Махатмы – Старшие Братья человечества

Итак, Шамбала реальная впервые открыто заявила о себе через нашу соотечественницу. Это было начало того грандиозного процесса раскрытия тайных знаний и идентификации его представителей, ведущих работу на Земле (процесс, известный как экстернализация Иерархии), осуществление которого было запланировано на XIX и особенно на XX век как время, предшествующее наступлению эпохи Водолея, знаменующей новый этап в развитии человеческой духовности.

В этом отношении «Письма Махатм» – живое свидетельство первой попытки прямого контакта Учителей с Западом. Он представляет собой переписку двух Махатм (Мория и Кут Хуми) с А. П. Синнетом и А. О. Хьюмом, начавшуюся в 1880 году и продолжавшуюся около пяти лет. А. П. Синнет – главный редактор индийской влиятельной газеты «Пионер» – познакомился с основательницей Теософского общества Е. П. Блаватской и, будучи поражен ее широкими знаниями и необычными способностями, высказал желание переписываться с кем‑либо из Махатм, которых Блаватская называла своими Учителями. Такое же желание выразил и А. О. Хьюм – орнитолог и высокопоставленный чиновник английской администрации в Индии. Согласие на это было получено, и так при посредничестве Блаватской (называемой в письмах Старая Леди) эти два джентльмена начали обмен письмами с духовно возвышенными представителями Шамбалы. В настоящее время оригиналы большинства этих писем хранятся в Британском музее в Лондоне, где каждый желающий – как верящий в существование духовной Иерархии, так и не верящий в каких‑то там «бессмертных» Махатм – может ознакомиться с их содержанием. Отдельные письма были переведены на русский язык Е. И. Рерих и вошли в книгу «Чаша Востока», изданную в Риге в 1925 году.

О самих Махатмах, этих земных представителях Шамбалы, и проводимой ими работе во благо человечества замечательно поведала Е. И. Рерих, одна из их учениц, в своих письмах различным адресатам, выдержки из которых, сведенные воедино, мы приводим ниже.

«Существует единая цепь Иерархии Света, продолжающаяся в беспредельность, и все истинные носители Света, появляющиеся и пребывающие еще и сейчас на нашей Земле, суть звенья ее. Конечно, Сыны Света, пришедшие из высших миров (Венера, Юпитер) на нашу планету в конце третьей расы нашего круга для ускорения эволюции ее человечества, и есть величайшие духи, стоящие во главе доступной и ближайшей нам по карме Иерархии Света. Они есть прародители нашего сознания. Им мы обязаны нашим умственным развитием. И, конечно, они принадлежат к цепи строителей космоса. Каждый такой строитель должен пройти человеческую эволюцию, чтобы затем встать во главе той или иной планеты. Но так как эволюция беспредельна, то и все эти Строители, завершая один цикл эволюции, начинают другой и снова рождаются, но в высших мирах.

Не забудем, что жизнь всех царств была перенесена на нашу планету с Луны, потому в «Тайной Доктрине» и указаны двойные предки человечества – Лунные и Солнечные. Лунные предки в действительности и являются сейчас человечеством, вернее, большинством его, а Солнечные предки суть те Сыны Света, Которые приняли на себя самоотверженное творчество на пользу всего космоса и пришли на нашу планету с высших миров, как уже сказано, в конце третьей расы нашего круга. С этого времени они неустанно воплощались на пороге всех рас, всех великих событий, чтобы каждый раз дать новый сдвиг сознанию человечества. Истинно, они испили многие чаши яда. Так, они – основатели Великого братства на священном острове во времена Атлантиды. Они же хранители Трансгималайской твердыни в нашей расе.

Твердыня великого знания (Шамбала) существует с незапамятных времен и стоит на бессменном дозоре эволюции человечества, наблюдая и вправляя в спасительное русло течение мировых событий. Все Великие Учителя связаны с этой обителью. Все они – члены ее. Многообразна деятельность этой твердыни знания и света. История всех времен, всех народов хранит свидетельства этой помощи, сокрытой от гласности и обычно приходящей в поворотные пункты истории стран. Принятие или уклонение от нее непременно сопровождались соответственно расцветом или падением страны.

