В Трехкратной Земле

Авиенда вновь чувствовала себя в своей стихии. В Трёхкратной Земле присутствовало умиротворяющее совершенство. Мокроземцы считали однообразные цвета окружающей местности скучными, но Авиенда находила их прекрасными. Простые оттенки коричневого и жёлтого. Знакомые и надёжные, в отличие от мокрых земель, где и пейзаж, и погода мгновенно менялись, стоило только отвернуться.

Авиенда бежала вперед по пыльной земле, с каждым шагом приближаясь к сгущающимся сумеркам. Впервые за многие месяцы она чувствовала, что осталась одна. В мокрых землях ей всегда казалось, будто за ней наблюдает враг, которого она не может ни увидеть, ни сразить.

Трёхкратная Земля отнюдь не была безопаснее. Тот затенённый участок под кустарником надры был норой ядовитой змеи. Едва кто‑то заденет ветки, змея нападёт. Авиенда сама была свидетелем, как от подобных укусов умерли пять человек. Нора была только одной из множества опасностей, которые она миновала во время своего путешествия к Руидину. Но эти опасности были понятны. Авиенда могла их заметить, оценить и избежать. Если она погибнет от укуса змеи или упадёт от теплового удара, это будет только её ошибкой.

Всегда предпочтительнее в открытую столкнуться лицом к лицу с врагом или опасностью, чем бояться того, что мокроземцы прячут за своими лживыми лицами.

Она продолжала бежать, несмотря на сумерки. Было приятно снова пропотеть. Люди в мокрых землях недостаточно потели, и, возможно, именно это и делало их столь необычными. Вместо того чтобы позволить солнцу согревать их тела, они прятались в тени. Вместо того чтобы хорошенько очиститься в доброй палатке‑парильне, они погружались в воду. Это не могло пойти на пользу здоровью.

Не стоит лгать самой себе. Авиенда отведала всю эту роскошь и действительно стала наслаждаться ваннами и красивыми платьями, которые ей навязывала Илэйн. Чтобы победить свои слабости, сперва следует их признать. Сейчас, когда она бежала по склонам в Трёхкратной Земле, восприятие Авиенды вернулось в норму.

Наконец она остановилась. Каков бы ни был соблазн, всё же глупо путешествовать в темноте и спать во время дневной жары. Один неверный шаг во тьме мог стоить жизни. Авиенда быстро собрала сухие ветки така и немного коры ина’ты и устроила лагерь возле огромного камня.

Вскоре она развела огонь, и отблески оранжевого пламени заиграли на возвышавшейся над нею скале. Чуть раньше она нашла небольшую черепаху, а сейчас вскрыла панцирь, освежевала её и насадила на вертел. Пусть мясо черепахи и не было деликатесом, но вполне сойдёт.

Авиенда сидела, вслушиваясь в потрескивание огня и вдыхая запах мяса. Да, она была рада, что не Переместилась прямо в Руидин, а вместо этого уделила время, каким бы драгоценным оно ни было, на пробежку по Трёхкратной Земле. Это помогло ей понять, кем она была и кем стала. Авиенды‑Девы больше не было. Она приняла свой путь Хранительницы Мудрости и вновь обрела свою честь. У неё снова есть цель. Став Хранительницей Мудрости, она сможет помочь вести свой народ через его самые тяжёлые времена.

Как только они минуют, её народ должен вернуться в Трёхкратную Землю. Каждый день в Мокрых Землях делал айильцев слабее – она сама была этому прекрасным примером. Она стала мягкой. И как можно было не стать мягким в тех местах? Их надо покинуть. И как можно скорее.

Она улыбнулась, откинувшись назад и закрыв на мгновение глаза, позволяя улетучиться дневной усталости. Её будущее казалось всё более отчётливым. Она должна была посетить Руидин, пройти через хрустальные колонны, затем вернуться и предъявить свое право на сердце Ранда. Она будет сражаться в Последней Битве. Она поможет защитить выживших Айил, затем вернёт их домой, на родину.

За пределами её лагеря послышался какой‑то звук.

Авиенда открыла глаза и подскочила, обняв Источник. Какая‑то её часть была рада, что теперь она инстинктивно обращается к Единой Силе, а не к копьям, которых здесь не было. Она сплела шар света.

Во тьме неподалёку стояла женщина в айильских одеждах. Не в кадин'сор или наряде Хранительниц Мудрости, а в обычной одежде: тёмной юбке, светло‑коричневой блузе, с шалью и с платком на седеющих волосах. Она была среднего возраста, и при ней не было видно оружия. Она стояла неподвижно.

Авиенда огляделась по сторонам. Это какая‑то ловушка? Или эта женщина – призрак? Один из ходячих мертвецов? Почему Авиенда не услышала её шагов?

– Приветствую, Хранительница Мудрости, – сказала женщина, склонив голову. – Могу ли я разделить с тобой воду? Я путешествую и заметила твой костёр.

Лицо женщины было покрыто морщинами, и она не могла направлять, Авиенда с лёгкостью это почувствовала.

