Особенностями советского трудового права и советской системы права социального обеспечения. 19 page

Помимо факторов баланса сил, позиций, интересов, в определении выбора формы, модели социальной политики существует ряд "субъективированных" характеристик, которые связаны с ценностными ориентациями и идеологическими воззрениями, психологическими установками и социальными знаниями лиц, принимающих решения. К их числу относят субъективные оценки характера проблемы со стороны социальных групп, имеющих дифференцированные интересы и ценности; эмоционально-психологическую окраску проблемы, которая может вызывать симпатию или антипатию, участие или отчуждение, беспокойство или равнодушие.

Например, переход к элементам развернутой государственной социальной политики в европейских странах в конце XIX в. реализовывался при наличии всех нами указанных ранее условий: общественного запроса на участие государства в решении накопившихся социальных проблем, которые не могли быть решены прежними благотворительно-церковно-артельными и семейными формами; определенных политических ресурсов, накопленных государством, что дало возможность усовершенствовать правовую базу социальной политики, повлиять на крупные экономические группы интересов; наличия заинтересованных субъектов, в том числе внутри правящего слоя, за счет решения социальных проблем укреплявшего свои позиции и способного убедить в необходимости подобных действий иных политических акторов.

Отказ от курса на сильную социальную политику государства может быть вызван негативным воздействием внешних условий (политических и экономических) на политическую и экономическую ситуацию в стране; изменением позиций или сменой ведущего субъекта проводимой ранее политики; сокращением возможных ресурсов для проведения привычного курса (экономических, политических, информационных, организационных и др.).

Среди влиятельной части правящего слоя, экспертов, представителей крупного бизнеса нашей страны по-прежнему сильна инерция "остаточного" подхода к социальной политике, когда расходы на социальные цели считаются тратами, а не инвестициями в развитие; зачастую противопоставляются экономический рост и рост социальных расходов; к тому же отсутствуют важные структурно-институциональные предпосылки реализации социального курса: встроенные в политико-административный механизм правовые и институциональные регуляторы социальной политики, действующие независимо от идеологической окраски пришедших к власти сил; неразвито социально-правовое сознание населения; не сформировались сильные субъекты политики и гражданского общества, заинтересованные в решении социальных задач и защите социальных прав граждан; социальная политика продолжает оставаться в зависимости от политической конъюнктуры, идейных пристрастий политиков, политического выбора в тот или иной период времени; социальная культура, социальные мотивы в практике политического процесса, моделях поведения ведущих субъектов российской политики не укоренены и присутствуют во многом конъюнктурно и др.

Исходя из сказанного, каким образом можно оценить влияние социокультурных факторов на реализацию социальной политики в России в постсоветский период? Почему трудно было ожидать реализации социально-ориентированной ее модели в начале 1990-х гг.? Идеи социализма и социального измерения политики в данный период не обладали должным уровнем популярности. В обществе под воздействием неудачи социалистического проекта общества и системного массированного воздействия СМИ сформировался запрос на социально-политические изменения либерального типа. Политические силы с социальной риторикой в этих условиях не имели должных объемов различных ресурсов для реализации своих идей в политическом, правовом, информационном пространствах. В правящей элитной группировке возобладали установки на скорейший переход к рынку без должного учета его социальных последствий. В итоге на всех уровнях политического процесса: народ - группа интересов - государство - сложился своеобразный либеральный консенсус, к тому же при наличии объективно небольшого объема социально-экономических ресурсов общества.

Определенный поворот к решению социальных задач в 2000-е гг. связан преимущественно со следующими обстоятельствами:

а) расширившимися возможностями проведения более основательной социальной политики. В результате благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры бюджет страны получил серьезные накопления, часть из которых можно было использовать на социальные цели. Социальная стабильность, усиление позиций социальной справедливости вышли на первые места среди ценностных установок практически всех групп населения. Сформировался общественный запрос на социальную отдачу от экономического роста;

б) перерастанием возможностей в осуществление реальной социальной политики. Удержание государственной власти или приход к ней настоятельно требовали социальной составляющей в политической риторике и практике правящей группы и оппозиции различного спектра. Формируется политическая целесообразность усиления действий власти в социальной сфере. Под воздействием же государства развивается социальная ответственность крупного бизнеса, закрепленная на практике.