Помощь эта в виде предупреждений или советов и целых учений проявилась под самыми неожиданными и разнообразными аспектами. По истории красной нитью проходят эти предупреждения. Но, за малыми исключениями, все они оставались без внимания…

Следует понимать, что все Великие Учителя, Махатмы или Белые Братья на всем протяжении своих жизней были Бодхисатвами. Маха‑Коган, или Великий Владыка, – титул Владыки Шамбалы. Обязанности, связанные с этим назначением, принимаются по очереди Белыми Братьями в соответствии с их индивидуальными заданиями. Семь Коганов отвечают семи Кумарам «Тайной Доктрины», причем эзотерически их восемь. Все эти семь и были Владыками Пламени, одарившими человечество разумом.

Братство работает группами, и нарастание задач гармонично соединяет Совет для новых комбинаций. На три аспекта разделяется работа. Первый – изыскание лучшего земного плана. Второй – передача людям этих результатов. Третий – изыскание способов сообщения с дальними мирами. Первый требует трудолюбия и терпения, второй требует такого самоотвержения, что самый трудный полет является отдыхом, третий требует находчивости и бесстрашия.

Конечно, никто из земных обитателей не выдержал бы того напряженного труда, который сейчас проводится в Твердыне Света. Вот почему так преступно человечество, в безумии своем кощунствующее против своих Спасителей. Они взывают к Христу, предавая ежеминутно заветы Его и понося Иерархию Света, к которой Он принадлежит. Но хула на малейшего в цепи Иерархии не может быть оправдана в глазах Христа: «Истинно, многие будут взывать ко Мне. Многие скажут Мне в тот день – Господи, Господи! Не от Твоего ли имени мы пророчествовали, и не Твоим ли именем бесов изгоняли, и не Твоим ли именем многие чудеса творили! И тогда объявлю им Я – никогда не знал вас, отойдите от Меня, делающие беззаконие».

Гималайские Махатмы живут в полном уединении и допускают в свою Твердыню одного, от силы двух кандидатов в столетие. Конечно, бывают исключения. Но они посылают своих учеников и младших собратьев воплощаться на Землю с определенной миссией и следят и руководят ими с самого детства. Оккультная связь, установленная многими тысячелетиями, делает духовный контакт легким, и скорейшее открытие центров и трансмутация их огнем, дающая огненный провод яснослышания и ясновидения, становятся возможными. Конечно, даже при такой готовности духа со стороны собрата‑ученика должно быть явлено ничем непоколебимое устремление и великое напряжение в следовании за рукою ведущей. Много испытаний проходит он даже на последней ступени, и трудности громоздятся и порой кажутся непреодолимыми… Иногда Махатмы призывают к себе собратьев на некоторый срок в один из своих ашрамов, и подготавливают их организм для сокровенных восприятий тонких энергий, и передают им инструкции. Так было с Е. П. Блаватской, которая провела три года в их ашраме перед принесением миру «Тайной Доктрины»».

Принесенная в мир Е. П. Блаватской и ее ближайшими сподвижниками чрезвычайная весть о высшем центре знания, об Учителях человечества, Махатмах, поразила и вначале даже ослепила человека западной культуры, привыкшего все воспринимать сквозь призму анализа или скептицизма. С огненным мужеством Блаватская свидетельствовала, что где‑то на Востоке, под сенью недоступных вершин Гималаев, обитают самые возвышенные существа, принадлежащие к светлому роду великих душ и адептов человечества; что они достигли полной власти над своей низшей природой и, не связанные свойствами и рамками «человека во плоти», пребывают там исключительно для блага человечества; что им присущи самые обширные и глубокие знания и величайшая полнозвучность жизни; что они – те великие посвященные, наставники человечества, от которых мы получили и неизменно получаем знания высшей истины.

