Р ЕВ ОЛ ЮЦ ИИЧ ЕТ ВЕ РТ Ь В ЕК А 6 page

народу. Таков в основном наш подход к тому, что мы делаем. Все

эти идеи направлены на повышение эффективности экономики наряду

с использованием правильных методов управления, развитием

соревнования, материального и морального стимулирования.

Это не означает отказ от тех результатов, которых мы достигли

к сегодняшнему дню, это означает лишь направить наши усилия

на наиболее рациональное использование наших запасов, сделать

оптимальной нашу организацию, наши планы, нашу программу

действий с учетом на будущее, то будущее, на которое мы завоевали

право героизмом, храбростью и стойкостью нашего народа,

и это право мы должны уметь отстоять. У нас блестящие

возможности, и мы должны воспользоваться ими наилучшим образом!

Здесь так много говорилось о том, как сберечь нефть вплоть до

последнего грамма, о том, как вводить новую технологию, как

«• 509

вдохновить на это народ, и сейчас, на этом форуме, ставшем уже

историческим, я воспользовался предоставленной мне возможностью

поговорить об энергетике и путях сбережения энергии, об

экономии материалов, человеческих ресурсов. Но я говорил не

только об энергии и ее экономии, но и о том усилии, которое мы

должны приложить в ближайшие 15—6 лет, о стратегической линии

государства. И вы, энергетики, которые так много думали и

так много работали в этом направлении, будьте в авангарде экономической

стратегии революции, в авангарде борьбы за будущее.

Наш дух, наша сознательность, наш революционный героизм делают

нас достойными его!

Родина или смерть!

Мы победим!

Новое время, 1984, № 52, с. 22—2.

Н ЕО ТЛ ОЖ НА Я Н ЕО БХ ОД ИМ ОС ТЬ ВН ОВ ОМЭ КО НО МИ ЧЕ СК ОМП ОР ЯД КЕ И нт ер вь ю

м ек си ка нс ко й г аз ет е «Э кс ел ьс ио р»

21 м ар та1985 г од а

Рехино Диас. Возможно ли единство между столь

различными правительствами, существующими в Латинской Америке?

Фидель Кастро. Думаю, что возможно.

Экономический кризис и внешний долг —вот что сплотит

страны Латинской Америки, причем сплотит значительно больше,

чем их объединила война за Мальвинские острова. Тогда латиноамериканские

народы сплотились на основе, можно сказать, родственных

связей, на эмоциональной, нравственной и политической

основе, ибо речь шла о войне, развязанной против братского народа

из-за колониальных притязаний, из-за стремления сохранить

захваченное в результате несправедливых действий, уходящих в

историю, в те времена, когда Англия была самой могущественной

империей мира. Они видели в войне за Мальвины войну европейского

государства против латиноамериканской страны, однако это

не было чем-то, что затрагивало бы жизненные экономические интересы

стран Латинской Америки. Иными словами, исключая этот

аспект латиноамериканского патриотизма и политический аспект

вопроса, они ничего не теряли и не выигрывали в экономическом

отношении. Их солидарность была истинно бескорыстной. Что же

касается переживаемого Латинской Америкой экономического

кризиса и внешнего долга, то решение этой проблемы для латиноамериканских

стран является вопросом самого их существования.

Говорят о кризисе 30-х годов. Нынешний кризис хуже кризиса

30-х годов. За исключением нефти, покупательная способность

латиноамериканских экспортных товаров ниже той, что была

у них в 30-х годах. Впрочем, нет необходимости идти так далеко:

если сравнить цены на наши товары 24 года назад с нынешними,

то мы увидим, что покупательная способность основных товаров

нашего традиционного экспорта во многих случаях, в том числе и

в случае с сахаром, в данный момент в 3— раза ниже.

Приведу пример. 24 года назад для покупки одного бульдозера

мощностью 180 лошадиных сил требовалось 200 тонн #сахара;

сегодня по существующим ценам мирового рынка для приобретения

того же бульдозера нужно 800 тонн сахара. И если в том же

плане проанализировать кофе, какао, бананы, руду, которые экспортирует

Латинская Америка, то окажется, что для приобретения

бульдозера или любой другой строительной машины, транспортного,

сельскохозяйственного или промышленного оборудования,

ввозимого из развитых стран, сейчас требуется в 3— раза больше

продуктов, чем тогда. Впрочем, если обратиться к 1950 году,

то мы видим, что с того времени отношения обмена значительно

ухудшились.