– Я ещё не Хранительница Мудрости, – осторожно ответила Авиенда. – В данный момент я во второй раз держу путь в Руидин.

– Тогда скоро ты обретёшь много чести, – сказала женщина. – Меня зовут Накоми. Я обещаю, что не причиню тебе зла, дитя.

Неожиданно, Авиенда почувствовала себя глупо. Женщина явилась без оружия. Авиенду отвлекли собственные мысли, вот почему она не услышала приближения Накоми.

– Конечно же, прошу.

– Спасибо, – ответила Накоми, выйдя на свет и положив свою сумку возле небольшого костра. Она прищелкнула языком, затем вынула из своей сумки какие‑то мелкие веточки, чтобы усилить пламя. Достала чайник.

– Можно попросить немного воды?

Авиенда вытащила бурдюк. Она едва ли могла поделиться хоть каплей, ведь она всё ещё была в нескольких днях пути от Руидина, но не ответить на такую просьбу после предложения разделить прохладу означало оскорбить.

Накоми взяла бурдюк и наполнила чайник, который затем поставила к огню, чтобы разогреть.

– Это приятная неожиданность, – сказала Накоми, роясь в своей сумке, – встретить на своем пути ту, которая направляется в Руидин. Скажи мне, долго ли тебя обучали?

– Слишком долго, – ответила Авиенда. – Хотя, в основном, из‑за моего же упрямства.

– Ах, – сказала Накоми. – Вокруг тебя аура воина, дитя. Скажи мне, ты из тех, кто ушёл на запад? Из тех, кто присоединился к провозгласившему себя Кар’а’карном?

– Он и есть Кар’а’карн, – ответила Авиенда.

– Я не сказала, что он им не является, – сказала Накоми. Она достала немного чайных листьев с травами.

Нет. Она так не сказала. Авиенда перевернула черепаху, и её желудок заурчал. Она также обязана поделиться своим ужином с Накоми.

– Можно мне спросить, – сказала Накоми. – Что ты думаешь про Кар’а’карна?

«Я его люблю», – немедленно подумала Авиенда. Но этого она сказать не могла.

– Я думаю, у него много чести. И хоть он не ведает правильных обычаев, он учится.

– Похоже, ты провела с ним некоторое время?

– Немного, – ответила Авиенда. Но, чтобы быть более честной, добавила. – Но больше других.

– Он мокроземец, – задумчиво сказала Накоми, – и Кар’а’карн. Скажи мне, мокрые земли действительно так великолепны, как все говорят? Реки настолько широки, что невозможно увидеть противоположный берег, в растениях столько воды, что они лопаются, если на них надавить?

– Мокрые земли не столь великолепны, – ответила Авиенда. – Они опасны. Они делают нас слабыми.

Накоми нахмурилась.

«Кто эта женщина?» В том, чтобы встретить айильца, путешествующего по Пустыне не было ничего необычного, даже дети умели себя защитить. Но разве Накоми не должна путешествовать с друзьями или семьёй? На ней не было одежды Хранительницы Мудрости, но было в ней нечто...

Накоми помешала чай, потом передвинула черепаху на углях так, чтобы она прожарилась более равномерно. Из глубины своей сумки она вытянула несколько земляных клубней. Мать Авиенды всегда их готовила. Накоми положила их в маленькую керамическую коробочку для запекания, затем поместила её на уголь. Авиенда и не заметила, настолько жарким стал огонь. Откуда взялось столько углей?

– Ты чем‑то встревожена? – спросила Накоми. – Мне, конечно, не подобает расспрашивать ученицу Хранительниц Мудрости, но я вижу в твоих глазах беспокойство.

Авиенда подавила желание состроить гримасу. Она бы предпочла, чтобы её оставили в покое. Но всё же она сама пригласила эту женщину разделить воду и прохладу.

– Я беспокоюсь о нашем народе. Наступают опасные времена.

– Последняя Битва, – тихо ответила Накоми. – То, о чём говорят мокроземцы.

– Да. Но я беспокоюсь о чём‑то большем. Мокрые земли портят наших людей. Делают их мягкими.

– Но мокрые земли часть нашей судьбы, разве нет? То что, как говорят, открыл Кар’а’карн... странным образом связывает нас с мокрыми землями. При условии, что он сказал правду.

– Он бы о таком не солгал, – ответила Авиенда.

Небольшая стая канюков вскрикнула и взлетела в тёмное ночное небо. История народа Авиенды – та часть, которую открыл Ранд ал’Тор – оставалась причиной горя многих айильцев. Авиенда скоро сама увидит эту историю в Руидине: то, как Айил нарушили свои клятвы. Народ Авиенды, когда‑то следовавший Пути Листа, от него отрёкся.

– Ты поднимаешь интересные вопросы, ученица, – сказала Накоми, наливая чай. – Мы называем нашу землю Трёхкратной из‑за трёх вещей, которые она для нас сделала. Она наказала нас за грех. Она испытала нашу храбрость. Она создала наковальню, чтобы нас выковать.