Общепринятым в отечественном гуманитарном знании является мнение, что Россия по духу и приоритетным ценностным ориентациям - страна, исповедующая ценности традиционно-коллективистского типа (например, в 1993 г. в Конституционном Совещании профсоюзы и многие ученые, в том числе Академии труда и социальных отношений, выступили за переход России к социальному государству, т.к. "социальная модель наиболее соотносится с нашей историей и менталитетом общества, придает экономическим реформам социальную направленность, апробирована в Европе" [2, с. 48]). В этом случае можно ожидать, что весомое место социальных ценностей, соответствующая социальная культура общества проявятся во влиянии на изменения в России, задавая им социальные же рамки и ориентиры. Но реальность, как известно, несколько иная. Социальная реформа 1990-х гг. в России осуществлялась "по остаточному принципу" и не была просчитана с точки зрения социальных последствий. В постсоветской России сложилось противоречие между потребностями и ожиданиями населения в сильной социальной политике и социальной роли государства и реальной либерально-консервативной практикой власти. Почему так получилось? По этому вопросу существуют различные точки зрения, но все же можно выявить ряд причин и предпосылок.

Россия в 1990-х гг. приступила к социально-экономическим реформам, делала выбор модели развития в ситуации отсутствия социально ориентированного общественного субъекта преобразований. Ни одно общественное движение, ни одна политическая партия, группа населения, демонстрировавшие интерес к социальной проблематике, не дотягивали до уровня политической, культурной гегемонии. Потребность, толкавшая разные силы на борьбу с коммунизмом, была общей, однако взгляды на будущее (и далекое, и близкое) существенно разнились, а иногда и радикально противоречили друг другу.

При этом основной разделительной линией между этими разнородными силами были представления о том, что важнее: социальная стабильность и справедливость или экономическая модернизация (в наших условиях - приватизация). Одержала верх экономическая тенденция как более простая, понятная и, главное, опирающаяся на силу государства и заинтересованных групп [3, с. 161].

Либеральный путь преобразований 1990-х годов, причем в крайних его формах, реализовался в нашей стране не случайно. В одном направлении действовали факторы экономического (объективная необходимость незамедлительных реформ) и политического (на волне популярности находились силы, заявлявшие о готовности реализовать реформы), психологического (сформировавшиеся, причем под серьезным информационным давлением, ожидания масс скорейшего улучшения положения дел за счет перехода к рыночно-западным моделям жизни, сулившим, как казалось, скачок в царство благосостояния) и идеологического (на том историческом отрезке общественный приоритет получили идеи либерального, а не социального плана) порядка.

Социальная субъектность различных слоев российского населения будет, как отмечают отечественные исследователи, вызревать по-разному и, главное, на разных этапах общественного развития. Появится ли социальная энергия первоначально в кругах отечественного бизнеса, пока сказать трудно: предпринимательский класс, находящийся в союзе с бюрократией, сегодня с трудом можно представить в качестве субъекта социально ориентированного развития.

Традиционный рабочий класс, исторически выступавший в качестве движителя социальных преобразований, в современной деиндустриализировавшейся России не имеет необходимых организованности и сплоченности, к тому же нынешняя ситуация в социально-трудовой сфере ставит под сомнение ведущую роль профсоюзов в защите интересов трудящихся.

Многочисленного среднего класса, разделяющего ценности стабильности и солидарности, в нашей стране еще нет, бюрократии идеи социальной справедливости на данный момент представляются привнесенными лишь верховной политической властью, их реализация не закреплена политико-правовыми, институционально-государственными средствами.

Как это не раз бывало в истории России, потребность в реформах, обусловленная воздействием внутренних противоречий и общемировых тенденций, сложилась прежде, чем страна созрела для осмысления их социальных последствий. Экономическая модернизация в России радикально опередила процесс укрепления социальности, не сформировала духовной, политической, институциональной основы для разрешения коренных российских социальных проблем.

Укажем в этой связи также на следующее обстоятельство, существенно затрудняющее реализацию социальной составляющей преобразований. Как отмечает В. Соловей, фундаментальное препятствие для любых перемен в России составляют не так называемые объективные, внешние факторы (нехватка денег, квалифицированных управленцев и др.), а социокультурный и психологический профиль отечественной элиты, то есть групп людей, номинально призванных принимать стратегические решения и задавать общенациональные цели. Проблема состоит в антропологическом отчуждении и культурном барьере между элитой и обществом, отношения которых типологически выглядят отношениями колонизаторов и колонизуемых, двух различных человеческих рас, а не отношениями соотечественников. Ценности иерархии, индивидуализма и силы стоят для отечественной элиты на первом месте при одновременном отвержении ценностей равноправия, коллективизма и духа сотрудничества [4, с. 21].

