Надводная часть айсберга

В самой середине Атлантического океана маленький пароходик с трудом тащил огромную сверкающую ледяную глыбу.

Кораблик был размером с клопа, а льдину он тащил огромную, пожалуй, в несколько небоскребов.

Солнце пекло со страшной силой – никакой тебе тени. И глыба давно бы растаяла, если бы не была столь кристально белоснежной. Все солнечные лучи отлетали от нее, не причинив никакого вреда. И только еще больше увеличивали жару вокруг, ослепляя рыб и команду.

Корабль проходил экватор.

Команда сражалась с Нептуном на палубе. Нептун с помощниками запихивал в бочку с водой всех новичков. Новичком считался тот, кто проходил экватор меньше пяти раз.

Но веселье было какое‑то захудалое. И Нептун был какой‑то дохлый. И матросы веселились как‑то заунывно, несмотря на то, что во все стороны от корабля так и летели музыкальные шедевры в исполнении самых популярных групп.

На фоне веселья команды происходил такой разговор капитана корабля с замполитом.

– Капитан, мы уже третий месяц в плавании. Команда на пределе. Людей буквально тошнит от волн.

– Что вы предлагаете?

– На первом же попутном судне отправить всех, кроме дежурных, в Лабакаму. Пусть люди отдохнут, развлекутся. Кино, магазинчики, сувениры.

– Я – «за». Давайте радиограмму, вызывайте катер из порта. А тем, кто останется, выдайте ящик коньяка.

– Этого бы не надо бы, капитан.

– Вот это как раз и надо. Для оставшихся.

* * *

Все больше подтаивает верхняя часть айсберга, и все виднее становится (при взгляде с самолета), что на самом верху его находится какой‑то непривычный, нестандартный темный предмет. То ли скрюченная огромная птица, то ли мощное космического вида летающее устройство. Изредка это неизвестное создание производило что‑то вроде судорог. И тогда слабо хрустел подтаявший лед, и пробегали по нему длинные трещины. Во всем остальном вокруг было разлито патологическое и очень жаркое спокойствие.

* * *

Тем временем в другой части Атлантического океана было не так спокойно.

Из сообщений агентства «Новости»: «В Амбразурском заливе по‑прежнему продолжаются нападения террористов на нефтеналивные танкеры. Пока быстроходные торпедные катера нападали только на танкеры малых стран. Но вот в путь вышли два танкера двух стран‑гигантов – России и ШСА.

Сумеют ли сверхдержавы постоять за себя, и рискнут ли монакские террористы напасть на суда России и Америки?»

* * *

– Рискнут, рискнут! – сказал сам себе на это сообщение прокопченный монакский террорист. Он смотрел эти известия по телевизору на своем до зубов вооруженном катере. Когда‑то он окончил московскую диверсионно‑партийную школу и поэтому отлично понимал русский язык.

– Команда, к бою! – отдал он суровый приказ. – Торпедные аппараты расчехлить!

* * *

– Наверно, они рискнут! – сказал сам себе капитан российского танкера, не отрываясь от портативного российского телевизора метр двадцать на метр пятьдесят. – Павлову на выход! С сопровождающим!

В танкере открылась небольшая дверь на уровне моря, и наружу прыжком вылетела знакомая нам дельфиниха. В легкой боевой экипировке. Она осмотрелась и изучила обстановку. Вслед за Павловой вылетел другой дельфин – Сидоров. Он, в отличие от Павловой, был вооружен, как трое десантников из кино. Это был просто плавающий набор пушек, ракет и пулеметов. Самому ему стрелять было трудновато, но Павлова могла использовать его как свободно плавающую орудийную платформу.

* * *

Похожая картина произошла около американского танкера. С той лишь разницей, что Генри и Тристана сбросили в океан с вертолета.

* * *

Началась атака террористов на танкеры супердержав. Из берегового тумана вылетели два торпедных катера и с жутким воем и грохотом устремились вперед на корабли.

Приблизившись к советскому танкеру «Никита Хрущев», первый катер выбросил торпеду и остановился, чтобы подождать результата.

Торпеда стремительно неслась к кораблю. Параллельным курсом, постепенно сближаясь с торпедой, почти над водой летела Павлова. Вот она прижалась к торпеде и медленно‑медленно стала заворачивать ее. Все больше, и больше, и больше. Вместе с торпедой они рисовали эллипс на гребешках морских волн. В результате торпеда совершила стопроцентный поворот курса.

И вот уже торпеда мчится в обратную сторону.

Бедный катер, поняв, что его собственный выстрел направлен на него самого, в ужасе стремительно помчался в туман, надеясь скрыться.