– Трёхкратная Земля делает нас сильными. Поэтому, покидая её, мы становимся слабыми.

– Но если мы должны были прийти сюда, чтобы из нас выковали нечто сильное, – сказала Накоми, – разве это не значит, что испытания, с которыми нам необходимо столкнуться в мокрых землях, настолько же опасны, как и сама Трехкратная Земля? Настолько опасны и трудны, что мы были обязаны прийти сюда и к ним подготовиться? – Она покачала головой. – Но мне не стоит спорить с Хранительницей Мудрости, даже с ученицей. На мне тох.

– Не может быть тох за мудрые слова, – ответила Авиенда. – Скажи мне, Накоми, куда ты идешь? Из какого ты септа?

– Я далеко от своего крова, – ответила женщина, – и в то же время совсем рядом. Возможно, это он далеко от меня. Я не могу ответить на твой вопрос, ученица, поскольку не вправе раскрыть эту истину.

Авиенда нахмурилась. Что это за ответ?

– Мне кажется, – сказала Накоми, – что нарушив древние клятвы не совершать насилия, наш народ получил большой тох.

– Да, – ответила Авиенда. Что делать, когда весь твой народ совершил нечто настолько ужасное? Именно понимание этого стало причиной того, что многие Айил впали в уныние. Они побросали свои копья или же отказались снимать белые одежды гай’шайн, предполагая, что на их народ пал настолько огромный тох, что его не отслужить никогда.

Но они ошибались. Тох Айил может быть исполнен, и он должен быть исполнен. В этом и заключалась цель служения Кар’а’карну, представителю тех, кому изначально присягнули Айил.

– Мы исполним наш тох, – сказала Авиенда, – сражаясь в Последней Битве.

Тем самым Айил восстановят свою честь. Однажды исполнив тох, ты забываешь о нём. Помнить про исправленные ошибки слишком высокомерно. С ними будет покончено. Айил смогут вернуться и больше не чувствовать стыда за прошлое. Авиенда кивнула сама себе.

– Итак, – сказала Накоми, передавая чашку чая, – Трёхкратная Земля была нашим наказанием. Мы пришли сюда, чтобы стать сильнее, чтобы суметь исполнить свой тох.

– Да, – сказала Авиенда. Это стало для неё предельно ясным.

– Значит, после сражения за Кар’а’карна, мы исполним наш тох. Следовательно, не будет оснований для дальнейшего наказания. Если это так, зачем нам возвращаться в эти земли? Разве это не будет подобно стремлению к новому наказанию после того, как тох исполнен?

Авиенда замерла. Да нет же, это глупо. Она не хотела спорить с Накоми по этому поводу, но Айил были частью Трёхкратной Земли.

– Народ Дракона, – сказала Накоми, прихлёбывая чай. – Вот кем мы являемся. За всеми нашими действиями стояла одна цель – служение Дракону. Наши обычаи, наши набеги друг на друга, наше суровое обучение... весь наш образ жизни.

– Да, – ответила Авиенда.

– Итак, – тихо сказала Накоми, – что нам останется, как только будет побеждён Затмевающий Зрение? Возможно, именно по этой причине столь многие отказались следовать за Кар’а’карном. Потому что они обеспокоены тем, что это значит. Зачем следовать старым обычаям? Как мы обретём честь в набегах, убийствах друг друга, если мы больше не готовимся к такой важной задаче? Зачем становиться сильнее? Только для того, чтобы просто быть сильными?

– Я...

– Прости, – сказала Накоми. – Я опять разболталась. Боюсь, это моя слабость. Ладно, давай поедим.

Авиенда удивилась. Клубни ещё не успели приготовиться. Однако когда Накоми вынула их, пахли они чудесно. Она порезала черепаху, выудив пару оловянных тарелок из своей сумки. Она разделила мясо и клубни, затем передала блюдо Авиенде.

Та нерешительно попробовала. Еда была очень вкусной. Даже замечательной. Лучше большинства блюд, которые она ела в сказочных мокроземельных дворцах. Она в восхищении уставилась на тарелку.

– Я прошу прощения, – сказала Накоми. – Мне нужно уединиться.

Она улыбнулась, вставая, затем растворилась в темноте.

Авиенда тихо ела, взволнованная разговором. Неужели такая великолепная пища, как эта, приготовленная на огне, и из скромных припасов, не являлась доказательством того, что роскошь мокрых земель не нужна?

Но какова же теперь цель Айил? Если им больше нет нужды ожидать Кар'а'карна, что они будут делать? Хорошо, они будут сражаться. А что потом? Продолжать истреблять друг друга в набегах? Зачем?

Она доела ужин и призадумалась. Хорошенько призадумалась. Накоми не вернулась. Встревожившись, Авиенда отправилась на её поиски, но не обнаружила никаких следов женщины.

Вернувшись к огню, Авиенда увидела, что сумка и тарелка Накоми исчезли. Она подождала какое‑то время, но женщина не вернулась.

В конце концов растревоженная Авиенда легла спать.