С. Сулакшин характеризует тип государственного управления в России как не суверенный, не планирующий, не устанавливающий целей, не проектирующий развитие [5, с. 104]. В. Багдасарян видит причины трудностей развития современной России в проблеме целеполагания - Россия силами правящей элиты сегодня строит цивилизационно чужое российской идентичности общество [5, с. 105].

По мнению отечественных авторов, в принципе невозможно снять накопившиеся в обществе противоречия посредством единожды сделанного выбора, существует необходимость его "постоянного подтверждения". То есть для утверждения социальности в обществе необходимы постоянные социально-политические усилия различных субъектов [6, с. 125]. Далее, социально-политический выбор всегда соотносится с контекстом и в его рамках обретает свой масштаб и прочие качественные характеристики [7, с. 157]. Выбор всегда "объективно" обусловлен, причем его обусловленность следует понимать не как осуществление предуготованного пути, а как совокупность реальных альтернатив. Для рассматриваемого нами периода необходимо учитывать соотношение сложившихся политических сил, возможность для того или иного пути развития и пр.

Если понимать под выбором социальных форм организации общественной жизни трансформацию массового сознания и культуры россиян, то можно утверждать, что он еще не сделан, а только делается (вопреки законченности, завершенности, которую подразумевает слово "выбор"). Превращение социальных ценностей в мотивацию поведения народа растянется, по-видимому, на значительный срок, но лишь оно гарантирует необратимость перемен, определит ритм продвижения к современному социальному обществу.

Пока же социально-культурный профиль отечественной правящей элиты, отсутствие социально ориентированного субъекта преобразований, слабость гражданского общества, низкая социальная солидарность и активность граждан не способствуют утверждению действительно социально направленной политики систематического, институционально и законодательно оформленного типа.

Литература

1. Малинова О.Ю. Почему идеи имеют значение? Современные дискуссии о роли "идеальных" факторов в политических исследованиях // Политическая наука: Сб. науч. тр. / РАН. ИНИОН, Центр социальных науч.-информ. исслед. Отд. полит. науки; Рос. ассоц. полит. науки; ред. кол.: Ю.С. Пивоваров и др. М.: ИНИОН, 2009. N 4; Идеи и символы в политике: Методологические проблемы и современные исследования. С. 5 - 24.

2. Социальное государство Российской Федерации: состояние и правовое развитие // Аналитический вестник Совета Федерации Федерального Собрания РФ. 2004. N 15.

3. Пантин И.К. В чем же заключается выбор россиян? // Полис. 2003. N 6. С. 155 - 162.

4. Соловей В. Регрессивный синдром: варвары на развалинах Третьего Рима // Политический класс. 2005. N 2. С. 17 - 22.

5. Сравнительный анализ государственного управления переходными социально-экономическими системами: Россия - Китай: Материалы научного семинара. Вып. 7(37). М.: Научный эксперт, 2010. 136 с.

6. Красин Ю.А. Политическое самоопределение России: проблемы выбора // Полис. 2003. N 1. С. 124 - 133.

7. Ильин М.В. Российский выбор: сделан, отсрочен, отменен? // Полис. 2003. N 2. С. 157 - 163.

Название документа

Статья: Правовые реформы - ответ на вызовы социальных деструкций

(Григорьев О.В.)

("Административное и муниципальное право", 2011, N 8)

Дата

24.08.2011

Информация о публикации

Григорьев О.В. Правовые реформы - ответ на вызовы социальных деструкций // Административное и муниципальное право. 2011. N 8. С. 12 - 14.

Примечание к документу

Текст документа

ПРАВОВЫЕ РЕФОРМЫ - ОТВЕТ НА ВЫЗОВЫ СОЦИАЛЬНЫХ ДЕСТРУКЦИЙ

О.В. ГРИГОРЬЕВ

Григорьев Олег Вячеславович - кандидат юридических наук, преподаватель Сибирского военного института внутренних войск МВД России.