Он скрылся. Торпеда тоже скрылась.

Через некоторое время из тумана долетел звук мощнейшего взрыва, и очень долго с неба в низкий туман сыпались разные металлические предметы.

* * *

Похожая картина произошла около американского судна. С той лишь разницей, что не успел еще нападающий катер выпустить торпеду, как Генри, нацелив плавающую платформу – Тристана, сам сделал выстрел. (Пожалуй, Генри в бою соображал быстрее всех, даже быстрее Павловой.)

* * *

Стало тихо и спокойно вокруг. Павлова и Сидоров, покачавшись вдоволь на волнах, направились к своим танкерам, чтобы уйти в корабельные отсеки.

К ним подлетели Генри и Тристан.

– Привет! – сказали они. – У нас новости.

– Какие?

– Плохие. Бросай свой плавающий бензобак и плывем с нами.

– Да что случилось?

– Свободные дельфины передали – в океане ЧП. Какая‑то опасность для людей.

– А как быть с охраной танкеров? – спросила Павлова.

– Чего тут охранять? Один твой плавающий бульдозер со всем справится, – сказал Тристан.

– Я не бульдозер, – обиделся напарник Павловой. – Я – Сидоров.

– Один твой плавающий Сидоров разнесет все эти катера в щепки. Разнесешь? – спрашивает он у Сидорова.

– Разнесу! – соглашается бульдозер. – Не привыкать.

Настоящий подводный берет! Про таких говорят – сила есть, ума не надо. Может быть даже, эта надпись вытатуирована у него на шкуре на самом видном месте.

И Павлова с Генри и Тристаном на полной боевой скорости отправились в самоволку куда‑то в центр океана.

* * *

Что же случилось там?

Ничего хорошего. Плыл‑плыл кубический километр льда под жаркими лучами солнца, и постепенно таяла его верхушка. И все больше и больше возникало из‑подо льда какое‑то неведомое в теперешней жизни живое существо. Было оно то ли из минувших, то ли из будущих веков.

Было оно при крыльях, могучих когтях и челюстях. Оно проснулось, это существо, согрелось, взмахнуло крыльями, заворочалось‑заворочалось и полетело. Сначала неуверенно, как корова на льду, потом все уверенней и уверенней.

Оно с трудом село на корму корабля, могучими лапами сломало все радары и антенны и стало ловить клювом и глотать человечков‑матросиков.

Побежали матросики в разные стороны, кто к лодкам, кто просто в океан. Несколько человек забились в штурманскую рубку.

Летающий ящер схватил рубку когтями, поднял ввысь и бросил на палубу корабля, как орлы бросают черепах на скалы. И начал оттуда людей выклевывать.

И вот эта страшная картина предстала глазам нашей дельфиньей троицы.

Как только они подплыли поближе, страшная птица решила полакомиться ими самими. Немедленно она спланировала вниз и схватила лапами зазевавшегося Тристана. С трудом она стала подниматься в воздух, чтобы растерзать Тристана или на корабле, или на вершине айсберга.

Когда она пролетала рядом с Павловой, Павлова вылетела из воды и клювом схватилась за хвост Тристана. Лететь стало труднее. А уж когда мелковатый Генри проделал тот же трюк, страшная птица надорвалась и со всего размаха плюхнулась в воду, просто ударилась о нее.

Пока дельфины осматривались и приходили в себя, диковинное живое создание, колотя крыльями по воде, добралось до корабля. Птица подняла голову высоко над водой, зацепилась зубами за верхнюю палубу, как это делают попугаи, и, скрежеща лапами и когтями, выбралась наверх. Здесь она начала сушиться.

– Что будем делать? – спросил Тристан. Ему не ответили.

– У меня такое ощущение, что там их тьма‑тьмущая! – показал на айсберг Генри. – Они там сложены, как мороженая треска.

И точно, на вершине айсберга стало заметно какое‑то очередное шевеление. Очень и очень тревожное и неприятное.

* * *

Тем временем в кабинете у Моржова разразилась паника. От капитана «Никиты Хрущева» поступила радиограмма: «Дельфинообразная Павлова не вернулась на судно. Скрылась в море в полном вооружении в сопровождении двух вооруженных дельфинов. Прошу дать указания».

Самому Моржову кто‑нибудь бы дал указания. Перед ним во всю силу и мощь встал вопрос: побег или похищение?

И в самом деле, поди угадай – то ли она сбежала и попросит политического убежища. (Тогда она преступница и изменница.) То ли ее похитили два вооруженных дельфина. (Тогда она героиня и патриотка.)

Героиня или перебежчица?

