Народ Красного Облака 2 page

Агент Томас Фитспатрик (Агентство Верхней Платт и Арканзас) сначала протестовал против оснащения гарнизонами Ларами и нового поста около Арканзаса. Этот агент был траппером и меховым торговцем равнин и гор более 30 лет и в общении с индейцами был одним из наиболее опытных людей Запада. В своих ежегодных докладах он очень твердо и неоднократно протестовал против расположения в крошечном посту, находящимся в центре индейской страны, небольшой роты пехоты, которая окажется беспомощной перед толпой воинов. Он смеялся над намерениями использовать для защиты переселенцев от конных степных индейцев нескольких пехотинцев. Он предлагал поместить на Платт силы из 300 кавалеристов и такие же силы на Арканзасе. Эти войска могли бы по мере надобности отправляться в различные места и, как он считал, если бы такое положение сохранялось несколько сезонов и войска бы использовали по умному, то после этого их можно было бы отвести, так как племена бы узнали силу правительства и хорошо бы думали перед тем, как ввязаться в какие-либо неприятности с белыми.

Некоторые военные также твердо, как и Фитцпатрик, противились политике помещения в страну Сиу в 600 милях от ближайшего подкрепления крошечных пехотных подразделений. Так, полковник Фицитлерой, Первый Драгунский полк, в 1852 г. предложил оставить форт Ларами, форт Корни на Нижней Платт, новый маленький пост на Арканзасе и форт Ливенворт и сконцентрировать на новом посту около устья р. Репабликан силы из 10 рот

драгун. Этот пост был намного ближе к индейской стране, чем форт Ливенворт и весной можно будет посылать из него войска и по необходимости наносить быстрый удар. Он считал, что драгуны из этого поста могут контролировать и переселенцев и индейцев и, совершая ежегодные марши через равнины, производить впечатление на любое начинающее быть беспокойным племя. (1).

Едва полковник Фицитлерой послал свою рекомендацию, а Фитцпатрик еще сочинял свои протесты против маленьких пехотных постов, а в форте Дарами уже произошли первые неприятности. Это было в июне 1853г. На посту находилась одна рота 6-го пехотного полка, примерно 50 офицеров и солдат, которыми командовал первый лейтенант Р. Б. Гарнетт. Летом около форта находилось большое скопление Сиу и Шайенов, вероятно от 500 до 600 палаток с 1000-1200 воинами, которые ожидали индейского агента и ежегодные товары. Однажды Миннеконжу из маленького лагеря этого племени, приехавшего в гости к Оглала и Брюле, через реку выстрелил в солдата, высадившегося в ялике, использовавшимся солдатами в качестве парома. Когда это произошло, в форте находилось только 20 человек, однако тотчас же в лагерь Миннеконжу был послан офицер с четырьмя или пятью пехотинцами. Лагерь состоял из 40 палаток Миннеконжу и около них было несколько больших лагерей Оглала и Брюле. Большинство мужчин-индейцев находились на охоте и, когда солдаты достигли лагерей, люди бросились бежать. Кто-то выстрелил в солдат, те открыли ответный огонь, убив 5 Сиу. Вернулись они без пленного.

Произошедшее очень встревожило белых, которые боялись, что Сиу атакуют караваны фургонов. Эти переселенцы винили военных в начале неприятностей. (2).

В дневнике Марии А. Бельшоу, находившейся с переселенческим фургоном, проходившем тогда мимо форта Лирами, утверждается, что через 4 или 5 дней после этого дела индейцы в отместку атаковали маленький переселенческий лагерь, находившийся около форта, убив мужчину, его жену и двух их детей. Затем было выслано небольшое количество солдат, и они атаковали первых встреченных индейцев, убив одного и ранив другого [3]. В военных рапортах это второе событие не упомянуто.