В статье анализируются проблемы становления судебной власти. Поднимается вопрос необходимости правовых реформ в соответствии с запросами общества. Рассматриваются проблемы трансгрессии и значимости данного феномена для правовой науки.

Ключевые слова: реформы, согласие, стереотип, судебная функция власти, легитимность, изменчивость, трансгрессия, стабильность, деструкция, конфликт.

Legal reforms as a response to challenges of social destructions

O.V. Grigoriev

The article analyzes the problems of formation of judicial authority. The author of the article raises a question about the necessity of legal reforms as a response to the society needs. The author also touches upon transgression and importance of this phenomenon for legal science.

Key words: reforms, consent, stereotype, judicial duty of a state institution, legitimacy, changeability, transgression, stability, destruction, conflict.

Право в первую очередь является воплощением стабильности, что и определяет его легитимность. Как образец и стандарт поведения и принципов взаимоотношений право в течение определенного промежутка времени обязано выдерживать константность и неизменность. Общество в целом и каждый отдельный человек желают видеть в праве именно тот параметр отношений, обращение к которому дает уверенность в его предсказуемости, возможность предвидеть будущее и строить в соответствии с этим свои планы; право - это воплощенная стабильность. И.А. Ильин отмечал: "самая главная задача права состоит в том, чтобы указать разумному существу такое правило поведения, которое оно могло бы иметь в виду постоянно и заранее, т.е. до каждого отдельного случая и поступка; потому было бы противно справедливости и задачам права, если бы на человека налагались более тягостные взыскания за нарушения права, установленного вновь" <1>. Стабильность является необходимым и неотъемлемым этапом в развитии любого явления. При этом стабильность не является синонимом статики, т.е. состояния, фиксирующего в определенный момент как застывшую "фотографию" то или иное явление. Скорее это "спокойный" этап динамики, этап постепенного, медленного, возможно даже незаметного накопления количественных изменений.

--------------------------------

<1> См.: Ильин И.А. Общее учение о праве и государстве. М., 2006. С. 124.

Но, с другой стороны, право, как и все сущее в мире, подвержено динамике, изменению. В противном случае неминуем его застой, загнивание и гибель. Право обязано отражать все изменения, происходящие в обществе. Совершенно прав Ж.-Л. Бержель, который утверждает, что "право непрестанно трансформируется, подстраивается к ритму истории, затормаживая или питая его; благодаря этому право передает особенности своего времени и несет на себе стигматы той эпохи, когда формировалось" <2>.

--------------------------------

<2> См.: Бержель Ж.Л. Общая теория права. М., 2000. С. 198.

Реформирование - это планомерные, постепенные преобразования при сохранении основ государственного и общественно-политического строя. Реформирование судебной системы представляет собой самые сложные преобразования в обществе. Задача права - разрешать споры, оно и возникает вследствие этого, а суд - тот инструмент, который "ответствен" за разрешение споров. Судебная функция власти рождается раньше законодательной и исполнительной, она возникает еще до того, как появляются первые зафиксированные элементы писаного права, а государство оформляется политически. Разброс отношений правителей с судебной властью в различных правовых культурах чрезвычайно велик: от совмещения верховной власти сувереном с судебной до существенного ограничения его власти отдельно существующей судебной властью <3>.

--------------------------------

<3> См.: Баренбойм П.Д. 3000 лет доктрины разделения властей. Суд Сьютера. М., 2003. С. 57.

Было бы исключительной наивностью утверждать, что все развитие права в конечном счете сводилось к стремлению установить стабильность в социально-экономических и духовных отношениях. Это - идеальная, но не единственная и, более того, отнюдь не главная интенция. Кроме того, утверждение о главенстве той или иной идеи отнюдь не означает, что она таковой является на самом деле. С первых дней своего возникновения право было вынуждено постоянно изменяться, дабы соответствовать ритму эпохи и решать те проблемы, которые возникали перед людьми. Реформы - это необходимое качество, которое имманентно присуще праву.

