Глава 22. Энтони попытался разбудить Розлинн, они уже подъезжали к Пикадилли, где находился его дом как раз напротив Грин парка

Энтони попытался разбудить Розлинн, они уже подъезжали к Пикадилли, где находился его дом как раз напротив Грин парка. Он надеялся, что Джеймс еще не пришел, а Джереми уже спит – ему совсем не хотелось сейчас с ними объясняться.

Энтони был в замешательстве. Обычно женщины не спали в его объятиях, поэтому он и не знал, что делать с той, которая не хочет просыпаться.

Он попробовал еще раз.

– Просыпайся, девочка моя, или ты забыла, какой сегодня день? Неужели свадебные колокольчики ни о чем не напоминают тебе? Или ты думаешь, что твоему мужу нравится, что ты спишь здесь такая привлекательная?

Она зевнула, потерла глаза, отгоняя сон – так по-детски. – Энтони, а почему ты настоял на возвращении в Лондон сегодня?

Его глаза блеснули.

– Невесты обычно очень нервничают в первую брачную ночь. Я подумал, что, может быть, для тебя будет проще провести ее в уже знакомой кровати.

Карета остановилась у подъезда особняка, слабо освещенного уличным фонарем.

– Наконец-то, – сказал Энтони и выпрыгнул, широко распахнув дверцу. – Идем, моя дорогая, и я перенесу тебя через порог.

Она оперлась о его руку и спустилась на землю.

– Это не обязательно.

– Позволь мне исполнять мою роль, – галантно отвечал он и легко, одним движением подхватил ее на руки. – В любом случае мы должны подчиниться традиции.

Наверное, ее придумали для того, чтобы невеста не могла убежать.

– Какая чушь! – она засмеялась, обвивая рукой его шею. – Скорей всего, некоторые невесты теряли сознание у порога, и их приходилось переносить.

– Только некоторые? – он засмеялся. – Уверяю тебя, что непросвещенность невест относительно супружеского ложа очень велика. Матери не могут обсуждать такие вещи с дочерьми, им мешает стыдливость, поэтому бедные девушки так переживают и нервничают из-за приближающейся потери девственности.

– Энтони! – взмолилась она, хотя ей сложно было не улыбнуться его жестокой насмешке. – Может быть, ты не будешь говорить подобных вещей? – и добавила, чтобы последнее слово осталось за ней:

– Кроме того, не у всех невест есть матери, чтобы просветить их.

– А, сейчас мы переходим на личности. Но ты ведь не боялась, так ведь, дорогая?

– Ты не дал мне времени, чтобы испугаться, – сказала она, снова покрываясь румянцем.

Дверь особняка открыл дворецкий. Лицо его сохраняло невозмутимое выражение, словно ничего не было удивительного в том, что его хозяин вошел ночью в дом с женщиной на руках. Розлинн даже встревожилась, но, секунду спустя обернувшись, увидела вдруг, как на лице Добсона появилось откровенное выражение крайнего удивления. Она улыбнулась ему через плечо.

Но тут с лестницы донесся тихий и вкрадчивый голос. На ступеньках с бокалом вина стоял Джеймс Мэлори.

– Приятно видеть подобную сцену.

– Вряд ли тебе есть чему радоваться, – ответил Энтони. – Но раз уж ты здесь, то можешь узнать, что я женился на этой девушке.

– Лжешь, черт подери!

– Он действительно сделал это. – Розлинн от души позабавилась его удивлению. – Вы думаете, я позволила бы кому угодно переносить меня через порог?

Энтони также был доволен замешательством брата.

– Боже праведный, Джеймс, не думал увидеть, как ты потеряешь дар речи. Но ты наверное понимаешь, что я не собираюсь ждать еще столько же, пока ты придешь в себя.

Энтони внес Розлинн в комнату и закрыл спиной дверь, заметив:

– Наконец-то одни.