Когда 10 сентября прибыл агент Фитцпатрик, он обнаружил Сиу в столь скверном настроении, что попросил офицера, командовавшего двумя ротами Конных Стрелков (некоторые совершали переход в Орегон и стояли лагерем около форта), присутствовать на его совете с вождями и успокаивать индейцев. Он привез с собой поправки к договору 1851 г., чтобы Сиу подписали их; но вожди 'гневно заявили, что больше не будут связываться с кусками бумаги; они требовали, чтобы войска оставили их страну, сказав, что белые солдаты, которые пришли сюда, чтобы поддерживать мир, теперь первыми пролили кровь на землю. В своем докладе агент утверждал, что родственники погибших индейцев угрожают белым, и снова твердо протестовал против политики помещения маленьких пехотных гарнизонов в изолированные посты, находящиеся среди могущественных племен кочевых индейцев.

Достаточно очевидно, что в этом случае Фитцпатрик и дружественные вожди предотвратили серьезные осложнения. Что касается военных, то они, как обычно в делах с индейцами, полагались лишь на силу, а их силы хватало только для того, чтобы начать столкновение. Войска в форте наняли переводчика, которого индейцы не любили и даже ненавидели. Этот человек, бывший единственным каналом, через который офицеры могли общаться с вождями, был пьяницей, большую часть своего времени проводившим оскорбляя и угрожая индейцам и убеждая молодых офицеров, что их сокращенная рота пехоты была поставлена в Ларами для того, чтобы сражаться с Сиу и подавлять их. Второй лейтенант Дж. Л. Граттан был духовным лидером этих молодых солдат. Он лишь недавно окончил Вест-Пойнт, был ирландцем по происхождению, и стремился проявить себя. Он постоянно говорил об индейской войне и о том, чтобы он сделал бы, получи возможность сразиться с Сиу.

Свой шанс он получил следующим летом (1854 г.). Сиу, как обычно, собрались, ожидая агента и свои ежегодные товары, стоя большим лагерем на Платт в нескольких милях ниже форта. Та же маленькая группа беспомощных Миннеконжу стояла лагерем с Брюле. 17 августа представилась возможность побеспокоить их. Мормонский обоз, шедший в Юту, проходил мимо лагеря Брюле, один человек гнал быка или корову, которая убежала от него. Боясь индейцев, мормон поспешил за обозом. Один из Миннеконжу выстрелил в корову и убил ее. Об этом происшествии мормоны сообщили в форт, не забыв преувеличить произошедшее. Пытаясь уладить дело туда же пришел Храбрый Медведь, верховный вождь Брюле; у него была своя версия. Памятуя о прошлом годе, вождь предложил оставить все до прибытия индейского агента, но молодые офицеры не хотели ничего слышать. Они были за немедленные действия. Храбрый Медведь предложил убедить воина Миннеконжу сдаться. Ночью обсуждение вопроса еще продолжалось. За некоторое время до этого лейтенант Флеминг, командовавший фортом, разрешил лейтенанту Граттану возглавить любое подразделение, посылаемое в случае осложнений в индейские лагеря и теперь Граттан стремился добиться разрешения пойти в лагерь Брюле и арестовать Миннеконжу. Вожди и торговцы знали, что любая подобная попытка почти наверняка приведет к схватке. Фатальная политика попыток ареста диких индейцев за малейший проступок была типична в отношении наших военных с племенами от начала до конца. В договорах не было ничего, что могло бы оправдать совершение военными таких арестов и договор с Сиу 1851 года, который действовал в то время, утверждает, что в случае совершения индейцами проступка против белых, его племя должно было предложить удовлетворение через своего вождя. Храбрый Медведь это и делал. Опытные люди знали, что обычный дикий индеец не даст арестовать себя. Он очень боится этого таинственного обычая белых, подозревает, что его увезут куда-нибудь далеко от своего народа и убьют каким-либо ужасным способом. Поэтому обычно он отказывается сдаться, предпочитая умереть в открытую как мужчина. Таким образом приказ арестовать дикого индейца в действительности был ему смертным приговором и должен был отдаваться в случае крайней необходимости.