Однако каково отличие 30-х годов от нынешнего положения?

В то время население Латинской Америки составляло менее трети

сегодняшнего. Ныне несравненно больше социальных проблем,

чем в 30-х годах, иными словами, эти проблемы накапливались.

Таким образом, в настоящее время у нас в 3— раза больше население

и умножившееся число социальных проблем против

30-х годов.

Однако самое главное это то, что во время кризиса 30-х годов

у Латинской Америки практически не было внешнего долга. А сейчас

у нас и обострившийся кризис, и накопившиеся в неизмеримо

большем количестве социальные проблемы, и внешний долг в

360 миллиардов долларов. Математический анализ существующего

положения показывает, что долг неоплатен, как бы мы ни рассматривали

это положение, в целом или по странам. В отдельных

случаях положение более тяжелое, но оно тяжелое во всех без

исключения случаях.

Согласно последним официальным данным, полученным Экономической

комиссией ООН для Латинской Америки и Карибско-

го бассейна, Бразилия должна 101,8 миллиарда долларов, Мексика

—95,9 миллиарда, Аргентина —48 миллиардов, Венесуэла — 34 миллиарда, Чили, на мой взгляд, задолжала, по самым скромным

подсчетам, 18,44 миллиарда, Перу —13,5 миллиарда, Колумбия

—10,8 миллиарда. Если говорить о долге малых стран, то Коста-

Рика с населением около 2 миллионов человек должна

4.05 миллиарда долларов, Панама с аналогичным населением — 3,55 миллиарда, Уругвай —4,7 миллиарда долларов. И это по

скромным подсчетам, ибо, согласно данным уважаемых уругвайских

и чилийских друзей, фактический долг Уругвая достигает

5.5 миллиарда, а Чили —23 миллиарда долларов. Иначе говоря,

официальные цифры оказываются ниже реального уровня долга.

Нередко международным организациям бывает нелегко узнать его

реальный объем, впрочем как и самим правительствам, потому что

к контролируемым долгам добавляются необъявленные долги частных

организаций.

Рехино Диас. А долг стран с наибольшей задолженностью,

таких, как Бразилия, Мексика и Венесуэла, он что тоже больше

того, что называют?

Фидель Кастро. Я не совсем уверен в этом. По Бразилии

иногда называют цифру 105 миллиардов, по Мексике говорят примерно

о 100 миллиардах, по Венесуэле —о 35 миллиардах, однако

в любом случае ни одна из цифр, которые обычно называют, не

бывает ниже появляющихся в официальных данных международных

экономических организаций.

Некоторые страны, подобно Аргентине, обращают 52 процента

экспорта на выплату процентов по займам, у Боливии идет

57 процентов экспорта, у Мексики —36,58, у Перу —35,5, у Бразилии

—36,5, у Чили —45,5 процента. Считается, что 20 процентов

от всего экспорта, направляемых на выплату внешнего

долга, это уже процент, который практически невозможно выдержать.

О чем говорят эти цифры? Да о том, что ни одна страна не может

развиваться в таких условиях. Это выразилось в уменьшении

валового внутреннего продукта всех латиноамериканских стран

в 1981—984 годах. В Уругвае, например,—на 13,9 процента, в

Аргентине —на 6, в Чили —на 5,4, в Венесуэле —на 6,1 процента,

несмотря на огромные экономические ресурсы этой страны.

Поскольку население выросло за эти годы, еще больше сократился

валовой внутренний продукт в расчете на душу населения.

Так, в Боливии он сократился на 24,6 процента, в Коста-Рике — на 14,1, в Чили —на 11,2, в Мексике —на 6,3, в Аргентине —на

11,8, в Венесуэле —на 16,2, в Уругвае —на 16,2 процента. В Венесуэле

валовой внутренний продукт в расчете на душу населения

сократился не только в 1981—984 годах, он последовательно

сокращался последние семь лет, причем сокращение за этот период

составило 24 процента. Степень воздействия экономического

кризиса и внешнего долга, особенно за последние годы, можно

оценить по показателям прироста продукции по стране и на душу

населения, который не только приостановился, но и снизился. Некоторые

страны прилагают поистине впечатляющие усилия, для

того чтобы справиться с положением. В этом смысле можно привести

в качестве примера три крупнейшие, наиболее значительные

страны региона.

Бразилия в 1982 году экспортировала продукцию на

20,172 миллиарда долларов, а в 1984 году —на 26,96 миллиарда,

импорт же, который в 1982 году достигал 19,395 миллиарда долларов,

в 1984 году сократился до 14,36 миллиарда.

