Глава третья. Знатный вельможа никакой выгоды для себя не извлек, да еще поплатился собственной головой; оскопленный торговец

Знатный вельможа никакой выгоды для себя не извлек, да еще поплатился собственной головой; оскопленный торговец, желая отплатить за обиду, помышляет об отмщении

Цюань Жусю проспал до полуночи, а когда действие дурмана прошло, застонал от боли. Рука невольно потянулась к больному месту. И юноша понял, что произошло. В голове пронеслись события прошлого дня. Евнух Ша, в котором он видел своего благодетеля, оказался злодеем и самым страшным врагом. За маской любезности он скрывал свои истинные намерения. Цюань Жусю разразился рыданиями. Он проплакал до четвертой стражи, до самого рассвета. В час «сы» в комнату вошли два мальчика‑евнуха, которые принесли ему свои поздравления.

– С нынешнего дня вы являетесь служащим дворца, – сказали они. – Вы теперь никому не подвластны. Никто не дерзнет докучать вам.

Сердце юноши пронзила острая боль. Теперь он никогда не сможет жениться. Кончилась его дружба с Цинем и Лю, а ведь их троих можно было уподобить свободно парящим фениксам.

В комнату вошел еще один мальчик.

– Досточтимый Ша изволил подняться, и вам следует его приветствовать. Поторопитесь!

– С какой стати я его должен приветствовать? Я здесь всего‑навсего гость!

– С сегодняшнего дня вы у него в услужении, поскольку накануне вам изменили ваше естество, – ответил юный посланец и вышел. Вслед за ним вышли и остальные.

«Рано или поздно мне все равно придется пойти к нему, – подумал юноша. – Главное – отсюда вырваться. Если же я к нему не пойду, он не выпустит меня на дворца!» Превозмогая боль, Цюань встал с ложа и, пошатываясь, направился к выходу; Увидев евнуха, он попытался отвесить поклон, но Ша Юйчэн строго произнес:

– Тебе нельзя кланяться. – Выражение его лица было совсем не таким, как накануне. – Придешь ко мне дней через пять. С сегодняшнего дня ты будешь ведать моими книгами и всякими древностями. А ухаживать за деревьями и цветами тебе помогут двое мальчиков‑слуг. Проявишь в службе радение – получишь награду, не проявишь – сурово накажу, не обессудь! Запомни, ты стал скопцом и теперь будешь жить у меня, другого пути у тебя нет. Никуда ты не денешься!

При этих словах юноша похолодел.

– Я понимаю, что в моем нынешнем положении мне ничего не остается, как прислуживать вам, – промолвил он, изогнувшись в поклоне. – Но прошу вас, отпустите меня ненадолго домой, чтобы я мог оправиться, рана затянется, и я снова вернусь.

– Даю тебе десять дней! – Евнух кликнул слуг. – Мальчики! Отведите‑ка его к хозяевам лавки «Собрание изысканностей» и передайте, чтобы хорошенько за ним ухаживали. Скажите, что они поплатятся своими деньгами, если что‑нибудь с ним случится. Хотя деньги, говоря по правде, мне совсем не нужны.

Прислужники повели юношу к выходу.

Тем временем Цзинь и Лю, проводив друга к евнуху, думали: «Пусть Жусю во дворце остается подольше – это всем нам пойдет на пользу. Он раскроет перед евнухом все свои таланты и заслужит его похвалу. Тогда, как говорится, «большое дерево даст густую тень».

Радуясь, что их планы осуществятся, торговцы, ничего не подозревая, не торопились брать юношу обратно. Когда сановник Янь три дня держал юношу у себя, они глаз не могли сомкнуть от волнения и на рассвете бежали в конюшню, брали лошадей и скакали юноше навстречу. Не дожидаясь сумерек, они зажигали огни, чтобы встретить друга. Но сейчас все было иначе, потому что у евнуха Ша, в отличие от Янь Шифаня, давно не было снастей для охоты. Но кто мог предположить, что беда придет с другого конца.

Но вот появился Цюань Жусю в сопровождении дворцовых посланцев. На его бледном, без единой кровинки лице было скорбное выражение. Поначалу он сказал друзьям, что выпил лишнего, заночевал во дворце и слуги евнуха помогли ему добраться до дома. Но потом он не выдержал и, рыдая, поведал им о том, что сотворили с ним во дворце. Прежней жизни его, полной радостей, пришел конец. Новость повергла обоих друзей в уныние, и потоки слез омочили их одежды. Дворцовые слуги, потеряв терпение, принялись торопить торговцев, требуя, чтобы они подписали бумагу о благополучной доставке Цюаня домой. Им полагалось отчитаться перед хозяином.

– Если что с ним случится, вы поплатитесь жизнью! – заявили они.

Перепуганные торговцы отказались подписать бумагу, но, когда слуги евнуха стали тащить юношу обратно во дворец, им пришлось поставить свои имена на бумаге, где было написано: «...В случае промаха или ошибки готовы заплатить собственной жизнью!»