19 августа, когда верховный вождь Оглала Человек-Боящийся-Своих-Лошадей прибыл в форт, он увидел, что решение уже принято и Граттан готовится идти в лагерь, чтобы арестовать Миннеконжу. Лейтенант вызвал на опасную службу добровольцев, отобрал 29 человек и с ними, прихватив два орудия, перешел р. Ларами и двинулся вниз по переселенческому пути. Человек-Боящейся-Своих-Лошадей пошел с солдатами, чтобы помочь Храброму Медведю удержать индейцев и попытаться предотвратить бой. Переводчик поста также поехал. Он был пьян еще до отъезда, добавил по пути и достиг лагеря Брюле сильно пьяным, выкрикивая оскорбления и угрозы в адрес индейцев.

В 4,5 милях от форта Ларами отряд прошел маленький торговый пост, а сразу к востоку от него, поднялись на крутой холм. С его вершины солдатам была видна долина, заполненная индейскими палатками и табунами лошадей. Сразу к востоку от холма был лагерь Оглала, состоящий из 300 или более типи; в трех милях или около того ниже располагался торговый пост Бордо с деревней из 200 жилищ Брюле, находящейся к востоку от него, а немного далее стоял второй лагерь из 100 жилищ Оглала, 80 жилищ Брюле и 20 - Миннеконжу. Всего в поле зрения было более 600 жилищ; по два воина на жилище, всего, по крайней мере, 1200 воинов и 4800 индейцев.

Когда солдаты проходили мимо лагеря Оглала, индейцы начали загонять свои табуны лошадей, что было зловещим признаком, если бы лейтенант имел достаточно знаний, чтобы обратить на него внимание. В месте Бордо, в западном конце первой деревни Брюле, была сделана остановка и проведено совещание с Бордо, которого уговаривали пойти в осиное гнездо вместе с Граттаном, но хитрый торговец извинился и дал туманное обещание последовать за войсками через несколько минут. Бордо был прекрасным торговцем и здравомыслящим человеком, но он не хотел сражаться. Когда он отвечал за форт Джон на Ларами-Форк /1846/, разгневанный траппер вызвал его на дуэль на винтовках, но он спрятался в спальне и, сильно расстроив свою скво и ее родственников, отказался выйти до тех пор, пока траппер не ушел. Сейчас он дал лейтенанту Граттану разумный совет предоставить вождю Брюле, Храброму Медведю, уговорить Миннеконжу согласиться на арест. Торговец также попросил его заткнуть пьяного переводчика или отправить его обратно в форт. Этот дурак гонял свою лошадь взад и вперед, и издавал воинственные возгласы. Поскольку индейцы перед боем всегда проделывали это со своими лошадьми /чтобы выбить из них первое дыхание и довести до второго/, они, конечно, приняли поведение этого человека за определенный признак того, что войска пришли сражаться. Чтобы им это было ясно, он кричал им на их собственном языке, что он еще до заката убьет их всех, съест их сердца и тому подобное. Граттан не обратил на совет Бордо внимания и двинулся через индейские лагеря.

Храбрый Медведь присоединился к войскам в конце своей собственной деревни около лавки Бордо и сопровождал их до нижнего лагеря другой общины Брюле, с которыми было 20 топи Миннеконжу. Здесь Граттан развернул свою горстку пехоты в линию и направил на индейские жилища два своих орудия. Последовало долгое совещание. Храбрый Медведь и Человек-Боящийся-Своих-Лошадей ездили взад-вперед между войсками и жилищами и много говорили с обеими сторонами, пытаясь добиться сдачи Миннеконжу и убедить Граттана оставить все до приезда индейского агента. Миннеконжу не согласился на арест; он был обычным диким индейцем, испытывающим ужас при мысли, что надо отдаться в руки врагов. Он поступил как мужчина, сказав вождям, что хочет умереть там, где находится и попросил индейцев отойти и предоставить солдатам иметь дело с ним, так как не хотел втягивать кого-нибудь в сложившуюся ситуацию. Тем временем вожди послали гонца за Бордо, сказать ему, что переводчик очень плохо ведет себя и не переводит офицеру их слова. Бордо была предложена оседланная лошадь, но француз сказал, что плохо пригнаны стремена. Пока он стоял, возясь со стременами, раздались выстрелы, и он благоразумно поднялся на плоскую крышу своего дома и остался там.