Мексика, экспортировавшая в 1982 году на 22,081 миллиарда

долларов, в 1984 году повысила уровень экспорта до 23,5 миллиарда,

импорт же она сократила с 14,434 миллиарда в 1982 году до

10,0 миллиарда долларов в 1984 году.

Аргентина повысила свой экспорт с 7,622 миллиарда долларов

в 1982 году до 8,7 миллиарда в 1984 году, а импорт сократила

с 4,859 миллиарда в 1982 году до 4,27 миллиарда долларов в

1984 году.

Путем огромных усилий в области экспорта и огромного сокращения

импорта до уровня, почти невыносимого для экономики,

эти страны добились положительного сальдо во внешнеторговых

балансах. Бразилия добилась положительного сальдо 12,6 миллиарда

долларов, Мексика —13,5 миллиарда и Аргентина — 4,43 миллиарда. Это положительное сальдо, достигнутое ценой невероятных

усилий, за счет того, что практически были исчерпаны

запасы сырья и, вероятно, нанесен ущерб техническому обслуживанию

и обновлению промышленного оборудования, было обращено

каждой из этих трех стран на уплату процентов по долгу.

В целом же в виде процентов и прибылей страны Латинской

Америки выплатили в 1984 году 37,3 миллиарда долларов, почти

на 3 миллиарда больше, чем в 1983 году, при этом они получили в

счет займов и инвестиций 10,6 миллиарда долларов.

Чистый перевод финансовых средств из стран Латинской Америки

за границу в 1984 году достиг 26,7 миллиарда долларов.

Только за два года, 1983 и 1984 годы, чистый вывоз финансовых

средств из стран Латинской Америки за границу за счет процентов

и прибылей составил 56,7 миллиарда долларов. Это означает,

что слаборазвитые страны Латинской Америки в своей совокупности

финансируют экономику и развитие самых богатых развитых

стран мира огромными суммами денежных средств. Это реальный

факт. И эти деньги ушли навсегда и никогда не вернутся.

Темпы роста замедлились, они значительно ниже рекордного

уровня в 24 процента, достигнутого в 1981 году,—естественно,

никто уже не осмеливается давать в долг,—но долг все равно возрос,

по тем или иным причинам, на 5,5 процента. Надо полагать,

что в предстоящие 10 лет выплата процентов по долгу —в предположении,

что он почти не будет расти,—составит в среднем

40 миллиардов долларов в год.

24 года назад Кеннеди в целях решения социальных проблем

и развития Латинской Америки выдвинул программу экономического

сотрудничества ≪Союз ради прогресса≫ объемом до 20 миллиардов

долларов с вложением этих средств в течение 10—5 лет.

Эта идея возникла у него под влиянием навязчивого кошмара

Кубинской революции и была направлена на устранение объективных

условий, способствующих новым революциям. Теперь же

экономически слаборазвитые страны этого полушария при удвоившемся

населении и утроившемся количестве социальных проблем

отдают развитым странам 40 миллиардов долларов в год в

счет выплаты процентов по долгу, а за 10 лет они должны будут

выплатить 400 миллиардов долларов, в 20 раз больше того, что

Кеннеди намеревался вложить за 10—5 лет в экономическое

сотрудничество для решения социальных и экономических проблем

Латинской Америки, когда регион насчитывал лишь половину

нынешнего населения и стоял перед несравнимо меньшим

количеством накопившихся социальных проблем, когда мировая

экономика шла вперед, не было кризиса, а цены на основные экспортные

товары обеспечивали им намного большую покупательную

способность.

Политическое, экономическое и социальное положение Латинской

Америки таково, что она не в состоянии выдержать новые

ограничения и жертвы.

В последние месяцы мы были свидетелями событий в Доминиканской

Республике, когда там началось применение мер Международного

валютного фонда, в стране с относительно стабильным

политическим положением, с конституционным порядком.

Повышение цен в результате девальвации доминиканского песо,

при которой его обменный курс был снижен с одного до трех

песо за доллар и применен к валютным средствам на импорт

медикаментов и других товаров народного потребления, вызвало

восстание населения. В ответ на это правительство бросило армию

и полицию против демонстраций протеста, в результате чего,

по официальным данным, было 50 убитых и 300 раненых, хотя

многие утверждают, что число жертв было больше. Несколько недель

назад новые требования Международного валютного фонда

предопределили распространение обменного курса в размере три

песо за доллар на все импортные товары, включая топливо. Не

дожидаясь реакции народа, правительство вновь бросило армию

и полицию оккупировать города и попытаться задушить народный

протест. Это привело к обстановке отчаяния и напряженности в

Доминиканской Республике.

