали женщины, которые набирали за беременность всего четыре килограмма и производили на свет четырехкилограммового гиганта. А другие набирали двадцать пять килограммов и рожали крошечку.

– Это мой случай, – вздохнула Регина. – Меня постоянно ругают за мой вес, хоть я и сама не рада. Натерплюсь упрёков, после этого приду, открою холодильник – так бы с горя всё и сожрала.

Сюзанна покачала головой:

– Не комплексуй из‑за каких‑то лишних килограммов! Организм готовится к предстоящему как умеет. Кстати... морковку, конечно, утомительно жевать, но она сладкая, как сахар.

– Вот именно! – поддержала Карин. – У Ани нет проблем с весом только потому, что у неё уравновешенное, здоровое питание. – Она бросила выразительный взгляд на Регинин кусок торта. – До сих пор она набрала всего десять килограммов. Ведь так, радость моя?

– Двенадцать, – поправила Аня.

– А что говорит на сей счёт Роберт? – Сюзанна повернулась к Регине.

– Роберт? О боже, это просто драма! – Она покосилась в сторону мужа и понизила голос: – Недавно он сказал, что я разжирела как свинья.

– Ну что, если правда, – сделала выпад Карин.

Регина сверкнула на нее глазами и ответила тем же:

– Ну, а ты, Аня, наконец узнала, мальчик у тебя или девочка?

Сюзанна глянула на неё с укором. Аня принялась изворачиваться:

– Нет, представь, до сих пор нам не могут сказать ничего определённого.

– Но тебе же делали ультразвук!

– Не очень‑то много там увидишь, – уклончиво ответила Аня.

Но Регина вцепилась мёртвой хваткой:

– А что скажет Сюзанна по этому вопросу из вопросов? Она же присутствовала при этом. Так мальчик или девочка?

– Ты же слышала Анин ответ.

– Но ребёнок‑то хоть здоров?

– Конечно, – улыбнулась Сюзанна. – Такой бойкий парень!

Глаза Карин в ужасе полезли на лоб. Аня стукнула кулаком по столу:

– Спасибо, Сюзанна! Удружила!

– Но... – Сюзанна только теперь сообразила, что проговорилась.– Но, Аня, что тут такого, что за драма?

Карин повернулась и крикнула через стол:

– Роберт, иди‑ка сюда!

– В чём дело? – забеспокоилась Регина.

– Хочу внести свою лепту в укрепление сплочённости семейства Раймунд. Роберт, что ты скажешь насчёт своих близнецов?

Он подошёл, пошатываясь. Было видно, что он выпил лишнего.

– Каких близнецов?

Регина метнула в сторону Карин предостерегающий взгляд. Но та не среагировала.

– Разве твоя благоверная не рассказала тебе, что у вас двойня?

– Нет. У тебя двойня, Регина?

– Ой, Роберт, с уверенностью пока нельзя сказать, но...

Карин злорадно ухмыльнулась:

– Что значит «нельзя сказать»? Это видно уже на восьмой неделе!

Глаза у Роберта гневно сверкнули:

– И ты до сих пор молчала!

Сюзанна попыталась спасти положение.

Заметив вышедшую из дома мать, она подозвала её:

– Мама, иди скорее сюда! Кажется, всё складывается таким образом, что у тебя будет четверо внуков. Сердечно тебя поздравляю!

– Но это же... бессовестно! – Роберт не на шутку разволновался. – Почему никто в этой семье ничего мне не сказал?!

Тут и Карин взорвалась:

– А у тебя, значит, мальчик, Аня? Как ты могла мне такое устроить?!

– Двойня! – побагровел Роберт. – Вот почему тебя так разнесло! О боже, теперь в этом гнезде будет вдвое больше крику!

Хильдегард переводила взгляд с одного на другого, не понимая, что происходит. Карин вскочила:

– И мне придётся быть матерью мальчика!

Из‑за угла веранды показался с открытой бутылкой Теодор:

– Я думаю, настало время выпить по бокалу хорошего шампанского за здоровье трёх очаровательных будущих матерей!

Роберт пошатнулся.

– Я еду... домой!

Регина испугалась:

– В таком состоянии ты не можешь вести машину!

– Мальчик! – негодовала Карин. – И этот Себастьян бродит ночами вокруг нашего дома! Аня, сознавайся, ты с ним снова встречалась?!

Сюзанна удержала Роберта:

– Пожалуйста, пусть Регина сядет за руль!

Тот вырвался:

– А вы, мадам шеф‑акушерка!.. Не тебе меня учить!

– Опомнись, мужчина!

Регина схватила его за рукав:

– Роберт!

– Отстань, ты, свиноматка супоросая!

Она спонтанно размахнулась и влепила ему пощёчину. Карин пронеслась мимо счастливых супругов с криком:

– Ни минуты здесь больше не останусь!

Аня побежала за ней вслед:

– Клянусь тебе, больше я с ним не встречалась!

Роберт, спотыкаясь, направился в дом.

Матушка Хильдегард беспомощно простёрла руки, ничего уже не понимая в этом мире. Теодор онемел со своей бутылкой шампанского. Закатное солнце тонуло в золотом расплаве, разноцветными огнями светились лампионы.