Граттан потерял то немногое терпение, которое у него еще было. Он отдал приказ и его люди, которые лежали на земле, встали и произвели несколько выстрелов по жилищам Миннеконжу. Храбрый Медведь прыгнул вперед и закричал индейцам не стрелять в ответ, но в этот

момент солдаты выстрелили снова и также разрядили оба своих орудия. Вождь Брюле упал, смертельно раненный. Орудия были направлены слишком высоко и крупная картечь прошла через верхушки типи, не причинив никакого вреда. Индейцы, находившиеся в жилищах и искавшие убежища в кустарнике, открыли ответный огонь, Граттан и все люди, находившиеся около орудия, упали. Остатки маленькой группы повернулись и обратились в бегство, некоторые в фургоне, некоторые пешими. Брюле и Миннеконжу вскочили на лошадей и быстро поскакали вверх по пути, преследуя солдат. Белые, вероятно, успешно достигли строений Бордо, где спрятался один из раненых. Остальные устремились вверх по пути, но едва они прошли второй лагерь Брюле, воины, находившиеся в их тылу, догнали их и в этот же момент волна Оглала из лагеря, находившегося выше перекатилась через отрог холмов и обрушилась на них. Здесь между двух волн конных воинов полегли остатки отряда Граттана. Единственным уцелевшим солдатом был тот, кто спрятался у Бордо, но и он был смертельно ранен. (4).

Всю ночь масса Сиу толпилась у торгового поста Бордо. Сюда был принесен смертельно раненный Храбрый Медведь, а также собрались многие другие вожди; Бордо расположился за этими людьми и говорил-говорил за свою жизнь и за жизни всех белых на Верхней Платт. Он говорил всю ночь, упрашивал, раздавал более важным воинам подарки из своих запасов. Он пожертвовал большую часть своих запасов и с помощью вождей не допустил начала всеобщей резни белых. Индейцы решили атаковать форт Ларами (в нем было 10 человек, которые в молчаливом страхе ожидали новостей от отряда Граттана), но их уговорили не делать этого. На следующий день они вломились в дома Американской Меховой Компании и разграбили их, захватив все индейские ежегодные товары, которые там хранились. Через день после этого они сняли свои лагеря, и ушли на охотничьи земли.

Мы не знаем, где и когда умер Храбрый Медведь. Это вождь пожертвовал свою жизнь в тщетной попытке предотвратить бесполезное убийство, и получил в благодарность историю, утверждающую, что он был участником заговора и завел отряд лейтенанта Граттана в ловушку. Эту историю придумали те самые торговцы, которых он защищал, и честно помогал в течение многих лет. Они боялись, что если они скажут правду, то белые посчитают их дикарями, убившими людей Граттана.