Другой недавний пример такого рода мы находим в Панаме

после того, как приступило к исполнению своих обязанностей новое

правительство. Введение 7-процентного налога на определенные

виды обслуживания и перенесение срока повышения заработной

платы врачам и учителям, о котором ранее была достигнута

договоренность, создали аналогичную обстановку, и сотни

тысяч людей бросились на улицу. Правда, там не было никаких

репрессий и жертв благодаря позиции Национальной гвардии,

которая сыграла прогрессивную роль, боролась за восстановление

суверенитета над каналом и тесно связана с народом. Не в ее духе

стрелять в народ. В результате упомянутые меры пришлось отменить.

Кстати, они не имели своей целью решение тяжелых экономических

трудностей Панамы, подобных тем, которые стоят

перед остальными странами Латинской Америки, а были лишь

попыткой в какой-то степени сбалансировать бюджет и таким образом

создать минимальные условия, которых требовал Международный

валютный фонд для начала переговоров об отсрочке платежей

по задолженности.

В Боливии, где рост инфляции в 1984 году, согласно предварительным

расчетам ЭКЛАК, должен был составить 1682 процента,

а на самом деле, по последним данным, достиг 2300 процентов,

создалось такое трудное экономическое положение, что в последние

13 дней страна оказалась полностью парализованной. На

улицы вышли десятки тысяч шахтеров, вооруженных динамитными

шашками, рабочих, студентов, представителей других народных

слоев, поднялись крестьяне в деревнях и блокировали

дороги. В этой отчаянной ситуации они требовали повышения заработной

платы, установления контроля над ценами, поставками

продуктов и промтоваров, применения других мер. Положение стало

почти неконтролируемым. И никто не знает, как выйти из

этого навалившегося на страну глубокого экономического кризиса.

Интересно то, что эти упомянутые мною события произошли

практически стихийно в ответ на объективно создавшееся положение.

Рехино Диас. Почему это не привело к государственному

перевороту, почему не произошел государственный переворот?

Фидель Кастро. Об этом я скажу позже, когда буду излагать

свою точку зрения на возможное развитие событий в отдельных

странах в результате этого положения. Сейчас я просто

констатирую факты, которые произошли стихийно вследствие экономического

кризиса и задолженности.

Самое острое экономическое положение сложилось в Боливии,

где, как я уже сказал, в 1981 —984 годах, то есть всего за три

года, валовой внутренний продукт уменьшился на 16,1 процента,

а его размер в расчете па душу населения сократился на

24,6 процента.

Стоимость экспорта Боливии в 1982—984 годах снизилась с

828 миллионов до 730 миллионов долларов, в то же время ее

скромный импорт возрос с 429 миллионов в 1982 году до 460 миллионов

долларов в 1984 году, то есть весьма незначительно.

Стране с таким населением, такими проблемами и потребностями,

как у Боливии, практически невозможно держаться на импорте

порядка 460 миллионов долларов.

Полученные же в прошлом году 270 миллионов долларов за

счет благоприятного внешнеторгового баланса пришлось израсходовать

на выплату процентов по долгу.

Иными словами, в трех упомянутых странах меры Международного

валютного фонда или попытки их применения вызвали

серьезные политические и социальные конфликты в связи с тем,

что народы полностью отвергают новое снижение уровня жизни

и новые жертвы, которые им навязываются.

В странах Южной Америки происходит процесс демократизации,

который встречен в Латинской Америке и в остальных странах

мира с огромным интересом и большой симпатией.

Демократизация происходит почти одновременно в трех таких

важных странах, как Аргентина, Перу и Бразилия. Что же касается

Уругвая, то он важен не столько ввиду размеров его территории

и ресурсов, сколько по тому огромному символическому

значению, которое имеет возвращение к конституционным порядкам

после долгих лет военного угнетения страны, являвшейся в

течение многих лет моделью демократических учреждений. Ведь

Уругвай, так же как и Чили, нередко называли американской

Швейцарией.

Американская администрация объявляет —и преподносит это

едва ли не как успех своей политики,—что в Латинской Америке

демократия движется вперед, но на деле движется вперед

кризис.