Он бросился на кровать и она оказалась у него на коленях. Энтони нежно покусывал ее губы, кончиками пальцев гладил ее щеки, не давая ей закрыть глаза. Его глаза потемнели и горели страстью. Наконец он сказал ласково, дыханием касаясь ее губ:

– Ты перестанешь, наконец, думать, что это единственная ночь в твоей жизни, когда все знают, что ты собираешься заниматься любовью? О, дорогая, мне так нравится, когда ты краснеешь.

– Это бывало со мной редко, пока я не встретила тебя.

Почему-то ее ответ взбесил Энтони. Он снял ее с колен:

– Это было чрезвычайно глупо – столько ждать. Даю тебе пять минут, чтобы ты сделала все, что нужно.

С этими словами он исчез в гардеробной, оставив Розлинн с глупой улыбкой на губах. Неужели она смогла заставить его потерять контроль над собой? Невероятно. Но она и сама волновалась, путаясь, нервно снимала одежду и думала, что могла бы делать это побыстрее. Ее сердце билось с невероятной скоростью, она напряженно прислушивалась в ожидании, когда откроется дверь. Прыгнув в кровать, она никак не могла решить, откинуть одеяло или остаться накрытой.

Когда он, наконец, вернулся, он был одет в длинную рубашку из малинового бархата. С пронзительным смущением Розлинн сообразила, что даже не подумала надеть ночную рубашку. Разве это было не в порядке вещей, что жена ждет в постели своего мужа обнаженной? И довольная улыбка Энтони подтвердила это.

– Можно мне? – он сел рядом с ней и начал перебирать ее локоны.

Она дотронулась до рыжей пряди, упавшей ей на плечи.

– Я забыла…

– Я рад.

Он действительно был рад. Он обожал ее волосы, любил дотрагиваться до них, запускать в них пальцы. Он гладил ее по голове, пока глаза ее не закрылись, а на губах не появилась мечтательная улыбка.

– Как хорошо, – мягко вздохнула она.

– Действительно? А как насчет этого? – Его губы коснулись ее виска, опустились ниже, остановились надолго на губах, глубокий поцелуй, прежде чем он продолжил опускать руку по ее спине, пока не дошел до ягодиц.

– Это слишком хорошо, – проговорила она. – Дорогая, разве это была только прошлая ночь? Кажется, что вечность пролегла между сейчас и тогда.

Она погладила его по щеке и провела пальцем по его губам:

– Правда, вечность?

Он нетерпеливо прошептал ее имя, обвил ее за талию и поцеловал в ладонь. Его глаза пристально смотрели в ее глаза. Между ними пробежал электрический ток, тугой и жаркий. Продолжая ласкать ее, он снял с себя рубашку, откинул одеяло и накрыл ее тело своим. Его поцелуй был таким долгим и страстным, что она чуть не потеряла голову, и тогда он окончательно овладел ею. Она достигла наслаждения почти сразу же и вскрикнула, доставив этим огромное удовольствие Энтони. Розлинн чуть отстранилась, ожидая, когда их дыхание вновь станет нормальным. Она не хотела, чтобы он двигался, и обняла его крепко. Конечно, это не могло бы его остановить, но он и сам не хотел двигаться. Его голова покоилась на ее плече, его дыхание ласкало ей спину.

– Ты заставила меня потерять голову, – вздохнул Энтони.

– Это плохо?

– Можешь судить меня, если я не буду заниматься с тобой любовью в более медленном темпе.

Она засмеялась глубоким смехом:

– Если я правильно поняла, ты напрашиваешься на комплименты. Или ты хочешь знать, не разочаровал ли меня из-за того, что все произошло слишком быстро? Совсем нет. Ты был прекрасен.

Он улыбнулся ей нежнейшей улыбкой, которая отозвалась в ней теплом. Она дышала тяжело, ее губы приоткрылись и поцеловали его. Но потом он встал, поразив ее тем, что стянул с нее одеяло, и прикрывшись им, поднял рубашку с пола, которую до того неосмотрительно бросил. Снова присев на край постели, но на достаточном расстоянии, что должно было предостеречь ее, он заметил:

– Я хотел бы честно признаться, что я солгал тебе сегодня.

– В чем?