Первые новости о случившемся около форта Ларами торговцы с Верхней Плат? принесли к Миссурийскому фронтиру в сентябре. Эти люди возлагали всю вину на Храброго Медведя и распространили слух, что все Сиу враждебны. Затем появился агент индейцев Верхней Платт и присоединился к напуганным торговцам, обвиняя индейцев и требуя посылки против них больших военных сил. Он назвал маленькое пехотное подразделение Ларами "совершенным нонсенсом" оно могло быть причиной осложнений, но не могло оказать переселенцам ни малейшей помощи, и им приходилось подкупать индейцев, чтобы те разрешили им пройти через их страну. Он утверждал, что Сиу враждебны. Через несколько дней этот человек написал второй рапорт, в котором сожалел, что решение по делу мормонской коровы не было отложено до его прибытия в форт Дарами, так как он мог уладить его мирно. Он объявил, что военные не имели никакого права арестовывать индейца за убийство коровы, и ни за какой другой проступок, он заявил, что причиной неприятностей были поспешные действия солдат, и утверждал, что до убийства Граттана Сиу всегда имели репутацию самых дружественных индейцев на Платт, которые никогда и никак не задевали переселенцев. Этот второй рапорт, повторяет первый только в одном: в утверждения о бесполезности маленьких военных постов.

Большая часть Сиу провела осень и зиму спокойно, находясь в своих охотничьих землях и свидетельств о каких-либо враждебных намерениях этих индейцев не было, за исключением того, что маленькая община Брюле, состоявшая из родственников и близких друзей Храброго Медведя, решила отомстить за смерть своего вождя. Все белые, находившиеся в стране Сиу, несомненно, были встревожены и слухи о серьезных осложнениях с индейцами распространились по Платт и Верхней Миссури. В октябре агент сообщил с Миссури, что убившие Граттана индейцы находятся к северу от Плат? и, что они послали всем Тетонам военную трубку, приглашая их присоединиться к ним и воевать с белыми. Он утверждал, что Хункпапа и Черноногии-Сиу были очень враждебны белым, и настаивал на посылке военной экспедиции не только вверх по Платт, но и вверх по Миссури.

После боя с Граттаном правительство определенно должно было предпринять твердые меры. Родственники и друзья Храброго Медведя решили отомстить за его убийство, и если им разрешить безнаказанно совершать набеги, то другие общины скоро расхрабрятся до того, что сами начнут атаковать белых. В ноябре 1854 г. пять Брюле из фракции Храброго Медведя, возглавляемые Длинным Подбородком, атаковали почтовый фургон на дороге ниже форта Ларами, в 12 милях к западу от Хорс-Крик, и убили двух возниц и пассажира. В почтовых сумках находилось 20.000 долларов и, говорят, что индейцы унесли ее, но что они сделали с деньгами неизвестно. В этой атаке принимали участие молодой Пятнистый Хвост и Красный Лист - оба позднее стали знаменитыми вождями Брюле. Другой отряд Брюле предпринял набег у торгового склада "Ward & Guerrier", находившегося на переселенческом пути сразу к западу от форта Ларами. Тогда индейцы отошли в свои зимние угодья, но весной они вернулись и поскольку военные бездействовали, эта же группа недовольных Брюле начала планировать дальнейшие набеги на объекты вдоль пути.

Торговцы находились в сложной ситуации. Если правительство ничего не предпримет, индейцы скоро расхрабрятся до того, что начнут грабить их товары; если против Сиу не *будет послана военная экспедиция, то их торговля на время будет остановлена. С приближением лета торговца на реке Платт очень нервничали. Маленькая община Брюле в своей враждебности белым становилась все смелее; были слухи о готовящейся военной экспедиции, но ничего определенно узнать было нельзя.

10 августа у форта Ларами внезапно появился новый индейский агент Томас Твисс. Назначение Твисса, выпускника Вест-Пойнта и бывшего офицера регулярной армии, не было обычным политическим актом, но предполагалось, что он сможет помочь военным обращаться с Сиу. Огромные фирмы по фрахтовке фургонов, вложившие большие суммы в транспортировку товаров вдоль по пути Платт, решили, что индейцам Сиу надо преподать такой урок, чтобы они больше никогда не препятствовали движению по пути. Вероятно, что эти фирмы использовали свое огромное влияние в Вашингтоне и добились назначения командующим войсками генерала У. С. Харни, а индейским агентом - Твисса. Чиновники из Индейского ведомства не одобрили этого и пытались отстранить Твисса, как только закончится война, но им не удалось этого и он сохранял свое место до 1861 г., когда его сместил Линкольн.