Несомненно, эти процессы демократизации имеют место отчасти

благодаря борьбе народов и их сопротивлению военным диктатурам,

но этому в значительной степени способствовал и тот

факт, что экономический кризис настолько глубок, что военные

оказались оглушенными и деморализованными и уже не в силах

контролировать положение.

Военные отходят от государственного управления. Будь экономическое

положение менее тяжелым, они удержались бы, постарались

бы оставаться у власти больше времени. Теперь же они

передают государственное управление гражданским властям и,

кстати, оставляют им ужасное наследие.

Мы подчеркиваем: если не будут решены экономические проблемы,

связанные с задолженностью, то упомянутые демократические

процессы также неизбежно придут к кризису.

В Уругвае, по словам близких к новому правительству лиц,

внешняя задолженность достигает 5,5 миллиарда долларов, а экспорт

—всего лишь одного миллиарда. Важные рынки, такие, как

рынок текстильных товаров в Соединенных Штатах, оказались

под отрицательным воздействием протекционистских мер, а крупных

рынков мяса они были лишены в результате экспорта мяса

из стран Европейского экономического сообщества, произведенного

на основе субсидий. В годы военного правительства уровень

жизни снизился на 50 процентов. Как может правительство страны,

находящейся в таких условиях, где гражданские круги только

что пришли к власти благодаря поддержке граждан после

долгих лет жестоких репрессий, пойти на меры Международного

валютного фонда и требовать от народа новых жертв? С аналогичным

положением сталкиваются демократические процессы в

Аргентине и Бразилии.

Невозможно себе представить, чтобы новые руководители этих

стран, вставшие во главе демократического процесса после долгих

лет военной диктатуры, бросили на улицу армию и полицию стрелять

в народ, для того чтобы провести меры Международного валютного

фонда и выплатить задолженность до последнего сентаво.

Эти руководители со всей ясностью заявили, что они не собираются

перекладывать на плечи народа бремя последствий задолженности,

что они не собираются проводить политику сокращения

производства и что они не собираются приносить в жертву

развитие страны. Они выдвинули эти три основных предпосылки.

Пока еще нет ответа на то, как им можно реализовать эти

предпосылки, если не будет найдено решение проблемы задолженности.

Международный валютный фонд требует в первую очередь снижения

инфляции, сокращения бюджетного дефицита, приведения

ограничительных мер социального характера, усиливающих безработицу

и обостряющих проблемы, которые накапливались и

умножались на протяжении многих лет.

Действительность такова, что в 1983 году розничные цены в

целом по Латинской Америке повысились на 130,8 процента, а в

1984 году возросли на 175,4 процента. При таком уровне инфляции

практически невозможно управлять экономикой.

Я спрашиваю себя: можно ли в таких обстоятельствах требовать

от этих стран Латинской Америки, экономика которых в последние

годы не только оказалась в застое, но и переживает спад,

а население растет ускоренными темпами, можно ли требовать

от них, чтобы они каждый год извлекали из своей экономики

40 миллиардов долларов и были готовы отдать за 10 лет колоссальную

сумму в 400 миллиардов долларов только на выплату

процентов по внешней задолженности? Какие новые жертвы и

ограничения можно еще потребовать от этих стран, чтобы добиться

выплаты этой фантастической суммы по процентам, да

еще снизить инфляцию и обеспечить развитие?

Какими перспективами и надеждами стимулировать эти титанические

усилия? Какими аргументами привести в действие народ,

добиться его единодушия, сплоченности, поддержки, духа

самопожертвования, которые требуются для выполнения такой задачи?

Это практически невыполнимая задача.

В некоторых случаях уровень инфляции просто поразительный,

например в Боливии, где этот уровень достиг 2300 процентов,

в Аргентине —675, в Бразилии —194,7, в Перу —105,8 процента

и так далее. Как же можно требовать, чтобы они за год

решили эти проблемы: снизили инфляцию, выравняли бюджет и

к тому же выплатили астрономические суммы денег в счет процентов

по задолженности?

Кроме того, надо иметь в виду, что упомянутые цифры, относящиеся

к переводу средств в страны промышленно развитого

мира, касаются исключительно того, что ушло из страны по официальным

каналам в счет процептов и прибылей; к этому добавляется

утечка капиталов, которую практически невозможно

учесть в связи с формой, в которой она происходит. Но известно,

например, что в последние годы из Венесуэлы вывезли миллиарды

долларов в Соединенные Штаты, что то же самое произошло

в Аргентине, да и самим мексиканцам известно, что,

когда возникли экономические трудности и стала неминуемой

девальвация,—потому что всегда есть немало признаков, по которым

можно предугадать неизбежность девальвации,—десятки

миллиардов долларов были вывезены из Мексики в Соединенные

Штаты.