В свое время в теософской литературе Англии и Америки немало обсуждался этот иерархический принцип. Но если сознанию Запада он казался чем‑то совершенно новым и даже спорным, то для духовного сознания Востока он был столь же обычен, как воздух. Насколько глубоко лучшие сердца Востока были уверены в существовании Учителей высшего знания, показывает яркий пример, о котором упоминает Е. Ф. Писарева в книге о Блаватской. В связи с обвинением Блаватской в фиктивности ее общения с будто бы несуществующими Учителями мудрости, в американской газете Boston Courier от 18 июля 1886 года было опубликовано письмо‑протест, подписанное 70 пандитами, учеными из Негапатама, колыбели знатоков древних религиозных учений Индии. Эти ученые мужи утверждали, что Махатмы – не измышление Блаватской, а высшие существа, в существовании которых никто из просвещенных индусов не сомневается, «которых знали наши деды и прадеды и с которыми в настоящее время многие индусы, ничего общего с Теософским обществом не имеющие, находятся в постоянных сношениях. Мы владеем многими средствами для доказательства достоверности этих фактов, но у нас нет ни времени, ни охоты доказывать это европейцам». Это письмо затем перепечатали многие газеты в разных странах.

Ближайшие друзья и сподвижники Е. П. Блаватской тоже были свидетелями того, что ее жизнь, после того как она приняла чашу своей великой миссии, была, можно сказать, непрестанным духовным общением со Старшими Братьями человечества и что Махатмы неоднократно посещали ее лично в физическом теле, о чем они не раз рассказывали в своих воспоминаниях. Она получала от Махатм множество писем, часто самым феноменальным образом, а также иные знаки дружбы и указания, и самое яркое тому свидетельство – «Тайная Доктрина», созданная под их руководством, а иногда и под прямую диктовку. Эта пламенная подвижница, героический дух великой бесстрашной воли, осталась преданной своему Учителю «до последнего своего вздоха», несмотря на невероятные препятствия, жестокие нападки и ужасные страдания. Жизнь ее – это стезя напряженнейшего труда и жертвы, ибо, как верная ученица, она исполняла волю своего гуру. Ее огромные заслуги во благо человечества и по сей день не оценены.

При жизни Блаватской некоторые из Махатм появлялись в физическом теле и перед несколькими другими ее сотрудниками, конечно же, теми, кто заслужил это. Сохранились взволнованно‑благоговейные рассказы таких очевидцев. Все они свидетельствуют о том, что эту краткую встречу с Махатмой, своим Учителем, они пережили как миг высочайшего блаженства и, одновременно, как самую истинную, бесспорную реальность.

Генри Олкотт, один из основателей Теософского общества, в своих воспоминаниях так описывает самое значительное событие своей жизни: «…Я повернул голову, и от изумления книга выпала у меня из рук: надо мной возвышалась статная фигура человека Востока, в белом одеянии и янтарно‑желтом полосатом головном платке или тюрбане, вышитом шелком. Длинные, черные как смоль волосы ниспадали из‑под тюрбана до плеч; его черная борода, разделенная, по обычаю раджпутов, у подбородка, вилась по краям и доходила до ушей; в глазах его горел огонь духа, и взгляд их был одновременно приветливый и пронизывающий, глаза наставника и судьи, но с любовью отца смотрящие на сына, которому нужны совет и руководство. Его облик был столь величественным, настолько преисполненным нравственной силы, столь лучезарно духовным и настолько превосходящим обычного человека, что я смешался в Его присутствии, преклонил голову и опустился на колени, как это делают перед Богом или существом, подобным Богу. Его рука слегка коснулась моей головы, мягкий, но сильный голос велел мне сесть, и, когда я поднял глаза, посетитель уже сидел на стуле по ту сторону стола. Он сказал, что пришел ко мне в критический момент, когда я нуждаюсь в Нем; что к этому привели меня мои действия; что только от меня самого зависит, будем ли мы часто встречаться в этой жизни как сотрудники общего блага; что большая работа должна быть выполнена ради человечества и что я имею право участвовать в ней, если пожелаю; что таинственная связь, которую сейчас не время объяснять мне, свела вместе меня и мою единомышленницу, и эту связь нельзя разорвать, какой бы напряженной она временами ни была. Он рассказал мне о некоторых вещах, касающихся Е. П. Б., их я не вправе повторять, а также обо мне самом, что не имеет отношения к другим. Я не могу сказать, как долго он оставался: возможно, полчаса, а может быть, и час, мне это показалось одной минутой, настолько я не замечал, как летит время. Наконец Он поднялся. Я был изумлен Его высокому росту и странному сиянию, исходившему от Его лица, это был не наружный блеск, но мягкое свечение, так сказать, излучение внутреннего света – света духа. Внезапно мне на ум пришла мысль: «А что, если все это лишь галлюцинация? Что, если это Е. П. Б. загипнотизировала меня? Вот если б у меня остался какой‑нибудь вещественный предмет, который бы подтвердил, что Он действительно был здесь; что‑нибудь такое, что можно было бы подержать в руках после того, как Он уйдет!» С доброй улыбкой Учитель, как будто читая мои мысли, размотал фехту (платок) со своей головы, благожелательно поприветствовал меня на прощание и исчез: стул его был пуст; я был один в своем душевном волнении! И все же не совсем один, ибо на столе лежал вышитый головной платок, вещественное и прочное доказательство, что меня не околдовали и не сглазили физически, но что я находился лицом к лицу с одним из Старших Братьев человечества, с одним из Учителей нашей нерадивой, незрелой расы».