Действия агента были чисто военными. Достигнув форта Дарами, он объявил реку Северный Платт линией смерти и послал в индейские лагеря сообщение, приглашавшее всех друзей тотчас же переместиться и прийти к нему, чтобы получить приказы. Большинство Сиу тотчас же пришли, и Твисс держал совет с Человеком-Боящимся-Своих-Лошадей и Оглалами у "Ward & Guerrier" (в 8 милях к западу от форта), а с Брюле он говорил у торгового дома Бордо. 19 августа, на втором из этих совещаний, он сказал вождям, что знает имена воинов, которые атаковали почтовый фургон, а также что он информирован о том, какие общины Брюле являются враждебными. Он заявил, что эти враждебные индейцы не должны приходить к югу от реки, но что дружественным Брюле будет оказан хороший прием, и что они могут рассчитывать на хорошее обращение. Для Брюле он теперь формировал дружественный лагерь на Черри-Крик, притоке Ларами-Форк, в 10 милях выше форта. (5).

Он собрал в нем 70 жилищ. Оглалы начали тотчас же маленькими общинами приходить с севера и к 28 августа на Ларами-Форк в 25 милях выше форта, был основан лагерь для них. 30 августа пришел Закалывающий (Stabber) с общиной Важажа; к этой общине Брюле принадлежал умерший вождь Храбрый Медведь. Эти люди, вероятно, находились под подозрением, но торговцы информировали Твисса, что Закалывающий был хорошим индейцем, всегда противостоящим Храброму Медведю, и вскоре после боя с Граттаном, он выгнал семью этого вождя из лагеря. Таким образом, Закалывающий был взят под крыло агента и присоединен к дружественному лагерю; но Брюле не забыли и не простили его обращение с семьей Храброго Медведя и скоро мы видим его общину, живущей с Оглала и считающейся принадлежащей к этому племени.

К 8 сентября Твисс собрал в лагере на Ларами-Форк в 35 милях выше форта 400 жилищ Брюле и Оглала. С помощью торговцев и дружественных вождей он сделал свою работу хорошо и быстро - путь для колонны генерала Харни теперь был готов. Правительство, очевидно, не поверило сообщению, что все индейцы, жившие вдоль по Верхней Платт, были враждебные и чтобы мы не думали о действиях генерала Харни, мы должны согласиться, что власти сделали все, что было возможно, чтобы предотвратить вовлечение дружественных Сиу в столкновение с войсками.

Маленький Гром из Брюле не пришел. Твисс приглашал его, но тот проигнорировал эту весть и теперь стоял лагерем с несколькими другими группами Брюле и горстью Оглала на Голубой Воде, в нескольких милях к северу от Северной Платт, недалеко от Ясеневой Пустоты. Если намерения этого вождя и были враждебны, то он определенно действовал неумно, так как поставил себя в наиболее опасную позицию, которую только мог обнаружить и не принял мер предосторожности.

Переход Харни был быстрым и секретным. Его разведчик Джо Тессон обнаружил лагерь Маленького Грома, который находился в месте, известном, как излюбленное место Брюле. Ночью второго сентября Харни отправил своих кавалеристов в обход индейцев с тыла и до рассвета выступил со своей пехотой, открыто двинувшись вверх по реке. На рассвете Сиу увидели войска и Маленький Гром вместе с несколькими другими вождями поехал вперед, чтобы начать с Харни совещание, очевидно надеясь задержать его продвижение и дать своим людям снять топи и уйти; но пехота Харни шла вперед, и скоро, к своему ужасу индейцы обнаружили в своем тылу выше по ручью конных драгун. Яростно атакованные с двух направлений Сиу просто рее бросили и обратились в паническое бегство через крутой берег, драгуны преследовали их на протяжении пяти миль.

