Глава пятая. Жених обещает сдержать свое слово; он хочет действовать наверняка

Жених обещает сдержать свое слово; он хочет действовать наверняка

Тетушка Юй пообещала Нэнхун устроить свидание с Пэем, но при этом сказала:

– Сухой хворост быстро загорается. Если вы перекинетесь ласковыми словами или тайком пожмете друг другу ручки, это еще ладно. А ведь может случиться, что воспылаете страстью и займетесь непотребными делами, забыв про стыд. Так вот, запомни, я этого не потерплю.

Тетушка Пэй и ее муж приняли все меры, чтобы молодые люди не смогли как‑то их перехитрить. Между тем у служанки ничего подобного и в мыслях не было. Никаких любовных желаний. Она была холодна как лед и при встрече с Пэем повела себя словно суровый наставник, даже не улыбнулась ни разу. Когда молодой человек хотел сделать третий поклон, чтобы выразить свою благодарность, девушка строго сказала:

– Мужчине положено сделать один‑два поклона – не больше. Третий поклон ничего не стоит. Надеюсь, сударь, вы знаете, кому обязаны удачей и не забыли того, что я просила тетушку Юй вам передать?

– Как можно! Ваши слова для меня все равно что строгий приказ! Я твержу их с утра до вечера!

– Значит, можете сейчас повторить? Что же, сделайте одолжение. Но если хоть раз ошибетесь, я сочту ваши обещания лживыми, а чувства ко мне неискренними! В этом случае договор о свадьбе будет немедленно расторгнут.

Молодому человеку стало не по себе. «Неужели она пришла нарочно, чтобы мне досадить?» – подумал он и стал вспоминать, что сказала ему тетушка Юй. Он повторил все в точности, не пропустив ни одного слова.

– Вот теперь я верю, что одна половинка вашего сердца принадлежит мне. Ну, а вторая? Может быть, ее терзают сомнения и вы переменитесь сразу же, как только я приду в ваш дом? В общем, нам следует обо всем с вами договориться, как бы заключить соглашение с тремя условиями. Не устроит вас что‑то, скажите прямо, чтобы потом не раскаиваться!

Пэй спросил, что девушка имеет в виду.

– Как только я поселюсь у вас, все в доме должны забыть имя Нэнхун и называть меня «второй госпожой». За нарушение этого условия (если такое случится) вы будете бить себя по губам. Ваши слуги отчитают вас и вынесут суровое порицание. Это первое мое условие. Теперь второе. Вы, как я поняла, принадлежите к кругу «ветротекучих», а они частенько позволяют себе всякие вольности, например, «крадут ароматы и воруют нефрит»[255]. Так вот, вы должны прекратить всякие связи с певичками. При нарушении этого условия я прерву с вами всякие отношения. Вы уже совершили поклоны передо мной, и кланяться другим я не позволю, только высоким особам, если вы получите чиновный пост. А станете кланяться кому попало, подвергнетесь наказанию – прикажу бить вас палками по ногам. Исключение составит моя госпожа – ей можете кланяться. И, наконец, третье условие. Возможно, вы получите степень цзюйжэня или цзиньши, а потом станете начальником ведомства или советником дворцового кабинета. Но даже тогда вы не должны мечтать о новой жене. Все это пустое. Если же вы вдруг пожелаете завести наложницу, будете в наказание биться головой о стену, пока не появится кровь. Если же ни я, ни моя госпожа не сможем продлить ваш род, вы, когда вам исполнится сорок, возьмете

себе служанку, которая родит вам сына. Служанку, а не наложницу, помните это!

От столь суровых речей Пэй впал в уныние, но стоило ему взглянуть на девушку, как он сразу повеселел, до того была она хороша. А как сметлива! С ее умом можно было вернуть на путь истинный любого заблудшего. И если даже она достанется ему одна, без госпожи, то никогда не надоест, до самой смерти! Вряд ли ему встретится еще такая же очаровательная девушка. Пэй обещал выполнить все три условия.

– Вот и прекрасно! Вы согласились и теперь уже не вправе идти на попятную! – вмешалась в разговор тетушка Юй и обратилась к Нэнхун: – Уверена, что вее у вас будет в порядке!

– Может, и так, только слова есть слова, – промолвила девушка. – Однажды господин Пэй уже совершил ошибку и потом раскаялся. Как бы и сейчас не стал сожалеть. Нет, дело можно считать решенным, лишь когда он напишет бумагу и поставит на ней свою подпись. Еще там должны стоять имена двух поручителей – ваше, тетушка Юй, и вашего мужа. Это на тот случай, если меж нами начнутся нелады.

– И то верно! – согласилась тетушка, достала кисть, камень для растирания туши и цветную бумагу.

– Извольте написать! – обратилась она к Пэю. Пэй послушно взял кисть и принялся писать.