Проводив посланцев, Цзинь и Лю, охваченные горем, отправились на поиски искусного лекаря, который мог бы поставить больного на ноги. В последующие дни они думали лишь о том, как спасти несчастного юношу от смерти. Но вот наконец рана затянулась. Охваченные печалью перед скорой разлукой, они завели было с юношей разговор об их старинной дружбе, как вдруг в лавку вломились дворцовые слуги.

– Срок истек! – заорали они. – Ему пора на службу. А заупрямится, возьмем заложников! Их ждет та же участь, что и его!

Торговцы похолодели от ужаса и, смахнув слезы, проводили юношу за ворота.

Цюань Жусю снова оказался в покоях евнуха Ша. Теперь он ни о чем больше не мог мечтать. Ему оставалось лишь усердно служить и ждать, когда судьба улыбнется ему и он достигнет желанной цели. Ну, а пока приходилось мириться со своей участью и усердно служить. Евнух, довольный прилежанием юноши, проявлял к нему отеческое внимание.

Порасспросив кое‑кого, юноша вскоре понял, что в его беде повинен злодей Янь Шифань, и у него вспыхнула лютая ненависть к коварному сановнику. Он должен ему отомстить, хотя может лишиться жизни, если сановник догадается о его замысле. И не только он, но и оба его друга. Поэтому Цюань и виду не подал, что все знает. Словно ничего не слышал, как глухонемой. Яню, когда тот приходил, он старался всячески угодить.

– В былое время я по занятости своей не мог оказать вам должных знаков внимания. Сейчас совсем другое дело, я здесь живу, как в родительском доме. Если понадоблюсь вам, пошлите за мной, и я тотчас приду на день или два, разумеется, с дозволения моего повелителя.

Янь Шифань с радостью слушал почтительные речи юноши. Теперь он частенько приглашал Цюаня к себе – то пересадить бамбук, то подрезать цветы. Евнух охотно его отпускал, и, казалось, все были довольны.

Бывая у Яня, юноша старался подметить каждую мелочь, запоминал все, что говорил сановник, если же тот вел крамольные речи, записывал каждое слово в книжицу – пригодится.

Здоровье евнуха между тем все ухудшалось, болезнь легких вспыхнула с новой силой. Не прошло и года, как он скончался, а незадолго до кончины, как и обещал, отправил Цюаня к сановнику.

Притворившись, будто с большой охотой служит новому господину, лютому своему врагу, юноша, пробыв у Яня год, подробно узнал о делишках самого вельможи и его отца Янь Суна. Юноша верил, что преступления этих злодеев рано или поздно всплывут наружу, а он скажет еще и о том, что известно ему.

Пришло время, и сановник Ян Цзишэн[221]подал доклад трону, в котором раскрыл «десять преступлений и пять зол», совершенные Янями. Увы! Государь предал казни честного вельможу. Но достойные мужи Поднебесной не смирились. Они продолжали подавать доклады, требовали суда над злодеями. И государю пришлось принять меры. Он разжаловал Янь Суна в простые чиновники, а сына его Янь Шифаня и внука Янь Ху отправил на военное поселение в места с тяжелым климатом, втайне надеясь, когда страсти поутихнут, вернуть опальных вельмож и обласкать. Кто мог подумать, что какой‑то мелкий чиновник спутает все его карты! За, свои злодеяния, царедворцы, к великой радости всех людей, в конце концов понесли суровую кару.

Отправляясь в изгнание, Янь Шифань отдал всех, кто был у него в услужении, в областную и уездную управы, где ими должны были распорядиться по усмотрению. Способных к службе определили на чиновничьи должности, другие вернулись к прежним хозяевам. Дошла очередь и до Цюань Жусю.

– В свое время я состоял при господине Ша Юйчэне, но был дворцовым служащим, а не слугой, – сказал молодой человек. – После кончины досточтимого Ша меня должны были отправить ко двору, а передали сановнику Яню. Прошу отправить все мои бумаги трону, дабы я лично все разъяснил государю. Он и решит мою судьбу! Дело мое скрыть нельзя, ибо в случае проверки могут возникнуть большие неприятности!

Областные чиновники испугались и передали бумаги Цюаня начальству, которое тотчас переправило их в столичное ведомство. Вскоре Цюаню сказали, что он определен во дворец. Оказавшись в «запретных палатах», юноша скоро заметил, что дворцовые девы пользуются товарами из лавки «Собрание изысканностей», которая поставляет во дворец ароматные масла и мыло, а также благовония, которые обычно носят у пояса.

– Они из моего прежнего дома, – сказал он однажды какой‑то придворной даме. – Так, видно, распорядилась судьба, чтобы владелец и его товар вновь соединились.

– Значит, ты владелец Башни Собрания изысканностей? – воскликнула дама. – Почему же ты не женился, не продлил свой род? Такой красавец и дал себя оскопить!

– На то есть причина, но о ней я пока умолчу, ибо если мои слова вылетят из «запретных палат» и достигнут слуха злодеев, мне никогда не удастся осуществить месть! Поведаю я обо всем только государю.