Атрибутивным свойством всей человеческой природы, заставляющим людей ломать привычные стереотипы, является трансгрессивность <4>. Люди в силу самой своей природы стремятся к преодолению препятствий, постижению нового и незнакомого во имя поставленных целей. Степень трансгрессии для каждой цивилизации различна, для одних - это естественное состояние, постоянная величина, причина, заставляющая все материальные и духовные феномены перманентно изменяться. Для других трансгрессия выступает в качестве временного, исключительного фактора развития, социально блокируется, идеологически осуждается. Но и в рамках одной и той же цивилизации направленность трансгрессии может быть разной. С одной стороны, способность к постоянному реформированию - это свойство, характерное только для цивилизованных сообществ. С другой стороны, способность "изменять правила" может проявляться и в стремлении переступить черту дозволенного, ликвидировать нормативные барьеры.

--------------------------------

<4> От лат. transgression - преодоление.

История правовой и политической мысли демонстрирует различные воззрения о моделях правовой стабильности и стремление к реформированию действующего права. В античности согласие (homonoia) мыслилось как гармоническое соотношение, имеющее числовой характер. Так, правовые реформы Солона исходили из гармонии, установленной посредством точных пропорций и обеспечивающей согласование между различными группами полиса. В то же время именно общественная мысль Древней Греции особенно остро поставила вопрос о развитии, изменчивости, превращении одного в другое. Античная диалектика была еще несовершенной, не исчерпывала всей полноты процесса перехода одного качества в другое. Во всяком случае, представление древних греков о будущем было упрощенным, не учитывающим всех факторов изменения, которые в это будущее может внести переживаемое настоящее. Основанием для этого было то, что социальный и производственно-технологический прогресс имел крайне незначительный темп, и основы социального бытия не претерпевали резких изменений, несмотря на бурную политическую, военную и духовную жизнь греческих полисов.

Римское право подтверждает колоссальный запас стабильности, совершенно не соответствующей политической картине Рима. История государства и история права не совпадают по своей интенсивности и характеру; и это в полной мере относится к римской истории. Бурная, разнообразная, богатая всевозможными катаклизмами политическая картина римской жизни была обрамлена строгой и относительно спокойной рамкой римского права. Рим становился республикой, в нем устанавливалась империя - принципат и доминат. Рим рухнул под ударами варваров, но римское право не только оставалось стабильной цивилизационной ценностью, но еще дважды покоряло мир <5>. Римское право не только впитало в себя все лучшее, что было накоплено в духовной сокровищнице Средиземноморья, оно постоянно развивалось. Пьер Грималь указывает: "Римская конституция никогда не была результатом интеллектуальной деятельности одного человека или группы; она постоянно формировалась, подобно живому организму, который постепенно приспосабливался к меняющимся условиям своей среды обитания, и таким образом ему удавалось выжить" <6>.

--------------------------------

<5> Один раз в эпоху Возрождения, когда западный мир понял, что без римского права невозможно его дальнейшее развитие, и второй раз - в XIX в., когда уже внезападный мир понял, что необходимо имплементировать элементы западного права, чтобы иметь возможность гармоничного развития.

<6> См.: Грималь П. Цивилизация Древнего Рима. Екатеринбург: У-Фактория; М., 2008. С. 135.

В античном мире трансгрессивность превратилась из исключительного свойства, каким она была в условиях патриархального общества, в типичную, массовидную черту социального поведения большинства индивидов, т.е. из социальной аномалии она стала нормой. Трансгрессивность в известной мере была той гранью, которая отделяла патриархальное общество от мира античности, она становится характерной для древних евреев, древних греков и римлян, и в дальнейшем - нормой для западного человека. В то же время склонность человека к трансгрессии порождала войны, преступления, агрессию и другие формы социального зла. Собственно само право есть ответ формирующихся цивилизаций "осевого времени" на трансгрессию человека. Необходима была дополнительная мера, новое дисциплинарное начало, сберегающее созидательную трансгрессивность и блокирующее негативные проявления изменяющегося общества. Генезис права собственно связан именно с феноменом "осевого времени", наиболее важного периода в развитии мировой цивилизации. В это время происходит разрушение старых родовых форм патриархальности, тотального контроля общины над поведением каждого человека. Прежняя нормативность, основанная на традиционных поведенческих стереотипах, утрачивалась, рвались веками устоявшиеся связи и контакты. С одной стороны, люди стали овладевать совершенно новыми, неизведанными до той поры умениями, профессиональными навыками, обретать новые социальные функции, с другой стороны, часть людей утеряла прежние социальные функции, выпала из традиционных социальных ячеек, стала опасна окружающим из-за склонности к девиациям. После того как человек вырвался из-под власти общины, естественной потребностью стала его воля к самоутверждению и свободе. Прежних норм социальных регуляций стало явно не хватать, ибо имеющиеся архаичные формы демонстрировали свою несостоятельность и "беззубость". То, что ранее было непререкаемым - нормы религии, нравственности, обычного права, - стало не в состоянии сдерживать людей, для которых эти нормы уже мало что значили. Изменения, происходящие в обществе, неминуемо приводят к постоянному реформированию нормативности. Бесконтрольность новаций и изменений должны были неизбежно натолкнуться на волю к порядку и стабильности, к позитивному смыслу реформирования, угодному обществу. В ответ на вызовы социальных деструкций общество улучшает и реформирует уже созданное: выдвигает контрмеры регулятивного характера, создает дополнительные организационно-управленческие средства, призванные уравновешивать, а при необходимости и блокировать те формы трансгрессивного поведения, которые явно угрожают социальному порядку. В.А. Бачинин справедливо отмечает: "Право должно было оберегать те необходимые формы трансгрессивности, без которых невозможны ни социальное, ни интеллектуальное и художественное творчество, ни здоровое самоутверждение, ни полнокровная человеческая жизнедеятельность. И оно же должно было каждый раз гасить разбушевавшуюся стихию трансгрессивных проявлений, если те переходили в своеволие и начинали угрожать свободе других граждан, основам цивилизованности, государственности, социального порядка" <7>.