«Я, Пэй Юань, человек, изъявляющий свое согласие, настоящим заявляю. Однажды, будучи неискренним в чувствах, я совершил ошибку, поддавшись уговорам сватов. Я отверг девицу, с коей был помолвлен, и тем самым вызвал досужие толки. Однако та женщина, которая незаконно захватила место жены, вскоре скончалась, и я, дождавшись положенного срока, решил восстановить прежнюю связь. Несколько раз я засылал к ней сватов, дабы восстановить прежний союз, однако встречал суровый отказ родителей. К счастью, некая дева, – ее я называю своей второй женой, – придумала план, столь необычный, как скажем, восход солнца на западе, а не на востоке. Сделала она это, дабы поселить радость в женских покоях. Все расстояния как бы сократились, препоны рухнули, открыв путь к счастливому единению. Нынче я готов сделать все, чтобы отблагодарить ее за содеянное и выразить свою признательность, даже рассечь свою печень. Готов пожаловать этой девице титул и землю, сделать ее своей второй женой. И если в будущем она волею судьбы останется одна в моем доме, никогда я не назову ее наложницей. С древних времен всем известно, что государь Шунь из рода Юй горячо любил обеих своих жен и не прельщался другими красавицами. Если у ног моих лежит драгоценность, вправе ли я ею пренебречь, как уже сделал однажды? Я принял поставленные мне три условия, зная, что за нарушение хотя бы одного из них подвергнусь наказанию. Когда четыре добродетели противоречат даже мельчайшему злу, это говорит о том, что у человека нет корысти. Обещаю до конца дней своих не нарушать данной мною клятвы, если же нарушу ее, пусть постигнет меня суровая кара!»

Нэнхун пробежала бумагу глазами, похвалила молодого человека за изысканный слог, однако сказала, что первая фраза, заимствованная из книги «Весны и осени»[256], где говорится о «выправлении имен»[257], не согласуется с тем, что идет ниже, и предложила к слову «человек» прибавить две черточки, дабы получилось слово «муж» – «муж, изъявляющий согласие».

Супруги Юй поставили свои подписи, и девушка спрятала бумагу.

– Все ваши приказания я исполню, моя госпожа, но есть одна сложность, – проговорил Пэй. – У себя в доме я всем велю не называть вас вашим теперешним именем, но как быть с вашей госпожой – ведь ей не прикажешь. Она может обидеться, что я величаю вас второй госпожой. Что тогда делать? Тут уж моей вины не будет.

– Не тревожьтесь, это я беру на себя, – отвечала Нэнхун. – Она сама меня об этом попросит. А я еще поломаюсь, прежде чем согласиться. Пусть хорошенько попросит. Несколько раз.

Нэнхун стала прощаться, ни жестом, ни взглядом не выказав желания остаться с Пэем наедине. Вернувшись домой, девушка пошла к хозяевам и при молодой госпоже принялась расхваливать жениха.

– Заполучить такого зятя – большая радость! Неудивительно, что все за ним гоняются! Я так полагаю, что надо не мешкая засылать сватов. Какие‑то неудобства, конечно, могут возникнуть, но внакладе мы не останемся.

Обрадованный хозяин отправился за сватами, а хозяйка обратилась к Нэнхун с такими словами:

– Давно хотела тебя спросить, да все как‑то не получалось. А сейчас откладывать больше нельзя. Чуть ли не каждый день к нам приходят сваты из чиновных семей, хотят взять тебя в наложницы. До сих пор мы считали, что тебе лучше оставаться при молодой госпоже. Но сейчас свадьба дочери как будто сладилась, и надо решать, что делать с тобой. Согласна ты пойти в наложницы?

– Ни за что! – вскричала Нэнхун. – Я хоть и не знатного рода, а есть у меня свои мечты. Не желаю я быть наложницей, да и женой пойду не за всякого. Подождем, может, и для меня сыщется подходящий жених. Скажу без хвастовства, что с моими скромными способностями я могу войти женой в любой приличный дом, а не к какому‑то там бедняку‑бедолаге. Если не верите, сами в этом убедитесь.

– Может быть, ты согласна служить твоей госпоже в доме у ее мужа?

– Пусть решает сама госпожа! Если она не боится всяких досужих толков на сей счет, я готова за ней последовать. Поживу там немного, присмотрюсь. Постараюсь быть им полезной. Если же госпожа захочет жить с мужем одна и я окажусь лишней, то тихонько, без шума, уйду. Только есть одно обстоятельство, которое меня волнует...

В этот момент вошла девица Вэй и, услышав слова служанки, с тревогой спросила, что Нэнхун имеет в виду.

– Помните, что сказал ворожей Чжан? Гороскоп молодой госпожи только наполовину сходится с гороскопом мужа, поэтому рядом с госпожой непременно должен находиться кто‑нибудь из близких ей людей. Иначе в последующие несколько дней случится беда, жизнь госпожи окажется под угрозой. Словом, как только госпожа придет в дом мужа, ему придется тотчас же взять наложницу. И тут могут начаться всякие неприятности, зависть, ревность, разумеется, не по вине госпожи. Пойдут ссоры, размолвки. А наша госпожа такая добрая, безответная. Сколько лет я ей прислуживала и ни разу не сказала дурного слова. Всегда старалась развеять ее грусть, утешить. А там? Кто успокоит ее там в минуты печали? Вот я и думаю, как бы не заболела она, наша голубушка. Такая она слабая, хрупкая!