А вот что пишет индус Дамодар Маваланкар, человек редкой преданности, самоотверженности духа и тончайших душевных качеств. Будучи родом из гордой и богатой семьи браминов, он добровольно отказался от своей касты и богатства, чтобы в чистоте духа служить Учителям. Еще в юности ему, больному горячкой и лежавшему при смерти, в видении явился возвышенный и добрый Учитель, сказавший, что он не умрет и что его ждет благой труд. Несколько раз он встречал своего любимого Учителя лицом к лицу. Однажды Дамодар внезапно исчез из дома, рассказывает о нем Клод Брэгдон, и вернулся обратно после 60 часов отсутствия: «Он побывал в ашраме своего Учителя, пройдя там известную подготовку. Он ушел туда тонко сложенным, бледным, похожим на ученика юношей, хрупким, робким и застенчивым. Когда он вернулся, бронза на его лице оливкового цвета стала несколькими оттенками темнее; он выглядел сильным, выносливым и ловким, смелым и энергичным. Перемена была так разительна, что друзья едва признали его. Бот как сам он описывает пережитое:

«Мне посчастливилось быть позванным и получить разрешение посетить святой ашрам, где я провел несколько дней в благословенном обществе нескольких Махатм Гимавата и Их учеников. Там я встретил не только своего любимого Гурудэва вместе с Учителем полковника Олкотта, но и нескольких других членов Братства, включая одного из высочайших. К сожалению, в высшей степени личный характер моего посещения этих трижды благословенных мест не позволяет мне рассказать об этом больше. Достаточно и того, что место, которое мне было разрешено посетить, находится в Гималаях, а не в какой‑нибудь фантастической Стране вечного лета, и что я созерцал своего Учителя, будучи в своем физическом теле, и Он был совершенно таким же, каким я видел Его в первые дни моего ученичества. И так я лицезрел своего любимого гуру не только как живого человека, но воистину юношей в сравнении с другими Садху в этом благословенном обществе… На другой день после моего прибытия мне было разрешено беседовать с моим Учителем больше часа».