Преступница или жертва?

Какие принимать меры?

Эти вопросы все выше и выше поднимались по служебной военно‑морской лестнице. И в конце концов они поднялись на самый высокий, уже не военный, а политический уровень. О чем стало известно из сообщений агентства «Новости»:

«СЕГОДНЯ В ПРАВИТЕЛЬСТВЕ

Среди других вопросов разбирался вопрос об инциденте в Амбразурском заливе в связи с непонятным исчезновением одного военнообязанного полугражданского лица. Дано указание принять меры».

Моржов, так и не получивший от начальства прямых и конкретных приказов, долго читал и вертел эту газету.

Дано указание принять меры. А какие меры? Заместитель Моржова подполковник Стукач подсказал:

– Да очень простые. Если она сбежала, ее надо задержать. Если ее похитили, ее все равно следует задержать.

Моржов нажал кнопку селектора:

– Поисковый самолет на выход!

На наших глазах на огромных гидравлических маслянистых столбах немедленно ушла вверх одна из совершенно диких скал, и из образовавшегося прохода выплыл весь сверкающий хромированный скоростной катер‑самолет. Чудо современной техники на подводных крыльях, переходящих в надводные! Может быть, даже с вертикальным взлетом.

Катер мгновенно оказался у бетонного мола, просто подпрыгнул к нему. Неуклюжий, но по‑морскому цепкий Моржов забрался в кабину по шаткому трапику, и, вспарывая водную гладь, катер устремился в небо.

* * *

Поисковый катер с полковником, капитаном и пятью матросами мчался низко над морем, глотая километры пространства.

Он быстро проглотил Черное, потом Мраморное моря, потом Эгейское, потом Ионическое, потом Средиземное, потом Гибралтар.

Пользуясь тем, что к хвостовому плавнику Павловой металлическим поводком был прикреплен радиомаячок, Моржов с командой легко обнаружили месторасположение беглецов.

Тут их взору предстала уму непостижимая картина: разгромленный неуправляемый буксир, привязанный к айсбергу, остатки спасательных шлюпок и спасательные круги.

– Кто‑то здесь здорово похозяйничал! – сказал полковник Моржов матросу‑рулевому. – Как ты думаешь, зачем они привязали буксир к айсбергу?

– Чтобы его в море не унесло.

В это время Павлова заметила хромированный катер.

– Наши пришли, – радостно сообщила она напарникам. – Пошли к ним.

– О’кей!

Как только троица приблизилась к катеру, с него спустился сетчатый подъемник и подхватил Павлову.

Обрадованный Моржов по рации немедленно начал докладывать:

– Дельфинообразная Павлова обнаружена и задержана. Вместе с ней обнаружен неуправляемый буксир, привязанный к айсбергу. Повторяю…

Очевидно, Тристан и Генри уловили сигналы азбуки Морзе или просто услышали его речь, потому что они рассердились и заволновались:

– Эй ты, лохматый! – закричали из воды дельфины. – Она не задержана, она сама пришла!

– А вас не спрашивают, гуси иностранные! – закричал, высунувшись из рубки, Моржов и дальше затрещал в передатчик: – Приступаю к допросу.

* * *

А вот как выглядел этот самый допрос. В ванне с морской водой перед Моржовым – Павлова. Несмотря на ясный день, на нее направлен яркий свет настольной лампы. Моржов без устали задавал одни и те же вопросы, заглядывая в какую‑то инструкцию.

– С каким заданием шли? Кем были завербованы? В какой валюте получаете плату? Назовите явки, связи, пароли.

Павлова спокойно отвечала:

– Видите разгромленный корабль? Его разломала птица. Мы хотели помочь этому кораблю.

– Какая такая птица? – возмущался Моржов. – Где это вы видели таких птиц? Вы мне голову не морочьте. Придумайте какую‑нибудь другую легенду. Поумнее.

И вдруг над палубой сверкающего катера зависла страшная тень, и «легендарная» птица, ухватив когтями матроса‑рулевого, тяжело полетела вверх. Впервые стал виден полный размах ее крыльев, и можно было заметить на каждом крыле какой‑то знак, отдаленно напоминающий свастику или какой‑то другой государственный символ. То есть становилось ясно, что птица – не совсем биологическое создание, а нечто иное. Какое‑то явно несовременное существо, может быть, чуть‑чуть механизированное, может быть, как‑то по‑особому генетически сконструированное.

Чудовищной птице тяжело было нести человека, но она упрямо поднималась все выше и выше, очевидно желая поднять жертву на вершину айсберга.