Лицо служанки приняло скорбное выражение. Казалось, она вот‑вот заплачет. Обе женщины зарыдали. Нэнхун больше не сказала ни слова и к этой теме не возвращалась.

Тем временем старый Вэй послал к Пэю сватов, однако родители юноши в первый раз отказали, разумеется умышленно, и согласились только на третий раз. Выл уже выбран счастливый день для встречи невесты, и вдруг...

Слова Нэнхун растревожили девушку и ее родителей. Мысль о том, что супружеская звезда повернулась к дочке лишь одной половиной, не давала им ни минуты покоя. Нэнхун любит свою госпожу, болеет за нее душой, госпожа жить без нее не может. Разлучить их нельзя, это ясно. Итак, они подождут дней пять после того, как девица Вэй войдет в дом мужа, и тогда уже решат, что делать. И тут вдруг Нэнхун им сказала:

– У вас я простая служанка, и здесь все ясно и просто. Другое дело в чужом доме. Там я буду служанкой только для своей госпожи, остальные же пусть не зовут меня Нэнхун – служанкой. Ведь со временем меня может взять в жены какой‑нибудь почтенный человек. Словом, я хочу, чтобы госпожа оказывала мне уважение. Само собой, меня не понесут в таком паланкине, как госпожу, но как служанка я в чужой дом не поеду. При моем паланкине должны быть два лишних носильщика, как это бывает, когда несут кого‑то из родни. Иначе я ни за что не поеду.

Девушка говорила так горячо, что опровергнуть ее было решительно невозможно, и мать и дочь согласились.

Наступил наконец счастливый день, когда паланкины с невестами появились у ворот дома, где жил Пэй. Кончились положенные поклоны родителям, были выпиты свадебные кубки, и все пошло своим чередом. Во многих церемониях, как принято, на первом месте находилась девица Вэй. Что же до дел любовных, где, как говорится, склоняются к изумрудному и припадают к алому, она по причине своего из лишнего целомудрия уступила первое место Нэнхун. Вы спросите, почему? Извольте, я объясню. Пэй, как мы знаем, денно и нощно мечтал поскорее возлечь с Нэнхун на ложе, а потому загодя устроил опочивальню. Он сказал девушке, что в день свадьбы, дабы она не тосковала в одиночестве, в соседней с опочивальней комнате будет находиться его мать. У Пэя был свой план. Он хотел провести время с молодой женой лишь до полуночи, а в третью стражу[258]под каким‑нибудь предлогом удалиться к Нэнхун. Но Вэй оказалась на редкость несговорчивой. Ни за что не хотела раньше положенного времени снять одежды и возлечь на ложе, как ни упрашивал ее муж. Пэй, не испытавший никаких радостей в первом супружестве, сейчас напоминал голодного кречета, приметившего спящую курочку, или обжору кота, узревшего лакомый кусок. После уродины такая красавица! Ведь он и мечтать о ней не смел. Словом, он весь дрожал от страсти. Но ничего не поделаешь, пришлось ему сдержать свой пыл, пока не наступит долгожданный момент. Не получилось с курочкой, может, повезет с уточкой! Они обе аппетитны. В общем, он решил вначале приняться за легкое дело, а уж потом приступить к трудному. Итак, не дождавшись третьей стражи, он отправился к Нэнхун.

Увидев Пэя, Нэнхун сразу смекнула, что госпожа ее в чем‑то оплошала. Нет, уж она‑то не отпустит от себя мужа. Раз он пришел раньше времени, значит, так надо. Нэнхун было принялась его ласково уговаривать вернуться к первой жене, но, чтобы он и впрямь не ушел, на всякий случай произнесла строку из «Книги песен»: «Ороси дождем мое поле, уступи моим сокровенным желаниям!» Но и этого ей показалось мало, и она прочла еще одну строку, теперь уже из «Четверокнижия»: «Коль пришел – успокой».

Пылая страстью, муж, конечно, не упустил счастливого мгновения. Он молча взял девицу за руки и повлек к ложу. Нэнхун не сопротивлялась и позволила снять с себя одежды. Они легли под одеяло уточек‑неразлучниц[259]и свершили то, о чем мечтали.

Нэнхун сказала Пэю, что по‑прежнему относится к своей госпоже с большим почтением, как подчиненный к важному чиновнику, и только ради нее исполнила первая свой супружеский долг. Нэнхун и не подозревала, как пострадает из‑за этого чрезмерного почтения. В погоне за призрачным счастьем некоторые забывают, какие оно сулит беды. Примером тому может служить Нэнхун.