А вот еще один пример. Индус Рамасвамир, также ученик и последователь Блаватской, в письме к своему другу описывает встречу с гималайским Махатмой. Услышав голос своего любимого Учителя, зовущего его оставить все и следовать за Блаватской, он, не теряя ни мгновения, тотчас отправился в путь, ибо этот голос был для него «божественным звучанием в природе и приказ его – безотлагательным». Когда он прибыл в Бомбей, Блаватская в это время уже отправилась дальше и достигла Дарджилинга, близ границы Тибета, где, по всей вероятности, уже встретилась с Махатмами. Готовясь снова в дальнейший путь, она не хотела, чтобы ее беспокоили, и никого не принимала, в том числе и Рамасвамира. В отчаянии он решил, что, какая бы судьба его ни постигла, он все равно перейдет границу Тибета, найдет своего гуру или погибнет в поисках его. Один, в одежде паломника, почти без средств, не зная языка и не имея разрешения на переход границы, он отправился в этот опасный путь в «запретную страну», прекрасно зная, что, случись с ним что‑нибудь, никто не сможет ему помочь. Он пробирался все глубже и глубже в область Сиккима; вокруг простирались непроходимые джунгли, и не раз на пути ему встречались хищные звери. Но сердце его было настолько преисполнено желанием найти своего гуру, а сознание было так сосредоточено на единственном облике, что ни на мгновение не поддался он ни страху, ни беспокойству. В пути он едва избежал смерти от руки разбойника, и только великое упование на высшую волю спасло его от неминуемой гибели. Наконец вблизи границы Тибета он узрел божественное чудо своего сердца – того, кого сердце его так беззаветно искало. Рамасвамир так описывает эту встречу:

«Я думаю, время было между восемью и девятью часами утра. Я направлялся по дороге в один из городов Сиккима, где, как меня уверяли встречные, я мог бы легко перейти тибетскую границу в своей одежде паломника, когда вдруг увидел одинокого всадника, мчавшегося по направлению ко мне. По его статной фигуре и ловкости, с какой он управлял лошадью, я подумал, что это, должно быть, один из военных офицеров сиккимского раджи. Значит, все кончено. Сейчас он спросит мой паспорт и поинтересуется, по какому делу я прибыл на территорию независимого Сиккима, быть может, даже арестует меня и вышлет обратно, если не хуже: Когда всадник приблизился ко мне, он осадил коня. Я взглянул на него и мгновенно узнал Его… Благоговейный трепет охватил меня, ибо я стоял перед Махатмой, перед ликом моего высокочтимого гуру, которого я раньше видел лишь в тонком теле. Это был Он, «Гималайский Брат»!.. В тот же миг я простерся на земле у Его ног. По Его приказу я поднялся и, кротко глядя на Него, совершенно забылся в созерцании Его лика, который я так хорошо знал по портрету… Я не мог ничего сказать: радость и благоговение лишили меня языка. Величественность Его облика, который казался мне олицетворением мощи и мысли, внушала мне восторг и благоговейный страх. Я находился лицом к лицу с Махатмой Гимавата, и Он не был мифом или же «созданием воображения медиума», как сказали бы скептики. Это не было ночным сновидением, ибо время было между девятью и десятью часами утра. Солнце сияло и было молчаливым свидетелем происходящего. Я вижу Его перед собой во плоти и крови, и Он говорит со мной с добротою и мягкостью. Мог ли я ожидать большего? От избытка счастья я утратил дар речи, и прошло некоторое время, прежде чем я смог произнести несколько слов, ободренный Его благостными словами…

Когда прошли первые мгновения удивления и восторга и я успокоился и свыкся с происходящим, мы долго беседовали с Ним… Он сказал, чтобы я терпеливо ждал, если хочу быть принят в ученики; что многие предлагали себя в кандидаты, но лишь очень немногие оказались достойными…

И теперь, после того как я видел Махатму во плоти и слышал Его живой голос, пусть никто не осмелится сказать мне, что Братья не существуют. Теперь будь что будет, никакая смерть, никакая месть врагов не могут меня устрашить, ибо я знаю то, что знаю!»

А завершим мы эту главу одухотворенным отрывком из уже упоминавшейся нами книги «Братство»:

«Странники могут постучаться. Странники могут сказывать о том, что за дальними пустынями, за горами, за снегами в несменном служении пребывают Великие Души.

Странники не скажут, были ли они в Обители. Странники не произнесут слово «Братство», но каждый слушатель поймет, о каком средоточии знания говорится. Сеятели добрые идут по миру, когда содрогается человечество.

Люди хотят слышать об Оплоте, о Твердыне. Если они и не дослышат об уставе, они все же окрепнут от одной вести, что жива Твердыня Знания. Лотос сердца трепещет от приближения сроков.

О существовании Братства радуйтесь!»