Харни сообщил, что 86 индейцев убиты, включая некоторое количество женщин и детей. 70 женщин и детей было пленено, а лагерь со всем его содержимым попал в руки солдат.

Заслужил ли Маленький Гром это избиение или нет было спорным вопросом. На следующий год генерал Харни на открытом совете сказал Сиу, что он сожалеет, что его войска атаковали лагерь дружественного вождя. Он сказал, что во время своего перехода вверх по Платт он был "очень взбешен" и нанес удар по первому лагерю, который встретил к северу от реки. Свидетельство, сделанное в связи с убийством Граттана и его отряда, доказывает, что когда Храбрый Медведь был смертельно ранен Маленький Гром делал все, что было в его силах, чтобы предотвратить враждебные дальнейшие действия. Однако Харни сообщал, что в лагере этого вождя он обнаружил некоторые вещи, принадлежавшие людям, которые были убиты во время захвата почтового фургона, а также два свежих скальпа, предположительно принадлежавшие белым женщинам. Твисс определенно очень ясно предупредил Маленького Грома, что или он придет к югу от реки и присоединится к дружественному лагерю или пусть заботится о последствиях. Мы очевидно сталкиваемся здесь с ситуацией, которая не была совсем уж необычной - дружественный вождь не может контролировать весь свой народи вынужден следовать, вместо того, чтобы вести.

До Гражданской Войны солдаты регулярной армии часто пели:

Мы не сделали ошибки,

Мы уничтожили Маленького Грома,

И мы послали его на другую сторону /Джордана/.

Сэр Ричард Бертон в 1860 г. встретил Маленького Грома не на другой стороне Джордана, а на другой стороне Ларами-Форк. Старик был здоров и энергичен и предъявлял наиболее яростные обвинения агенту Твиссу, которого многие вожди считали вором [61. Последний раз Маленький Гром появляется весной 1865 г. в дружественном лагере Сиу около форта Ларами. Вероятно, он был одним из вождей, убитых своими собственными людьми за то, что они встали на сторону белых, когда этот лагерь внезапно восстал, атаковал охранявшие их войска и бежал на север, чтобы присоединиться к враждебным индейцам.

Новости об атаке Маленького Грома достигли форта Ларами 8 сентября и агент Твисс тотчас же сообщил об этом событии вождям Оглала и Брюле. Они приняли это спокойно, но, вероятно, почувствовали себя в очень неудобном положении, узнав, что генерал Харни с войсками движется в их направлении. Однако достигнув форта Харни не сделал ничего, что встревожило бы Сиу. Он не попытался наказать их за убийство отряда Граттана, но потребовал сдачи Брюле, атаковавших почтовый фургон осенью 1854. Вожди поросили этих людей принести себя в жертву на благо всего народа и несколькими днями позднее Пятнистый Хвост и другие приехали в форт, одетые в свои лучшие военные одежды и распевая свои песни смерти. Они, несомненно, думали, что их убьют, но их отвезли в форт Корни, ниже по Пласт, где они провели два года в плену, но не были ограничены и даже ходили с войсками в разведывательные экспедиции. Во время этого плена Пятнистый Хвост смог как никакой другой вождь Сиу узнать белых и оценить их силу - впоследствии только самые ужасные оскорбления могли сделать его враждебным, так как он понимал всю тщетность борьбы против правительства, обладавшего такими обширными ресурсами.

Скоро генерал Харни дал всем Тетон-Сиу, которые желали сражаться, полную возможность вступить в бой.

Он прошел через сердце страны Сиу от форта Ларами до форта Пир на Верхней Миссури. Не было сделано ни одного выстрела. Его войска зимовали в форте Пир и следующей весной (1856г.) он провел советы со всеми племенами 'Тетонов, назначив новых вождей и составил договор, который они подписали. Этот договор не был утвержден Сенатом. (7).