--------------------------------

<7> См.: Бачинин В.А. Трансгрессивность // Энциклопедия философии и социологии права. С. 920.

Библиографический список:

1. Баренбойм П.Д. 3000 лет доктрины разделения властей. Суд Сьютера. М., 2003.

2. Бачинин В.А. Трансгрессивность // Энциклопедия философии и социологии права. СПб., 2006.

3. Бержель Ж.Л. Общая теория права. М., 2000.

4. Грималь П. Цивилизация Древнего Рима. Екатеринбург: У-Фактория; М., 2008.

5. Ильин И.А. Общее учение о праве и государстве. М., 2006.

Название документа

Статья: Проблемы правового регулирования профилактики социальных отклонений несовершеннолетних

(Сапрунов А.Г.)

("Общество и право", 2011, N 3)

Дата

17.08.2011

Информация о публикации

Сапрунов А.Г. Проблемы правового регулирования профилактики социальных отклонений несовершеннолетних // Общество и право. 2011. N 3. С. 174 - 179.

Примечание к документу

Текст документа

ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ПРОФИЛАКТИКИ

СОЦИАЛЬНЫХ ОТКЛОНЕНИЙ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ

А.Г. САПРУНОВ

Сапрунов Александр Георгиевич, доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры уголовного права Краснодарского университета МВД России.

В статье рассматриваются проблемы законодательного оформления правового статуса несовершеннолетних как основы деятельности общества и государства по противодействию отклоняющемуся поведению с их стороны. Особое внимание уделяется правоприменительной практике в сфере предупреждения преступлений и иных правонарушений со стороны рассматриваемой категории граждан.

Ключевые слова: правовое положение, правовое регулирование, правовой статус, несовершеннолетний, законодательство, правосубъектность несовершеннолетних.

Problems of the legislative registration legal of the status minor are considered In article as bases to activity society and state on reluctance to deviating behavior with their sides. Emphases is spared law use practical person in sphere of the warning the crimes and other offenses on the part of considered categories a people.

Key words: the legal position, the legal regulation, the legal status, minor, legislation, law subjective of minors.

Анализ действующего законодательства в части, касающейся определения правового статуса несовершеннолетних граждан России, позволяет сделать вывод о том, что, к сожалению, на сегодняшний день нет четкого определения правового положения этой категории граждан.

В различных отраслях права: административном, гражданском, семейном, уголовном - содержатся нормы, лишь частично регулирующие правовое положение несовершеннолетних как участников тех или иных регулируемых правом общественных отношений.

Так, в административном праве эта группа специальных субъектов административно-правовых отношений выделяется лишь для регламентации минимального возраста, по достижении которого наступает административная ответственность. Закон также предусматривает принятие к лицам в возрасте от 16 до 18 лет мер, предусмотренных Положением о комиссиях по делам несовершеннолетних. Среди обстоятельств, смягчающих ответственность за административные правонарушения, признается совершение правонарушения несовершеннолетним.