Игтонгка

«Надо выручать Игтонгку, – думал Чумбока, – пора».

В пути маньчжуры сняли с Игтонгки колодку и поставили его работать шестом. На шумном перекате казалось, что вот‑вот лодку разобьет о камни. Вода плеснулась, обдавши маньчжуров и гребцов.

– Книгу замочили из‑за тебя, – визжал писарь, озлобившись на кормщика, – книгу с записями.

Рябой не раз бывал в набегах на горных речках, – он правил умело и вел лодку близ скалы, чувствуя, что там глубоко. Но Чумбо все же рискнул.

– Что ты делаешь? – вдруг в ярости заорал он так, что толстый Сибун в страхе свалился с сиденья, а писарь, бросив бумаги, схватился обеими руками за борта. – Сейчас убьешь нашего начальника! Книгу потопишь!

Чумбо смело оттолкнул Рябого и вырвал весло. Маньчжуры оторопели. Чумбока провел лодку напрямик, самым опасным водопадом, через перекат.

– Вот так надо! Видел?

Сибун и писарь, оба бледные, дрожащие, поднялись со дна лодки и оглядывались на пенившиеся волны. Они глазам не верили, что лодку так благополучно пронесло.

– Когда мы сюда ехали, вода маленькая была, – говорил Сибун. – Как по другой реке едем.

– Сейчас вода большая, – сказал Чумбо, – в горах льды тают.

– Тебе за такой подвиг подарок следует, – похвалил парня Сибун, хорошо правишь… Будешь сидеть на корме… Мы не думали, когда сюда ехали, что так может за два дня река вздуться. А тебя палками велю отколотить, строго сказал он Рябому. – Больше не смей править.

На другой день Чумбока снова удивил всех своим искусством. Он проводил лодку между завалов, в таких узких проходах, где, казалось, рыба не проскочит…

За перекатом река стихала. Изгибаясь, она катилась ровно и спокойно.

Чумбо приблизился к низкому, топкому берегу, поросшему осинником.

– А так зачем делаешь? – рассердился Рябой, ревниво следивший за всеми движениями Чумбоки.

– Ты ему не мешай! – огрызнулся Сибун. – А ты правь, правь! Я только тебе доверяю!

– Нет, почему ты здесь едешь? – упорствовал Рябой.

– Там посредине камни есть, – небрежно ответил Чумбо. – Вода поднялась – их закрыла, а здесь глубоко.

Маньчжур смущенно умолк.

Внизу вскоре снова зашумел порог. Острые грозные камни быстро неслись навстречу. Река разбивалась о них и с грохотом падала волнами вниз по уступам.

Низкий берег со множеством корней и с нависшими над водой вершинами падающих, подмытых деревьев плыл у самого борта.

– Ой‑ой! Какой порог! – воскликнул Чумбо, а сам ткнул голой пяткой Игтонгку в спину. – Сейчас если не пропадем, то хорошо…

Все стали смотреть на середину реки, на проносившиеся с шумом камни. На близкий берег никто не обращал внимания.

Игтонгка не шевелился.

– Поживей, поживей! – тихо шепнул Чумбо. – Берег как раз низкий…

Игтонгка тупо и сонно поглядывал по сторонам.

– Думаешь, всегда будешь сидеть так спокойно? В рабы попадешь… Торопись… – Чумбо раздосадовался и с силой ударил его пяткой в спину.

Теперь берег был совсем рядом. Лодка время от времени задевала за корни, торчавшие, как прутья. Маньчжуры держались за борта. Игтонгка покосился на них и вдруг, бросив весло, вскочил, схватил шест, опустил его в воду и с ловкостью перепрыгнул из лодки на берег. Как горный козел, поскакал он по болоту к сопке и дальше, дальше, вверх по камням…

– Эй, эй… раб убежал! – воскликнул рябой маньчжур.

В этот миг Чумбо отвел лодку от берега. Сильный поток подхватил ее. Лодку качнуло, и все повалились на борт.

Маньчжуры закричали. Берег быстро отдалялся. Лодку несло по самой пене с чудовищной быстротой.

Сибун велел стрелять по беглецу. Рябой маньчжур схватил единственное ружье и запалил фитиль. Едва маньчжур приложился, как Чумбока завел корму. Лодку опять качнуло. Раздался выстрел, но заряд понесся в небо.

Тут Чумбока вдруг вскрикнул, выпустил весло из рук, схватился за сердце и бултыхнулся в реку.

Течение закрутило и понесло лодку. Маньчжуры что‑то кричали и вскоре скрылись за лесом. Чумбока вылез на берег. Игтонгка бежал к нему.

– Поедем скорей к нам! – воскликнул он радостно.

– Нет, ты поезжай домой, – ответил Чумбока, – а мне мать велела на поминки возвращаться. Но ты скажи отцу, что скоро я вернусь.

Парни добрались вместе до балагана старика Коги, жившего с семьей на мысу, около устья горного ключа. Это был долговязый старик с лысой головой, с горбатым носом и бородой в три длинных седых волоска.

Кога ужаснулся, услыхав, что Игтонгку чуть не увезли в рабство.

По словам старика, маньчжуры были уже далеко.

– Ты не боишься встретить их на Амуре? – спросил он, услыхав, что Чумбока едет домой.

– Они не заедут к нам, – отвечал парень. – Они говорили, что должны зачем‑то поскорей плыть в гьяссу. Я еду к брату, там поминки будут. Да если и заедут к нам, то я их не боюсь, – сказал Чумбока.

Он почувствовал свою силу и решил, что не следует и впредь поддаваться разбойникам.

– А ты мне должен помочь, – обратился он к Игтонгке. – Когда домой приедешь, пого‑вори с отцом, помоги мне.

– Во всем, в чем ты хочешь! – с чувством воскликнул Игтонгка.

Кога проворно поднялся.

– Я сам повезу Игтонгку, – сказал он. – Я бы и на поминки поехал, да боюсь встретить в Онда маньчжуров. А когда поминки будут? На какой день назначены?

– Вот еще точно не знаю, когда будем душу отца в Буни отвозить. Ведь я давно из дому.

– Ну, когда будет известно, дай и нам знать как‑нибудь, – сказал Кога.

Он пошел выбирать лодки. Старик взял себе берестяную оморочку покрепче и подлиннее, с двумя гнездами для гребцов, чтобы с Игтонгкой подниматься на ней в верховья Горюна, а Чумбоке выбрал деревянную.

Чумбока тем временем объяснял Игтонгке, что тот должен сказать своему отцу. Но Игтонгка с радости, что поедет домой, почти не слушал его.

– Вот у нас теперь дома все обрадуются! – воскликнул Игтонгка, видя, что дядя уже выбирает весла и шестики.

После обеда Кога и Интонгка, дружно стуча об камни дна шестиками, поехали на длинной берестянке вверх.

Долбленку Чумбоки течение быстро понесло вниз, к Мангму.