Некоторые военные и торговцы считали, что экспедиция Харни против Сиу не сделала всего того, что должна была сделать. Торговцы говорили о Хункпапа, как о Тетонах наиболее заслуживающих наказания и история последующих лет кажется подтверждает их взгляды, так как с 1856 г. до конца войн с Сиу, эти Хункпапа, народ Сидящего Быка, были наиболее последовательно враждебными из всех Тетонов. Лейтенант Дж. К. Уоррен, в это время исследовавший страну Сиу, очень сожалел, что Харни не остался на равнинах дольше. Уоррен посоветовал Военному Департаменту изыскать фонд в 50.000 долларов, на который можно было бы провести полное военное исследование земель Сиу до того, как белое вторжение не озлобит Сиу настолько, что сделает такое исследование невозможным.

Уоррен был совершенно прав. До 1855 г. Сиу смотрели на белых вдоль по рекам Платт и Миссури, как дети, взбудораженные прохождением войск и совершенно не понимающие значения представления, которому они были свидетели. Атака Харни на Брюле открыла их глаза, и об этом событии стало известно во всей стране Тетонов. Никогда за всю историю они не несли такие потери в одном бою почти 100 мертвых, женщины и дети, захваченные в плен и весь лагерь Тетонов в руках врага! Гордость Тетонов была ущемлена и она не была восстановлена, когда Харни прошел через сердце их земли, вызывая их прийти и сражаться и не обнаружил ни одной, желающей принять вызов общины. Когда в 1856 г. генерал Харни задирал их в форте Пирр, вожди спокойно посовещались: теперь важнее трубка, созывающая всех Тетонов на совет.

Этот великий совет, единственный в своем роде из известных нам советов, состоялся в северной оконечности Черных Холмов около Медвежьего Холма летом 1857 г. Вожди привели с собой всех своих людей и когда были поставлены жилища, Тетоны с удивлением и радостью увидели свою многочисленность. Вид огромных лагерей снова укрепил их сердца и на последовавшем совете вожди решили, что они слишком быстро уступили генералу Харни, что они должны объединиться и противостоять ему. Они теперь полностью увидели опасность белого вторжения и перед окончанием совещания лидеры дали обещание противостоять любому вторжению на земли Тетонов.

Сразу после того как совет был окончен, часть индейцев Миннеконжу и Хункпапа охотилась на бизонов к западу от Черных Холмов и обнаружила отряд лейтенанта Уоррена, занимающийся разведкой военных путей. Сиу были взбешены и захотели убить всех белых, но Медвежье Ребро и другие вожди убедили их не делать этого. Медвежье Ребро предупредил Уоррена, чтобы он тотчас же уходил и сказал белым, что они не должны приходит в страну Сиу. Также он попросил лейтенанта сказать Великому Отцу, что если ежегодные ренты, которые были посланы Сиу, предназначались в уплату за гарантию разрешения белым войти в страну Сиу, люди в будущем не примут подарков, а если эти ренты предназначались для того, чтобы остановить войну Сиу с Кроу, то им не нужны эти товары и они не возьмут их, так как решили продолжать воевать с Кроу [81. Когда Сиу усваивали уроки резни Граттана и компании Харни, новые события на Платт сделали эти вопросы более ясными для них. Едва ушел Харни, в неприятности попали Шайены. Все произошло как с Брюле: инцидент начали солдаты из маленького подразделения на Платт-Бридж, пытавшиеся арестовать нескольких Шайенов за то, что те подобрали заблудившихся лошадей, на которые притязали переселенцы. Произошла обычная перестрелка; рассерженные индейцы ушли и совершили несколько маленьких набегов. Вскоре вверх по Платт пришли большие военные силы, разгромили Шайенов и преследовали их по р. Арканзас. В этих событиях военный агент Томас Твисс сыграл ту же роль, что и в осложнениях с Брюле 1855 г. старательно переместил индейцев в позицию, в которой войска могли поразить их. Сиу держались вне этих событий, но могли за всем наблюдать и удивляться странным представлениям белых о правде и неправде [9].