Глава 4. Иов

«Господи, Господи!

Господи, где Ты?

Господи, помоги!

Почему Ты молчишь, Господи?!

И до каких пор Ты будешь терпеть столько горя, столько слез?!»

– Слышишь, что они все говорят? В самом деле, до каких пор? – Это сказал Сатана. Он стоял перед Богом, весь в золотом блеске, могучий и неотразимый. Его самого можно было принять за Бога.

– В самом деле, до каких пор будет еще держаться эта ниточка? Почему Ты не оборвешь ее и не отдашь мир мне?.. Уже совсем.

– Ты хорошо знаешь почему. Ты знаешь, что я не отдаю и не беру его. Он сам отдает себя Мне или тебе. И пока он держится за Меня, хоть за самую тоненькую ниточку, Я не оторву его. Я никогда не оторву его, если он не оторвется сам.

– Но ведь уже столько раз было, что он отрывался, и Ты опять...

– Да, мир оторвался и вернулся в хаос, и это был потоп. Но был один человек, одна душа, державшаяся за меня – Ной, и мир все‑таки остался жить. Потом были Содом и Гоморра. Но Лот удержал мир.

– Ну, а сейчас? Кто есть сейчас?

– Ты ведь сам знаешь, что праведники есть. И первый среди них Иов.

– Да. Вот я и пришел просить Тебя отдать его в мои руки и испытать.

– Ты все время говоришь со Мной, как с человеком. Столько лишних слов! Ты же знаешь, что они лишние. Знаешь, что Я не могу запретить тебе прийти к Иову и сделать все, что ты пожелаешь, как не мог запретить тебе прийти к Еве и Адаму. Зачем же эти просьбы? Ты – Господин Земли, а Я – Неба. Я – внутри, ты – снаружи. Я – в глубине, ты – на поверхности. Вся поверхность – твоя. Ты выманил из Меня к себе сначала Адама, а потом и Каина, но... не совсем. Что ж, иди к Иову...

$ * * * * * *

Жил человек в земле Уц. Иов имя его. Был он лучшим из всех людей на земле. Самым справедливым, самым добрым. Слова его слушались и решения его ждали, как ждут позднего дождя. Для слепого он был глазами, для хромого – ногами, для сироты – отцом. Таким был Иов, живший в почете и богатстве. И имел он дом, стада, семерых сыновей и троих дочерей. К нему‑то и пришел Сатана, и вызвал бурю, и уничтожил в один день все стада его и все богатства. Иов только вздохнул глубоко: «Бог дал, Бог и взял. Все от Бога». Но страшная буря на этом не кончилась. Она обрушила дом, в котором находились дети Иова, и все они погибли. И зарыдал Иов, и разодрал на себе одежды, посыпал голову пеплом, но душа его и тут не отвернулась от Бога: «Бог дал, Бог взял, – сказал он. – Все Божье». – «Много можешь вынести, больше дам», – сказал Сатана и послал Иову страшную болезнь: все тело его покрыла проказа от кончиков пальцев до кончиков волос. И заметалось сердце Иова. – «Господи, что сделал я Тебе?!» – «Прокляни Бога, – сказала ему жена, – и умри. Разве можно столько вынести?» – «Я принимал дт Бога счастье, приму и горе», – ответил Иов. И принял полную чашу. И перелилась эта чаша через край так, что захлебнулась душа. «Что сделал я Тебе, Господи?! Вот я сижу один на гноище своем и даже жене моей тяжел мой запах, слуги мои избегают меня, а те, кто счастливы были видеть мою улыбку, смеются надо мной...»

Пришли к Иову друзья его и не узнали его. А узнав, заплакали. И долго сидели молча. И тогда зарыдал Иов, и проклял ночь, в которую был зачат, и день, в который родился. «Для чего я не умер в утробе, из чрева вышел и не скончался? Зачем встретили меня колена и к чему сосцы, что я должен был сосать?» – «Что ты, Иов, стыдно, Иов, покайся, Иов», – заговорили друзья. – «В чем мне каяться, друзья мои? Я не вижу за собой вины». – «Нет, Иов. Значит, ты в чем‑нибудь грешен. Бог не посылает такие страдания зря. Покайся и попроси у Бога прощения». – «Вы для этого пришли ко мне? О, если бы вы могли помолчать – какой бы это было милостью!» – «Иов, Иов, но ты богохульствуешь. Неужели ты считаешь Бога несправедливым? Что же, ты – праведнее Бога?» – «Вам мало моего страдания, вы хотите найти на мне еще и вину?! Неужели вы не в силах пожалеть меня, друзья мои?.. Нет на мне никакой вины. Я безгрешен. Не с вами, а с Богом говорю, и пусть Бог ответит мне: за что?!»

И Бог ответил ему из бури. Бог, развернувший небо и землю, горы и море, Бог, создавший душу, сказал: «Вот я! Пусть замолчат люди. Не они, а Я буду говорить с тобой. Перед ними ты безгрешен и нет человека чище и лучше тебя, но зачем ты оставил Меня, Иов?»

– Я, Господи?!

– Все, и даже ты. Я один. С тех пор, как Адам ушел, Я один. Я создал мир, чтобы ты вместил его. Вместил ли ты? Проник ли ты в глубину Мою? Взвесил ли Мои замыслы? Был ли со Мною в час творения? Помогал ли Мне держать Землю и расчислять звезды, вонзать луч в лес и золотить горы? Глядел ли в Мои глаза вместе с утихшим морем? Уходил ли в Меня вместе с горою? И что ты сам дал Мне, чтобы судить Меня? Хорошо знать, что кто‑то есть, кто может одарить тебя и защитить, кто несет тебя на себе и судит справедливым судом. А кто есть надо Мной? Я сам. Один. Я сам держу все. А Меня – никто. Пробовал ли ты вместе со Мной держать мир и отвечать, а не спрашивать?

И затих Иов. И почувствовал, что сердце его раздвинулось и углубилось, так что может вместить в себя все небо и всю землю и всю боль. И он ответил Богу:

– Господи! Слышу Тебя! Вижу Тебя! Прав Ты, Господи, потому что Ты и есть сама правота. Люблю Тебя, Господи!

$ $ $ $ £ £ £

– На этот раз Ты победил, Владыка, – сказал Сатана. – И мне пришлось вернуть ему здоровье и богатство. И даже новые дети родятся у него – семеро сыновей и три дочери. И умрет он, насытившись днями. Люди клянут меня, а кто я, Владыка? Ведь только орудие в Твоих руках. Я испытываю на прочность Твои создания. Годятся ли они для Твоей вечности или рассыплются, как только обожжет их огонь...

– Люблю Тебя! Люблю Тебя! Люблю Тебя, Господи! – подхватили ангельские хоры.

«Люблю! Люблю! Люблю!» – вот и все ноты, из которых складывается музыка мира.

Тебя, Господи, а не дары Твои.

Тебя, Господи, а не милости Твои.

Тебя, Господи, а не одежды Твои.

Люблю Тебя, Господи!

Когда звучит эта музыка, отступает Сатана все дальше и дальше, и освобождает место для Бога. И тихо и незаметно для глаза человеческого творится новая плоть, неуязвимее прежней. И отступает болезнь, и отступает страдание, и на один шаг становится мир ближе к Богу, к вечности Его, «где отрет Бог всякую слезу и где ни болезни, ни смерти уже больше не будет, ибо прежнее прошло, миновало».