И тут произошло неожиданное. Когда птица пролетала над разломанным кораблем, над буксиром, из‑под порушенных частей палубы выскочил человек и выстрелил в нее из ракетницы. Одна ракета, вторая…

Испуганная птица забила крыльями и выронила человека. Налегке она быстро поднялась ввысь и села на край айсберга. Вокруг упавшего матроса сразу покраснела вода.

– Акулы! – закричали сверху моряки.

– Отобьемся! – успокоил их Тристан.

– Отбейте его, – просили с катера матросы.

– Попробуем, – отвечал Генри.

Дальше произошла короткая схватка с акулами.

Обычно дельфины легко отбиваются от акул. Они знают определенные нервные узлы у своих страшных противников. После удара в это место акулу на какое‑то время парализует, и она не может дышать.

Но сейчас Тристану и Генри было сложнее, потому что они должны были не просто спасаться, а спасать человека. В этой драке дельфинам сильно помогало то, что на концы их хвостовых плавников были надеты металлические шипы. Каждый удар хвостом оглушал акулу и выводил из строя не меньше чем на час.

С большим трудом дельфины подтащили рулевого к катеру, и матросы быстро втащили его сетчатым подъемником на палубу и повели к врачу.

Но военные есть военные. Чувство благодарности у них притуплено, а чувство ответственности повышено.

– Итак, – сказал Моржов Павловой, – продолжим. На чем мы остановились? С каким заданием шли? В какой валюте получали плату?

– В испанских сардинах, – сказала Павлова.

– Отставить шутки! – рявкнул Моржов.

– Дурак! – сказала ему Павлова.

В ответ на это он развернул корабль и взял курс на родной Севастополь, военную базу. Там много начальства, там легче во всем разобраться.

– Отобьем? – спросил Тристан у Генри, показывая на удаляющееся судно.

– Мы здесь нужнее, – ответил Генри.

– Почему?

– Смотри.

Он показал, как на вершине айсберга начала чуть‑чуть шевелиться и бить крыльями другая птица.

– Этот паноптикум начинает разворачиваться, – понял Тристан. – Ничего себе плавучий мавзолей!

– Смотри! – радостно завопил Генри. – Наши пришли!

Прибыл американский корабль с полковником Еллоу на борту. Он опирался животом (пузом) на поручень и внимательно рассматривал море в бинокль.

– Ага, сынки, вы здесь! – радостно закричал он. – Поднимайтесь скорее на борт.

Сынки, торопясь и толкаясь, забрались в подъемник его корабля и въехали на палубу.

– Шеф, – сказали они. – В этом айсберге заморожены птицы. Они очень опасны. Они могут есть людей.

– Вот и хорошо! – ответил шеф. – Вы об этом расскажете начальству. А то они думают, что жизнь в командировке – сахар.

– Какому начальству? – закричал Генри. – Надо здесь помочь людям.

– Вот вернемся на базу, получим приказ, – успокоил его Еллоу, – и вернемся помогать.

– А сейчас?

– А сейчас у меня другой приказ. Доставить вас на базу.

Корабль развернулся и взял курс на ШСА.

* * *

Вновь ожившая птица слетела с края айсберга и стала кружить над брошенным буксиром. Опять выскочил человечек с ракетницей, выстрелил в нее, и птица вдруг загорелась у него на глазах, будто она была сделана из магния, затрепыхалась, рассеивая вокруг себя искры и дым, и упала в океан. Только пар и шипение побежали по волнам.

Как раз в это время появились лабакамские катера с вернувшейся командой на борту.

Команда на шлюпках направилась на свой буксир. Первыми на борт поднялись капитан и замполит. У обоих были просветленные лица после посещения зоопарка и музея деревянной скульптуры.

Они с изумлением посмотрели вокруг. Все было переломано.

– Да! – сказал замполит. – Я же говорил вам: не надо им давать коньяк.

Тут из‑под обломков появился человечек с ракетницей.

– Что здесь произошло? – спросил капитан.

– Нападение. С ледника слетают страшные птицы. Они едят людей.

– И где они сейчас?

– Сгорели. Я их сбивал из ракетниц.

– Все ясно, – сделал выводы замполит. – Белая горячка. Вот что значит три месяца в море без отпуска. Врача сюда, скорее.

И вот уже снова запыхтел по океану маленький буксир, делая свою морскую работу. На палубе, приведенной в порядок, матросы красили трубу.

* * *

Мчится в сторону Севастополя никелированный катер.

* * *

Приближается к Америке судно под командованием полковника Еллоу.

* * *

А на буксире, который тащил айсберг, происходил такой разговор капитана с заместителем:

– Черт возьми, может, это не бред? Может, он говорит правду? Может, нам следует осмотреть айсберг? Может, в этом айсберге и в самом деле что‑нибудь не так? – говорил заместитель.