От одной девы к другой пополз слух, который в конце концов дошел до ушей государя Шицзуна.

– Оказывается, новый евнух был когда‑то торговцем.

– Его погубил какой‑то злодей, обладавший неограниченной властью!

– Юноша сказал, что лишь вам, ваше величество, поведает о своих бедах, больше никому. Десять тысяч лет вам здравия, государь!

Шицзун призвал юношу к себе и с пристрастием допросил. Цюань Жусю во всех подробностях рассказал свою печальную историю, не прибавив и не убавив ни единого слова. Государя охватил гнев.

– Мы и раньше слышали, что этот Янь, употребляя власть свою во зло, измывается над людьми, но не верили слухам, ибо они казались неправдоподобными, – промолвил Сын неба. – Теперь вам ясно, что сей Янь не человек, а лютый зверь, и все, что о нем рассказывали, – сущая правда! Ты долго жил у него и многое должен знать. Скажи, какой вред принес он трону, что содеял, дабы ослабить мощь страны?

– Ваши вопросы, ваше величество, – истинное счастье для меня, простолюдина! – воскликнул Жусю. – В них я вижу божественное проявление воли предков и знак алтаря нашей отчизны! Злодей совершил мерзостей столько, сколько волос на голове, а может, и больше. Заботясь об интересах двора, я, ваш раб, внимательно за ним следил. Всех его злодеяний упомнить невозможно, но три‑четыре из многих десятков постараюсь назвать. У меня есть книжица, куда я записывал все, что довелось видеть или слышать. Я не дерзнул бы представить ее на суд вашего величества, не будь в ней каждое слово истинной правдой! Обман государя – величайшее преступление!

Шицзун поднялся с трона и взял книжицу в руки.

– Наш добрый Ян Цзишэн, ты явился тогда пред наши очи, словно вновь рожденный Би Гань или Цзи‑цзы[222]. – Государь хлопнул рукой по столу. Голос его был подобен грому. – Все, что ты докладывал нам, оказалось правдой – каждое слово! О, одинокий[223], как мог ты по собственному недомыслию погубить верного друга?! Ты недостоин ничего, кроме злых насмешек и порицаний на тысячу лет, как государь, который привел страну к гибели! А мы еще хотели вернуть злодея ко двору, когда страсти немного поутихнут!

Ведь всем хорошо известно, что после грома непременно прольется дождь и выпадет роса. Ссылкой ему не искупить всех своих злодеяний. А потому мы вернем его ко двору и казним. Только этим можно умерить гнев простых людей и успокоить их честные сердца. Каждый день его жизни, даже в тех далеких и зловредных местах, несет угрозу нашему трону. Кто знает, быть может, он стакнулся с южными варварами и замышляет мятеж против двора!

Так сказал император Шицзун, хотя его по‑прежнему одолевали сомнения. И все же злодей принял жестокую смерть. Нашлось при дворе немало людей, которые «подлили масла в огонь». Честные чиновники составили бумагу на имя государя, в которой написали; «В наши земли вторгаются восточные разбойники – варвары Во, с коими Янь Шифань вошел в преступный сговор, ибо был в свое время ими подкуплен. Сие преступление совершается не первый день, о чем известно при дворе и за его пределами. Но никто не дерзнул об этом сказать, ибо сила злодея, подобно смрадному пламени, доходила до самых небес. Когда он был сослан, отовсюду стали приходить люди с жалобами, и было их так много, что они, как говорится, наступали друг другу на пятки. Почтительно просим вас, государь, изничтожить злое семя по всей строгости закона!»

Доклад верных мужей укрепил волю владыки. Он приказал немедля доставить злодея в столицу и свершить над ним казнь.

Цюань Жусю поспешил к месту казни, дабы бросить в лицо злодею горькие обвинения.

После казни Янь Шуфаня Цюаню удалось раздобыть его череп, и он сделал из него сосуд для мочи. В минуты довольства, а у него их было немало, юноша часто плевал на череп и многократно им пользовался по назначению. В назидание власть держащим, дабы они не следовали путем Янь Шифаня, юноша сочинил стих на древний манер, где короткие строки чередовались с длинными. Послушайте его.

Ты нижнюю плоть у меня отрезал,

А я главу у тебя отсек, –

Так верхнее поменялось с нижним,

И я расквитаться смог.

Решил ты со мной поиграться жестоко,

Теперь же в твой рот плюю, –

Так грязное поменялось с чистым,

Так месть продлеваю свою.

Не раз после казни твоей вспоминал я

О зле, причиненном тобой,

Но ты в гнильё и смрад превратился,

А я доволен судьбой.

Предостеречь теперь я хотел бы

Всех, кто живет на земле:

Нет преступленья без возмездья,

Забудьте о лжи и зле!

Скажу тому, кто злое задумал:

Дурные мысли отринь –

Получишь за восемь лянов коварства

Отмщенья полный цзинь[224]!