– Может, угадаешь, дорогая? – он внимательно посмотрел ей в глаза. – Я не собираюсь продолжать свои отношения с другими женщинами после нашей свадьбы. Я абсолютно разрушил твои планы, не так ли?

– Но ты же согласился!

Он улыбнулся, с удовольствием осознавая свою мужскую победу:

– Я мог сказать что угодно, чтобы заполучить тебя в жены, чтобы ты не могла отступить.

Розлинн взглянула на него рассерженно, кровь закипела в ее жилах.

– Ты женился на мне обманом!

– Я женился на тебе честно.

– Я предложила тебе идеальные условия.

– Но ты не спросила меня о моих желаниях. И, дорогая, если бы ты просто задумалась об этом, ты бы поняла, сколь абсурдным было твое условие. Не ты просила меня жениться на тебе, я сам сделал тебе предложение, и ты прекрасно знаешь, что я не делал этого никогда раньше. Я оставил любовниц в прошлом. Единственная женщина, которую я хочу сейчас, – это жена.

Розлинн просто завораживала магия его нежного голоса.

– Ты говоришь так сейчас, но что будет через месяц, через год? Твои глаза начнут искать новый предмет уже очень скоро…

Энтони усмехнулся.

– Мои глаза выискивали новые предметы целых девятнадцать лет, пока не остановились на тебе. Позволь им отдохнуть, Розлинн. Они выбрали тебя и не хотят больше ничего.

Ее глаза сузились, что не предвещало ничего хорошего:

– Ты считаешь, что это повод для шуток? Позволь мне сказать…

Он приблизился к ней и обхватив ее за талию, повалил на кровать. Одеяло сползло куда-то. Он хотел продолжать удовольствия брачной ночи. Глупая девчонка. Правда была в том, что он не хотел никого кроме нее.

– Так ты все еще настаиваешь на моих любовницах?

– Черт возьми! Разве это не то, о чем я только что говорила! – ответила она.

– Очень хорошо, – его глаза обласкали ее лицо, остановились на губах, и голос его стал глубже:

– И ты готова исполнять эту роль?

– Я?

Он опять умопомрачительно усмехнулся:

– А кто еще?

– Ты можешь получить любую женщину, которую захочешь. Энтони, будь хоть раз в жизни серьезен, – сердито сказала она.

– Дорогая, еще ни разу в жизни я не был так серьезен. Как я могу заниматься любовью с другой женщиной, если единственная женщина, которую я хочу, – это ты. Это невозможно, понимаешь. Страсть сильно отличается от простого желания. Или ты так не думаешь?

Она смотрела на него смущенно и с некоторым удивлением, все это было выражено в плотно сжатых губах.

– Но это не значит, что ты не будешь встречаться с той, которая тебе понравится. Энтони устало заметил:

– Если настанет такой день, я сразу вспомню тебя вот такой, лежащей в постели, чтобы остаться верным супругом.

Она фыркнула недоверчиво:

– Ты очень хорошо сказал. Я согласна. Но ты забыл, что не любишь меня.

Энтони снова потянулся к ней, провел рукой по щеке, взял за подбородок, маленький упрямый шотландский подбородок.

– Тогда, может быть, проверим, что я чувствую?

– Ты женился на мне, чтобы вызволить меня из ужасной ситуации, за что я тебе бесконечно благодарна, – напомнила Розлинн.

– Черт возьми, ты прекрасно знаешь, почему я раскритиковал всех мужчин, которых ты наметила себе в мужья. Я лгал, Розлинн, потому что не мог себе даже представить, что кто-то из них будет обладать тобой.

Энтони на секунду закрыл глаза, чтобы сдержаться. Когда он открыл их, в них еще был отблеск ярости. Но голос был сдержан, с налетом высокомерия:

– Моя дорогая, если бы я хотел просто помочь тебе, как ты уверяешь, я бы просто быстро и без особых трудностей расправился с твоим кузеном. Но я сам хотел тебя, это ведь так просто. – Его голос стал суровей. – И если ты еще раз заговоришь о другой женщине, я сыграю роль архаического мужа и выпорю тебя.