– Эту воду давно уже ждут в Ялте, – отвечал капитан. – Если в этом айсберге что‑нибудь не так, нам еще полгода торчать в океане. Идем мы себе и идем, и нечего лодку раскачивать.

* * *

В Ялте уже много лет не хватало воды. Ее включали в домах на короткое время, чтобы люди успевали почистить зубы, умыться и забежать в туалет. Кто не успевал, должен был умываться в море. Поэтому вы представляете, какой праздник был в городе, когда в порт вошел маленький буксирчик и вволок огромный, сверкающий в утренних лучах солнца ледяной утес.

Между прочим, входил буксирчик медленно, почти целый день. И целый день город ликовал. На берегу играл оркестр и проводились митинги. Между ног бегали мелкие дети с воздушными шариками. На шариках был нарисован айсберг с буксирчиком.

К вечеру среди толпы осторожно проехала машина «скорой помощи». Кажется, это повезли человечка, который стрелял из ракетницы.

Но постепенно все привыкли к новой ситуации. На айсберг все меньше обращали внимания. Все меньше было восторгов, все тише играла музыка. На фоне ночного звездного неба все ярче проступал обрисованный звездами Ай‑Петри. Город постепенно погружался в темноту. Сиял только освещенный прожекторами ледяной погреб.

И вот на фоне этой благодати вдруг послышалось мощное «крак», и по всей задней неосвещенной стороне айсберга пробежала трещина. Точно от ледокола. Затем вторая. Затем третья. В эту щель можно было видеть лапы, головы и крылья.

Через час после «крака» на вершине айсберга показалась первая вылупившаяся мокрая птица. Она с трудом приподнялась на лапах и, опираясь на крылья, как пьяная, заковыляла к краю льдины. Зловещий инкубатор заработал.

Первыми радостную новость увидели ночные милиционеры. Вернее, утренние. Стая из трех грифов, каждый размером с троллейбус, сидела и глазела на город.

Милиционеры засвистели в свистки и по рации сообщили начальству:

– Наш айсберг захватили какие‑то чудовища. Товарищи командиры, на краю айсберга галлюцинации сидят.

– Почему галлюцинации?

– Потому что в жизни такого не бывает.

Первый трехметровый пластмассоватый гриф спикировал на город. Он уселся на промтоварный ларек на пристани, и под его тяжестью ларек наклонился.

Второй гриф подлетел к нему, и ларек рухнул. Он рассыпался на отдельные окна и двери, и из него выкатился человек. Это был ночной жулик, которого давно разыскивала милиция.

Первый гриф попытался заглотать жулика. Но это у него никак не получалось, потому что на жулике было надето восемь пар джинсов и два кожаных пальто. Гриф упрямо таскал и таскал человека по асфальту, и на асфальте появились кровавые полосы. Второй гриф в это время нападал на утреннего дворника. Дворник отбивался метлой из пальмовых листьев, и это его спасло. Листья были твердые и рвали язык птице.

В городе началась паника. На пристани появилось милицейское оцепление, завыли сирены.

* * *

«Да, Павлова была права, – сказал сам себе полковник Моржов, когда сигнал тревоги докатился и до его части. – Это не выдумки, это реальная опасность».

И на своих кривых хромовых сапогах он поковылял к дельфиньим вольерам.

– Послушай, дочка, эти птицы разламывают Ялту. Что делать? Может, подплывешь с моря с парой ракет и вдаришь по ним?

– А что, другого способа жить с соседями по планете у военнослужащих нет? – спросила Павлова.

– А ты сама что – не военнослужащая? – спросил Моржов.

– Я завербованная.

– Я не шучу, – сказал Моржов. – Там в городе люди, дети, курортники. Эти чудовища же сейчас черт‑те что натворят.

– Послушайте, полковник, – сказала Павлова. – Я вам скажу, что делать. Только дайте слово офицера, что вы сделаете, как я скажу.

– Даю, – согласился Моржов.

– Первым делом закройте город дымовой завесой.

– Гениально! – согласился полковник.

– Потом сообщите вашему правительству – не генералам, а гражданским, именно правительству, – что эти птицы уникальны. Их нельзя убивать. Их надо сохранить живыми.

– Они меня спросят: а как?

– А так. Выведите в море ближайший авианосец. Когда город окутает дым, птицы сами на него усядутся. Особенно если набросать туда еды. Потом… Не забывайте, у вас же есть сонный порошок…

Дальше Моржов не дослушал. Он уже бежал к телефону.