Я назвал только три страны, но то же самое происходит во

всех латиноамериканских странах, причем вызывается очень логичным,

простым и совершенно понятным механизмом: когда валюта

той или иной латиноамериканской страны начинает быстро

обесцениваться, теряется доверие к деньгам, полностью теряется

доверие к данной национальной валюте.

Рехино Диас. И к правительству.

Фидель Ка с тро. Порой теряется доверие и к правительству,

но не всегда обоснованно, ибо, в сущности, иногда бывает,

что новые правительства, возникая, получают в наследство такое

положение дел. Я бы сказал, что фактически в этом кризисе люди

даже не виноваты, он —следствие кризиса системы угнетения и

эксплуатации, навязанной слаборазвитому миру. Позже я могу

подробнее остановиться на этом —я стараюсь следовать определенному

порядку в изложении своей точки зрения.

Экономический кризис обрушился и в определенной степени

был обрушен на экономику менее развитых стран. Можно сказать,

что речь идет о процессе, который зарождался давно, последствия

которого были в большей или меньшей степени тяжелыми

в зависимости от экономических ресурсов данной страны, а

также от большей или меньшей эффективности защиты экономики

каждой страны от воздействия кризиса или усилий по его

преодолению. Есть огромное разнообразие таких случаев.

Нет сомнений в том, что политика, проводившаяся Чили, Аргентиной

и Уругваем, официальная политика военных режимов

привела к пагубным последствиям.

Насколько мне помнится, в последние месяцы правительства

Альенде, например, чилийский импорт мяса велся такими темпами,

что его объем за год должен был составить 1 0 0 м ил ли он ов долларов. Тем не менее через несколько месяцев после государственного

переворота Чи линачала экспортировать мясо. Каким

образом? Ценой тысяч убитых и исчезнувших людей, тысяч замученных

пытками, с помощью самых ужасных репрессивных методов,

массового увольнения государственных служащих, резкого

сокращения общественных услуг, массового увольнения заводских

рабочих, сокращения заработной платы, резкого снижения

уровня жизни населения. Естественно, многие люди, которые потребляли

мясо, перестали его потреблять, и через несколько месяцев

Пиночет стал экспортировать мясо.

Но это не существенное, что сделал Пиночет. Он представил

себя защитником западных порядков, западных ценностей, капитализма

и свободного предпринимательства, и в результате сразу

же появились экономические советники, специалисты-экономисты,

профессора чикагской школы и указали ему, как он должен

был на деле защищать западные интересы, интересы капитализма.

Они внушили Пиночету, что, если он хочет иметь эффективную

промышленность, ему следует открыть двери внешней конкуренции,

чилийской национальной промышленности и следует

вступить в конкурентную борьбу с европейской промышленностью,

с промышленностью Соединенных Штатов, Японии или таких

стран, как Южная Корея, Тайвань или Сингапур, куда

крупные транснациональные корпорации ввезли свою технологию

и где они навязали свою дисциплину, для чего, конечно, им потребовались

авторитарные, основанные на силе режимы. Был отброшен

ставший аксиомой для любой развивающейся страны, давно

общепринятый принцип, который гласит, что зарождающаяся промышленность

развивающихся стран должна быть ограждена от

конкуренции стран с большими ресурсами, более высокой технологией,

более высоким уровнем развития. В результате промышленность

разорилась, увеличилось число безработных, задолженность

поднялась как пена.

Именно там, в Чили, где были со всей строгостью применены

самые изощренные экономические принципы чикагской школы,

внешняя задолженность, которая при Альенде достигала лишь

4 миллиардов долларов, возросла до 23 миллиардов. Эту цифру я

считаю наиболее реальной из всех, которые упоминались. А безработица

достигла рекордного уровня среди стран Латинской Америки— 18,6 процента всей рабочей силы. Как вы знаете, кроме

безработных всегда имеется огромное число не полностью занятых,

работающих всего несколько часов в различных видах деятельности

в стремлении обеспечить себе существование.

Но та же самая экономическая политика, проводимая военной

диктатурой в Чили, была применена и в Аргентине, и в Уругвае.

Представьте себе, вовлечь автомобильную промышленность, тракторостроение

Аргентины, которые производят действительно высококачественные